Увы, увы: человек от природы совсем не романтичное существо — он не склонен к проявлениям высоких чувств. Естественный человек не знает ни благородства, ни мудрости. И подумать о душе его заставляют только подзатыльники, на которые, к счастью, реальность очень щедра. Недавно некое светило от антропологии спросили: «А вот что вы считаете главным достижением троглодита?» - «Ну, говорит светило, это, конечно, совсем не обработанные камни и не рисунки на стенах пещер. Главное достижение — это заживленные переломы костей!». Она имела в виду, что увечным помогали товарищи, а, значит, тогда уже возникло, во-первых, общество, а, во-вторых, сострадание. Зубоскалы тут же напомнили мыслительке и писательке, что мартышек со сломанными и залеченными конечностями известно огромное количество. Но и тут светило не признало всякие там рубила и чесала главным плодом человеческого гения: «Моногамия, говорит — вот тогда основное достижение!».
Надо же такому случиться, что и по этой части внезапно было сделано открытие, которое установило: мужчина — он от природы ходок и будет бегать по бабам, хоть ты ноги ему повыдергивай. Однако у эволюции есть более действенное средство, чем отрывание подопытным лапок: забракованные экземпляры мать-природа просто пускает в распыл. И с моногамной семьей, как выяснилось, было ровно то же: кто не хранил супружескую верность, тот шел на удобрение для полей.
Институт Макса Планка (Германия), провел фундаментальное исследование — как теперь полагается, с полевыми исследованиями, с привлечением этнографического материала, с построением математических моделей. Интересовало немцев одно — а почему, собственно, приблизительно 10 тысяч лет тому назад внезапно и повсюду распространилась такая диковинная штука, как моногиния (М+Ж)?
Здесь все то же можно посмотреть, а не почитать
Причем, можно бы предположить, что это связано с переходом к земледелию и оседлой жизни, ко всякому там изготовлению горшков и пива (об этом ТУТ). Но нет, ничего экономического в моногамной семье не нашлось: не жадность ее породила, а STI – инфекции, передающиеся интересным путем (околичностями изъясняюсь, потому что ИИ ДЗЕНа воспитан как викторианская старуха-ханжа, и банит он за любое нецеломудренное слово). То, что существовало на закате мезолита, было странным явлением, вполне себе мизогинным по теперешним меркам: мужчины жили себе в условиях абсолютной и нестесненной свободы, а женщины, напротив, хранили верность однажды богом даденному.
То есть, у одного супруга было по нескольку супружниц – с которыми он лишь амуры крутил и не устанавливал никаких серьезных отношений, вроде общего медвежьего одеяла или там «вместе не спать у колыбели». Такой вот бытовал гибрид целибата (ну, почти) с промискуитетом. Единственно, было всё это свободным выбором. Никаких репрессалий племя к своим членам не применяло: ни тебе дегтем вход в пещеру мазало, ни в котел не плевало на коммунальной кухне, ни обструкции дружного дамского серпентария никого не подвергало. И вот внезапно это благолепие прекращается. Мужчины скоропостижно начинают блюсти себя и верность.
Правда, только статистически: в том смысле, что каждый в отдельности бывало и подгрешивал, но все вместе, в качестве социальной страты, были чисты, невинны и преданны одной-единственной. Въедливые немцы взялись считать демографические модели для двух разновидностей коллектива: для охотников-собирателей, которые жили сообществами по 30 человек, и для оседлых земледельцев, где совместно проживали от 300 общинников и более. Ну, если есть охота припасть к источнику – вот вам статья Бауха и Мак-Элриса в «Нэйчур Коммюникейшнс» . А если коротко, то в ту сумеречную пору, когда заря цивилизации только занималась, человек был преизрядный грязнуля. Он страдал ото всех мыслимых и немыслимых паразитов – представителей как макро-, так и микромира. Разнообразные вши были наименьшим бедствием из тех, кои древних людей преследовали.
А среди наибольших надо упомянуть разнообразные венерические заболевания, которые быстро приводили к бесплодию. Ну, бледная и невзрачная спирохета была у нас еще впереди – хотя индейцы с ней оказались знакомы многие тысячелетия, а потом и перезнакомили с нею все человечество (про это у меня ТУТ). Но мерзость поскромнее, вроде хламидий, вполне уже себе перекидывалась с человека на человека, с мужчин – на женщин, с женщин – на мужчин. И вот вперев ум, алчущий познания, в эту проблему, работники Института Планка установили вот что. Для небольших племен эти пакости – тьфу и растереть: ну, выпадет один охотник или одна собирательница из демографической сансары – не беда.
Популяционные прорехи быстро затянутся благодаря активности тех, кто болезнь подхватил, но плодовитости не утратил. В общем, полигиния вполне себе совместима была с выживанием малого племени. А вот большая община, говорит математика, на протяжении нескольких поколений вымирала. Может, взимоопыление там осуществляется более широко, не позволяя никому остаться в белых ризах праведника и без инфекционных маркеров в крови. Да и замкнутость с центропупизмом сельской жизни тоже виноваты – если все многократно перекрестно опылились, хвороба обязательно свое возьмет.
В общем, переход от полигинии к моногинии стал для оседлых земледельцев спасением: короче, выжили праведные, обзаведшиеся, в качестве эволюционного преимущества, верностью и любовью на всю жизнь. Выберем вошь в качестве собирательного образа и символа того, что подарило нам моногамию: внешность микроба представить себе сложнее. Вот и получается, что самым лучшим в себе мы обязаны самым худшим привычкам наших предков: не погрешишь – не покаешься, в общем. Известный диагноз – все болезни от нервов и только венерические от любви, – оказался ложным. Вечная любовь и семейное постоянство сами порождены болезнями и, выходит, в каком-то смысле болезнями являются.
Тут, правда, ввязались в обсуждение классические антропологи, тэксээть, ламповые – которые знания ручками выщупывают, ножками вытопывают. Они указали цифровым коллегам от Макса Планка на то, что в ныне существующих первобытных общинах – индейских и папуасских, – полигиния встречается лишь изредка и никого еще она в гроб не загнала (в популяционном смысле). Но, по правде говоря, грош цена такому контраргументу: если полигиния существовала массово, то она просто исчезла за непрактичностью, как только человечество вступило в Цивилизацию – а исключения лишь подтверждают правило.
А была ли она в глубокой древности? Наверное, была: математически полигиния является единственным инструментом, который позволил человекам малыми племенами расползтись по земле – расплодиться и размножиться так, что только бактерии его обошли в умении в любую дыру влезть да в ней обжиться.
Ну, вот: теперь, когда я разбил вдребезги ваши хрустальные иллюзии с идеалами, самое время наградить меня лайком и подпиской. Ведь иначе так бы и проносили вы в голове весь никчемный мусор заблуждений до самыя смерти, до самыя смерти…
