Автовская улица, до 1956 года именовавшаяся Автовской прорезкой, содержит в своем названии отсылку к некогда стоявшей здесь деревне ингерманландских финнов Autova, и хотя об этом поселении практически ничего не известно, сам топоним как минимум на столетие древнее Петербурга и означает, предположительно, «пустынный», «заброшенный». Впрочем, большинство нынешних обитателей этих мест убеждены в том, что название имеет отношение к производству автомобилей на расположенном неподалеку Кировском заводе, и переубеждать их не имеет никакого смысла.
Нумерация улицы представляет собой исключение из петербургских правил и начинается отнюдь не со стороны гипотетической Невы или Невского, а от проспекта Стачек. С противоположного своего конца улица имеет совершенно неприглядный вид, и своим унынием серых кирпичных пятиэтажек и приземистых гаражей не сулит ничего интересного. Как это часто бывает в Петербурге, первое впечатление оказывается обманчивым.
За троллейбусным кольцом, ловко закрывающим собой тропинку к железнодорожной платформе «Боровая», начинаются нескончаемые корпуса домостроительного комбината ДСК-3, некогда исторгшего из своих недр все окружающие панельные дома серии ГИ Ленпроекта. Последние годы комбинат влачил довольно мрачное существование и прошлой осенью наконец объявил о своём банкротстве, после чего его территория была выставлена на продажу под жилую застройку. Крыльцо фасадного корпуса, ныне целиком сдающегося в аренду, венчает гигантская железобетонная дуга, поднимающаяся на высоту третьего этажа. Поскольку никакого функционального значения она иметь не может, а говорить о любого рода украшательстве применительно к безрадостным корпусам ДСК-3 и вовсе не приходится, остаётся лишь заподозрить её автора в попытке сделать концептуалистскую провокацию в лучших традициях соц-арта.
Абсурд продолжается по мере продвижения вдоль комбината на юг: там обнаруживается загадочный гранитный монумент с надписью «Ветеранам подразделений особого риска». На вопросы о том, кто эти люди и чем именно они рисковали, композиция памятника внятных ответов не даёт, но на кирпичной стене за ним расположились сразу девять информационных щитов, из прочтения которых становится понятно, что имеются в виду военные специалисты, занятые в сфере ядерного вооружения. Вопрос о том, какое отношение советский атомный проект имеет к домостроительному комбинату, остается открытым.
Напротив, на доме №26, внимательный пешеход заметит винтажную советскую вывеску «Стройматериалы», доживающую свои последние дни — большинство аналогичных световых баннеров уже давно демонтированы.
После пересечения с Краснопутиловской улица несколько приосанивается и становится выше и наряднее: панельно-кирпичная тоска, вопиющая о реновации, сменяется разнообразными «сталинками» разной степени помпезности. Этот сегмент улицы застраивался в переходный период, когда «хрущёвки» ещё не были изобретены, но борьба с «архитектурными излишествами» уже начиналась, поэтому лишь половина зданий сохранили классицистское обрамление, оставшиеся же оказались лишёнными коринфских капителей и ажурных решёток. В одном из таких домов под номером №14 изумлённый прохожий обнаруживает музей под названием «Анна Ахматова. Серебряный век».
Стоит ли говорить, что Ахматова здесь никогда не жила и даже не бывала, а сама атмосфера улицы находится на диаметрально противоположном эстетическом полюсе от Серебряного века. Более того, каждый петербуржец прекрасно знает, что музей Ахматовой находится в знаменитом Фонтанном доме, а Автовская улица неизвестна не только туристам, но и подавляющему большинству горожан. Все это производит настолько галлюцинаторное впечатление, что приходится заходить внутрь и требовать у сотрудников объяснений.
Музей щеголяет безупречным ремонтом и отнюдь не малыми размерами: вместе с обширным подвалом он занимает три этажа, имеет концертный зал с роялем и выставочное пространство. Тем не менее, несмотря на все атрибуты процветания, экспозиция вызывает замешательство: по сути, она почти не содержит никаких аутентичных материальных артефактов, а представляет лишь развешанный на стендах текстовый нарратив ахматовской жизни, слегка разбавленный архивными фотографиями. Подлинное же содержание музея — обширное собрание картин и скульптур на ахматовскую тему, созданных условно современными малоизвестными художниками в стилистике от наивного реализма до угрожающего китча, иными словами, подлинный outsider art. После взгляда на всё это недоумение зрителя только усиливается: зачем это? почему именно здесь? откуда?
Музей в лице своих сотрудников не без некоторой дерзости заявляет, что является старейшим заведением России, посвящённым данной теме, и история его по сути сводится к безудержному энтузиазму одного человека — школьной учительницы по литературе В.А. Биличенко, которая в далекие советские годы решила поделиться с общественностью своей личной коллекцией, связанной с любимым поэтом. Началось всё с комнаты при судостроительном ПТУ, в дальнейшем музей переехал в помещение библиотеки, пока наконец не попал в здание на Автовской улице. В исполнении музейных смотрительниц это звучит как история бескорыстного и самоотверженного служения русской культуре и её самым светлым идеалам. Недоброжелатели, коих у Биличенко, по её собственным словам, оказалось немало, имеют иную версию: дескать, никакой это не музей, а амбициозный самопиар экзальтированной выскочки, которая пыталась добиться влияния в среде петербургской интеллигенции за счёт материального ресурса своего мужа, председателя совета директоров морского порта, якобы связанного в 90-е годы с криминальными структурами.
Истина в этой странной истории всё же скорее на стороне Биличенко: ей действительно удалось не просто создать первый и долгое время единственный в стране музей Ахматовой, не только привлечь на свою сторону поддержку таких людей, как, например, Лев Гумилёв, но и сделать из музея полноценный культурный центр для встреч позднесоветской интеллигенции, впервые начинавшей по-настоящему открывать для себя культуру Серебряного века. И пусть на сегодняшний день экспозиция выглядит несколько устаревшей, ее истинное значение в передаче наивных, но трогательных представлений о русской культуре, которые питала общественность в годы перестройки, и в этом качестве музей стоит того, чтобы потратить на него час времени.
Прямо напротив музея расположилась невероятно уродливая разрушающаяся коробка бывшего кинотеатра «Весна», словно бы для создания дополнительного контраста с экспозицией. Во дворе справа — типовое здание школы 60-х годов, вновь задающее литературную тему: на фасаде в массивных медальонах присутствуют профили шести классиков: Пушкин, Гоголь, Толстой, Горький, Чехов, Маяковский. Удивительно, что советская власть украшала здания, предназначенные для воспитания коммунистического пролетариата, портретами помещиков, крепостников и религиозных мракобесов, но это лишь ещё один парадокс, на который никто не обращает внимания.
Последняя остановка на Автовской улице вновь способна удивить — здесь неожиданно обнаруживается здание цирка-шапито, единственного в нашем городе конкурента исторического цирка Чинзелли на Фонтанке. Внутрь попасть не удаётся - труппа временно не выступает, репетируя новую программу. За забором, двусмысленно расписанным георгиевской ленточкой, тихо стоят разукрашенные цирковые трейлеры, и не видно ни единой живой души. Атмосфера напоминает не столько Феллини, сколько Ходоровски — отсылка к фильмам последнего потому, что почти вплотную к цирку расположен вход на Красненькое кладбище: остаётся лишь в очередной раз гадать, кому в голову пришла идея поставить шапито там, где торгуют похоронными венками.
