Александра Андреевна высвободила руку из его ладони.
Сама не ожидала, что может быть такой сильной.
Веретенников смотрел тяжело и устало – исподлобья. Чуть приметная усмешка тронула его губы:
- Ты… не бойся. Всю ночь… до зорьки, на станции уголь в вагоны грузили – в порт Мариуполя. Работа срочная… а грузчиков – трое. Да мы люди не гордые… – сами умеем держать в руках лопату. Ну, а отправили состав, – выпили… с устатку. Ты не бойся.
(Купцы – это не только те, кто торговал посудой или рыбой. Купцы занимались поставками угля на металлургические и солеваренные заводы, а также в Севастополь, на Черноморский флот. Донбасским купцам принадлежит поистине выдающаяся роль в создании угледобывающей промышленности Донбасса: они вкладывали огромные средства в геологоразведочные работы и в строительство угольных шахт и металлургических заводов).
Сквозь хмель в глазах Матвея Парамоновича – какая-то горькая мольба… И она удержала Сашу на пороге.
- Я не боюсь. Мне домой пора идти.
-Вот и… отвезу тебя домой.
Александра Андреевна отвела его руку:
-Я сама дорогу знаю.
- Что ж ты… дерзкая такая… Подожди… Сказать тебе… хотел.
- Стыдно вам, Матвей Парамонович… – прошептала Саша.
Он провёл рукой по лбу:
- Не знаю, думаешь… – что стыдно.
Хотелось убежать… Но – знала, что удивит и встревожит этим Серафиму Павловну и девочек.
Торопливо вышла из дому.
Не заметила, каким долгим взглядом проводила её Серафима Павловна…
Хоть и бросила Веретенникову смело и заносчиво: я не боюсь… Испугалась, конечно, – хмельного запаха, непонятной и тяжёлой мольбы в его глазах...
И от отчаяния плакать хотелось: как же теперь приходить в этот дом…
Катенька встретила сестру обиженным упрёком:
- Ты что так долго?
- Ничуть не долго, – улыбнулась Саша. – Как обычно. Ты не обедала?
- Тебя ждала! Нам с тобой надо в лавку: я такие кружева нынче видела! Непременно надо купить – для простыней.
Александра вздохнула: видно, Катенька всерьёз собралась замуж… – если ни о чём ином, кроме как о приданом, не думает.
-Простыни купим, а кружева сами свяжем, – сказала сестрице. – Ещё красивее получится.
Катя нахмурилась:
- Я хочу такие, как в лавке! Тебе жалко – купить?
И как объяснить Катеньке, что не жалко…
А если… придётся искать другую работу…
За ночь тревога Сашина рассеялась: что ж на хмельного-то обиду держать…
Протрезвеет – и самому стыдно будет: жена… И девчонки уж не маленькие.
Утром, как обычно, отправилась на урок.
Перевела дыхание: с Матвеем Парамоновичем встретились у ворот – он уже уезжал по делам.
Всё ж задержался на минуту. Сказал негромко:
- Думал, – не придёте… больше.
Александра Андреевна надменно вскинула взгляд:
- Отчего же – не приду. Я учительница. И у меня урок.
За вину в глазах неожиданно пожалела его…
А он усмехнулся:
- Испугал я вас…
- Я не из пугливых, – возразила Александра Андреевна. – А вспоминать о вчерашнем не надо.
Будто камень с души…
И уроки были в радость.
А в конце месяца, когда пришло время получить жалованье, Александра Андреевна решительно покачала головой:
- Большего, чем положено, мне не надо.
Положила деньги на стол.
Матвей Парамонович поднял глаза от бумаг:
- Надо. Возьми. Я же знаю: ты одна – с сестрою.
- Спаси Христос. Нам хватает того, что я зарабатываю.
Он поднялся. Шагнул к ней:
- Что ж ты… упрямишься. Я же могу… помочь тебе.
- Спасибо. Мы не нуждаемся.
Саша вышла из кабинета…
Неужели всё же придётся уйти?
Так привыкла к Лизоньке и Насте… И так славно получается – учить их чтению и чистописанию…
Через несколько дней Веретенников снова пожелал поприсутствовать на уроке.
Девчонки хмуро переглянулись: прежде Александры Андреевны заметили, что отец опять во хмелю…
Александра Андреевна тоже почувствовала, – растерялась, как и в прошлый раз.
Поспешила отпустить Настю и Лизоньку.
Матвей Парамонович опёрся плечом о дверной откос – не пройдёшь…
- Мне… сказать надо.
- Не надо, Матвей Парамонович. Дочери-то что подумают… А Серафима Павловна…
Веретенников достал из кармана резной футляр. Взял Сашу за руку, надел на тонкий пальчик кольцо. Горько усмехнулся – понял её порыв: она хотела стряхнуть на пол изящное колечко с васильково-синим камнем. Задержал её руку в своей:
- Тебе… это. Золотое. С сапфиром – к глазам твоим… Надо же: как раз пришлось. Угадал… выходит.
Саша умоляюще прошептала:
- Матвей Парамонович!..
А он повторил:
- Это тебе – от меня… на память. Найдёшь жениха – приданое будет. Я для тебя… всё сделаю, – что захочешь. Лишь скажи.
Колечко удалось снять.
А в руке не удержала…
Упало колечко на пол, к его ногам.
Александра Андреевна выбежала из комнаты.
Вот и всё…
Больше не приходить сюда.
Никогда.
Серафима Павловна остановила её:
-Рано нынче отпустили учениц-то.
- Мы… всё успели. Пусть отдыхают. И мне… мне идти надо.
А Серафима Павловна… грустновато усмехнулась:
- Ты… не бойся его.
Саше показалось, что она задыхается – от захлестнувшего жаркой волной стыда…
Серафима Павловна нашла её глаза:
- Не бойся его… Ты нравишься ему, – я вижу.
Провалиться бы… – сквозь землю.
-Мне… идти надо.
- Что ж… Завтра-то придёте, Александра Андреевна? Очень уж девчонки ждут вас. Не придёте – для них это горюшком будет.
- Серафима Павловна!.. Я…
- Не обидит он вас. А завтра он на шахту уезжает, – вернётся лишь к полуночи. Приходите.
-Нет, – решилась Саша. Сбивчиво объяснила: – Я не хочу… чтоб он… чтоб Матвей Парамонович – из-за меня… У вас семья… Вы жена его… У вас Лизонька и Настя. Вы… простите меня. Я не думала, что так выйдет. Я лишь хотела работать учительницей.
Серафима Павловна оглянулась на дверь:
- Мне сейчас к нему надо: уговорить, чтоб отдохнул… поспал, – ему до зорьки надо на шахту ехать. А вы всё ж приходите завтра – хотя бы в последний раз.
Саша бежала домой.
Глотала слёзы… Твердила:
- Нет!.. Нет…
И дома – горюшко горькое…
Катенька лежала в постели ничком.
Не откликнулась на встревоженный голос сестры, – лишь плечики вздрогнули.
Саша присела рядом, опустила руку на Катино плечо:
- Что произошло?
Катя подхватилась:
- Что произошло?!.. А ты… ты не знаешь?! Не понимаешь?
- Что, Катя?
- Я – бесприданница!
Саша спрятала грустную улыбку:
- Ты ещё даже не невеста.
-Тебе смешно?! А я…
- К тебе ещё никто не сватался.
- Потому и не сватается Василий! Потому и не сватается… что я – бесприданница! Анька, сестра его, так и назвала меня нынче: бесприданница! Сказала, что Василию нашли невесту! А у неё!.. А у меня – ни простыней… ни посуды… Рубахи-то лишней… юбки лишней нет.
Саша осторожно погладила сестрицу по плечу:
- Я как раз и думала: перед Покровом – ярмарка. И деньги я оставила. Купим тебе простыни – у Макаровых, самые лучшие. А рубахи и юбки я сама тебе сошью, – какие захочешь. С прошивками.
- Пока Покров… и ярмарка… пока ты сошьёшь, – он женится! На другой! Ему уж нашли невесту! А я… а я уйду! Я сказала: уйду в монастырь! Навсегда!
Про монастырь Сашеньке и самой подумалось сегодня…
Только… – можно ли, чтоб Катенька одна осталась…
Снова и снова вспоминала, как был счастлив отец, – когда она отдала сестрице свою любимую куклу… Как надеялся батянечка, что она, старшая сестра, никогда не оставит Катеньку… – будто знал, что придёт время… и они, сёстры, останутся вдвоём…
А представить Катю монастырскою послушницей было невозможно: она так любит поспать подольше… так радуется пирожным из кондитерской Евсеева…
В начале зимы Катеньке исполнится шестнадцать.
Может, счастье её – выйти замуж за Василия… коли он так люб ей…
Урок чистописания начался вовремя.
Настенька и Лизонька очень старались.
А когда убежали к своим куклам, в комнату вошла Серафима Павловна:
- Спаси Христос, что всё ж пришла… Его не слушала, – так меня послушай.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Окончание
Навигация по каналу «Полевые цветы»