Ну, с рыцарями и прочей средневековой аристократией все более или менее понятно. Бароны, графы и герцоги, были так или иначе встроены в феодальную пирамиду, находясь друг у друга в подчинении, и строили свою социальную иерархию согласно принесенным клятвам и оммажам. Довольно простые и очевидные взаимоотношения, вроде "служба за землю" или "служба за привилегии" без особых проблем регулировали всю эту несложную, на самом деле, феодальную систему.
Но вот как дела обстояли с рыцарскими и дворянскими сыновьями? Ведь в те далекие времена, детей старались рожать как можно больше. Просто для того, чтобы на фоне чудовищной детской смертности, чумы, войн и прочих "прекрасных" средневековых событий, остался хоть кто-то, кому можно было бы в старости передать феод, замок, надел, ну или хотя бы просто свое доброе имя. И вот то, что происходило с наследниками и младшими сыновьями титулованного дворянства и военной элиты, на самом деле очень небезынтересная история.
Ведь сыновей зачастую у рыцарей и аристократов выживало много, а дарованных земельных наделов, и даже мест на службе у сюзерена со временем сильно больше не становилось. И вот, скажите на милость, куда было идти и где искать счастье младшим сыновьям герцогов, небогатых дворян и обычных рыцарей. Да и что в процессе взросления происходило со всеми этими людьми, тоже небезынтересно. В общем, давайте попробуем во всем разобраться.
А начнем мы, с самого дна средневековой аристократии. С нетитулованного, худородного рыцарства. И вот у них все было чрезвычайно просто. Ведь обычное, нетитулованное рыцарство с самого своего появления и до последнего дня Средневековья, было наибольшей частью аристократии, составляло основную боевую силу средневековой армий и вообще существовало в феодальной пирамиде ровно для двух очевидных задач. Воевать под знаменами своего сюзерена и поддерживать порядок в его землях, когда войны почему-то не случилось. А значит, и сыновьям рыцарства выбирать было просто не из чего.
Конечно же, иногда случались исключения. Но чаще всего земля, точно так же, как и собственно рыцарское достоинство, наследственным пожалованием не были. А это значило, что наследник славного шевалье, должен был быть представлен сюзерену на предмет проверки оным его подготовки, верности и готовности служить тому вместо отца. Впрочем, чаще всего это была, конечно, исключительная формальность.
Стареющий рыцарь знал, что ему нужно подготовить замену, его первенца также готовили к этой роли с самого детства, да и их господин тоже понимал, что верная рыцарская династия, живущая в его землях - отличный актив, который не хотелось бы потерять. Поэтому представленный ко двору, например, барона или виконта, юноша какое-то время находился там в статусе слуги или, если повезло, пажа. и после одной или двух военных кампаний, если оставался жив и успевал произвести хоть какое-то положительное впечатление, получал свою акколаду, а вместе с ней права на отцовский надел.
У младших сыновей наделенного землей рыцаря, так же, как у всех наследников рыцаря безземельного, судьба была немного другой. Они вообще не могли надеяться ни на что, кроме места при дворе своего сюзерена. И даже более того, за это самое место нужно было побороться. Нам известны случаи, когда при дворе титулованной аристократии, в ожидании даже не рыцарского достоинства, а просто места слуги в свите рыцаря или барона на совершенно птичьих правах проживали двадцатилетние парни. И это, попрошу заметить, во времена, когда в пятнадцать лет приличный человек за своими плечами мог иметь военную кампанию и полдюжины врагов, убитых лично.
Да, дорогой друг. Даже вакансия оруженосца для детей худородных рыцарей была зачастую недостижимой мечтой. Нет, понятно, что в оруженосцы они попадали, причем даже более или менее массово, но всегда по остаточному принципу. Сначала в обучение к рыцарству определяли дворянских детей, а вот потом, все оставшиеся места занимали сыновья рыцарского сословия.
В общем, судьба у рыцарских отпрысков, особенно у беднейших из них была незавидна. Вооруженный слуга при рыцаре, паж (причем возраст тут вообще не имел значения, мы знаем и семнадцатилетних пажей), если повезло оруженосец. Впрочем, мы знаем немало случаев, особенно если говорить об Аквитании и Тулузе, где с экономикой и богатством все было получше, чем в среднем по Европе, когда «благородные молодые юноши» воевали как обычные воины в дружине сюзерена. Как правило, в виде легкой кавалерии третьей линии. Имея кроме коня, только меч, шлем, копье и большой щит. Но это понятно, если на все это у феодала хватало денег.
Кстати, по церковной стезе, несмотря на распространённое заблуждение, рыцарские сыновья шли нечасто. Просто потому, что, не имея денег и хоть сколько-нибудь влиятельных родственников, они не могли рассчитывать ни на что, кроме места скромного монаха в ближайшем монастыре. А это для юноши, выросшем в семье потомственного военного, был такой себе выбор. Уж лучше в разбойники.
А вот уже у баронских сыновей и сыновей виконтов, не являющихся прямыми наследниками феода, все было сильно попроще. Потому что они, хотя и находились у самого основания феодальной лестницы, имели наследственное дворянство - привилегию, которую у них невозможно было отобрать ни при жизни, ни после смерти. И, казалось бы, ну что такого? Ну, подумаешь, дворянство. Но на самом деле, это был чрезвычайно важный маркер, позволяющий неплохо устроиться в средневековой Европе.
Все дело в том, что титулованное дворянство средневековой Европы, было на самом деле само по себе очень малочисленно и никогда, если не считать худородное рыцарство, не составляло даже одного процента от населения. Так же не нужно забывать, что почти все они, тем или иным способом были друг другу дальними родственниками. И поэтому на пути к своему светлому средневековому будущему даже баронские дети имели солидную фору перед наследниками нетитулованного рыцарства.
Впрочем, начинали они точно так же, как и рыцарские дети. В молодом возрасте их отправляли ко двору сюзерена. И вот сразу после этого начинались различия. Никто молодого дворянина не отправлял слугой к рыцарю. это было просто неприлично. Пока он был совсем молод, он трудился пажом, гонцом, и к четырнадцати - пятнадцати годам был первым в очереди на почетное звание оруженосца. После чего, если оказывался достаточно удачливым и храбрым, и мог не просто выжить, но и впечатлить своего господина, получал акколаду и оставался при его дворе в ожидании, когда судьба подарит ему шанс отличиться. Впрочем, с шансами при дворе у графа или маркграфа всегда было так себе. Там непрерывно толпилась огромное количество храбрых молодых парней, готовых просто для того, чтобы попасть на глаза своему сюзерену, лично порубить в мелкий фарш даже самого Сатану.
С прямыми наследниками низшей титулованной аристократии все было немного по-другому. Да, случалось, и их отправляли ко двору сюзерена, но значительно чаще, они находились на "домашнем образовании", впитывая все те же знания и умения прямо в родном замке или шато. Свою же акколаду они получали после успешных военных компаний, приводя под знамена своего господина феодальное крестьянское и рыцарское ополчение, которым формально командовали.
Впрочем, мы знаем случаи, когда наследники средневекового дворянства отлично обходились и без рыцарского достоинства и никого это не парило. Всё-таки феодал - это в первую очередь хозяйствующий субъект, а потом уже все остальное. И если он хорошо хозяйствует и при этом приводит с собой должное количество рыцарей и неблагородного пехотного быдла, то просто отвяжитесь от него, и дайте человеку нормально работать.
Духовный путь, кстати, для младших сыновей барона был уже вполне себе открыт. То есть, отдав себя церковной стезе, молодой дворянин мог быть уверен, что в послушниках, монахах и даже священниках он не засидится. Ведь у него, как ни крути, в миру оставалась большая и влиятельная, пусть на местном уровне, семья, с которой церкви было интересно поддерживать хорошие взаимоотношения, выгодные обеим сторонам. Хотя и по-настоящему больших высот и баронский отпрыск, и сын виконта достичь могли только при большом везении.
Кстати, в отличие от рыцарских потомков, шансы выпасть из феодальной пирамиды, превратившись в разбойника, наемника или просто горожанина, у сыновей любого феодала, пускай даже и младших, хотя и не равнялись нулю, но были, в общем, небольшими. Именно поэтому, всегда, когда мы встречаем дворянина, воюющего во главе наемного отряда или нанимающегося на службу за деньги, мы можем совершенно точно сказать, что вся эта история чрезвычайно порицается феодальным обществом. Даже если все это происходит во времена позднего Средневековья. Приличный человек не должен воевать только за деньги. Это разрушает сдержки и противовесы феодальной лестницы. И нет, шевоше, боевые действия и грабеж соседей ничего не разрушает. Это другое.
Ну вот, наконец-то, мы переходим от не очень богатых, но чрезвычайно благородных дворян к людям по-настоящему состоятельным, а главное, обладающим серьезной властью в средневековой Европе. И речь пойдет о графах и маркграфах, которых к XV веку станут называть маркизами. А вернее, об их потомках.
И первое, что необходимо понимать, говоря об этих прекрасных людях: бедных среди них не было. Вернее, не было до самого конца позднего Средневековья, до тех пор, пока земля оставалась главным источником дохода. Да и после, до самого конца XVI века, если вы слышите об "обедневшем графе", это чаще всего значит только то, что этот род не может в полной мере исполнять свой долг перед сюзереном и приводит под своими знаменами не сотню рыцарей, а всего лишь шесть дюжин. И это, конечно, ужасная бедность. Но только с точки зрения высшей средневековой аристократии.
Поэтому история с сыновьями, а тем более с наследниками графов и маркграфов, была вообще не похожа на то, что происходило с мелкой титулованной аристократией средневековой Европы. Потому что для начала, их, обычно, никто никуда, ни к какому двору не посылал. Единственным, более или менее постоянным исключением из этого правила была отправка почетного заложника, когда графский первенец воспитывался при дворе герцога или короля.
Случалось это в том случае, если сюзерен имел основания считать, что еще один способ давления на слишком жадного или свободолюбивого вассала будет совершенно точно не лишним. Впрочем, заложником такой человек назывался только номинально. Юноша жил и воспитывался при королевском или герцогском дворе наравне с детьми хозяина, и зачастую, достигнув совершеннолетия и получив рыцарские шпоры, был привязан к своему воспитателю даже больше, чем к родному отцу.
Но большинство своих сыновей графы все же на обучение не отправляли. Просто потому, что ближайший "двор" где толпились и воспитывались молодые отпрыски благородных семей, был двором их собственного замка или поместья. Поэтому вся военная, экономическая и прочая наука к их детям приезжала сама. Благо разместить храбрых рыцарей, благородных дворян и чрезвычайно умных, но хилых священников было где. И вот, кроме того, что ехать графским детям было никуда не нужно, все обучение их не отличалось от того пути, что проходили рыцарские и баронские дети ни насколько. И это было правильное решение.
Так же, как и остальные, начинали они пажами при особо отличившихся рыцарях. В это время их учили в первую очередь дисциплине и послушанию, имея в виду, что у любого аристократа всегда есть кто-то, чьи приказы он должен исполнять. Тогда же молодые дворяне социализировались, и в них закладывались основные навыки, необходимые им для нормального существования. Геральдика, счет и письмо, стихосложение, латынь и прочие иностранные языки. Ну и умение тренькать на разных музыкальных инструментах. Без этого точно в классическом и даже позднем Средневековье, ни карьеры не построить, ни жениться нормально.
Когда юноша достигал восьми - девяти летнего возраста, начиналась подготовка по его основному профилю. Не нужно думать, что до этого времени он не представлял, с какой стороны нужно браться за меч. Базовая физподготовка давалась дворянской и рыцарской молодежи едва ли не с того момента, как он начинал ходить и мог удержать в руках хотя бы ложку. Но с девяти лет за ребенка принимались всерьез. Парня учили yбивaть. Сначала куриц и мелкую хозяйственную живность. Когда он подрастал, брали с собой на охоту, где он дoбивaл лесное зверье. На охоте же будущая военная элита училась командовать неблагородными людьми и навязывать им свою волю.
Ну а дальше все как у всех. Только немного лучше. Стажировка оруженосцем у совершенно точно самого лучшего рыцаря в графстве, акколада, сражения, в которых ты прешь в бой впереди всех, каждую секунду пытаясь впечатлить отца и каждого при его дворе. Ведь нужно зарабатывать славу и признание, Потому что первый в очереди наследник может заболеть, упасть со стены или получить удар копьем. И второй тоже может. А третий в очереди - ты.
Впрочем, вторые, третьи и все остальные сыновья графов и маркграфов, в отличие от детей баронов и виконтов, что не наследовали феод отца, редко остались совсем без наследства. На этом уровне, считалось нормальным и приличным, выделить своему ребенку титул на шаг более низкий, чем был у его отца. А к титулу присовокупить землю. Если, конечно, ее удавалось найти. Потому что родному сердцу порадеть совершенно необходимо. Но чаще всего все земля в графстве была давным-давно поделена, и желающих уступать свою вотчину не было от слова совсем.
Немного в этом вопросе помогали войны и непрерывные местные конфликты. Ну и возможность дополнительного межевания земель вассалов графской волей. Хотя, конечно, не то, чтобы очень сильно помогали. Ведь, выходя за пределы вассальной клятвы, которая, кстати, действовала в обе стороны, можно случайно обидеть какого-нибудь старого, матерого барона. Получив у себя в баронстве очаг напряженности. И вот это было вообще никому не интересной историей.
Кстати, из-за такого принципа наделения землей высшей аристократии, получались забавные коллизии. Когда, например, старший брат и наследник был графом, второй - бароном, третий - викарием, а четвертый - просто сыном графа такого-то. И нет, то, что юноша становился бароном, не сдвигало его по социальной лестнице. Бароном он был потому, что имел баронство, и этот титул принадлежал ему лично. Но он так же оставался и графом, потому что был сыном своего отца. Такая вот средневековая загогулина.
И, кстати, викарий, это был далеко не самый высокий церковный пост, на который мог попасть третий сын даже не очень влиятельного графа. С этого уровня, молодым дворянам были открыты все двери на пути служения Господу нашему и Святой Католической Церкви. Потому что, с одной стороны, влияния его отца было более чем достаточно для того, чтобы заинтересовать церковников торговлей, арендой земель, строительством или еще парой дюжин вещей, которые совершенно точно пойдут во славу Храма Господня. Со своей же стороны, Церковь делилась властью над умами прихожан, в относительно короткий срок делая, например, епископом талантливого парня, случайно оказавшегося еще и сыном местного графа. Укрепляя, таким образом, всю местную феодальную лестницу.
Ну и других вариантов, кроме как получить феод, церковное звание, более мелкое землевладение или место при королевском дворе, у графского сына, по большому счету не было. Разве что умереть в бою. В наемники и разбойники они не шли. Вернее, такое, конечно, случалось во времена позднего Средневековья, но если сравнить с общим количеством аристократии и их потомков, проходило по категории статпогрешности и не шибко фантастики.
Ну что же, кажется, пора пришла поговорить о наследниках высшей средневековой аристократии - герцогах, князьях и прочих подобных гражданах, отличающихся друг от друга только декоративными мелочами. И вот о них сказать почти нечего. Все то, что говорилось о детях графов и маркграфов, относится к ним в полной мере. С одной стороны, военное и светское образование они получали точно так же, как сын самого бедного барона из Западного Пограничья, проходя путь от пажа до рыцаря, и от необразованного неуча до человека, знающего основную геральдику всего герцогства и знающего, для чего и в каких случаях нужны флирт и куртуазность. С другой стороны, это всё-таки были любимые дети одного из самых могущественных людей средневековой Европы, и жизнь их была более или менее устроена с самого начала.
Первый родившийся наследник, получал после смерти отца герцогский титул и собственно герцогство. Младшие братья тоже не оставались без штанов, они становились графами, если подходящее графство находилось, или маркграфами, занимая почетные и зачастую чрезвычайно доходнее должности при королевском дворе. Там они представляли интересы своей семьи, ну и точно так же как и любой другой аристократ того времени, пытались подвинуть коллег по феодальной лестнице с целью устроиться как можно лучше.
Кстати, именно из этих парней, слишком благородных, чтобы быть отправленными в какое-нибудь приграничное графство, чрезвычайно амбициозных и отлично выученных лучшими воинами королевства, обычно получались лучшие маршалы и военачальники. Они фактически командовали королевскими армиями, во главе которых, бывало, ставили малолетних или вообще недееспособных принцев королевской крови.
И на еще одном моменте нужно акцентировать твое внимание, дорогой друг. Несмотря на чрезвычайно благородное происхождение и даже не ложку, а золотой половник во рту, с которым рождались эти мальчишки, до самого конца Столетней войны, в бой они шли в первых рядах атакующего рыцарского строя. Ну просто потому, что в те далекие времена не было никакого другого способа управлять всем этим совершенно бесстрашным и вооруженным до зубов рыцарством, кроме как быть еще более храбрым, злобным и отмороженным, чем все те живорезы, что находились под твоим командованием.
И поэтому, смотря на поле брани классического и первой половины позднего Средневековья, мы постоянно видим королей, ломающих в схватке мечи, герцогов, под которыми убивают несколько коней за бой, или, например, четырех высших аристократов страны, погибших во время "войны за корову". Ну что тут сказать. Чрезвычайно славное, очень честное и максимально жестокое время это ваше Средневековье.
Кстати, церковный путь герцогские наследники выбирали не то чтобы очень часто. Нет, конечно, и среди них попадались "князья церкви", епископы и архиепископы, но все же церковная стезя для знатнейших людей средневековой Европы была намного менее привлекательной. И понятно почему. Власти и влияния у старых аристократических семей и так было более чем достаточно, а если что и было необходимо, то проще было заставить. Ну или купить. Все таки иные герцогства были побольше и побогаче некоторых королевств.
А о будущем королевских наследников, говорить и вовсе бессмысленно. Тут все решалось волей монарха. Кто-то, повзрослев, получал это самое королевство, кто-то становился герцогом. Самые бестолковые и невезучие оставались при дворе, оставаясь при этом все еще важным активом. Их можно было женить на дочери коллеги из соседнего королевства, чтобы еще прочнее связать две и так родственные семьи. Ну, или возвысить кого-то из подданных через брак с королевской семьей.
Так же можно было поставить во главе королевской армии, которой, по большому счету, командовали совсем другие люди, просто для того, чтобы она не развалилась еще до того, как доберется до врага. Ведь только королевский штандарт и сам король, ну или его наследник, способен не допустить выяснения самого важного в средневековой войне вопроса: почему я, ведущий свой род со времен Императора Запада, должен подчиняться хоть кому-то, кроме короля?
Ну вот, как-то так. О сыновьях и наследниках средневековых рыцарей и аристократов мы поговорили, а значит, жизненно необходимо обсудить судьбу их дочерей и вообще женской части феодального средневекового общества. Но случится это в другой раз. А на сегодня все.