— Давай, выкладывай всё как на духу! Я жду, — повторил Артем, не отрывая от нее пустого взгляда. Его пальцы все так же сжимали злосчастный чек, и этот шелест казался единственным звуком во вселенной
Марина сделала шаг вперед, ее ноги подкашивались. Она была похожа на бабочку, пригвожденную булавкой к бархату — красивая, яркая, но совершенно беспомощная.
— Это… это был не Сергей, — прошептала она, и глаза ее забегали, выискивая хоть какую-то лазейку в каменной стене его лица. — Я… встречалась с подругой. С Леной. У нее были проблемы с мужем, ей нужно было выговориться, а дома не хотела… Мы взяли номер, чтобы поплакаться друг другу в жилетку, выпить вина… Я просто забыла выбросить чек.
Артем медленно, с преувеличенной театральностью, поднял чек перед собой.
— Пять тысяч четыреста рублей. За «поплакаться в жилетку» в рабочее время дня? В гостинице, а не в кафе? И почему тогда, когда появился Сергей, ты не сказала: «Артем, это тот псих, из-за которого я однажды платила за номер в гостинице, чтобы утешить подругу»? Это было бы такое простое и логичное объяснение. Но ты сказала, что звонила ему. Сама.
— Я запуталась! — взвыла она, и слезы снова потекли по ее лицу, но на сей раз они казались слезами ярости и отчаяния от провала. — Я испугалась! Ты смотрел на меня так, как будто я уже во всем призналась!
— Потому что ты во всем и призналась! — впервые его голос сорвался, прорвав ледяную плотину, и гнев, горячий и слепой, хлынул наружу. Он вскочил с пуфика, отшвырнув пальто. — Ты призналась этим своим видом! Этой паникой! Ты призналась этим чеком в кармане пальто, которое надела в день моего возвращения! Ты думаешь, я идиот? Ты думаешь, я поверю в эту сказку про несчастную Лену, которую ты ни разу за неделю не упомянула?!
Она отпрянула от него, наткнувшись на косяк двери.
— А что ты хочешь услышать? — закричала она в ответ, ее голос стал визгливым. — Да, ладно! Да, я виделась с ним! Один раз! Это была ошибка! Он названивал, угрожал, я встретилась с ним, чтобы все объяснить, чтобы он отстал! И все! Один-единственный раз!
— В гостиничном номере? — его губы искривились в гримасе, похожей на улыбку, но от этого стало только страшнее. — Для «объяснений» обязательно нужен номер? В час дня? В день моего возвращения? Ты хочешь сказать, что твой бывший, который, по твоим же словам, одержим тобой, уговорил тебя на «объяснения» в гостинице, и ты, такая умная и прагматичная, согласилась? И ничего не случилось?
— Ничего не случилось! — она почти выла, закрывая уши ладонями. — Я тебе клянусь!
— Твои клятвы ничего не стоят, — холодно отрезал он. Гнев снова отступил, сменившись все той же мертвой пустотой. Он посмотрел на нее, на эту истеричную, лживую женщину в их идеальной гардеробной, и понял, что разговор бесполезен. Она не признается. Она будет врать, изворачиваться и плакать до последнего.
Он молча прошел мимо нее, отстранив ее плечом. Она схватила его за руку.
— Куда ты? Артем, прошу тебя, давай поговорим! Мы можем все исправить!
Он остановился, не оборачиваясь.
— Отстань, Марина.
Его голос был тихим, но в нем была такая окончательность, что ее пальцы сами разжались. Она осталась стоять в гардеробной, одна, среди дорогих вещей и рухнувшей жизни.
Артем вышел из квартиры, даже не взяв ключи и телефон. Он просто шел. Улицы, люди, машины — все плыло мимо него размытым пятном. Он не чувствовал ни холода, ни усталости. Внутри него была только одна мысль, одно решение, холодное и твердое, как алмаз. Он должен знать правду. Всю. До конца.
Он нашел свой старый, почти не используемый телефон, купил к нему сим-карту. Он не стал нанимать детектива. Это было бы слишком просто, слишком отстраненно. Он хотел видеть все своими глазами. Почувствовать всю горечь предательства на собственной шкуре.
Он знал, что Марина, испуганная и загнанная в угол, обязательно попытается связаться с Сергеем. Чтобы предупредить? Чтобы попрощаться? Чтобы договориться о новой лжи? Неважно. Она это сделает.
Он установил на ее телефон программу-шпион, воспользовавшись тем, что она оставила его без пароля, пока красила губы перед выходом. Теперь он видел все ее звонки и сообщения. Он взял несколько отгулов на работе. И начал слежку.
Он дежурил у ее офиса в своей машине, в темных очках, с бейсболкой на голове. Он видел, как она выходит, всегда элегантная, всегда собранная. Она шла в кафе с коллегами, в магазины, и ничто не выдавало в ней женщину, ведущую двойную жизнь. Она была актрисой высочайшего класса.
Прошло три дня. Никаких подозрительных звонков. Никаких сообщений Сергею. Лишь вечером в среду, когда он уже начал сомневаться в себе, пришло уведомление. Не звонок. Сообщение. С нового, неизвестного номера. Но он знал. Он знал это интуитивно.
«Сереж. Это я. Сбрось трубку, не отвечай. Завтра, в обед. Наше место. Мне нужно тебя видеть».
Артем медленно выдохнул. «Наше место». У них было место. Не гостиница «Астория». Другое. Постоянное. Значит, это было давно. Очень давно.
Он не спал всю ночь. Он сидел в темноте гостиной и смотрел в одну точку. Он представлял себе это «место». Убогую квартирку? Съемный номер? Он не знал, что больнее — мысль о их страсти или мысль о бытовухе, о ритуалах, которые были у них, а не у него.
На следующий день он был на месте с самого утра. Он нашел его быстро, проследив за геолокацией ее телефона, когда она туда поехала несколько месяцев назад, по его запросу в программе. Это был старый, дореволюционный дом в центре, с облупленным фасадом и темным подъездом. Не гостиница. Апартаменты. Съемные, суточные. Дешевле, чем «Астория», но с претензией. Уютное гнездышко.
Он припарковался в переулке напротив, с прекрасным видом на подъезд. Его сердце билось ровно и гулко. Он чувствовал себя не мужем, мстящим за измену, а ученым, готовящимся к решающему эксперименту, который подтвердит самую ужасную теорию.
Ровно в час дня к дому подъехало такси. Из него вышла Марина. Она была не в деловом костюме, а в джинсах, замшевой куртке и большом платке, скрывавшем волосы. На лице — большие темные очки. Она оглянулась по сторонам, быстрым, нервным движением, и скользнула в подъезд. У нее был ключ. Она не звонила в домофон. Она просто вошла, как хозяйка.
Артем сидел не двигаясь. Он смотрел на грязные окна второго этажа, за одним из которых, он знал, она сейчас была. С ним. Он представил, как она снимает платок, куртку… Его тошнило.
Через двадцать минут к дому, покачиваясь, подошел Сергей. Тот же свитер, те же мятые джинсы. Он также огляделся и исчез в подъезде.
И тогда Артем вышел из машины. Спокойно, как на деловую встречу. Он пересек улицу и вошел в темный, пахнущий кошками и старой пылью подъезд. Он поднялся на второй этаж. Две квартиры. На одной — табличка «Сдается посуточно». Он прислушался. Из-за двери доносился приглушенный женский смех. Ее смех. Тот самый, счастливый и беззаботный, который, как он думал, принадлежал только ему.
Он не стал звонить. Не стал стучать. Он достал из кармана связку ключей. Среди них был один — старый, от его офиса, который он когда-то потерял, а потом нашел. Он не знал, сработает ли это. Но он должен был попытаться.
Он вставил ключ в замочную скважину. Повернул. С треском и скрежетом, дверь поддалась.
---
Он вошел внутрь. Дверь с скрипом отворилась, словно нехотя впуская незваного гостя в это грязное тайное убежище. Первое, что ударило в нос — знакомый, тошнотворный микс: дешевый табак, перегар и сладковатый запах старых духов Марины, которые она, видимо, хранила здесь специально, чтобы не пахнуть ими дома.
Перед ним была небольшая прихожая, уставленная коробками, ведущая в гостиную-спальню. И они были там.
Сергей сидел на краю продавленного дивана, застеленного мятым покрывалом, и зажигалку. Марина стояла у окна, спиной к комнате, курила, нервно затягиваясь. Она услышала скрип двери и обернулась.
Увидев его, она застыла с сигаретой в полуподнятой руке. Ее глаза за огромными очками стали огромными от невозможного, немыслимого ужаса. Она не кричала. Не издала ни звука. Просто стояла, и казалось, что жизнь покидает ее с каждым ударом сердца.
Сергей поднял голову. Его мутные глаза медленно фокусировались на фигуре в дверном проеме. Сначала непонимание, потом тупая злоба.
— Ты кто такой? Как ты вошел? — он попытался встать, но его зашатало, и он снова грузно опустился на диван.
Артем не смотрел на него. Его взгляд был прикован к Марине. Он медленно вошел в комнату, окинув ее спокойным, изучающим взглядом. Дешевая мебель, застиранное белье в углу, пустые бутылки из-под пива на подоконнике, пепельница, полная окурков. Их «место». Их гнездышко. Вот где проходила ее настоящая жизнь.
— Я задаю вопрос, мудак! — сипло крикнул Сергей, пытаясь снова подняться, на этот раз более успешно.
Артем наконец перевел на него взгляд. Холодный, безразличный.
— Закрой рот и не мешай, — произнес он тихо, но с такой ледяной авторитетностью, что Сергей, пьяный и агрессивный, на мгновение опешил и замолчал.
Артем снова посмотрел на Марину.
— «Наше место», — повторил он ее же слова из сообщения без интонации. — Уютно.
— Артем… — наконец выдохнула она, и ее голос был хриплым от страха и сигаретного дыма. — Как… Почему ты здесь?
— Ты оставила следы, Марина, — он сделал шаг ближе, и она инстинктивно отпрянула к окну, как загнанное животное. — Ты вся в них измазана. Ты думала, что один чек — это случайность? Я знал, что ты придешь сюда. Я знал все. С самого начала.
Он солгал. Но это была благородная ложь, призванная добить ее, лишить последней надежды на оправдание.
— Я следил за тобой, — продолжал он, его голос был ровным, как будто он читал доклад. — Я знаю о каждом вашем свидании за последний год. Знаю, что ты звонила ему не только в мои командировки, но и когда я задерживался на работе. Знаю, что ты покупала ему эту водку, — он кивнул на бутылку на полу. — И эти сигареты. Ты не только изменяла мне. Ты содержала этого… алкоголика.
Сергей мотнул головой, пытаясь осознать услышанное.
— Что? Следил? Ты что, больной?
— Артем, прошу… — Марина бросила сигарету на пол и затоптала ее дрожащей ногой. Слезы текли по ее щекам из-под очков. — Я все объясню… Все было не так…
— Объясни что? — наконец в его голосе прорвалась сталь. — Что это не он? Что это не ты? Что эти пустые бутылки и вонь — это декорации для спектакля? Сколько лет, Марина? Сколько лет это длится?
Она молчала, сжавшись в комок, не в силах вымолвить ни слова.
— Она звонит мне, потому что я настоящий! — внезапно выкрикнул Сергей, находя в алкоголе призрачную храбрость. — А ты что? Ходячий кошелек в дорогом костюме! Она со мной живая! А с тобой — кукла надутая!
Артем медленно повернулся к нему. В его глазах не было ненависти. Было лишь брезгливое презрение, как к насекомому.
— Заткнись, грязь, — отрезал он. — С тобой не разговаривают.
Он снова к Марине.
— Ответь на вопрос. Сколько лет?
Она с трудом сглотнула, ее губы дрожали.
— С… с самого начала… — прошептала она. — С тех пор, как мы с тобой познакомились…
Воздух вырвался из его легких, словно от удара. Он знал это. Чувствовал костями. Но услышать — было все равно что сорваться с обрыва. Весь их брак. Каждая улыбка, каждое «люблю», каждый совместный план — все было пропитано этой гнилой, разлагающейся ложью.
— С самого начала, — повторил он, и его голос на секунду дрогнул. Он посмотрел на нее, и впервые за весь этот кошмар он увидел не свою жену, не актрису, а жалкую, запутавшуюся женщину, которая разрушила все вокруг себя, включая собственную душу. — Так значит, ничего не было настоящим? Ничего?
— Я люблю тебя, Артем! — внезапно закричала она, падая перед ним на колени и хватая его за руки. Ее пальцы были ледяными и липкими. — Я люблю тебя, клянусь! Это просто… это болезнь! Я не могла остановиться! Он… он меня держит! Шантажирует!
Сергей дико захохотал.
— Держит? Это ты меня держишь, Маринка! На поводке! Я твой дворовый песик, которого ты прикармливаешь, когда твоему буржую скучно!
Артем смотрел на нее, на ее унизительную позу, на ее искаженное страхом лицо. Он ждал, что почувствует — боль, ярость, жалость. Но он чувствовал только всепоглощающую, абсолютную пустоту. Пустоту, в которой не осталось ни любви, ни ненависти, ни даже отвращения. Только тихий, мертвый звон.
Он мягко, но неумолимо высвободил свои руки из ее хватки.
— Встань, Марина. Хватит унижаться.
Она не слушала, рыдая, прижимаясь лбом к его брюкам.
— Прости меня! Давай уедем! Я все брошу! Я никогда больше! Мы начнем все с начала!
— Сначала? — он тихо рассмеялся, и этот звук был страшнее любого крика. — Какого начала, Марина? Того, что было построено на вранье? Нет. Все кончено.
Он отступил на шаг, заставляя ее потерять опору. Она упала на грязный ковер, всхлипывая.
— Собирай вещи. Из дома. То, что куплено тобой на твои деньги. Все, что я тебе дарил, остается. У тебя есть час.
Она подняла на него заплаканное лицо.
— Куда я пойду?
— Это меня больше не волнует, — ответил он с ледяной искренностью. — Иди к нему. Иди к подруге. Иди под мост. Ты сделала свой выбор. Много-много раз. Теперь пожинай последствия.
Он повернулся и пошел к выходу. Его дело было сделано. Правда, уродливая и неприкрытая, лежала перед ним, и смотреть на нее больше не было сил.
— Артем! — ее крик догнал его в прихожей. — Не уходи! Пожалуйста!
Он обернулся в последний раз. Он видел ее — униженную, рыдающую, сидящую на полу в притоне ее любовника. Видел его — пьяного, злого, беспомощного. И он понял, что проиграли они оба. Он терял иллюзию, веру в женщину, которую любил. А она теряла все.
— Прощай, Марина.
Он вышел, притворив за собой дверь. Щелчок замка прозвучал как приговор. Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Свет ударил в глаза. Город жил своей жизнью, не подозревая, что в одном из его старых домов только что рухнула целая вселенная.
Он сел в машину, завел ее и уехал. Он не оглядывался. Смотреть было не на что.
---
Он не поехал домой. Тот дом больше не был его домом. Он был обманчивой оболочкой, красивой декорацией, за которой скрывалась труха и гниль. Вместо этого он поехал в офис. Стерильное, прохладное пространство с панорамными окнами, где все было подчинено логике, цифрам и контролю. Здесь не было места эмоциям, запахам дешевого табака и призракам разрушенной жизни.
Он заперся в своем кабинете, отключил телефон и сел в кресло, глядя на ночной город, раскинувшийся внизу. Огни машин были похожи на струящуюся по черному бархату раскаленную лаву. Он ждал, что нахлынет боль. Что придет осознание потери, гнев, отчаяние. Но внутри была только все та же гулкая, безразмерная пустота. Он чувствовал себя как после сложной, изматывающей операции, когда анестезия еще не отошла, и ты понимаешь, что часть тебя ампутирована, но не чувствуешь боли — лишь странную, отстраненную легкость.
Примерно через час он услышал скрежет сигнализации и щелчок электронного замка. Она пришла. Как он и приказал. Он не двигался, слушая ее шаги в коридоре. Они были неуверенными, шаркающими. Она остановилась у его двери, не решаясь войти. Потом тихо пошла дальше, в сторону их — его — квартиры.
Артем оставался в кабинете до самого утра. Он не спал. Он просто сидел, перебирая в памяти обрывки их жизни, пытаясь найти хоть один настоящий, не оскверненный ложью момент. И не находил. Каждое воспоминание теперь отбрасывало уродливую тень от того самого «места» и того самого человека.
Марина стояла в центре гостиной. В ее руках был дорогой кожаный чемодан, который Артем купил ей для их поездки в Рим. Теперь он был набит ее вещами. Не всеми. Только тем, что она считала «своим» — белье, пара джинсов, несколько свитеров, косметика. Все подарки, все украшения, все платья, которые он ей дарил, остались висеть в гардеробной. Молчаливые свидетели ее падения.
Она медленно обвела взглядом комнату. Идеальный порядок. Дорогой паркет, на который падали лучи утреннего солнца. Дизайнерский диван, на котором они вечерами смотрели фильмы. Ее любимая ваза на столе. Все это было теперь чужим. Как музейная экспозиция под названием «Жизнь, которой не было».
Она попыталась вызвать в себе слезы, но их не было. Она была выжжена изнутри. Стыд был таким всепоглощающим, что не оставлял места другим чувствам. Стыд за свою ложь. За свою слабость. За ту жалкую, унизительную сцену в убогой квартире. Она видела себя со стороны — на коленях, в грязи, умоляющую о прощении, которое было уже невозможно.
Она подошла к зеркалу в прихожей. Женщина, смотрящая на нее, была бледной, с опухшими глазами, в простой одежде, не соответствующей роскоши окружающего интерьера. «Кто ты?» — спросила она у своего отражения. И ответа не было. Актриса, покинувшая сцену после провала. Больше ей негде было играть.
Она взяла чемодан и вышла из квартиры. Дверь закрылась с тихим щелчком, окончательно и бесповоротно. Она спустилась на лифте и оказалась на холодной утренней улице. Ветер трепал ее волосы, не прикрытые платком. Она остановилась на тротуаре, не зная, куда идти.
Артем вышел из офиса с первыми лучами солнца. Он поехал домой, зная, что найдет его пустым. Так и было. В квартире пахло только кофе, который он сварил себе в машине. Следов ее присутствия не осталось, если не считать пустых вешалок в гардеробной и едва уловимого шлейфа ее духов, который, ему казалось, будет преследовать его здесь вечно.
Он подошел к окну в гостиной и выглянул на улицу. И увидел ее.
Она стояла внизу, на углу, с чемоданом в руке. Маленькая, потерянная фигурка в потоке утренних пешеходов. Она не двигалась, просто смотрела куда-то вдаль, на линию горизонта. Он наблюдал за ней, не чувствуя ничего, кроме той же пустоты. Он мог бы позвонить ей. Сказать: «Вернись. Давай попробуем». Но слова не складывались. Мост между ними был сожжен дотла, и никаких материалов для постройки нового не осталось.
Он видел, как она достала телефон. Посмотрела на экран. Ее пальцы замерли над клавиатурой. Она набирала его номер? Искала в памяти номер Сергея? Звонила такси, чтобы уехать на вокзал? Он не мог этого разглядеть.
Она простояла так еще несколько минут, словно впав в оцепенение. Потом медленно, будто против своей воли, повернула голову и посмотрела вверх, прямо на их окно. Он не отпрянул. Он знал, что она не увидит его за тонированным стеклом. Их взгляды не встретились. Она смотрела на отражение неба в темном стекле, а он — на женщину, которая когда-то была его женой.
Она отвернулась. Сделала первый нерешительный шаг. Потом второй. Она шла, не оглядываясь, растворяясь в толпе. Направление было ему неизвестно. К Сергею, в его вонючее убежище, в надежде найти в этом хаосе хоть каплю привычности? К подруге, чтобы плакаться в жилетку, выдумывая новую ложь о тиране-муже? На вокзал, чтобы сесть на первый поезд и исчезнуть, начать все с чистого листа, который уже навсегда будет испачкан памятью о сегодняшнем дне?
Он не знал. И это было самым мучительным. Не знать финала истории, которую они писали вместе пять лет.
Артем отошел от окна. В тишине просторной квартиры его ждала лишь одна единственная, невыносимая свобода — свобода от лжи, от иллюзий, от любви. Свобода, которая была похожа на смерть.
А на улице, затерянная в ритме большого города, Марина делала свой шаг в неизвестность. Шаг, который определил бы все ее оставшееся будущее. Но какой именно шаг она сделала — так и осталось тайной, затерянной в шуме мегаполиса и в гулкой тишине двух разбитых сердец
Первую часть можно прочитать по ссылке:
Читайте и другие наши истории по ссылкам:
У нас к вам, дорогие наши читатели, есть небольшая просьба: оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы быть в курсе последних новостей. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть небольшой ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера!