— Ты никогда не была ему парой, — шипела она, всовывая свою тощую ногу в щель между дверью и косяком. — Он женился на тебе из жалости. А теперь, когда он нашел себе достойную женщину, будь умницей и исчезни
Сердце Евы колотилось где-то в горле, отдаваясь глухим, болезненным стуком в висках. Она сжимала ручку двери так, что костяшки побелели. За спиной, в гостиной, мирно сопели в своих кроватках двухгодовалые дочери, Алиса и Мария, ее единственный, как она думала, несомненный островок счастья в этом браке. А за порогом стоял ее личный демон в пуховом платке и дубленке от кутюр – Светлана Викторовна.
— Вам не стыдно? — выдохнула Ева, пытаясь закрыть дверь, но свекровь уперлась с силой разъяренной кошки. — Девочки спят. Или вам плевать на собственных внучек?
— Мои внучки будут расти в нормальной семье, с нормальной матерью, — отрезала Светлана Викторовна. Ее глаза, холодные, как речной лед, скользнули по лицу невестки с нескрываемым отвращением. — А не с тобой. Ты – случайная ошибка. И мы ее исправим.
«Мы». Это слово прозвучало как приговор. «Мы» – это она и Алексей. Ее муж. Отец ее детей.
— Убирайтесь, — прошептала Ева, чувствуя, как по щекам текут предательские слезы. — Или я вызову полицию.
Свекровь фыркнула, но ногу убрала.
— Подумаешь, испугала. У нас все козыри на руках, милочка. И ты это скоро поймешь.
Дверь захлопнулась. Ева прислонилась лбом к холодному дереву, вслушиваясь в удаляющиеся шаги по лестничной клетке. В ушах звенело. «Ошибка. Жалость. Нормальная женщина». Каждое слово – как нож, expertly вонзенный в самое больное место. Она всегда чувствовала неприязнь Светланы Викторовны, с самой первой встречи. Та тогда, семь лет назад, осмотрела ее, скромную студентку-дизайнера, с ног до головы и произнесла с ледяной улыбкой: «Алешенька, а ты не представляешь свою жену в чем-то более… респектабельном?». Алексей тогда лишь смущенно потупился.
Он всегда тупился перед матерью. Тридцатилетний успешный менеджер, он превращался в послушного мальчишку при одном ее взгляде. Ева долго списывала это на сыновью любовь, на уважение. Теперь же это слепое обожание грозило разрушить все, что у нее было.
Она подошла к окну и отодвинула край шторы. Внизу, подъехав к подъезду, стояла дорогая иномарка ее мужа. Из подъезда вышла Светлана Викторовна, энергично заговорила по телефону, жестикулируя. Через минуту из машины вышел Алексей. Он выслушал мать, кивнул, а потом обнял ее. Этот жест, полный не сыновней, а какой-то странной, заговорщической близости, заставил сердце Евы сжаться в комок.
«О чем они? — пронеслось в голове. — О том, как поскорее избавиться от «ошибки»?»
Она вспомнила, как месяц назад Алексей, лежа в постели, нежно гладил ее по волосам и вскользь спросил: «А ведь твоя квартира, она полностью в твоей собственности, да? Никаких обременений? Просто думал, на случай, если брать ипотеку на машину…». Она тогда, счастливая его лаской, ответила: «Да, родители все оформили на меня. Наш надежный тыл». Он улыбнулся, но в его глазах мелькнуло что-то чужое, расчетливое.
Эта квартира, доставшаяся ей от погибших в аварии родителей, была их крепостью. Они переехали сюда после рождения двойняшек. Алексей тогда говорил, что это знак, что они должны начать новую, счастливую жизнь на ее, Евиной, территории. Теперь эти слова звучали как зловещая насмешка.
Вечером Алексей вернулся домой не один. С ним была высокая, стройная блондинка в дорогом деловом костюме. Ева открыла дверь и застыла на пороге.
— Ева, это Карина, — представил Алексей, избегая ее взгляда. — Новый юрист в нашей компании. Мы… нам нужно обсудить кое-какие рабочие моменты.
Карина протянула руку с идеальным маникюром. Ее улыбка была ослепительной и абсолютно фальшивой.
— Очень приятно, Ева. Алексей так много о вас рассказывал.
«Рассказывал? — екнуло внутри Евы. — Что именно? Что я – ошибка, которую нужно исправить?»
Они прошли в гостиную. Карина, не стесняясь, осмотрела квартиру оценивающим, хозяйским взглядом.
— Уютно, — произнесла она, и в ее тоне прозвучало легкое пренебрежение.
Ева налила чай, руки ее дрожали. Она сидела и слушала, как Алексей и Карина обсуждают какой-то контракт, но ее мозг отказывался воспринимать слова. Она видела, как их колени под столом почти соприкасаются. Как Алексей украдкой смотрит на Карину, и в его глазах – тот самый огонь, который когда-то был в них, когда он смотрел на нее.
«Она и есть та самая «нормальная женщина»? — думала Ева, чувствуя, как ее тошнит от осознания. — Юрист. Респектабельно. Маме одобрено».
После ухода Карины в квартире повисла гнетущая тишина.
— Объясни, — тихо сказала Ева, глядя на мужа, который разливал в стаканы виски.
— Что объяснить? Работа. Я же сказал.
— Не ври мне, Алексей! Я не идиотка. Она твоя… «исправленная ошибка»?
Он резко повернулся, и на его лице появилось знакомое раздражение, которое в последнее время возникало все чаще.
— Хватит истерик, Ева! У меня проблемы на работе, а ты со своими подозрениями…
— Какие проблемы? Проблемы, чтобы выгнать меня из моей же квартиры? Чтобы забрать детей?
Лицо Алексея исказилось. Он подошел к ней вплотную.
— Твоя квартира? Наша квартира! Мы здесь живем. И дети – это мои дети тоже! А ты… ты последнее время стала просто невыносимой. Вечно уставшая, вечно ноющая. Карина… Карина другая. Она сильная. Она знает, чего хочет.
Эти слова добили ее. Она была «ноющей», потому что одна поднимала двух младенцев, потому что он пропадал на работе, а когда возвращался, то требовал уюта, тишины и горячего ужина. А Карина «сильная». Потому что у нее нет под грудью двух кричащих комочков, отнимающих все силы.
— Мама права, — холодно продолжил Алексей, отворачиваясь и допивая виски. — Ты не справляешься. Детям нужна стабильность. А ты… ты живешь в каком-то своем мире дизайнерских фантазий.
«Мама права». Эти два слова прозвучали как окончательный разрыв. Ева не сказала больше ничего. Она повернулась и ушла в детскую, к своим спящим дочкам. Она смотрела на их пухлые щечки, на ресницы, лежащие на щеках, и чувствовала, как внутри нее растет нечто холодное и твердое, замешанное на боли, предательстве и ярости. Они хотят отнять у нее все. Ее дом. Ее детей. Ее жизнь.
«Хорошо, — подумала она, сжимая кулаки. — Вы хотите войну? Вы ее получите. Но играть я буду по своим правилам».
На следующий день, улучив момент, когда Алексей ушел в душ, она взяла его старый, забытый в ящике стола телефон. Он был не слишком tech-savvy и, сменив гаджет, просто забросил старый. А она помнила пароль. Это был день их свадьбы. Горькая ирония.
Она пролистала переписку с Кариной. Это было чтиво похуже любого триллера. Планы. «Нужно, чтобы она сама ушла, инициатива должна быть с ее стороны, иначе с квартирой будут проблемы». «Мама нашла адвоката, он говорит, что если докажем ее неадекватность, как матери, то детей оставят мне». «Она так привязана к детям, что, если пригрозить забрать их, она сама все подпишет, лишь бы их не терять». «Я скучаю по тебе. Когда мы будем вместе? В нашей квартире».
«Нашей». Квартира ее покойных родителей уже стала «их» квартирой.
Потом она полезла в переписку с Светланой Викторовной. И тут открылась настоящая бездна.
— Сынок, не забывай, она психологически нестабильна. После родов это часто бывает. Нужно фиксировать все ее срывы. Адвокат сказал.
— Я записала, как она вчера кричала на детей. Очень пригодится.
— Скоро вы в новую квартиру для тебя и Карины въедете. Как только мы вышвырнем эту истеричку, вы сможете спокойно въехать.
Ева стояла на кухне, сжимая в руке телефон, и ее трясло. Они не просто предавали ее. Они строили против нее настоящий заговор, собираясь сломать ей жизнь, объявив сумасшедшей. Использовать ее любовь к детям как оружие против нее.
Мысли путались, слезы подступали, но она их сглотнула. Нет. Слезами она им не нужна. Силу она им уже доказала, родив и подняв двоих детей. Теперь пришло время доказать хитрость.
Она аккуратно удалила следы своего вмешательства и положила телефон на место. План начал вырисовываться в ее голове, четкий и безжалостный. Если они хотят спектакля, она его устроит. Но финал будет не по их сценарию.
Она стала вести себя тише воды, ниже травы. Перестала задавать вопросы. Делала вид, что смирилась. Алексей и Светлана Викторовна, почувствовав ее слабость, усилили натиск.
— Ева, ты выглядишь ужасно, — говорила свекровь, заходя в гостиную без стука. — Может, тебе отдохнуть? Поехать в санаторий? Одной. Без детей. Мы с Алешей справимся.
— Нет, спасибо, — тихо отвечала Ева, делая вид, что шьет детское платье. — Я лучше дома.
— Дома тебе только хуже, — вступал Алексей. — Ты вся на нервах. Вчера на Машу прикрикнула из-за разлитого сока.
Это была ложь. Но она лишь кивала.
— Прости. Больше не повторится.
Она начала собирать доказательства. Купила маленький, незаметный диктофон и включала его во всех разговорах со Светланой Викторовной и Алексеем. Она фиксировала каждое оскорбление, каждую угрозу, каждое предложение «уехать отдохнуть». Она снимала на телефон, как свекровь, думая, что одна, с отвращением разглядывает ее личные вещи, перебирает документы в столе.
Однажды Карина снова «зашла по рабочим вопросам». На этот раз они с Алексеем сидели в гостиной, а Ева сделала вид, что уснула в детской. Через полчаса тишина ее насторожила. Она тихо вышла в коридор и замерла. Из гостиной доносились приглушенные стоны и страстный шепот Карины: «Я не могу больше ждать, Леш… Когда уже мы вышвырнем эту дуру?»
Ева не стала подслушивать дальше. Она вернулась в детскую, села на пол и, обняв колени, беззвучно плакала от унижения. Но даже слезы были частью плана. Они давали ей силы.
Кульминация наступила через месяц. Светлана Викторовна устроила семейный ужин. Пришла Карина, якобы как коллега Алексея, поддержать семью в трудную минуту. «Трудная минута» была, разумеется, Ева.
— Я поговорила с хорошим врачом, — сладко начала свекровь, когда сели за стол. — Он специализируется на… послеродовых расстройствах. Ева, дорогая, тебе нужна помощь. Профессиональная.
— Я не больна, — тихо сказала Ева, глядя в тарелку.
— Все больные так говорят, — вздохнула Карина, обменявшись многозначительным взглядом с Алексеем.
— Ева, — жестко сказал муж. — Мама права. Ты не отдаешь себе отчет в своих действиях. Вчера ты оставила детей одних в комнате, а сама куда-то ушла! Мария чуть не упала с кровати!
Это была наглая ложь. Ева никогда не оставляла девочек без присмотра.
— Это неправда, — еще тише прошептала она, изображая подавленность.
— Видишь? Она даже не помнит! — воскликнула Светлана Викторовна. — Детям опасно с ней оставаться. Алексей, я настаиваю. Пока она не пройдет лечение, дети будут жить со мной. А ты… тебе нужно подписать вот эти бумаги. Доверенность на ведение дел и временное соглашение о месте проживания детей.
Она достала из сумки папку и положила ее перед Евой. Это был тот самый момент, когда они рассчитывали ее сломать.
Ева медленно подняла голову. И улыбнулась. Это была не та робкая, забитая улыбка, которую они видели последние недели. Это была холодная, уверенная улыбка победителя.
— Нет, — сказала она четко и громко.
В комнате повисла тишина.
— Что? — не понял Алексей.
— Я сказала «нет». Никаких бумаг я подписывать не буду. И детей вы у меня не заберете.
— Как ты смеешь со мной так разговаривать! — вспыхнула Светлана Викторовна.
— О, я еще не начала, — Ева медленно встала, достала из кармана своего халата диктофон и положила его на стол. — Я думаю, вам всем будет интересно послушать. Особенно те моменты, где вы, дорогая свекровь, называете меня «истеричкой» и планируете, как объявить меня невменяемой, чтобы завладеть моей квартирой. Или вот этот, где вы, Алексей, с вашей… «коллегой» обсуждаете, как бы поскорее «вышвырнуть эту дуру».
Она нажала кнопку воспроизведения. Из динамика полился ее собственный, приглушенный голос: «Нет, спасибо, я лучше дома», и ядовитый шепот Светланы Викторовны: «Упрямая дура. Но мы ее сломаем. Адвокат сказал, главное – доказать, что она опасна для детей».
Лица у троицы за столом вытянулись. Карина побледнела. Алексей смотрел на диктофон с таким ужасом, будто видел змею.
— Вы… ты подслушивала! — закричала Светлана Викторовна.
— Это называется сбор доказательств, дорогая. Против кучки подлых заговорщиков, которые хотели уничтожить мою жизнь. У меня есть не только это. У меня есть видео, как вы роетесь в моих документах. У меня есть запись вашего милого разговора с сыном о переводе денег на новую квартиру. И да, у меня есть запись того, как ваша «нормальная» невеста, — она с ненавистью посмотрела на Карину, — занимается с моим мужем любовью на моем диване, в моем доме, пока я была в детской с нашими общими детьми.
Она вынула телефон и включила запись с микрофона, сделанную в тот вечер. Было слышно ее тихие шаги, а потом – страстные вздохи и тот самый роковой шепот Карины: «Когда уже мы вышвырнем эту дуру?»
Карина вскочила.
— Это подлог!
— Нет, это правда, — холодно сказала Ева. — И все это уже лежит у моего адвоката. Вместе с заявлением о попытке мошенничества, шантажа и клеветы. И о том, что вы, Алексей, как отец, сознательно идя на сговор с целью лишить мать ее законных прав, представляете для детей психологическую опасность.
Алексей онемел. Он смотрел на жену, и в его глазах читалось не просто потрясение, а животный страх.
— Ева… мы… я… — он попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.
— Молчи, — отрезала она. — Ты сказал все, что мог, за последний месяц. Теперь мой ход.
Она повернулась к Светлане Викторовне, чье лицо исказила гримаса бессильной ярости.
— А вы… Вы хотели сломать меня. Вы считали меня слабой. Ошибкой. Но вы просчитались. Ваша ненависть и жадность ослепили вас. Вы забыли, что загнанное в угол животное борется до конца. И я боролась. Не криками и истериками, как вы надеялись. А тихо. Молча. И я победила.
Она сделала паузу, наслаждаясь мертвой тишиной в комнате.
— Вот мое последнее предложение. Алексей, ты завтра же съезжаешь отсюда. Ко своей «сильной» женщине или к мамочке – мне плевать. Мы разводимся. Через моего адвоката. Ты не претендуешь на эту квартиру, отказываешься от алиментов в мою пользу в максимальном размере и подписываешь соглашение о том, что видишься с детьми только в моем присутствии, по установленному графику. В противном случае, все эти записи и видео уйдут не только в суд, но и в прокуратуру, и в вашу компанию, Алексей. Думаю, твоему начальству будет интересно узнать о моральном облике своего менеджера и его юриста. Ваша карьера на этом закончится.
Карина, услышав о его карьере, ахнула.
— Ты не посмеешь!
— Попробуй меня остановить, — Ева посмотрела на нее с таким ледяным презрением, что та отступила на шаг. — А вы, Светлана Викторовна, навсегда забываете дорогу в мой дом. Вы не увидите своих внучек. Никогда. Это цена вашей ненависти.
Свекровь пыталась что-то сказать, но из горла вырывались лишь хриплые звуки. Она была разбита. Ее план, ее власть, ее уверенность – все рассыпалось в прах.
— Ты… ты монстр, — прошипела она наконец.
— Нет, — тихо ответила Ева. — Я – мать, которую вы хотели лишить детей. И женщина, которую вы хотели уничтожить. Вы сами создали того, кто вас уничтожил.
Она подошла к двери и открыла ее.
— Вон из моего дома.
Молчание было оглушительным. Алексей, не глядя ни на кого, потупившись, первым побрел к выходу. За ним, шмыгая носом и пытаясь сохранить остатки достоинства, последовала Карина. Светлана Викторовна стояла неподвижно, глядя на Еву с такой ненавистью, что, казалось, воздух закипал.
— Я… я тебя уничтожу, — выдохнула она.
— Вы уже пытались, — парировала Ева. — И проиграли. Не усугубляйте. Убирайтесь.
Свекровь, пошатываясь, вышла в коридор. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что в детской проснулась и заплакала одна из девочек.
Ева прислонилась к двери спиной и закрыла глаза. Внутри не было ни радости, ни торжества. Была лишь оглушительная, выжигающая пустота. И тишина. Ее тишина. Ее дом. Ее дети.
Она подошла к окну и снова отодвинула край шторы. Внизу Алексей садился в свою машину. Карина что-то кричала ему, размахивая руками. Светлана Викторовна стояла в стороне, маленькая и сломленная, и смотрела куда-то в пустоту.
Ева отпустила штору. Война была окончена. Она победила. Ценой своего доверия, своей любви, своей веры в семью. Но она сохранила то, что было для нее важнее всего. Свой кров. Своих дочерей. И свое право быть хозяйкой собственной жизни.
Она глубоко вздохнула и пошла в детскую, на звук плача. Ей нужно было утешить свою дочь. А завтра начиналась новая жизнь. Ее жизнь. Без измен, без скандалов, без ядовитой свекрови. Только она, ее девочки и тихая, спокойная уверенность в завтрашнем дне. Этого было достаточно. Это было все
Пожалуйста, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)