Вступительные вопросы
Перед дальнейшим повествованием, еще раз напомню, что автор не имеет цели оскорбить кого-либо, поэтому заранее просит прощения. В книге высказывается исключительно личная точка зрения автора, не претендующая на объективность.
Прежде чем говорить о различных аспектах развития русской деревни, нужно разъяснить несколько важных моментов:
1. Что такое русская деревня?
Чтобы что-то сохранить или оценить, надо понимать, что из себя представляет сам объект внимания. Русская деревня это не просто сельская местность. В широком смысле это Родина. Если говорить более конкретно, то это экосистема, самодостаточная, саморегулирующаяся. Устойчивость и надежность ее доказывается самим временем: тысячелетие наша страна не знала другого типа устройства жизни. Деревня состоит из материальной части: природные ресурсы (пахотная и пастбищная земля, леса, пруды и реки), жилище (хозяйственные и жилые постройки), орудия труда, домашние животные и т.д. И состоит из нематериальной (культурной) части: взаимодействие человека с окружающей средой (особенности быта в различных условиях, общение с природой, формирующий жизненный опыт и знания о мире), творчество и искусство (народные промыслы, фольклор, различные традиции и обряды, религия). Комплексное взаимодействие всех этих факторов формирует определенное мировоззрение, понятие о Родине.
Уточним ее границы. Русская деревня – это внегородская ландшафтная единица, тип расселения, который включает в себя антропогенные и природные объекты (и не только материальные, но и социокультурные, и духовные). Деревня не ограничивается пределами населенного пункта с домами и пахотными полями, а распространяется на более обширные территории – леса, реки, луга, дороги и другие объекты, которые прямо или косвенно влияют на жизнь деревни. Для урбаниста или другого ученого такое определение – лишь путаница терминологий и он бы скорее отнес такое широкое понятие к сельскому поселению. Но есть ли в этом большая разница? По-моему душевней звучит «русская деревня». По сути за городом нет пустых территорий, все они поделены между различными по значимости и размерам сельскими поселениями. Еще важнее ее метафизический смысл. С духовной точки зрения русская деревня, как идеальный образ вообще не имеет какого-то определенного места. Она находится в душе у каждого неравнодушного русского человека.
2. Нужна ли русская деревня?
Русская деревня, если определять ее так, как это было указано выше, несомненно нужна, т.к. она имеет множество ресурсов и площадей необходимых для развития государства и общества, однако ее традиционные функции за последние полвека претерпели значительные изменения. Так, продовольственная функция, которую приходилось выполнять крестьянству тысячу лет, успешно изъяли из деревни, присовокупив ее к городской экономике. Город постарался избавиться от сельской продовольственной зависимости. Подобным образом промышленность старается обходить деревню и в других схожих отраслях: лесной, рыбной и т.д. То есть все это добывается на сельской территории, но почти весь доход оседает в городе. Обратная связь пока явно непропорциональная: город забирает больше чем дает. Социальное обеспечение и поддержание инфраструктуры невыгодно государству, поэтому много лет оно, несмотря на красивые лозунги, продолжает «оптимизировать» сельскую периферию, сокращая расходы. Деревня продолжает рассматриваться в экономическом отношении как ресурсное приложение к городу.
Если экономическая функция по объективным причинам у деревни изъята, то остаётся еще социокультурная. В таком случае сельская местность – это национальное достояние нашего народа, нашей страны. В ней зарождалась и развивалась вся многообразная русская культура. Гармоничное взаимодействие природы и человека в материальном и духовном направлении стали источником национальной идентичности русских. Таким образом, русскую деревню нужно воспринимать не как гиблое место или ресурсную базу, а национальный этнографический парк – охраняемую и сохраняемую территорию. Духовное значение деревни невозможно переоценить. При такой точке зрения, сельская местность обретает новый смысл и новые функции: экологическую, туристическую, этнокультурную и т.д. Для сохранения русской деревни надо развивать и несельскохозяйственные функции, которые могли бы обеспечить будущее существование деревни. Чем больше действующих функций будет иметь село, тем более устойчивым будет его экономическое и социальное состояние. Чем шире многоукладность, которая не должна ограничиваться лишь сельскохозяйственными функциями в сельской местности, тем лучше. Многоукладность и многофункциональность = устойчивое развитие.
3. Кому возрождать деревню?
Надо отойти от патерналистской концепции развития. С одной стороны – деревня без помощи государства в нынешнем ее состоянии существовать не сможет, слишком много за последние сто лет было изъято из неё, так что хребет надломился. С другой стороны – никакой определённой и систематической помощи деревня никогда и не получала, даже если вспомнить советский период с его планированием и финансированием, т.к. в реальности государство все равно брало больше. Научно-техническая революция путем интенсификации сельского хозяйства приковала ее к городской экономике. Дело не в том, что государство не должно помогать селу, а в том, что на это не надо рассчитывать. Именно в психологическом плане надо перестать надеется на помощь власти. Государство может быть сильным или слабым и от этого будет зависеть степень его участия в жизни деревни, но нельзя полностью перекладывать все задачи на плечи государства – это, в конце концов, безответственно. Настоящая сила, которая сможет сохранить деревню исходит только снизу – от самих людей, их активности, их представлений и целей. Государство может лишь помочь, поддержать, обеспечить благоприятные условия, а где-то и не мешать. Надеется на то, что оно решит все проблемы бессмысленно. Такая надежда часто прикрывает банальную лень, нежелание что-либо менять и делать. А лень и безделье никогда не смогут наладить нормальную жизнь на селе.
В концептуальном плане все эти важные аспекты жизни: государство – общество – семья – человек, серьезно влияют на жизнь и судьбу деревни и друг на друга. Это настолько естественно, что нет смысла долго разъяснять. Государство зависит от общества, его запросов, требований, мировоззрений и ценностей. Общество влияет на принятие решений, хотя бы потому, что сами управленцы, в том числе и глава государства, неотъемлемые члены общества, их мировосприятие формировалось в общей системе ценностей. Состояние общества зависит от того, в каких условиях жили и развивались его члены, то есть в конечном итоге от семьи, где закладывается личность человека. Внутрисемейные отношения зависят от взрослых ее членов – родителей, их ценностей, целей и нравственного состояния. Понятно, что деревня, населенная людьми с традиционными ценностями, с полными и прочными семьями, здоровым восприятием действительности и активной общественной позицией, будет иметь больше шансов на выживание, чем деревня с деградирующим населением, разрушенными и неполными семьями и инертным отношением к миру. Таким образом, русская деревня есть зеркальное изображение всей нашей страны. Взаимодействие и взаимовлияние всех вышеперечисленных форм тесно переплетено и неотделимо одно от другого.
Особенности традиционной национальной политики в России
Современная национальная политика унаследовала множество старых ошибок. Либеральная национальная концепция, принятая в постсоветской России, основывалась на западном индивидуализме и отвержении традиционных патриархальных принципов, что вполне укладывалось и в советскую схему времен коренизации, то есть в самую радикальную русофобскую концепцию. Удивительным образом проект Концепции национальной политики 1992 года напичканный нескрываемой ненавистью ко всему советскому, называя предыдущую власть «тоталитарным режимом СССР», совершенно не противоречил советскому (точнее ленинскому) представлению о народах России, где русские – это жестокие поработители, а все остальные несчастные рабы. Сюда же проник тезис о насильственной русификации (плюс к нему советизации) подчиненных этносов и квалификация русских не как нации, а как этнической группы. В либеральной концепции сохранился и парадокс советской национальной политики с взаимоисключающими процессами - смешения всех народов и превращения в одно целое и разделения страны на национальные анклавы с сохранением этнических и культурных особенностей. Только теперь объединение должно было происходить не через построение советского общества (человека), а через построение надэтнического российского общества, в котором национальность будет растворяться благодаря созданию современной демократии и рыночной экономики. [2]. Все мы хорошо помним, как первый президент РФ Ельцин настойчиво называл своих сограждан «россиянами», вместо привычного советского обращения «товарищи»…
Как и в прошлые века в национальном вопросе воскрес спор сторонников различных точек зрения. Бурное обсуждение национального вопроса породило множество взглядов и концепций на этот счет. Обобщенно можно сказать, что прозападные нетрадиционные для России концепции предлагали два уже давно сформированных в прошлом пути: либо абсолютного этнического смешения, либо этнического национализма, с преобладанием одной нации над другими. Обе они оказались в конечном итоге русофобскими и угрожали национальной безопасности страны. Первая была агрессивна по отношению к русским по той же причине, что и советская национальная доктрина – русских было слишком много, и именно они в первую очередь должны были стать жертвами культурной и этнической унификации. Вторая, хотя внешне и позиционировалась как прорусская, в итоге приводила к сползанию страны в тотальную межэтническую войну и сворачиванию России до границ среднерусской равнины.
Евразийская концепция придерживалась традиционных для Российской империи и небольшого спокойного периода СССР взглядов. Она призывала воспользоваться отечественным историческим опытом, который был выработан в непростых условиях взаимодействия множества различных народов и культур и позволил сохраниться малым народам. За тысячу лет была создана сложная полиэтническая империя с русским ядром, где все соблюдали национальную солидарность и были связаны общей судьбой. Взаимодействие народов можно было бы охарактеризовать, как братские отношения с общим уважаемым всеми отцом. Подобная государственная система не была уникальна, ее придерживалась и Монгольская империя и Византийская и некоторые другие континентальные государства. Сложно сказать по каким причинам этими государствами была выработана столь необычная для Запада национальная политика. В среде славянофилов было распространено убеждение в изначальной миролюбивости и общительности русских. Этому есть обоснование. Например, историк Н. Никитин замечает по этому поводу: «что ни в устном народном творчестве, ни в русской классической литературе не воспевался русский человек как господин и повелитель других народов, что в иерархии духовных ценностей русского народа никогда не превалировали черты высокомерия, что русскому сознанию была чужда как религиозная, так и этническая нетерпимость, а наоборот - была присуща «комплементарность», т.е. способность мирно уживаться с представителями других рас, национальностей и вероисповеданий. Немало написано и об удивительной пластичности восточных славян вообще, их способности к вживанию в чужие этносы, приводившей порой к ассимиляции не русскими, а русских» [цитата по 1267].
Схожая характеристика русских встречается и в фольклоре «захваченных» народов. Так, историк В.В. Трепавлов, изучив сказания и песни разных народов Сибири пришел к выводу, что «народная память связывала с наступлением русского правления пресечение многолетних межплеменных раздоров» (например, «случаи избрания тунгусами русской власти в качестве посредника в межродовых конфликтах и в распрях с якутами»), появление «возможности сытого и безбедного существования» народу, а элите - «шанс удачной карьеры» [цитата по 1268]. Подобные мотивы прослеживаются в историческом фольклоре народов Кавказа (например, у адыгов), в Карелии, отражая, реальное положение вещей [1267]. Взаимодействие русских с аборигенами безусловно было выгодно последним, т.к. их культурный уровень обогащался хотя бы даже на самом насущном бытовом уровне, т.к. русские умели лучше и эффективнее возделывать землю, строить дома, обрабатывать различные материалы, имея более совершенные орудия труда. Это легко подтверждается не только устными преданиями, но и археологическими раскопками и другими фактами.
Как говорил профессор Н.И. Цимбаев, Россия была империей без имперской нации, где отсутствовало жесткое противопоставление подданных, принадлежавших к разным конфессиям. Основной принцип - деление социальное, сословное, а не национальное или религиозное. [1269]. Конечно, были и свои исключения, например, с дискриминацией поляков и евреев, но чаще всего это была ответная реакция на изначальную агрессию к имперскому правительству, то есть первичными были политические мотивы, а не национальные. Более того, периоды какого-либо насилия длились недолго и имели локальный характер, положение этих народов в России было вполне удовлетворительным до тех пор, пока они сами не напрашивались на неприятности, что не скажешь, например, о положении славян в Османской или Австрийской империи. Последняя еще задолго до Гитлера (который, кстати, изначально был подданным Австрии) особенно преуспела в проведении жесткой националистической политики по отношению к мадьярам и славянам. Современная Украина с ее культурными диспропорциями во многом плод этой агрессивной национальной политики западного образца.
И все-таки утверждение о «природной» миролюбивости русских нельзя считать научным, т.к. это похоже на очередной примордиалистский миф, хоть и положительный. Основными причинами, возможно, были суровый климат и огромные малолюдные пространства, о которых уже говорилось в главе 1.4. В перенаселенной Европе главным врагом было соседнее герцогство, которое угрожало отнять дефицитные ресурсы, что породило на западе индивидуалистическую концепцию развития. В малолюдной России главным врагом была природа – жестокие морозы, бескрайняя тайга, гнус, бедные кислые почвы и т.д. Ресурсов вокруг было предостаточно, но остро не хватало людей, способных этими ресурсами воспользоваться и дорог, чтобы эти ресурсы доставить к людям. Таким образом, правительство всегда было кровно заинтересовано в максимальном сохранении численности местных народов, потенциальных налогоплательщиков и работников, оживляющих экономику региона. Чем больше было людей, тем проще было освоить недружелюбное пространство вокруг себя. Это приводило к построению иной концепции развития, основанной на коллективизме и общинности. Огромное пространство сводило к минимуму ущерб аборигенов от соседства с русскими. Выгоднее было не воевать, а вместе бороться за жизнь посреди дикой природы, тем более у русских переселенцев из-за более высокой культуры это получалось лучше. [1267]
Огромное пространство серьезно сковывало действия правительства, в том числе и для наказания взбунтовавшихся народов. Так, например, указ Сената от 1742 года, призывавший «искоренить немирных чукчей вовсе» (в ответ на их все более дерзкие нападения на русских переселенцев и находившихся в российском подданстве юкагиров и коряков) всерьез так никто и не пытался осуществить, что в итоге привело к мирному присоединению Чукотки в конце 18 века. [1270, 1271]
Еще одной причиной миролюбивости можно назвать религиозные особенности русских, о которых также упоминалось в предыдущих главах (глава 2.4. О нравственности). Представление об окружающем пространстве не было враждебным, как ни странно, и связывалось с теозисом (обожествлением мира) и «островным Богословием» - поиском острова Спасения, рая на земле. То есть осваиваемая земля воспринималась не как враждебная неизвестность, а как преображенное Богом пространство, отданное людям для спасения души. [1272]. Христианские догматы вкупе с таким оригинальным представлением о пространстве заставляла русских, по выражению протоиерея Льва Лебедева, «всюду свято почитать человечество», считая любого дикаря человеком, достойным милосердия и уважения. [цитата по 1273].
Одним словом, высокоразвитая русская культура и русский народ оказали положительную цивилизаторскую роль на огромном пространстве России и их распространение происходило в основном не за счет угнетения соседних народов, а за счет более совершенного хозяйствования. О том, что туземцам от присутствия русских было только хорошо, говорит рост их численности. Например, по материалам 3 и 5 ревизии только за период с 1762 по 1795 г. башкиры численно увеличились с 135 до 191 тыс. чел., чуваши - с 280 до 352 тыс., мордва - с 222 до 345 тыс., зыряне - с 45 до 54 тыс., карелы - со 109 до 143 тыс. и т. д. [1274, 1275, 1276]. Происходили процессы не только обрусения некоторых народов, но и ассимиляции якутами юкагиров, отатаривания поволжских народов и т.д. [1267, 1277].
Однако, и такая традиционная для России национальная политика имела свои существенные недостатки. Во-первых, налаженная конструкция была довольно хрупкой, т.к. сохраненная полиэтничность могла в любой момент взбунтоваться против центра, разрушая империю изнутри, что и происходило в неблагополучные для России времена. При этом дискриминации и геноциду подвергались не только русские, но и иные народы. Так, во время революции 1905 года разгорелась война армян с азербайджанцами, а в 1918 году в Выборгской резне белофиннами были убиты не только русские, но и поляки, украинцы, эстонцы и др. Во-вторых, основную экономическую и культурную нагрузку нес на себе самый многочисленный в империи русский народ, что негативно сказывалось на его уровне жизни. Тот же В.В. Трепавлов писал «Масса русских крестьян жила хуже, чем большинство крестьян в других регионах империи, особенно западных», с чем соглашаются большинство современных отечественных и зарубежных историков [цитата по 1267, 1278]. Именно русское крестьянство испытывало не одно столетие тягловый гнет, крепостничество и рекрутскую повинность. Как писал историк В.Д. Соловей, «империя питалась русской силой, но от этого взамен русские ничего не получали, кроме моральной компенсации, при этом всегда были «тягловой лошадью» и «пушечным мясом» империи» [цитата по 1279].
Оправданы ли были такие жертвы? Если абстрагироваться от эмоций, то в сущности у нашего народа не было другого выбора. Геополитическая обстановка диктовала свои жесткие законы: не съешь ты, съедят тебя, а за поддержание все более ширящегося государства приходилось платить. Наше государство, как и другие крупные империи, зарождалось в условиях непрерывных угроз, соперничества и войн. Расширение до возможных пределов – было исторической нормой. Не желанием все захватить, а неизбежным условием для выживания народа во враждебной среде. Поэтому понесенные издержки и жертвы были вполне естественны. Вся прошлая и современная геополитика – это борьба за достойное место среди других государств. Собственно, и Л. Гумилев отмечал, что главное свойство растущей пассионарности есть жертвенность – готовность умереть за идеалы. То есть жертвенность есть непременное условие существования империи. В этом наша слава и наше страдание, которые неразрывно связаны друг с другом.
Современные евразийцы также утверждают, что у России нет другого выбора: либо продолжать нести свой имперский крест, обеспечивая евразийскую стабильность, либо сбросить с себя непосильные задачи и раствориться в других цивилизациях, что будет сопровождаться невиданной широкомасштабной войной всех против всех. Очевидно, что первый вариант предпочтительней, это наименьшее зло для всех народов России.
Продолжение следует.
Предыдущая статья:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.