Потерявший надежду на выздоровление Максим проводит последние месяцы жизни в хосписе. Врачебные коридоры, пустые взгляды близких, холодные улицы — всё превращается в фон для его единственного выбора. Но в очередное воскресенье его навещает бывшая жена с просьбой, от которой будет зависеть дальнейшая судьба главного героя и его близких.
«Принятие» — о боли, которая съедает изнутри, и о решении, которое не прощает ошибок.
Пасмурное октябрьское утро, начинающийся с шороха капель, с бледного сумрака, остужающего комнату. Не понимаю почему я все еще просыпаюсь.
Вот она, кульминация моей жизни: Я лежу на скрипучей полу ржавой кровати. Протекший желтый потолок — моя единственная картина в этом проклятом богом забытом месте.
Вторым был мой сосед по палате – Саша. Его истощенное тело источало желание поскорее сдохнуть. Нет, не умереть, а именно сдохнуть. Потому что его тело увядает от мук. Его щенячьи глаза так и просили помочь ему уйти в мир иной, но современная медицина беспощадна и милосердна даже к тем, кому это и вроде бы не надо. Его голова, туловище, руки, половой член. Все его тело было пронизано какими-то резиновыми трубками. В одну, как я понял, заливают отвратную на вид жидкость, воду, лекарства. Трубка проходит прямиком в желудок. Из других выходят моча, кал. Из трубки в горле он дышал и иногда выплевывал кровавую мокроту с отвратительным хлюпаньем. Мученик. Он мог лишь моргать и дышать. Его плоть была покрыта страшными ранами, пролежни, вроде как… Губы постоянно кровоточили от недостатка влаги и нормального питания. Кожа истончилась словно салафановый пакет и мне казалось, что его можно было порвать как бумагу. После многих месяцев химиотерапии у него не осталось волос на голове. Он смотрел на меня будто что-то прося, я на желтый потолок, отгоняя страшные мысли.
Моим утешением было то, что я еще могу говорить и сам ходить на своих двоих в туалет. А вот недостатком в наших с ним отношениях было то, что Саша слышал меня, мои слова и монологи, которые я частенько бубню вечерами. Его зрачки следили за моими движениями, иногда я пытался разгадывать с Сашей сканворды, но он никогда не отвечал. Лишь смотрел на меня своими бледными и тусклыми глазами и чего-то ждал. Будто я святой ангел и тяну с решением забрать его душу на тот свет.
Надолго я здесь? Я не знаю и не хочу знать. Я могу ходить, но у меня нет даже толики желания выйти на улицу и подышать холодным осенним воздухом.
Мне дают какие-то уколы, обезболивающее на букву Т, которые я никак не могу запомнить, но мой лучший наркоз от этой жизни — это сон. Палитра за окном разбавила серо-черные оттенки бледно – желтыми лучами солнца. Мы находились в богом забытом месте. В лесной глуши в паре автобусных остановок от города. Меня пугала эта отчужденность от цивилизации. Гостей в этой больнице было немного: Сестры милосердия, православные попы и редкие проверки сан эпид надзора, перед приходом последних усиленно травили тараканов и клопов по всем этажам.
Мы с Сашей молча смотрели друг на друга, и я терпеливо ждал вечера. Сегодня четверг и каждый четверг меня приходит навестить Маша. Я никого не хочу видеть и нет желания общаться, но Я человек, и я социальная скотина. Если я буду разговаривать с полуживым овощем – недалеко и умом тронуться, а бывшая жена не худший вариант.
Я услышал приближающийся стук каблуков медсестры. Сегодня даже вовремя. Обычно они опаздывают минут на двадцать и это дико раздражает. Хотелось уколоться побыстрее после тяжелого сна.
Я ждал смерть, призывал ее, но в то же время исправно делал себе уколы дабы уйти от боли. Сердился, когда вовремя не приносили обезбол. Ругал себя за это, зло посмеивался – «хо-очешь жить» – и все же продлевал эту ненужную теперь жизнь. И искал, искал в голове какие-то зацепки, просветы, которые вернули бы смысл быть на этой земле.
- Доброе утро! – Звонкий голос медсестры пронесся по палате.
- Доброе — Я кивнул.
Сегодня была Таня. Медсетры менялись день ото дня. Их было около четырех или пяти на все отделение. Некоторые были уже в возрасте и с мразотным характером, некоторые моложе и мягче. Таня была не худшей из них. Приятная блондинка лет тридцати, с еще горящими глазами и желанием помогать.
Она встала надо мной держа в руке маленький синий шприц иголкой вверх.
- В плечо – Я оттянул рукав футболки.
- Хорошо – кивнула она.
За эти месяцы я уже привык к ежедневным уколам и моё тело не чувствовало боли когда стальной комар целовал меня в иссохшие мышцы.
Раньше мне нужно было пять минут, чтобы почувствовать облегчение. Но сейчас минут десять или пятнадцать и волна боли лениво спадала на пару часов. Врач говорит, что это нормально. Толерантность растет и организм привыкает. Только вот я думаю, что это не организм привыкает, а рак становится все сильнее и прожорливее.
- Ты занят? – Спросила Татьяна – Мне нужна помочь в процедурной. Буквально пять минут.
- Сейчас подойду. — Я кивнул.
Я подождал, пока она выйдет из палаты. Не хочу, чтобы кто-то видел каким образом я встаю с постели по утрам. В некоторые дни это занимает по полчаса, в некоторые пару минут. Поразительно, но когда здоров даже не замечаешь какое чудо может вытворять твой организм без всяких помех и болей. Сон, пробуждение, туалет, питание, резкие перепады температуры. Все это стало для меня сравни сто метровке на время.
Я сделал глубокий вдох и пошел к Тане.
Медсестра копошилась в каких-то медицинских инструментах.
Я мягко постучал по открытой двери.
- Да, Максим Валентинович…
- Можно просто Максим – перебил я ее.
- Максим – на ее лицо появилась улыбка – Можешь пожалуйста помочь убрать гвозди с стула? Василия сегодня нет, видимо опять пьет… Но сейчас пойдут пациенты на уколы, а в этом треклятом стуле гвозди рвут все, что можно.
- Да, без проблем.
Она протянула молоток, и я лениво приступил к работе.
- Сегодня придет Мария Семеновна, верно?
- Да, Тань, у тебя хорошая память.
Я вырвал последний гвоздь c противным ржавым скрипом с большими усилиями. Ощущение, будто они торчали там десятилетиями.
- Готово.
- Ох ты! Вы мой герой!
Она играючи изобразила восхищение.
- Принесу завтрак как можно скорее.
Я смущенно кивнул.
В коридоре эхом послышался знакомй хриплый кашель, и шорканья ног. С каждым шагом он становился все ближе и мимо дверного проема кряхтя прошел электрик Василий.
Я прищурился и посмотрел ей в глаза.
Она вздохнула.
- Максим, ты целый день лежишь на кровати как твой сосед. Но разница в том, что он не может ходить и уже присмерти, а ты уже будто играешь в трупа. Движение – жизнь, Максим! Это не про спорт, а про действия, про общественную жизнь, семейную жизнь. Я пытаюсь тебя заставить шевелиться, что-то делать. Может остальным сестрам тут и по барабану, но давай хотя бы при мне шевелись
- Сейчас уже ничего не изменить, Таня. Я знаю, что меня ждет. – я кивнул в сторону своей палаты – Я буду таким же. И сгнию на матрасе, ведь так?
- Рано или поздно, я тоже там буду – ее улыбка слетела с лица — Но пока ты можешь ходить – ходи и делай что-то. Ведь если бы я не позвала тебя помочь, то ты бы лежал на кровати ворочаясь целый день, жалея себя?
- Ты же не знаешь какого это, иметь такой диагноз – фыркнул я.
- А ты хочешь, чтобы я узнала какого это?
- Нет. Конечно же нет.
- Я представляю, какого тебе. И я здесь, что бы тебе помочь. И ты мне помог, и я тебе благодарна. Ты можешь убрать гвозди со стульев и в своей палате тоже. Многие посетители жалуются, что штаны рвутся. Эх, Стулья старые уже. – Она оглядела комнату — Сегодня ведь придет Мария Дмитриевна, верно?
Я посмотрел на металлический боёк и кивнул
- Подготовь стул для нее и пригласи ее на прогулку по двору. Сегодня вроде бы нет дождя. Хватит сидеть и пыль собирать. – она вновь улыбнулась и погладила мое плечо своей миниатюрной, но крепкой рукой — И, если мне еще понадобиться помощь, я могу к тебе обратиться еще?
- Да, конечно можешь.
- А Василия действительно не было с утра. Видимо опять опоздал – Сказала она мне вслед.
Я сделал еще один глубокий вдох. Уже второй за это утро
***
Я ждал ее и перебирал вырванные ржавые гвозди в руках.
Наконец, она пришла. В старом черном коротком меховом пальто. Я улыбнулся, но она вроде бы не заметила моего приветствия и не ответила взаимностью.
Я чуть отодвинулся, давая ей понять, что хочу видеть ее рядом. Она села.
- Как твои дела?
- Все так же: не хуже и не лучше. Пока что никак. Скоро буду как он, наверное – я кивнул на своего соседа
- Ой, брось. Я тебе соки принесла – прервала она меня и начала копошиться в сумке.
- Да, спасибо. Я… как раз хотел что-нибудь сладкое. Местная кухня в горло не лезет.
Она достала литровую коробку и поставила мне на тумбу.
- Я тут кое чем занялась на этой неделе. – она посмотрела на меня, затем стыдливо опустила глаза
- Чем это?
- Тот магазин. Я смогла достать записи.
- Что? Как?... вернее, зачем? – я резко встал и пристально взглянул ей в глаза.
- Прошло два года и Дименко, наверное, подумал, что всё улеглось. Он подкупил владельца магазина, но я нашла директора на прошлой неделе и выкупила у него записи с камер во дворе… Отдала часть накопленных денег и пару ювелирных колец.
Я застыл и пристально смотрел на Марию.
Дименко... Михаил Дименко. Где-то в глубинах моего подсознания, куда я его так давно загнал, в темноте, окутанной колючей ненавистью покоится это имя. Имя человека, с которым я бы всем сердцем желал столкнуться, где нибудь в параллельной реальности на равных, но никак не в этой.
Два года назад он в усмерть пьяный сбил мою восьмилетнюю Аню и ее школьную подругу на автобусной остановке. Он очень быыстро всё замял и купил свидетелей, следователей, а кого не мог купить – запугал до смерти. Все записи с видеокамер ближайшего магазина куда-то исчезли. А сел в тюрьму вместо него какой-то богом забытый урка, который даже водить то вряд ли умел, но именно он по мнению следаков "угнал" машину Дименко.
Не было ни звонка с извинениями, ни письма. Я невольно искал пути решения, и справедливости, ходил хвостиком за своей женой по всем инстанциям, но прекрасно знал, что он нам не по зубам.
Дименко мог бы сожрать нас за минуту, если бы хотел и весь мой род бы просто исчез. Уже проигравший, по инерции, я всё еще продолжал войну так как не мог сделать иначе. Страх и злоба копились во мне и год назад у меня обнаружили рак. Маленький комок гнева в душе перерос в злобную опухоль в легких.
- И что ты собралась делать? Засудишь его? – Еле слышно спросил я.
- Да. У меня есть доказательства его вины. Теперь он не найдет подставного алкаша, а понесет наказание сам. – Решительно парировала Маша. – Я начну трубить во все газеты, во все СМИ
Я ухмыльнулся её непрошибаемой наивности. И посмотрел в окно
- Просто забудь. Он растопчет тебя в суде, или дело даже не дойдет до туда. Живи дальше.
- А я ради этого и живу, Макс!
- Ты смотрела эту запись? Ты видела все в деталях? Это точно он?
Она кивнула, а я молчал и искал в ее глазах хотя бы крупицу осознания реальной ситуации.
- Я ненавижу его всем сердцем. Я потеряла свою дочь, из-за этого говнюка я скоро потеряю тебя. Но может быть еще произойдёт чудо, и ты…
Я подвинулся поближе и постарался сделать самый серьезный вид, на который только был способен. Это был именно тот момент, когда пытаешься убедить фанатика одержимого выдуманным божеством.
- У меня четвертая стадия, Маша. В лучше случае я сдохну быстро, в худшем – стану как он. – Я кивнул в сторону своего соседа. – Я знаю, мы с тобой погано кончили. Я не знаю, что это у тебя – упертость или глупость и наивность, что ты идешь против одного из самых грязных бизнесменов этого города, но я так не могу. Точно не сейчас. Если ты хочешь поддержки? Ну чтож, флаг тебе в руки. Мы это уже обсуждали сотни раз...
- Слушай – прервала она. – Мы никогда не любили друг друга. Но Аня была тем хрупким звеном, что нас хоть как-то связывала и знаешь, мы были хорошей семьей конкретно для нашей дочери.
Я задумался над ее словами. Аня лишь плод нашей кратковременной страсти в студенчестве, которая, как и любой член семьи начинала раздражать с возрастом, превращаясь в совершенно другую личность.
Или это просто моя личность так отвратительно старела. Я потерял всех любимых людей моего детства, родителей, часть за частью я потерял себя, и вот от меня ушло все то, что грело и любило меня и уже ничего не осталось. А когда поставили злополучный диагноз, то раздражение только постепенно росло, обострялось. Будто бы лишь раку надо догрызть мою плотскую оболочку и все, конец.
- Я скоро потеряю тебя, как ты сам говоришь. У меня никого не останется. Совершенно никого. – Белки её глаз наливались кровью и губа начинала дрожать. — Доживать свою старость зная, что по земле ходить этот жирный уебок, который купил всех и даже не извинился? Что бы ты сделал на моем месте?
Честно. Я даже не знаю, что бы я сделал. Последние месяцы я так поглощен собой и своей болезнью, будто вовсе потерял эмпатию ко всем остальным. Рак будто маленький ненасытный избалованный ребенок – Требует внимания и капризничает по каждому малому поводу; Лёг не так — боль, еда не та — боль и рвота, много спал — боль, мало спал — еще больше скрипучей боли в груди...
Когда тебе приносят смертный приговор, то весь окружающий мир отходит на второй план. Я лишь копался в своей голове и тщетно думал, что рак чудом отступит. Молился. Давал взятки врачам. Но что потом?
- Если ты начнешь судебное дело, он выиграет дело. Ты же знаешь, Маш.
- Не начать, а возобновить старое дело – Отметила Маша, словно учительница — Я хочу, чтобы люди узнали правду.
- Ты не боишься его? Что он может с тобой сделать? Он вроде полез в политику и скоро пойдет по головам. Не удивлюсь, если он станет мэром через лет пять.
- Я уже ничего не боюсь. А Деменко я не боялась никогда, в отличие от тебя – С презрением рявкнула она. — Я увидела детский гроб для своего ребенка. Что может быть ужаснее, чем детский гроб для своего родного ребенка? Ответь мне! А ты… — на ее лице появилось отвращение — Бросил лечение в последний момент!
- Я не бросил! Это не лечение, а пытка! Фикция! – я резко вскочил и подвинулся, ближе пытаясь донести свою мысль — Эти врачи всё чешут насчёт выживания. Год или два. Будто важнее всего именно жить. Но какой смысл жить, если я не смогу работать, наслаждаться едой, заниматься любовью? Сколько бы мне ни осталось, я хочу прожить эти дни дома, спать в своей кровати, а не давиться 30-40 таблетками в день и терять волосы, и валяться, не в силах встать с постели, и с такой тошнотой, что головы не повернуть. А я лежу тут. Ты меня сбагрила с квартиры…
- Здесь бы тебе помогли лучше, чем…
- Ну да, тебе же сука видней – резко перебил я.
Молчание длилось недолго.
- Мне плевать что ты думаешь об этом. — Ты нашла записи, хочешь начать суд против него, а от меня что ты хочешь?
- Хоть какой-то поддержки, Макс! – Слезы выступили на её глазах, а голос слегка подорвался. – Я думала, что тебе уже нечего терять. А ты всё еще пытаешься отговорить. Ты был трусом и умрешь им, Макс. Ты мне отвратителен. Не ради меня, а хотя бы ради нее!
- А какой от меня сейчас толк, Маш? Делай, хорошо, я поддерживаю, но думаю ты прекрасно осознаешь риски. Что-то еще?
- Пойдем со мной в суд в понедельник. Я подам заявление. Записи у меня дома, я наняла юриста, и он помог мне составить заявление.
Я молча смотрел на нее и будто лишь я в комнате осознавал всю бессмысленность ее действий.
- Созвонимся в воскресенье, хорошо? Мне нужно взять разрешение на выход с больницы…
- Тебе он не нужен. – она махнула рукой – Я узнала у врача. Ты можешь уйти на 12 часов в любой момент без всяких выписок и бумаг. Просто предупреди медсестру и возьми заряженный телефон.
Я вздохнул и ее лицо окаменело.
- Хорошо. Я сделаю все сама. – она нервно отмахнулась и встала с стула и начала застегивать пальто. — Я еще приду на следующей неделе, даже если тебе настолько плевать на все, что я пытаюсь сделать.
Резкий топот ее каблуков быстро угасал в больничном коридоре.
***
Раньше я часто просыпался с мыслью, что в этой жизни надо что то менять. Наступал вечер и ничего не менялось. Так и прошла моя жизнь.
Но этой ночью мне не уснуть. Но в недрах моего города вместе со мной будет страдать от бессонницы еще один человек – отчаявшаяся женщина, замкнутая в тесном пространстве собственной спальни. Мучаясь от собственной трусости, беспомощности, мы оба будем смотреть во тьму своих комнат и думать, что будет завтра. Но, тонкие колебания эфира, исходящие от наших астральных тел, возможно, зазвучат в унисон и утро наступит во мгновенье.
Уже ночь. Саша сопит как ребенок, а я все мечтаю отмотать время на 24 часа, до встречи с Машей и не узнавать об ее планах. Закрыть дверь палаты. Спрятаться в туалете пока она не уйдет. Я лишь хочу быстро сдохнуть, что бы мне никто не мешал.
Если бы я был Деменко, разве я бы не узнал о том, что она выкупила записи и начала дело? Конечно бы узнал. Что бы я делал? Что бы сделал один из самых могущественных людей этого сраного города? Не можешь купить человека – убей. Может она уже мертва? Черт, уже поздно, может позвонить? Или я нарушу ее и ни без того чуткий сон.
Мысли крутились у меня в голове, и я не мог убежать от всего этого. Я понимаю, что спокойно сгнить в этом могильнике мне не дадут.
Я набрал в телефоне ее номер и ждал. Гудки. Ничего. Она всегда отвечает на звонки. Даже когда ей некогда.
Подождал еще немного и позвонил еще раз. Снова ничего...
Я чертыхнулся и бродил по темной палате, еле освещаемой уличным фонарем с пыльных окон.
Если бы я был Деменко, каковы бы были мои действия…. Мысли быстро проносились будто пожар по иссохшему лесу.
- Саша, Саша! – шепотом прошипел я. Бедняга еле поднял веки и удивленно посмотрел на меня. – Таня попросила поменять кровати. Просто поменять местами, хорошо?
Стараясь не шуметь, вкладывая всю свою силу, я двигал мычащего что-то на полумертвом языке Сашу с его огромной кроватью в свою сторону. Закончив рокировку, я дал бедняге попить через трубочку и выключил свет. Я сильно вспотел. Раньше я бы смог передвинуть хоть 20 таких кроватей. Я рухнул обессиленный на свою койку.
Если бы я был Дименко, я бы сильно парился о своей репутации, тем более, когда я решился пойти на пост министра. Если бы я был Деменко, я бы убил Машу и Феликса. Мне бы было некогда возиться с этими червями под ногами. Была проблема, и нет проблем.
Я не знаю точно, но эту ночь я спать не буду.
Сжимая молоток, я смотрел на слабо освещенный потолок с еле открытой двери и слушал тишину.
Не знаю сколько я пролежал в полудрёме, но за 4 месяца пребывания тут, я запомнил ритм и звук всех каблуков у местных медсестер. Этот шаг был бесшумный, тень из-под двери появилась будто... Я медленно сел на кровать. Моя рука сжимала рукоятку молотка настолько сильно, что дрожала кисть.
Страшно.
Я задержал дыхание и постарался слиться со стеной.
Дверь осторожно приоткрылась и вошла темная фигура.
- Максим Валентинович? Я оперуполномоченный с 5 отдела.
- Что вам нужно? — Отозвался я из темноты
- Я хочу, что бы вы проехали со мной... Черт, где тут свет включается?
- Куда проехал? Что случилось? — Дрожь в голосе становилась сильнее. — Почему так поздно?
- Максим Валентинович! — Рявкнул он раздраженно — Я вас даже не вижу. Давайте поговорим при свете.
Он вошел и темный силуэт закрыл и без того слабое освещение с коридора.
Я подождал еще.
- Я никуда не пойду. Приходите завтра. Я болен — Я вскочил на ноги, и мы наконец увидели друг друга.
Неизвестный поднял правую руку и направил громоздкий пистолет прямо на меня. Я заметил, что пистолет был не просто серийный, а с длинным громоздким глушителем.
- З-з-зачем это...?
- Пожалуйста, собери вещи и пошли, блять! — Прошипел он.
- Х-х-хорошо, только вот свет включите, и я пойду.
Он послушался, не отводя от меня глаз. Желтый свет лампы покрыл своей пеленой серо-зеленую палату и передо мной стоял молодой парень Молодой парень лет двадцати пяти в гражданской форме, с уставшими и безжизненными глазами. Джинсы, короткая стрижка и потрепанная кожаная ветровка выдавала в нем сотрудника органов.
Рука крепко сжимала пистолет Макарова знакомый мне по армейским годам.
Среди всего барахла, что у меня было, я бы взял сменные трусы и бутылку воды. Я примерно представлял, что меня ждет, поэтому я спрятал в глубоком кармане ветровки Танин молоток.
- Телефон не трожь! – Он выхватил мой сотовый из рук и бросил на кровать.
Опер предварительно спрятал пистолет в карман и сопровождал меня хвостиком сзади по коридору. Я надеялся встретиться взглядом с Таней, но ее не было на сестринском посту. Может ушла куда то или опять дежурный врач вызвал. В любом случае местные пациенты точно не в силах мне помочь.
Он знал, как выйти через пожарный выход и у него были ключи от двери.
- Двигай – Он ткнул меня в плечо в сторону белой Гранты. – Садись на переднее пассажирское.
Мы поехали не в город. Еще дальше, по трассе вдоль которой находился лишь темный лес.
- Можно задать лишь один вопрос…
- Нет, завали. – Опер перебил меня. – Вот тут, выходим.
Он припарковал машину у обочины, и мы вышли из душной гранты.
- Двигай туда – скомандовал он, указывая пистолетом в лес.
Я послушался, едва не поскользнувшись на траве.
Мы прошли метров двадцать или тридцать.
- Всё, хорош. А то заблудимся еще.
Я развернулся к нему лицом и сжал рукоятку молотка в кармане и посмотрел за плечо опера.
- Эй, сюда! – Крикнул я в сторону воображаемого спасителя.
Опер резко убрал пистолет за пояс и обернулся в поисках лишних глаз.
Я резко выдохнул и ударил его по виску молотком. Может из-за темноты он не заметил молоток, а может подумал, что я настолько слаб и не смогу его ударить. Падая, опер выстрелил, и пуля пролетела где-то над моей головой и со свистом скрылась в мраке леса.
- Сука! – прокричал он.
Киллер рухнул на землю. Я прижал его предплечье с пистолетом к земле, а правой рукой я нанес наотмашь два удара молотком по его лицу и виску. Будто в голливудском фильме, во время этой борьбы, он сделал три выстрела куда-то в бесконечную тьму осеннего леса. Я хотел нанести контрольный по его черепу, но реальность оказалось жестче и быстрее.
От ударил мне кулаком по лицу и я, потеряв равновесие, повалился на грязный пол. Киллер вскочил и оскалившись от злобы и боли, наставил на меня пистолет с глушителем мне в лицо.
В голове пронеслось много мыслей, но главная из них – скорейшее облегчение.
- Ну наконец то – еле слышно прошипел я и лежал неподвижно, будто уже был мертв.
Наверное, надо что-то сказать напоследок, пожелать ему какую-нибудь гадость или спросить? Я видел это в кино, но в кино все так просто…
Рука с пистолетом вяло опустилась вниз, Киллер схватился за висок и с сиплым выдохом рухнул рядом в метре от меня. На секунду я замешкался, но длинным прыжком я порвал дистанцию и вырвал пистолет из ослабевших рук.
Он лежал. Из носа струйкой текла кровь. Мои руки дрожали и в голове металась мысль «Убил! Я убил его?» Но сделав вдох и выдох собрав решимость действовать я успокоился.
Я включил свет и снял с него шапку. На месте моего первого удара в висок в черепе была огромная выемка и синие отеки, доходящие до шеи.
— Вот сука! – Холодный пот ударил по моей спине.
Я проверил пульс – вроде есть. Дышит. Я поднял его веки, в левом глазу, со стороны поврежденного виска был огромный черный зрачок и лопнувшие сосуды. Кроме толстого бумажника и телефона у него ничего не было. Солидная пачка денег и какое-то удостоверение. Я достал его из кармашка что бы разглядеть подробнее. Министерство внутренних дел. 5-й отдел.
— Вот же сука… Я покалечил мента. – дрожащим голосом пробормотал я – Местный оперуполномоченный….
Пистолет был с глушителем, но хлопки были сильные.
Дал пощечину в его опухшее лицо.
Не помогло.
На минуту я подумал, что он мертв. Я попытался пощупать пульс. Вроде бы есть. Не разбираюсь в этом. Я дал еще раз, и киллер замычал
- Эй, проснись! – Грозным голосом приказал я.
-Да… Я уже тут – вяло промычал он.
Я посмотрел его документы. Старший сержант Андрей Одинцов.
-Андрей! Ты помнишь, где ты?
Он посмотрел на меня пьяными и совершенно стеклянными глазами.
- Ты… Дименко приказал убрать тебя. Заплатил хорошо. – мямлил он. Помоги мне, мне не хорошо…
- Почему? Он узнал про Машу? Про записи? Она уже успела написать заявление на него?
Он продолжал смотреть на меня пустым взглядом.
-Пожалуйста, чем быстрее ты поможешь мне, тем быстрее я помогу тебе.
Он все так же молчаливо смотрел и дрожал от боли.
- Извини, но я не могу ждать.
Я приложил дуло глушителя пистолета к его колену и нажал на спусковой крючок. Жесткая от выстрела отдача ударила мне в плечо.
От резкого шока у меня пошли слезы. Что я делаю мать вашу? Но другого пути уже нет.
Его вой от боли разнесся эхом сквозь деревья богом забытого леса.
Похоже я сделал его дебилом
Я никогда не задумывался как такая маленькая пуля может сделать такую огромную дыру в человеке. Я держал пистолет лишь один раз – в армии и стрелял по мишеням. Но что может сделать настоящее оружие с человеком – я не думал и не хотел думать…
- Дименко, Мария, записи… Скажи, что ни будь или я выстрелю еще раз.
- Дааааа. Дименко заказал твою сучку жену и тебя вдовесок. Вы его конкретно достали.
- Ты уже был у нее? Записи существуют?
Мое сердце застыло, а глаза сержанта пожелтели и взгляд устремился сквозь меня, сквозь пространство.
- Где мне найти Дименко? Где он сейчас, сегодня?
Кровь стекала по его штанине, и сырая земля жадно поглощала его, а сержант смотрел сквозь меня и будто бы не понимал моего вопроса.
- Ты тут один? Или тебя кто-то ждет?
Он молчал. Меня раздражала неопределенность, и бесповоротность собственных действий.
Я обыскал его карманы. Пусто. Телефона нет, ничего нет…
-Уууу-бил, да. – Промычал он
- Что? Что сделал?
Лейтенант поднял глаза на меня и улыбнулся словно умственно отсталый ребенок.
- Андрей, я пытаюсь тебе помочь. Скажи мне что ты сделал? Когда? – Пытаясь играть в милосердие, мой язык двигался тяжелой лопатой.
- -Уууу-бил тебя..
Злость наполнила меня, и я всадил всю обойму ему в лицо и осознал, что теперь я без оружия уставился в кровавую тьму, вместо головы.
Нужно быстро уходить. Слишком мало времени. Я оделся, вещи собирать не стал.
Я взял его телефон. Запаролен, естественно. Какой же я дурак. Надо было разблокировать и оставить себе.
Я бросил его телефон еще глубже в лес.
Стоит машина, заведена, но вроде как никого больше нет.
Шума было прилично. Скорее всего полиция уже едет, а если и не едет, то придут еще, когда тело найдут. Если останусь, то это конец. Нужно уходить. Не уезжать, а идти на своих двоих. Меньше риска встреть кого-нибудь. Или может дпсники остановят. Я осмотрел гранту. Ничего. Пусто. Ключи на месте, но я лучше пешком. Может машина отслеживается или еще чего.
Я шел вдоль трассы по низине оврага в сторону города. Сердце колотилось и адреналин бушевал в крови, руки дрожали, а грудь испепеляла боль.
Нужно торопиться.
Ведь пока ты выбираешь рай, кто-то, возможно, выбирает ад. Для тебя.
***
Больница была севернее от города, примерно пять километров у лесной опушки. Я шел пешком вдоль дороги и осенняя зябь медленно пробиралась сквозь хилую плоть к моим костям.
Последние двадцать минут напоминали дурной сон. Будто сейчас проснусь, выдохну и дни будут тянуться дальше. Больничная койка, уколы, тяжелые ночи.
Но нужно идти. Как скоро найдут тело опера или уже нашли? Как быстро они поднимут тревогу? Нужно идти и сделать всё возможное, пока удача мне благоволит.
Улица пригорода и ветер мне помогали вернуться в реальность. Вдали уже виднелись огни окон однотипных панельных домов, в которых будто имитировалась жизнь и мозг пытался обманывать меня дальше.
К сожалению, лишь шелест осенней жесткой листвы под ногами пробуждал меня ото «сна».
Вдоль дороги на сваях-подставках лежала теплотрасса. Она всегда казалась лишней, уродующей пейзаж пригорода лохмотьями изоляции, ржавью сетки, а теперь стала такой родной, и так больно было смотреть на струйки пара в трещинах трубы, словно живое существо заболело. «Не умирай, не умирай» – мысленно просил Я…
Дошел до окраины города. Ощущение будто меня не было года два, хотя в могильнике лежал месяца три.
Вдали виднелись силуэты молодежи и гоготание эхом пронизывало ночные улицы. Неоновый свет круглосуточных магазинчиков и аптек окрашивал мокрый асфальт.
Боль разрывала грудную клетку и будто еще чуть-чуть и плоть начнет трещать, а рак выйдет наружу, как в фильме Чужой.
Нет, так дальше нельзя... Аптека.
- Доброй ночи. – Женщина лет тридцати подняла голову с белоснежного стола и уставилась на меня сонными глазами.
- У вас есть… Обезболивающее. Т-т… Трикодил? – Я щелкал пальцами в поисках нужного слова.
- Кеторол? Ношпа? — Cонно протянула уставшая фармацевт, которая явно не была рада мне в такое время.
- Нет, как-то на Т
- Трамадол?
- Да!
- Да, есть одна упаковка. Давайте рецепт – Она протянула руку.
Я уставился на нее в ожидании какой-нибудь подсказки, или шага навстречу.
- У меня нет рецепта. Можно без?
- Трамадол только по рецепту. Это же не шутки. – Она закатила глаза – Если врач выписал, то должен быть рецепт.
Я пошарил по карманам и доставил скомканные две тысячи.
- Сколько стоит упаковка?
- Двести тридцать…
- Я дам две тысячи. Но рецепта нет. Мне очень надо. Прошу вас – Тише и тише говорил я.
- Я сейчас полицию вызову. Она вскочила, и повысила тон будто учительница отчитывала школьника. – Нашли блин притон. Я из-за двух тысяч на зону должна уехать?
- Я похож на наркомана? – Усмехнулся я
Продавщица просверлила меня взглядом.
- Идите за рецептом, молодой человек
-У меня больше нет Возьмите. – я вновь протянул ей две тысячи. Мне нужна только упаковка трамадола.
-Я вызываю полицию. – Она нажала кнопку под столом и короткий писк дал знать, что она не блефует.
- Сука!
Я вмазал ладонью по стеклу, и волна громом прокатилось по пластиковому стеклу. Девушка отшатнулась, и учительская уверенность сменилась девичьим страхом.
- На кой черт тогда открывать ночные аптеки? Бабки за корвалолом ходят что ли?
Боль росла вместе с злостью. Женщина молчала в ступоре и, похоже, полностью проснулась.
- Все! Наряд уже едет! — уже с испуганно раскрытыми глазами пробормотала она
- Сучка!
Я треснул ладонью по стеклу еще раз и вышел в холодную ночь.
Изредка проносящиеся фары автомобилей напоминали, что время еще не застыло в моей собственной смерти. Боль становилась сильнее и кости ломило всё больше.
- Эй, мужик — окликнул молодой, но уставший голос. — Чего искал?
-Ммм?
Я оглянулся и молодой парень лет двадцати, чуть выше меня ростом, в молодежной, но изношенной ветровке.
- Чего искал? Я видел всё с окна. – он указал пальцем в аптеку — Как ты быканул на неё.
- А ты кто такой?
- Я могу помочь тебе братан, мимо проходил.
Чуть присмотревшись, я заметил его бледный вид лица и мешки под глазами. От него смердело наркотиками и саморазрушением.
- Мне трамадол нужен. Я болею...
- Ааа, трамал чтоль? — Взбодрился он. — У меня есть дома. Сколько дашь?
- За тыщу могу пачку взять.
- Пачки нет, может пара ампул дома. Но за тыщу все отдам
- Принеси сюда. Деньги у меня есть — я показал скомканные купюры.
- Не не, — отмахнулся парень — она уже вызвала наряд, да и я тебе не пацан туда-сюда бегать. Пошли со мной, может там и поправишься.
Его квартира была буквально в соседнем доме от аптеки. Войдя за порог в нос, ударил запах кошачьей мочи.
- Принес? — послышался девичий голос из глубин квартиры
Парень не ответил, и мы прошли в прокуренную комнату со старым ремонтом начала нулевых.
- И кто это? — Кивнула она в мою сторону, не отводя глаз от парня
- Ему трамал нужен. косарь дает, да? — Он ткнул меня локтем.
- Да.
От девушки смердело самоуничтожением и кошачьей мочей за метр.
- А лирика?
- Не смог купить, он продавщицу шуганул. Завтра зайду
- Вот сука... Ладно, у меня вроде есть четыре ампулы — она пошарилась в тумбочке и достала помятую пачку трамадола. — Ну, как раз четыре. Тыща за каждую?
- Нет. Мне нужно всё. У меня только две тыщи, больше нет, ребят. Мне прям сейчас нужно. Я в больнице принимал, мне...
- Всем нам нужно, мне вот тоже нужно. Мой братец из-за тебя лирику не купил, а меня ломает уже. Я могу и трамалом вставиться.
- Так, ладно — Брат встал, между мной и девчонкой. Дай сюда.
Он выхватил пачку и достал три ампулы. Три за две?
- Идет, но мне такси нужно, до дома.
- Блять... оке.
- Да че ты прогибаешься? — рявкнула она.
- Завтра затарюсь нормально. Не бузи, у нас денег нет вообще. Хорошо, еще такси, хоть щас закажу.
- Засранец. Надо было валить к Олегу. Он сказал, что заказал какой-то бразильской дури из какого-то цветка. Можно начать толкать...
- Сучка, даже не думай — он по-родительски повысил тон и стал указывать пальцем — Этот ушлёпок либо тебя изнасилует, либо сдаст. Да и стафф у него говно. Продолжай мутить с мефом и не жри всё в одно рыло. Кто еще купит три ампулы трамала за две тыщи? Твой Олег что ли? Короче — он протянул мне ампулы. — Три за две, и такси.
- Можешь помочь мне поставить одну прямо щас? Я не умею.
- Садись туда. — Он указал на пыльное кресло в углу у окна, и я будто дрессированная псина послушался, виляя хвостиком под бурчание наркоманки в предвкушении вновь почувствовать себя нормальным.
***
Молчаливый таксист приоткрыл окно со своей стороны. Похоже запах уже въелся в мою одежду. Напоследок парень дал мне свой номер телефона на стикере. Сказал звони на днях. Должен достать еще по нормальной цене. Дал в довесок один шприц. Я примерно понял как и куда колоть, но, если что вколю в бедро. Да эффект медленнее, но хоть что-то.
Вялый рассвет над городом начинал раскрывать знакомые серые пятиэтажки, заброшенные ларьки и улочки с разбитыми дорогами. Сквозь слабо моросящий дождь начинали мелькали лица прохожих. Вверху, над черной сеткой ветвей, вялое осеннее солнце лениво резало серую вату – небо, похожее на ветхий, до земли провисший под тяжестью спящего бога матрац.
Таксист высадил меня недалеко от дома, как я и просил.
Я уже надеялся, что у подъезда дома дежурит наряд, но улица была пуста.
Несмотря на боль я легко поднялся на второй этаж и перед тем, как открыть полу ржавую дверь квартиры, пару раз вздохнул. Дверь была не закрыта, стоило лишь опустить ручку двери. Я ожидал этого.
В нос ударил до боли знакомый по сегодняшней ночи запах.
Этого я тоже ожидал.
Сердце стучало и дыхание перехватило. В маленькой квартире были хаотично разбросаны документы, одежда и прочее барахло. Некоторые двери тумбочек будто специально вырвали с петель.
Я пронёсся по квартире, по всем двум комнатам. Её не было, но она лежала в ванной будто срослась с ним. Некогда белая керамика покрылась кровью и тошнотворный кисло сладкий запах окутывал мой нос и рот.
Мое дыхание будто остановилось, а время замедлилось. Все пространство стало тягучим, и я будто тонул в нем.
Я сделал глубокий выдох. Слабые лучи рассвета падали на бледную, мертвую кожу и переливалась светом на блестящей крови.
Кровавая копна волос на затылке смешалась с кусочками черепа и мозгов. Страшная рана от пули исковеркала некогда аккуратную челюсть Маши. На полу лежало пара пустых бутылок водки.
Её тело растянулось по кушетке с застывшим лицом ужаса. По следу крови и кусочкам мозга на стене я понял, как этот ублюдок ее казнил.
Не знаю на что они рассчитывали. Когда тело найдут, подкинут пистолет и скажут, что это самоубийство? Даже не старались. Напоили, застрелили. Хотя бы не так нагло, как это пытались сделать со мной.
Я, будто отключив эмоции внутренним рычагом, аккуратно приподнял ее на руки, кряхтя от боли в груди перетащил ее тело на кровать. Она стала тяжелее будто раза в три. Ранее блестящие и грустные глаза превратились в сухие и бледные прозрачные камушки, а хрупкие руки не разгибались и застыли как у мумии на животе будто обнимая саму себя.
Я почувствовал себя ничтожеством. Она умерла из-за меня.
Я начал шариться по квартире. Все шкафы были вывернуты вверх дном.
Никаких признаков о записях на документах. Никаких свежих дат на документах. Глаза бегали по однообразным бумагам и отпискам, некоторые строки я даже узнал спустя пять лет и смог закончить некоторые предложения будто стих на утреннике: «…В возбуждении уголовного дела отказано»…
Зачем-то даже разбросали семейные фотографии. Будто сертификаты о прошедшей мутации своей жизни. От молодых и энергичных молодоженов к натянутым улыбкам на уставших от ежедневной суеты морщинистым лицам. Лишь Аня, как и все маленькие дети не научившиеся играть в лицемерные игры взрослых, улыбалась искренне во все зубы.
Я осмотрел комнату, куча ненужного барахла, которое стоило выкинуть годы назад. Но я не нашел тех судебных документов и записей камеры, о которых говорила маша. Вообще ничего.
Я прижал ее любимую кофту к лицу и жадно, через боль, вдохнул полную грудь неповторимый запах.
Жадно пожирал её аромат, ловил нити воспоминаний нашей с ней жизни. До или после смерти Ани, жизнь напоминала эфир на федеральном канале: всё ровно, стабильно. Работа, дом, сон. Работа, дом, сон. Одни и те же лица каждый день, одна и та же еда в разной очередности.
Но были моменты похожие на семейные рекламы яблочного сока или клубничного рулета. В эти мимолетные секунды будто бы и солнечные зайчики заигрывали на вокруг нас. Я смотрел как росла и цвела Аня, и даже в те моменты я невольно считал новые морщины на лице своей жены.
***
Вы можете поддержать развитие литературного клуба любой суммой
***
Я сидел рядом с ней на кровати минут десять, а может двадцать. В голове проносились мысли и все те слова, которые хотелось бы сказать, но уже поздно. Злость на Машу из-за документов и записи на Дименко, сменилась на ненависть к себе и чувством грызущей вины. За свою слабость, трусость и беспомощность.
- Ты знаешь, — я начал говорить ей вслух, будто она слышит – пару дней назад я видел сон. Будто бы я тут, смотрю телевизор, и приходит Аня. Улыбается. Все такая же маленькая, даже спустя 2 года. А мы с тобой в шоке, представляешь? – улыбнулся я Маше и продолжил. – «Я не умерла же! Я уснула, а вы подумали, что умерла, поторопились и похоронили! А я еле вылезла из земли, и сама пришла». Она стояла и смотрела на меня. Я подошел к ней поближе и протянул руки, чтобы обнять, но улыбка сошла с ее лица, и она попятилась назад. Все быстрее и быстрее. Я шел к ней изо всех сил, но не смог догнать. И тут река. Река подхватила её своим течением и унесла куда-то далеко. Будто ноги были ватные и таяли с каждым шагом. И чем дальше ее уносило водой, тем ярче становилось солнце. Ты что-то кричала мне вслед, а солнце становилось всё сильнее и сильнее. Когда всё покрылось вконец беленой, я проснулся. Вновь. Живым. К сожалению, живым.
Мария лежала с приоткрытым ртом с бледными потрескавшимися губами, засохшая кровь чернела на её подбородке. Из квартиры будто высосали всю жизненную энергию. Стены были холодные, и тишина поглощала всё пространство.
- Знаешь, когда её не стало, ты рыдала часами и я испугался как никогда. Знакомый врач, сказал, что нужен психиатр, а я подумал, что ты сошла с ума. Для меня ты была крепким непробиваемым бастионом и видеть тебя такой было ужасно. Думал, что никогда не увижу тебя прежней. А я не плакал. Я держал себя в руках всеми силами, не показывать тебе такого меня, только теперь мне пришлось платить за это своими легкими.
В шкафу я нашел большое и чистое покрывало и накрыл тело с головы до пят. Нашел какую-то иконку святого. Я даже не знаю кто это. Просто положил на белый силуэт и склонился на колени. зачитал импровизированную молитву.
Перекрестился как умел.
Пока, что только так. По-другому не получится, Маш. Может, как-нибудь потом.
Боль в животе и в груди усиливалась. Жаль нет Тани с ее уколами – она ставила их примерно в это время. Меня всегда тошнило после них, но сейчас я готов был вывернуть свой желудок, лишь бы ноющая боль прекратилась.
Я достал три ампулы трамадола и набрал в тот же шприц, что и в квартире наркош. Промыл плечо холодной водой и поставил жгучий спасительный укол в мышцу.
Я снова сел у кровати с трупом Маши. Боль начала отпускать и тепло разносилось по телу. Достал холодный пистолет сержанта и не раздумывая засунул себе в рот.
Холодный, неприятный поцелуй металла и пороха ударил в нос и горло.
Щелчок. Еще щелчок.
Так жаль, что нет хотя бы одного патрона и я бы закончил свое бессмысленное существование прямо тут, дома — как и хотел всегда. Не в том скотомогильнике, куда меня слила Маша и онкологи, а в теплых и родных стенах.
Я бы ни за что не стал стирать то, что между нами было, пусть даже скорбь переполняла меня. Я хватался бы за каждое мгновение, когда ты была в моих объятьях, каждую твою улыбку, всё то счастье, что мы испытали и всю ту боль, что мы пережили. Не важно, как сильно бы я скучал по тебе или как мне было бы больно, я бы никогда не стер все, что у нас было. Я бы предпочел переживать каждый момент, находясь в адской раковой агонии, чем стереть воспоминания, в которых есть ты.
Я не заметил, как я задремал на окоченевших бедрах маши. Может минут десять или около того, но боль слегка отступила. Рука все еще сжимала пустой пистолет, а в комнате не изменилось ничего.
Так хотелось думать, что это все еще сон, и так не хотелось просыпаться.
Спешно встал, игнорируя боль, оглянулся на время. еще и одиннадцати нет. Так, нужно найти информацию. Интернет! Нужно узнать, где может быть Дименко. Может попросить у кого-нибудь телефон на улице или зайти в какой ни будь торговый центр или кафе? Для начала надо хотя бы куда-то прийти. Незаметно. Меня уже ищут, я уверен.
Ох, еще момент!
Я прощупал свой верный тайник в ванной в вентиляционной… Пакет лежал где нужно, и опер или другие псы Дименко не додумались так тщательно осматривать квартиру. Мне повезло.
Я засунул сверток себе в внутренний карман куртки и бросил последний поспешный взгляд на Машу и вышел из своей квартиры в последний раз в жизни хлопнув дверью.
- О, сосед! – Мужчина вяло поднимался по лестнице грязного подъезда с распахнутой ветровкой, растрепанными волосами и запахом алкоголя и пота на метра два. – Ты че всю ночь шумел, с женой посрался?
- Да вот... Выгнала. Похоже я больше тут не появлюсь.
- Я вот тоже недавно со своей. Развожусь! – Махнул он рукой — Как же она достала мозги мне делать блять, еще и квартиру отжимает! Разводится, то ли я с ней, то ли она со мной! Десять лет в унитаз! Да и сын не сын похоже. Вообще не похож, генетический тест надо сделать, а сука еще не подпускает к нему.
Он поднял пьяные глаза на меня и удивленно уставился.
- Чего-то ты плохо выглядишь. Похудел! Не ел вообще целый день? Бледный весь.
- Да, приболел слегка – тихо сказал я.
- Рома! — Он протянул ладонь.
- Максим.
Мы пожали руки
— Вот и познакомились спустя столько лет! — ухмыльнулся Рома. – А то всё дом, работа, дом. А мы ведь на одной площадке живём!
Я проводил его взглядом до его квартиры. Он погремел ключом в двери и обернулся на меня.
- Слушай, может есть хочешь? Выглядишь так себе, без обид. У меня водка осталась кстати... Может компанию составишь? А то одному как-то не по-людски. Да и пожрать чего найду. – он кивнул в сторону своего жилища.
В квартире Романа был хороший ремонт, всяко лучше моего пятнадцатилетней давности. Мы прошли по узкому коридору к кухне, и я угнездился на стул.
- Сейчас, я наложу чего-нибудь. Посиди пока. – Сказал рома и ловко начал шурудить по кухне.
На кухне лежали пара бутылок пива и водки, окурки старых сигарет, запах которых пропитал обшарпанные обои.
- У меня суп только остался. Как раз на опохмел – Ухмыльнулся Рома.
- Пойдет
Он уселся с тарелкой супа, и мы начали обедать. У меня не было аппетита уже несколько месяцев и ел через силу. Я не хотел торопить события и засовывать трубки в свой желудок как Саша в хосписе. Пока могу есть – ем сам. Пока могу ходить – хожу сам. Пока могу дышать – дышу сам. Силы мне понадобятся.
- Слушай, я тебя давно не видел, будто год прошел. Вот ведь! Соседи, а друг друга не видим и имен не знаем. Неправильно это!
— Это точно. Ну знаешь, работа…
- Оо да, сучья работа, сейчас бы я тебе разнылся тут на часа два, да не буду настроение портить. Сам знаешь — рабство. Денег впритык хватает, а еще жена-сука и сын есть, и родителей как-то тянуть. – Рома махнул рукой со кислой миной и продолжил уплетать суп.
- А где ты работаешь?
- А, в титан строй. Свечки строят. Но я там так, офисная крыса, я же маркетолог, в рекламе работал у них тоже. Но мне осталось только мини юбку надеть и считай секретарша. Мозги мне уже только так трахают.
- Титан это которым Михаил Дименко управляет? Который в министерстве строительства выбиться хочет? — перебил я его.
- И выбиться! Сейчас в госдума депутатом, а дальше в министры. Знал бы ты, что это за чертила. У меня от него волосы дыбом. Ему вообще плевать, где строить и как. Тыкает свои 25-и этажки куда не попадя, а администрация у него на мыле. Получает гранты от государства, закупает самые дешевые материалы и строит свои картонные высотки из говна и палок. Людей то сука столько нет – Рома засмеялся, захлебываясь супом. – Там Дименко, еще двое подрядчиков есть, какой-то молодой псих пришел с июля, юрист-студентик, начал по головам ходить и жопу Дименко лизать. Умный, но один в один Дименко в молодости. Он и прокуратуру недавно купил ради какого-то дела. Представляешь сколько денег надо было? Бардак как всегда
Я с каменным выражением смотрел на него и впитывал каждое слово всем нутром.
- А Дименко… — перебил я его – Димено бывает у вас в офисе? Тяжело к нему попасть?
- Нее, сейчас у него предвыборка идет. Так, формальность… а тебе зачем? Работу ищешь, ммм? Ой, мужик, не повторяй моих ошибок! Жизнь в унитаз! Денег не заработаешь, алкоголизм и геморрой бонусом!
- Нет, нет. Я так, пообщаться хочу, по личному вопросу
Рома перестал смеяться и махать руками.
- Ты чего? Ты не его полета птица! Он тебя сожрет и не заметит. К нему такие как мы даже не подходят и его воздухом не дыша. Иди к его помощнику, если вопросы есть, там молодой, забываю его имя, он хоть на человека похож пока что…
- Ты знаешь где он сейчас? – Перебил я его
- Он по утрам жителей принимает в старой библиотеке. Всяких чинушей и простых людей, конечно. Так, для вида – играет роль филантропа. Ну а что бывает, когда такой толстосум как он, приходит во власть? А ничерта не меняется! Только такие люди, как Дименко становятся все богаче, а остальные, как мы с тобой, тонут в своем говне всё больше…
Я откинулся на стул и с резким отвращением бросил ложку почувствовав давящий комок в горле.
- Ты чего, Макс?
- Где туалет?
Роман показал пальцем в темный коридор. Я побежал, выбив дверь я изрыгнул весь обед из себя. Умывшись, я вернулся к изумленному Роме.
- Ты чего, это из-за того, что в говне все тонем? – крикнул он. – Извини, не хотел!
- Нет, все нормально, я болею просто
- Может надо чего? У меня есть таблетки всякие — кричал он мне в ванную
- Не, не. Не поможет. Все нормально. Сейчас пройдет
Я умылся и вышел на кухню на прежнее место.
- Ух, жесть!
Рома хотел опрокинуть очередную стопку, но я схватил его кисть.
- Притормози. Ты мне еще нужен.
Обомлевший Рома уставился на меня стеклянными глазами.
Это может продолжаться целый день. Надо приступать к делу.
-Я засунул руку в внутренний карман.
- Смотри – Я кинул салафановый пакет на обеденный стол обескураженному Роме. – Здесь больше миллиона. Можешь пересчитать. Я дочери откладывал на учебу в будущем. Можешь свою женушку нахер послать или откупиться от нее и жить спокойно. Но мне нужно кое-что от тебя.
- Я слушаю. – резко отрезвел он.
- Нужно убедиться, что Дименко сейчас в библиотеке и проведи меня в его приемную как свой. Ты сказал там один человек?
- Не, не. Это его помощник, давно работает. Так, подай принеси, бумаги проверь. Он начальник с соседнего отдела, я его знаю, да и он меня. Может водитель еще.
- И что, совсем без охраны?
- Хах, да ты чего, не девяностые же. Никто сейчас с братвой не стреляется. Сейчас юристами в судах воюют
- Ну да, возможно.
- А ты чего это, я бы и бесплатно мог. Тебе что-то конкретное надо что ли? – Рома щупал пакет не отрывая взгляд. – Тут много! Как ты так от своей прячешь? Научи!
- Да. Мне это нужно прямо сегодня. Вот прямо сейчас
Рома поперхнулся.
- А если не получится? Я же не начальник какой то там от слова вообще. Но работаю давно, меня все знают. Да и на больничном я сейчас.
- Постарайся для меня. — Я указал пальцем в пакет. — Это же почти твоя годовая зарплата, верно?
- Да, почти так – он задумчиво приковал глаза к пакету
- Думай Рома, жить для того, чтобы просто не сдохнуть — это не жизнь. Помоги мне и не задавай вопросов. Деньги твои, моя про них не знает. Слово даю
Рома молча смотрел на пакет горящими глазами
- Забавно – улыбнулся он и откинулся на стул. – Раньше я думал, мол выучусь в школе, закончил отличником кстати, поступлю в универ и заживу. Учился, начал работать, думаю, вот щас заживу, путешествовать начну, но сам понимаешь зарплата так себе. Потом женился, думал вот сейчас точно хорошо станет! Любовь же! А она из меня только все соки высасывала, ведьма. Потом залетела, думал вот щас как у людей будет, ссориться не будем, смысл жизни появиться – заживу! Вроде все было отлично, конфеты, букеты, помню, как в январские праздники ей персики искал по всему городу, во история была! Но как сын родился, то только хуже стало блять и вообще семья развалилась. Вот мне тридцать с хером лет и мне нихрена не хорошо. Когда будет это хорошо? С каждым годом только хуже и хуже, а я не молодею ничерта. А удавка всё туже. Пока сюда утром шел, смотрел на крышу и думал, вот бы сигануть и дело с концом... Но я тут распинаюсь, а смотрю у тебя дела вообще по хуже, да? — еле сдержива улыбку спросил Рома.
Я лениво кивнул.
- У вас детей то нет?
- Дочь. – безразлично ответил я.
- Сколько ей
Я навскидку посчитал сколько было бы Ане лет и выдал
- Десять.
- О, а моему одинадцать. Я в детстве пожарником хотел стать. Но сейчас единственно, что я тушу – свою жопу после каждого рабочего дня с этим самым Дименко. Никто же в детстве не хотел так сидеть по 8-10 часов как черт в офисе за копейки? Я не вижу своего ребёнка, работающего как батрак на чужого дядю, как я, который будет загребать деньги "лопатой" и подкидывать ему на штаны и проезд до работы. Человеческие законы в этом мире не работают, а те, что есть меняются каждую пятилетку по прихоти толстосума типо Дименко и его друзей. Я же знаю, что говорю, проработал с этими псами десяток лет. У государства одна потребность от нас, чтоб не устраивал кипишь (мол у других хуже), платил налоги, и рожал дальше рабов. Ах да.... Сколько в процентном отношении могут позволить себе это драное жильё, которое мы сами же строим? Пусть даже в ипотеку? Куда рожать то, где жить? Сейчас может и рожают, только те, кто более-менее к кормушке ближе, остальные или по — залёту или за материнский капитал как тараканы плодятся. Может тебе даже повезло, сосед. А то мне страшно мне за сына жуть как, братан.
- Действительно... повезло! — холодно ответил я возбужденному от денег и слегка поддатому Роме. — Давай проблемами меряться не будем. Что думаешь то? -Я указал носом на пакет. – У меня дел по горло сегодня
- А в чем подвох? Я может и пьян, но не дурак.
- Подвоха нет — уверенно соврал я — Просто проведи меня к нему как можно скорее. В идеале за час, два. И деньги твои. Без лишних вопросов. Мне он нужен с глазу на глаз.
- Только встреча? И точка?
- Да, просто подними свои связи, и если не хочешь, то я найду другого.
- А ты потом куда? — Рома кивнул в сторону моей квартиры
- Уеду, сниму квартиру или куда. Тут я уже не появлюсь
- Как-то это мутно всё, Макс...
- Слушай, у меня нет времени.
Я схватил пакет, но рома молниеносно перехватил мою руку.
***
- Она недалеко от меня живет. Буквально две улицы проехать – Уже взбодрившийся Рома тараторил руля своей старой иномаркой – Вдруг жена придет и найдет деньги, я не знаю. Она как раз сегодня придет. Просто хочу подстраховаться, понимаешь?
- Все нормально, только побыстрее. Надеюсь, твоя мама дома и не придется ее искать целый день
Дом его мамы находился буквально на той же улице недалеко от нашего. Минута на машине.
- Щас, пять минут братан.
Рома выскочил и побежал в подъезд
Пять минут спустя Рома шел к машине. Без пакета, но рядом с ним уверенно шагал бугай в спортивке и тапках на голову выше меня. Лет тридцати пяти, как и Рома. Только лысеющий, злобный, здоровый, будто полная противоположность моему соседу.
И он совсем не похож на его маму.
- Ты что ли? – Шмыгнул он.
Я попятился на него.
- Не понял?! – Я осмотрел его снизу вверх
- Ты чего, мужик? Ну побухали с моим братаном, но деньги последние забирать? Иди домой, и не лезь, пока мусоров не вызвали.
Я злобно уставился на Рому, но он виновато смотрел в сторону и курил.
- Что? – Изумленно с хрипом спросил я, окликая рому.
- Ну, — он взглянул на меня оторопевшим взглядом. – Погуляли, да и по домам, да, Макс? Веселая ночь была, но пора и меру знать.
- Всё, кыш кыш отсюда! — прервал его бугай.
- Ты взял деньги, ты согласился мне помочь…
- Ой-ой. – Он поднял ладони. – Какие деньги, Макс, ты чего? Перебрал, бредишь что ли? Ты мне весь унитаз облевал, дружище, а деньги у меня в машине были. Это я Димасу должен был отдать. Это же моя заначка, ты чего?! Я не хотел сцену устраивать, но ладно хоть Димас согласился помочь – он нервно ухмыльнулся. – Сумма то большая, думал ты чувак нормальный, а ты деньги мои забрать захотел.
Огонь в груди будто вспыхнул и разум начал мутнеть
- Ах ты сучонок! – Рявкнул я
Димас «помог» мне выйти из машины и смачно ударил коленом об живот. Меня скрутило на дороге и дыхание прихватило.
- Слышь, мужик. Ты че? Ромка мне как раз должен был, и ты прилип? Он же друг мне, а ты моё бабло забрать хочешь?
Он ударил по ребрам еще раз, и ноющая волна боли будто цунами прокатилась по телу, и я обнял себя, пытаясь сдержать новый прилив и остаться на текущей волне.
- Утырок, ты обещал помочь. Обещал! Мы договорились! Обещал! Кха-Кха – Через боль выдал я, ловя взглядом нервно мельтешащего Рому за спиной Димаса.
- Еще раз полезешь, я звоню ментам и пишу заяву на нападение, понял? – Димас выпучил глаза и брызгал слюной мне в лицо. – Рома свидетель. И деньги мои не трож, урод!
Он дал мне контрольный по почкам.
Рома и Димас сели в машину и уехали, ударив бензином мне в нос. Я лежал и вдыхал запах мокрого асфальта после дождя стараясь лишний раз не двигаться. Я разлагающийся труп. Будто тонкая оболочка кожи еле-еле сдерживает гниль, которая готова брызнуть наружу, но вот-вот, с минуты на минуту она лопнет и меня смоет в небытие осенним дождем. Более свежие трупы удивятся, подумают, мол «и меня такое же ждет?» Покачают головами и пойдут смаковать свое вонючее месиво существования.
Я прощупал карман с ампулами трамадола, но рука наткнулась лишь на мелкие осколки стекла в мокром кармане. Я вытряхнул разбитые ампулы на землю и искал глазами редких прохожих в глухом спальном дворе.
Мне нужен был один телефонный звонок.
Плевать на трамадол, ведь на мое удивление ярость оказалась чертовски хорошим обезболивающим.
***
- Трезвые?
- А какое дело? Ты же сказал отвлечь двоих и всё?
- Да — я указал пальцем на двух ппсников у подьезда. — отвлеки их, а я зайду с сестрой в подьезд. Мне нужно, что бы сосед открыл дверь и все, деньги я передам
- Деньги...
- Деньги будут внутри. За ними и идем. Менты мешают.
- Они за тобой что ли?
- Давай меньше вопросов. Зашли и вышли. Тут на 5 минут делов
- Оке, но если лапать будешь, то сразу получишь перцовкой в глаза и по яицам — Отрезала сестра
- Договорились
Наркоша резво подбежал к машине и бросил камень в аккурат в одного из полицейских. Будто на соревнованиях по легкой атлетике все трое стартанули в одну сторону и скрылись в погоне за углом дома.
- Пошли. Быстрее. — Я дернул за рукав сестры, и мы быстрым шагом зашли в подъезд.
- Так сколько ты там дашь?
- Заработаете больше, если просто будете торчать дома
Внутри подъезда было чисто. Я указал на дверь Ромы и спрятался рядом у лестницы.
- Мне просто нужно, что бы он открыл. Это всё.
Я нащупал пистолет.
Она позвонила в звонок.
- Кто? – Глухо окликнул рома
- Я соседка ваша снизу, вы меня топите!
Заработал механизм в замочной скважине и дверь раскрылась. Я силой распахнул ее, и она с грохотом ударилась об стену подъезда.
Футбольный пинок пришелся аккурат в пах Роме и он согнулся на девяносто градусов. Я толкнул его в коридор уже знакомой квартиры.
- Сиди, не дергайся. Убью блять, прямо тут, клянусь и мать твою убью, жену и сына. Сиди! – Я прижал ствол пистолета к его шее.
- Сучара ты! – Рома сжимал яица и корчился от боли ловя воздух ртом. — Пневматика, что ли. Да тебя посадят за угрозу убийством!
Рома задрожал и в воздухе повисло густое напряжение.
- Деньги? И я ничего не видела — выдала неравно сестра озираясь.
- Рома, где мои деньги?
- Там, на кухне в железной банке из-под кофе, кхе кхе. – Он указал пальцем в коридор
Я выскреб комок купюр разных номиналов и дал всё сестре. Навскидку тысяч десять или пятнадцать
— Это всё? – Изумленно спросила она
- Где еще деньги? — Я вновь уставился на Рому. – Я давал больше
- Это всё, что есть, остальное у Димаса!
- Ты его слышала. Это всё, что есть. Я думаю, тут достаточно за твою услугу.
Она фыркнула и вышла из квартиры, аккуратно хлопнув дверью.
Резкий взмах молотка приложился в колено Роме.
-Скотина! — Взвизгнул он- У меня нет денег. Димас всё забрал. Я ему был должен. Иди к нему или я позвоню ментам. Тебя тут ищут уже все
- Я знаю и Мне плевать на деньги.
- Отойди, ненормальный, я на тебя заявление напишу на покушение, псих!
Я ударил его стволом пистолета в солнечное сплетение.
Рома закашлялся, лицо залилось красным.
- Я просил по-хорошему, но ты просто тратишь самое ценное, что у меня осталось – время. Раз так, то я тоже. Ты же боишься за своего сына?
Я схватил его телефон и начал перебирать контакты.
- Как жену зовут?
- Оля – промычал он
Я запишу ее номер и, если ты еще раз выкинешь подобное, сдашь меня или еще чего, мои люди найдут ее и убьют твоего сына.
- Твои люди?
- Видел ее? – Я Указал на дверь, где была сестра. – Отбитые отморозки. Мне нужно будет только знак подать и хана твоему семейству. Я клянусь, я убью твоего пацана, если ты меня наебешь. Я клянусь! – я смотрел в его опустившиеся в пол глаза и пытался вложить свои слова в его пустую голову.
- СТОП! Стой! Хорошо! – Лицо Ромы переполняло страх смешанное с гневом и стало красным как помидор.
Я схватил за копну волос ромы и прижал к стене его красное зарёванное лицо. Замахнулся молотком.
- Веришь, что я сделаю это? — я смотрел ему в глаза и лишь нервные окончания моей руки ждали команды для удара.
- Нет, пожалуйста! Я найду деньги, я верну всё! — Рома рухнул на колени — Я должен был Димасу, но он забрал всё, что было. Я проиграл эти деньги по пьяни и....
- Замолкни. Мне нужно, что бы ты провел меня к Дименко. Это всё, что нужно. Сегодня.
- Стой. Тихо. – Он поднял ладони
Он взглянул на меня уже испуганным выражением лица.
- Ты чего творишь, Макс?
- Ты мне веришь? Я убью ее нахуй. Ее, жену твою суку, сына твоего дегенерата и всех, кто тебе дорог! Ты мне веришь?
- Да. Тихо прохрипел он и склонил голову. – Верю. Ты сейчас что угодно сделать готов. Ты же не в себе. Ненормальный…
- Сука, я тебя за язык не тянул!
- Да, да, я знаю — он протянул ладонь будто пытаясь закрыть мне рот
- Я предложил тебе деньги. Ты согласился мне помочь. Я тебе сказал условия и дал деньги вперед! – С каждым словом я говорил все яростнее, и моя голова нависала над Ромой, будто жертва над добычей.
- Я помогу. – Тихо прохрипел он. – Я помогу!
Из его глаз пошли слезы и Рома ошарашенно смотрел на меня и беззвучно плакал на полу от шока.
- Дименко! Мне он нужен тет а тет.
***
Начал моросить дождь. Незаметно для меня улицы заполнились рабочими пчелками и люди мельтешили туда, сюда.
Мы ехали в старое здание библиотеки, которая находилась ближе к центру города. Именно там Дименко принимал на ковер всех, пока у него предвыборная компания. Рома позвонил какому-то молодому юристу с Титана и сказал, что сосед купил дом в новостройке, но риелтор от фирмы обманул с какими-то документами и мол теперь я лично хочу пожаловаться директору на этот беспредел.
- Когда ты зайдешь к нему в кабинет, я уйду и мы закончили, верно? – Срезал тишину Рома.
- Да, просто проведи меня к нему и выведи его помощника. Мне он нужен тет а тет.
Рома сглотнул.
- Что будет потом, что мне сказать полиции?
- Тоже, что и сказал по телефону. Это похоже на правду. Ты не при делах. Ты не знал, что я что-то купил или не купил. Просто решил помочь по незнанке. А деньги у тебя не найдут. А если найдут Димаса твоего, скажи, что это мамины сбережения и ты долг вернул. Просто строй дурака и лги, ты же умеешь
- А что насчет тебя? Тебя же посадят.
-Я тебя не подставлю. Ты мне не нужен. Просто скажи свою легенду и всё… Кхе-Кхе
Я закашлялся булькующим хрипом.
Рома искоса посматривал на меня, но не переставал рулить
Не отрывая взгляда на мелькающие дома и сухие голые деревья вдоль улиц.
- Просто давай закончим это быстрее — еле слышно сказал он — Сначала Оля ушла, я просто хотел побухать и посидеть, но тут ты пришел блин, и сейчас такое. Слушай, просто давай я верну деньги, и все забудем, ладно? Мне не нужны проблемы. Я не могу…
- Слушай, ты. Я готов был раздробить череп тебе, и готов был сделать это с твоим сыном. — Я не отрывал от него глаз и пытался донести ему всю серьезность своих намерений без слов, будто дотошный учитель двоечнику. — Сделай то, на что согласился, рома. и всё будет хорошо. Бойся не Дименко или Димаса, а меня. А деньги ты сам просрал. Ты сам ему их отдал, придурок.
- Боже, ты же псих, ты сумасшедший! – Он закрыл глаза и отвернулся трясся у окна и мямлил под нос — Сначала он прессовал меня, щас ты, блять! У меня ведь нет выбора, да? Это уже шантаж? – он взглянул на меня багровыми глазами – Ты нас погубишь. В могилу заведешь? Я же у тебя в заложниках.
Мелкие капельки дождя покрывали лобовое стекло, но дворники старательно очищали видимость на унылый серый город.
- Знаешь, я года два назад — Начал рома уже в другом тоне — Бар в подвале, второе дыхание на автозаводе?
- Ну? — ответил я, так как что-то мельком слышал про него.
- Год назад я убить себя хотел. С другом собирались там и обсуждали кто и как себя кончит. Как-то всё не то и не так...
- И чего же не кончил?
- То ли привык и смирился, то ли нам кто то, что-то сказал. Уж не помню. Вот недавное еще раз захотел. Думал после развода уж точно, но не решался, а тут ты. Я сейчас точно думал, что умру, и сразу перехотелось. Сразу жить захотел. Что-то делать... Думал в тот момент, когда ты меня прибить хотел, я думал, что еще не всё потеряно. Жив цел, голова работает. Я был готов тебе отсосать, лишь бы ты меня не тронул и просто ушел...
- Зачем ты мне это рассказываешь? — Перебил я уже устав слушать бредни Ромы за сегодня
- Твой взгляд был очень похож на мой, когда я однажды хотел атропина выпить. Держал баночку в ванной и смотрел на себя в зеркало. Был уже на грани и на меня смотрел совсем другой человек. Но не решился. А вот ты бы решился.
Я молчал, не знал, что ответить
- Что у тебя случилось, Макс? — еле слышно спросил он с сухостью в горле. — Зачем тебе Дименко?
***
Здание библиотеки почти в центре города. Очень старое, возможно царских времен, толком без ремонта. Рома припарковал машину прямо у парадного входа, а недалеко от нас стоял новенький лексус
- Его? — кивнул я в сторону джипа.
- Да, у него водитель еще есть. Наверное, внутри его ждет или отошел. Но сейчас Дименко точно тут
- Какой у тебя план?
- У меня? -изумленно скрючил рожу Рома.
- Как ты меня к нему проведешь?
- А...
- Только давай без выкидонов своих. Ты не Дименко должен бояться, а меня. А деньги ты..
- Да да, сам просрал. Я всё сделаю и на этом всё, братан.
- Да слушай, скажу, что ты мой брат двоюродный и типо взял двушку в его новостройке, а парковочных мест нет, детских садов нет, школ нет, больницы забиты и т.д. Не зря же вы в депутаты метите, ну помогите! И т.д. и т.п.
- И что, прям щас примет?
- Выслушает. Сейчас он каждую собаку слушает и зубы сушит в улыбке. Пообещает, что ни будь. Ну и ты скажешь... — Рома откашлялся и начал тише — или попросишь, что тебе надо.
- Помощник и водитель, да?
- Да, помощник у входа принимает, а водила рядом всегда тоже.
Рома поймал мой настороженный взгляд.
- Он всегда один внутри. Я постоянно приезжаю сюда за подписями. Он не верит в электронщину. Всегда руками пишет.
- Покажи мне какое окно выходит с его приёмной.
Мы шли по мокрому асфальту вдоль старого фасада библиотеки. В окнах лишь виднелись лабиринты книжных полок с советскими, богом забытыми книгами.
— Вот — Рома указал на большой окно на втором этаже внутри открытого двора.
- Невысоко...
- А зачем тебе?
Я заметил зеленую мульду с доверху забитыми мусорными мешками.
- Помоги.
Я начал толкать вонючий железный куб на ржавых колёсиках и рома нехотя подтянулся.
- Давай прямо под окно. И тише.
Ржавая коробка упёрлась в стенку, и я рухнул на земь опершись спиной об помойку.
- Жди, дай передохнуть. – Я сидел на холодном, сыром асфальте и рома послушно ждал.
Одышка и боль в груди вновь начинала сжигать меня изнутри. Еще немного, еще чуть-чуть. Мне нужен маленький рывок. Пожалуйста, рак. Мне нужно немного сил.
На мгновенье я поймал задумчивый и печальный взгляд ромы на крышу ближайшей серой девятиэтажки. Я понял, что мы с ним одинаковые. Я мстим нашим собственным просранным жизням. Только рома ненавидел себя, а я одного конкретного человека. Но по сути своей я и Рома абсолютно одинаковы.
Религия концом света пугает, Сатаной и муками ада. Рома, наверное, боится попасть в Ад за суицид или мысли о нем? Меня Медицина пугала онкологией, страшной смерть, кого-то инсультом, диабетом и простатитом. Институт семьи пугает стрессами, нервами, обязанностями, ответственностями. Женщины пугают быть ими обманутыми и преданными, пугают детей отобрать, имущество отсудить, на алименты поставить, ложно обвинить в изнасиловании. Государство пугает на войну отправить. Патриоты и националисты пугают засильем мигрантов. Экономика пугает финансовыми кризисами, повышением цен. Политика третьей мировой войной. Конспирологи пугают мировым заговором, рептилойдами, хим-трейлами, 5G, ГМО и пальмовым маслом. Мусульмане пугают джихадом. Евреи пугают приходом Машиаха. На работе пугали сокращением и увольнением. Дети пугают попасть в какие-то деструктивные субкультуры и начать употреблять наркотики, курить, пить, заниматься сексом с ранних лет, если вообще доживут. Родители пугают лишить наследства, если не будешь за ними горшки в старости выносить. В лес пойдешь, пугают клещами и волками. На улице преступность и бешеные самокатчики. Кругом вирусы, бактерии, паразиты, грибы. На дороге боишься попасть в аварию, в самолёте боишься упасть. Куда ни посмотри одни опасности и риски.
Короче, я устал всего бояться. Надоело. Идите все в жoпу. Кстати, в жопу тоже страшно ходить. Я не знаю какая ситуация у других, но я, но меня ждет участь овоща-Саши, горшки, катетеры и неизбежная мучительная смерть. Пугает? Должно, но уже плевать.
Моя главная ошибка на сегодняшний день — я слишком серьёзно всё воспринимал. Даже смерть собственной дочери. Тут нет ничего важного и чего-то особенного. Тут все временно. Мы тут гости. Пришли, поиграли в песочнице, походили в школу, потом на работу, таких же создали, несколько десятков дней рождений и новых годов отметили, иссохли и сдохли измождёнными от страхов, болезней, стрессов и тотальной усталости. В ближайший час решится моя судьба, а я будто использованный, ржавый винтик шестеренки одной большой системы. Этот винтик проще утилизировать, чем очистить от ржавчины. Вот настолько я дешевый и бестолковый.
Я. Рома. Маша. Моя дочь. Даже в будущем на место Дименко придет такой же и всё продолжится.
- Пойдем. Время! — Я дернул Рому за рукав.
Рома вошел первым и в пыльный, слабо освещенный зал библиотеки.
Нас встретил здоровый бык с морщинами или шрамами на лице. Даже не понять.
- Здарова, Никит. Он со мной, к Михаилу Денисовичу. Мы быстро — они пожали руки
Он кивнул и просканировал меня взглядом сверху донизу.
— Это водила — шепнул он мне поднимаясь по лестнице на второй этаж.
У входа был самодельный ресепшн с молодым человеком лет тридцати, гладко выбритой бородкой.
-Как вас зовут?
- Меня? Семён — выдал я быстрее, чем Рома успел что-то ответить.
- Хорошо, подождите секунду.
Он скрылся в кабинете.
- Ты зайдешь, и Я уйду прямо сейчас. Ничего мне не говори. Я ниче не хочу знать. Надеюсь, мы больше не увидимся — Презрительно выдал он.
- Ты мне больше не нужен.
- Проходите. — Секретарь указал мне в раскрытую дверь.
- Давай братан, еще свидимся! – Рома напялил на себя маску добродушного соседа, хлопнул мне по плечу и быстро ретировался на первый этаж.
Михаил Дименко стоял спиной и с кем-то разговаривал по телефону. Удивительно, как мой собственный страх и безнаказанность властимущего Дименко делала его больше в моих глазах. Я думал он под метр девяносто или типо того, но оказалось он чуть ниже меня. Сразу вспомнил его лексус и как маша потешалась над подобными мужичками. "компенсируют рост" говорила она. "за джипами даже голов не видно".
Дименко как раз из таких. В серьезном черном костюме, белой рубашке, распахнутый ворот.
Пока он стоял спиной я медленно с мягким щелчком закрыл входную дверь на замок.
- Так так, извините, дергают то там, то тут.
Его басистый голос отдавал вибрациями в уже будто мертвые пустые стены библиотеки.
- Семён... как вас по отчеству?
Он поднял свою грузную голову с телефона, развернулся всем телом, и его надменная улыбка слетела в недоумение.
- А ты, червь, что тут делаешь? Как прошел?
Дименко по-деловому положил телефон на стол, не отрывая от меня глаз.
Во время тех самых бесконечных судебных процессов Дименко никогда не приходил лично, а лишь отправлял своих юридических шакалов. Каждый раз я одновременно мечтал и боялся его увидеть лично. И каждый раз я репетировал, что я ему скажу?
- Не было смысла убивать Машу. Дело даже не дошло бы до суда. ТЫ сам это знаешь — Холодно сказал я.
Наглое ТЫ покерёжыло самолюбие Дименко, но он надменно ухмыльнулся.
- Наш юрист был уже куплен или запуган, ведь так? — Спросил я — Всё бы свернули уже на корню. Зачем нужно было это делать? Свернули бы и сейчас.
- Максим Валентинович. Я поэтому в этом костюме и на этом посту, потому что я поступаю жестко и режу на корню таких тараканов, как ты или твоя жена, которые решили наживиться на моей репутации. На моих действиях. На мне. – Он улыбнулся будто наслаждаясь собственным величием – Но ты видимо совсем из ума вышел. Метастазы в голову пошли, да? Ты пришел ко мне в приемную и машешь пистолетом. Убил полицейского. Свою жену. В своем уме? Ты сядешь, и сядешь надолго, Максим – Он выпучил глаза – На-до-лго!
- Она достала записи с камер того драного магазина, гандон ты…
- Не было записей, Максим. Ты же не видел их, верно?! Мария Николаевна пришла к тебе, сказала, мол достала записи с камер наблюдения, но что мешало ей показать их на телефоне? Дай угадаю – не показала! – Дименко расставил руки. – Не-по-ка-зала! Камеры были фальшивкой. Были и остаются. Поставили пугать всякую шалупонь. А ты поверил, дурачок ты, Максим Валентинович. Ой дурачок.
- И зачем бы ей врать?
- Да говорю же, шум поднять, для СМИ я сейчас прям самый сладкий трюфель на блюдечке. Только повод дай. А ты… — он сморщился в отвращении – Даже мозгов не было проверить всё. А так, по закону я чист. Суды пройдены. Все решено.
- Если бы она соврала, ты бы ее не убивал. Тебе незачем так марать руки…
- А я и не марал! У меня таких как ты сейчас вагон и маленьнкая. Мне, такой геморрой как вы сейчас вообще не нужен. Грязь под ногтями решила мне перед выбором нервы потрепать! Да и не убивал я ее, Максим Валентинович. Метастазы у тебя в голове. — он тыкал указательным пальцем себе в висок — Галлюцинации! Ты ведь в розыске за её убийство. ТЫ ее убил! – Голос его становился всё громче — Вопрос закрыт давным-давно. Нравится тебе это или нет, но закрыт. Но если вы оба не понимаете по-хорошему, то вот что происходит – Он показал пальцем в потолок. На маленькой черной линзе в тени угла отсвечивал свет. – Даю последний шанс. По добру по здорову. Убери стул от двери, положи пукалку на стол и ниче тебе не будет. Слово даю. Сядешь в психушку и полечат тебя годиков десять и выйдешь на пенсию. Если доживешь – Твердо выдал Дименко – Делов ты натворил конечно…
Его крепкий жесткий тембр внушал мне сомнения в словах и действиях Маши. С каждым словом внушал. Я не нашел записей, никаких документов дома. Да, наверное, их забрал сержант. Возможно, они в той невзрачной иномарке, к которой я побоялся подойти, когда бежал из больницы. Или он сжог и смыл все улики в унитаз прямо в квартире. Или Маша действительно соврала мне, хотела, чтобы я начал шевелиться, действовать, проявил инициативу перед лицом смерти и сделал бы последний выпад и ушел в мир иной с гордостью, сделав все возможное. Как бы то ни было, я не вернусь к себе прежнему. Уже слишком поздно… И я, блять, чертовски этому рад!
- Не лез бы ты сюда — Дименко взял телефон на начал кого-то искать в записной книжке. — Ну погибла твоя. Всякое бывает. Умерла и умерла, а ты тут такое наворотил щас...
- Для кого-то умер и умер... А там у кого-то Мир изменился навсегда
Дименко взглянул на меня с презрением и выдержал паузу.
— Это то не фальшивка, надеюсь? Пишет в цвете? Со звуком? – Ткнул я пальцем на скрытую камеру в углу комнаты — Хоть твою смерть то точно запишет, лживый ты хуесос?
- Да что ты… — Дименко начал рявкать, потягивая голову в мою сторону.
Я не стал слушать или чего-то ждать я выхватил молоток и наотмашь ударил по его челюсти. С мерзким и смачным хрустом костей, он захрипел рухнул на пол. Кровь плеснула фонтаном с рваной раны, раскрывающей осколки треснувшей челюсти.
Я смотрел как он откашливал собственные зубы и давился кровью тщетно пытаясь меня удержать руками. У меня это не вызывало отвращения. Я все видел по его глазам: агония, неспособность поверить в произошедшее, осознание того, что дальше его ждет только ад. Какая-то часть меня могла стоять там целый час, но не та, что подняла молоток.
Пауза длилась будто вечность, но второй, третий, четвертый... Каждый удар будил меня ото сна, с каждым пятым ударом я чувствовал себя вновь живым. Руки дименко сжимали мое горло слабее и слабее. С каждым десятым ударом я делал то, что должен был сделать ранее. С каждым ударом Дименко терял облик человека и превращался в то, чем он являлся в моих снах, а моя рука становилась тяжелее и тяжелее.
Я смотрел на обезображенный кусок мяса, кровь будто хотела охватить весь пол и полу омывала подошвы моих ботинок. Буквально пару минут назад на его месте было лицо, голова и то, что он называл разумом. Я не боялся наказания. Меня не окутывал страх или раскаяние. Я ничего не чувствовал кроме легкой дрожи в руках.
Мы – собственные могильщики, мы живем между надгробий тех, кем мы когда-то были. В добром здравии мы празднуем день мертвых, хороня себя вчерашнего, а находясь в депрессии, мы скорбим по прошедшим годам.
Еще удар.
Маленькие осколки черепа и лица щекотали мне лицо, омывая меня кровью будто утренний душ. Через шум в ушах я слышал как за дверью копошаться и кричит его помощник.
Еще удар.
Я почувствовал, что молоток начал забивать деревянный пол, покрытый кровавой кашей. Но тело будто не слушалось и продолжало молотить череп Дименко, превращая его в кровавую пыль.
Крепкую советскую дверь все никак не могли выломать. За ней уже было несколько голосов и один из них что-то кричал про полицию.
Я сжимал молоток липкий от крови. Лучи ленивого осеннего солнца падали на кусочки плоти и волосы на бойке молотка, а от головы Дименко осталась кровавая каша. Жизнь покинула его уже десятки секунд назад.
Руки устали. Мышцы обещают муки на следующий день.
Я разжал кулак и сбросил своего лучшего друга сегодняшнего дня. Я вышел из окна и прыгнул на заготовленную мной мульду.
Приземление было мягким.
Рома не соврал про расположение окна. Я рванул через дворы не оглядываясь, спрятав окровавленные липкие руки в карманах.
Дул сильный ветер, и дождь моросил в лицо. Сильно моросил. Будто давал пощечины и говорил «что ты наделал? Что ты наделал?». А я даже не отвечал дождю. Я знал, что я сделал то, что нужно.
Я не жалел и лишь чувствовал, что растворяется в знакомых кварталах, становится чем-то вроде скамейки, фонарного столба, одного из многих деревьев сквера – мимо проносятся лица, убитые серой печалью этого города, и никто не замечает, не выделяют меня из толпы.
Я прошел метров пятьдесят, а может больше. Ощущение времени стало тягучим и липким. Дышать стало настоящим испытанием. Вдох… выдох. И с каждым разом мышцы груди работают всё тяжелее и тяжелее. Колени подкашиваются от усталости. Я загреб в сырую и темную подворотню между двумя многоэтажками. Сделав несколько шагов навстречу грязному тупику, тело окончательно ослушалось меня, и я рухнул на колени опершись об стену. Больше я не смог вдыхать. Лишь выдыхать. Я уткнулся в темный кирпичный закоулок и
Мое тело и дух окончательно сдались и последним аккордом моего жалкого существования стал кровавый кашель. Я беспомощно стоял на своих окровавленных коленях и окончательно погрузился в бесконечную пучину своего сознания потерявшись между мусорных контейнеров.
Вдох.
Я оторвал лицо от горячего асфальта и яркое солнце слепило мои глаза.
Этот воздух. Я узнал его. Моему взору представилась детская площадка. Теплый летний день и яркое солнце с голубым небом. Отцы и матеря с колясками, крики играющей детворы. Из дальней глубинки двора из кучи детворы Аня подбежала ко мне и широко улыбнулась молочными зубами. У меня всё еще не было сил что-либо говорить. Я лишь смотрел на нее стеклянным взглядом голодного щенка и мой рот тщетно что-то пытался выговорить. Она протянула мне свои крохотные ручки. Лишь кисти её не были покрыты белой кружевной тканью. Я сжал ее ладони со всей своей немощью. Тепло окутало мое тело и боль будто испарилась с моим выдохом, руки окрепли, я почувствовал силы в ногах и смог встать.
- Я очень сильно скучала – нежно сказала Аня не переставая улыбаться в весь свой маленький рот.
И вместе мы ушли навстречу свету.
Автор: immo
Источник: https://litclubbs.ru/articles/69323-prinjatie.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
