В прошлый раз я писал о детях, которые становятся "идеальными" - слишком послушными, слишком взрослыми, слишком осторожными, будто с самого детства знают, что любовь можно потерять. Но есть и другой полюс, внешне противоположный, хотя в основе у них одно и то же. Это дети, которым разрешают почти всё. Которым стараются дать максимум свободы, радости, подарков, впечатлений, уверенности в себе - как будто заранее хотят уберечь их от боли и разочарований, которые когда-то испытали сами.
Такое стремление часто рождается из любви и тревоги одновременно. Родителям не хочется, чтобы ребёнок страдал, чтобы ему было страшно или одиноко, поэтому они стараются смягчить для него мир, сделать его безопасным, удобным, предсказуемым. Но иногда вместе с этой заботой исчезают границы - те самые, которые помогают ребёнку чувствовать себя защищённым. Когда нет ясного "нельзя", "пока хватит" или "попробуй иначе", мир становится слишком размытым. И тогда свобода может перестать быть опорой и превращается в беспокойство, только теперь внутреннее.
Многие взрослые называют это "любовью без условий", но иногда внутри них может жить страх: вдруг я причиню боль, если ограничу, вдруг он подумает, что я плохой родитель. И тогда ребёнок может начать верить, что всё вокруг существует для того, чтобы удовлетворять его желания. Не потому что он эгоистичный - а потому что именно так устроился его мир: без берегов, без последовательности, без взрослого, который умеет выдерживать детское недовольство.
Иногда эта вседозволенность выглядит как уверенность, как сила, как некое позитивное воспитание, но если приглядеться внимательнее, под ней может быть спрятана усталость и растерянность родителей. Быть рядом с ребёнком - значит выдерживать его разные стороны, не только улыбку и восторг, но и злость, обиду, скуку, страх. А когда это становится слишком тяжело, проще отвлечь, уговорить, уступить. И тогда ребёнок растёт не избалованным в привычном смысле, а одиноким в другом: в мире, где всё можно, но где нет ощущения, что кто-то действительно рядом.
И, наверное, в этом самая парадоксальная форма покинутости - когда взрослые рядом, но не включены. Когда их забота становится попыткой компенсировать собственную вину или страх, вместо того чтобы быть присутствием, вниманием и теплом. Такой ребёнок может казаться самоуверенным и свободным, но внутри часто живёт тот же самый вопрос, что и у "идеального" - а где тот, кто скажет мне, что я всё ещё в безопасности?
Ребёнок, выросший в пространстве, где можно вообще всё, очень быстро начинает путать любовь с влиянием. Он не чувствует, что взрослые рядом, когда нужно удержать его от лишнего шага, - он ощущает их только в момент, когда чего-то требует. Тогда родители оживают: приносят, объясняют, уступают. И постепенно он усваивает простую логику - чтобы оставаться в центре внимания, нужно хотеть больше, говорить громче, требовать сильнее.
Вначале это просто способ проверить, есть ли кто-то, кто выдержит его напор. Но если этот кто-то не появляется, ребёнок делает вывод, что мир подчиняется силе, а не взаимности. Он растёт с ощущением, что другого способа быть замеченным нет. Поэтому он проверяет границы уже не из любопытства, а из отчаяния, потому что внутри остаётся пустое место, где должно было быть чувство "я не один, рядом есть взрослый, который справится с моими чувствами".
Чем больше он сталкивается с уступчивостью, тем меньше верит, что мир способен ему противостоять. В какой-то момент границы перестают быть чем-то реальным - их просто не существует. Тогда агрессия становится способом доказать себе, что он живой. Если родители не ставят рамок, он будет ставить их сам: ломать, провоцировать, искать сопротивление. Иногда это выглядит как дерзость, как непослушание, но чаще это просьба - покажи мне, что я тебе не безразличен, что ты способен выдержать меня, даже когда я невыносим.
И чем больше взрослые путаются в своих реакциях, тем сильнее закрепляется убеждение, что любовь нужно удерживать силой. Он учится не просить, а добиваться. Не чувствовать, а побеждать. И в этой победе нет радости, только подтверждение, что мир всё ещё под контролем, что близость - это всегда борьба за внимание.
Иногда такие дети вырастают внешне уверенными и яркими, умеющими брать своё. Они могут быть обаятельными, харизматичными, легко добиваться людей и целей. Но внутри у них может жить то же одиночество, что и у тех "идеальных", только выражается оно иначе - не в тревоге потерять любовь, а в необходимости завоёвывать её снова и снова. Потому что если тебе никогда не говорили "хватит", если никто не учил тебя останавливаться, то и покой кажется чем-то пугающим.
Они взрослеют, превращаясь в людей, которым всё время нужно движение, подтверждение, сопротивление. Они не знают, как быть рядом без борьбы. И за этой бурной энергией нередко прячется старое детское ожидание: вдруг кто-то наконец выдержит их до конца и останется, не уступая и не убегая.
Такие дети продолжают искать ту невидимую границу, которой в детстве не было. Только теперь это выглядит иначе - в отношениях, где всё превращается в проверку на прочность. Им важно убедиться, что другой человек выдержит их вспышки, грубость, настойчивость, ревность, желание контролировать. Они будто всё время испытывают партнёра: если не убежит, значит, любит. Если выдержит, значит, можно расслабиться хоть на минуту. Но расслабиться они всё равно не умеют - внутри слишком много тревоги, чтобы позволить себе доверие.
И в этом их трагикомедия: всю жизнь они борются за внимание, хотя на самом деле им нужно только одно - присутствие, простое и надёжное. То самое, которого когда-то не хватило. Поэтому в терапии они приходят не за советами и не за техниками. Они приходят, чтобы проверить, можно ли быть рядом без силы, можно ли быть услышанным, не разрушая пространство вокруг себя. И часто первое время их сессии полны сопротивления, раздражения, желания всё контролировать. Они снова и снова проверяют: выдержит ли этот человек, не начнёт ли отступать, если станет неудобно.
Постепенно они начинают замечать, что можно быть понятым не за счёт давления, а просто потому что их правда видят. Что кто-то остаётся рядом, даже когда они уязвимы. Это, пожалуй, и есть то, что они называют любовью, хотя узнают её впервые - не как обмен, не как борьбу, а как тихое присутствие.
И такое взросление будет происходить нелегко, ведь если с детства мир казался полем, где выживает сильнейший, доверие воспринимается как риск. Но именно в этот риск и приходится идти. И чем больше они учатся выдерживать собственные чувства - злость, обиду, стыд, нежность, - тем меньше им нужно доказывать, что они сильные.
_________________________________
- Запись на консультацию: @levs_life
