Ранее:
Пломба. Глава 2. Изоляция и Первая Кровь
Пломба. Глава 4. Периметр безумия
Игра в прятки
Тишина после исчезновения Марии была хуже любого звука. Она была тяжёлой, густой, насыщенной незримым присутствием. Трое оставшихся стояли в пустой каюте, глядя на ледяной круг - печать небытия, оставленную на стене. Он не таял, хотя в модуле было далеко не минус шестьдесят. Он просто висел там, холодный и совершенный, как око нездешнего существа.
Первым очнулся Лёха. В нём что-то надломилось, и на смену страху пришла плоская, безразличная ярость. Он схватил со стола тяжелый металлический гаечный ключ, валявшийся там с последних попыток починить генератор.
- Всё, - прохрипел он. - Хватит. Хватит прятаться.
- Что ты собираешься делать? - голос Кати был безжизненным. Она смотрела на круг, и казалось, её душа уже частично ушла в эту пустоту.
- Что? - Лёха дико усмехнулся. - Буду крушить. Стены. Вентиляцию. Всё. Выкурим эту тварь из её норы. Или она нас, или мы её.
- Это бесполезно, Алексей, - тихо сказал Виктор. Он не смотрел на круг, он смотрел в пустоту перед собой. - Ты не можешь разрушить то, что не имеет формы. Оно не в стенах. Оно в самом воздухе. В пространстве. Ты будешь бить по призракам.
Но Лёху уже было не остановить. Он выбежал из каюты и с диким рёвом обрушил ключ на ближайшую вентиляционную решётку. Металл зазвенел, решётка погнулась. Скребущий звук и плач на секунду стихли, а затем возобновились с новой силой, теперь доносясь уже из решётки в потолке. Словно в насмешку.
- Видишь? - крикнул Лёха, снова занося инструмент над головой. - Оно боится! Оно…
Он не договорил. Свет, тусклый, красный аварийный свет мигнул и погас. Полностью. Их поглотила абсолютная, непроглядная тьма. Только на стене в каюте Марии тускло светился тот самый голубоватый круг, как маяк в царстве мёртвых.
В темноте их слух обострился до болезненной остроты. Было слышно каждое их прерывистое дыхание, стук сердца. И было слышно другое. Скрип половиц в пустом модуле. Шорох, будто кто-то крадётся на цыпочках по коридору. Лёгкий, едва уловимый смех, доносящийся то слева, то справа.
- Ничего не трогать! - скомандовал в темноте Виктор. Его голос прозвучал удивительно спокойно. - Стоять на месте!
- А что оно делает? Ждёт, пока мы с ума сойдём? - прошипел Лёха, сжимая ключ.
- Нет, - ответил Виктор. - Оно не ждёт. Оно ищет.
- Кого?
- Самого слабого. Самого испуганного. Того, чьё сознание уже треснуло. Оно питается страхом. А самый вкусный страх - перед неизвестностью. Оно сейчас создаёт для нас эту неизвестность.
Они замерли в темноте, прижавшись спинами друг к другу, образуя живой, дрожащий треугольник. Катя чувствовала, как спиной вибрирует грудная клетка Лёхи. Виктор стоял недвижимо, как скала. Шаги в коридоре стали громче. Это были не призрачные шорохи, а чёткие, тяжёлые шаги в промёрзших ботинках. Топ. Топ. Топ. Они приближались к дверям главного модуля.
- Кто там? - крикнул Лёха, его голос сорвался на фальцет.
Шаги остановились прямо за дверью. Послышалось тяжёлое, хриплое дыхание. Знакомое дыхание.
- Ребята… - проскрипел за дверью голос. Голос Ивана. - Это я… Впустите… Я замёрз… Я нашёл дорогу назад…
Лёха сделал шаг вперёд, к двери.
- Стой! - резко сказал Виктор. - Это не Иван!
- А вдруг это он? - в голосе Лёхи слышались слёзы. - А вдруг он живой? Мы не можем его не пустить!
- Иван мёртв! - Катя вцепилась ему в рукав. - Ты сам видел… его валенок! Это ловушка!
Дверная ручка медленно, со скрипом повернулась. Дверь не была заперта. Она стала приоткрываться, и в щель потянуло ледяным воздухом с запахом озонa и… чего то сладкого.
- Помогите… - простонал голос за дверью.
Лёха, рыча от ужаса и ярости, рванулся вперёд и изо всех сил ударил гаечным ключом в дверь. Послышался глухой удар, и тут же раздался нечеловеческий, визгливый вопль, который не мог принадлежать ни Ивану, ни кому бы то ни было из живых. Дверь захлопнулась. Шаги за ней умолкли. На смену им пришло другое звучание, тихое, настойчивое постукивание по стеклу иллюминатора.
Катя медленно, боясь дышать, повернула голову. На наружном стекле, в полной темноте антарктической ночи, было лицо. Лицо Бена. Оно было синим, обмороженным, глаза стеклянными и пустыми. Он беззвучно стучал пальцем по стеклу, слабо улыбаясь. Потом он упёрся лбом в прочное стекло и начал медленно, монотонно биться о него головой. Тук. Тук. Тук. Стекло, выдерживающее ураганный ветер, затрещало, по нему поползла паутина трещин.
- Оно не может войти! - закричала Катя, отскакивая от окна. - Оно не может войти просто так! Ему нужно, чтобы мы его впустили! Чтобы мы испугались настолько, что сами открыли дверь!
- Или чтобы мы сошли с ума, - добавил Виктор. - И перестали быть теми, кем были. Тогда мы станем частью его. Как эти куклы снаружи.
Внезапно свет так же внезапно вернулся. Красные лампы зажглись, ослепляя их. Иллюминатор был цел. Никакого Бена там не было. Но на стекле, с внутренней стороны, был нарисован узор. Три кольца.
Они стояли, тяжело дыша, обливаясь холодным потом. Осознание своего полного бессилия накрыло их с новой силой. Они не могли бороться. Они не могли бежать. Они могли только ждать.
- Что нам делать? - прошептала Катя, обращаясь к Виктору, как к последнему источнику знания. - Ты же что-то знаешь! Твой дед…
- Мой дед сошёл с ума, - безразлично сказал Виктор. - Он оставил записи, но в них нет ответа. Только предупреждение. «Не будите спящего в доме из льда». Мы его разбудили.
- Значит, нет надежды? - в голосе Лёхи слышалась капитуляция.
- Есть один шанс, - Виктор посмотрел на них, и в его глазах впервые за всё время блеснула искра чего-то, похожего на азарт. - Мы играем по его правилам. Оно хочет страха? Мы перестанем бояться. Оно хочет, чтобы мы сошли с ума? Мы примем его реальность. Мы пойдём ему навстречу.
- Это и есть безумие! - фыркнул Лёха.
- Нет, - покачал головой Виктор. - Это единственный способ увидеть охотника. Мы станем приманкой. Сознательной приманкой. Мы пойдём туда, откуда оно пришло. К буровой.
Идея была настолько чудовищной, что на мгновение повисла тишина. Идти в самое логово? Добровольно?
- Ты хочешь, чтобы мы сами спустились в ту скважину? - недоверчиво спросила Катя.
- Нет, - сказал Виктор. - Скважина это лишь симптом. Как гнойник на теле. Нужно добраться до источника инфекции. До сердца аномалии. Оно не подо льдом. Оно в льду. Во всём этом ледяном куполе. Мы должны дойти до бурового модуля и попытаться… поговорить с ним.
- Поговорить? - Лёха засмеялся. - Чем? Ломом?
- Нет, - Виктор достал из кармана маленький диктофон. - Этим. Мы запишем всё. Его голос, звуки, всё. Может, кому-то это пригодится. Если мы оставим хоть какие-то свидетельства. А потом… потом посмотрим. Может, у него есть своя боль. Своя тоска. И если мы её поймём…
Он не закончил. Все и так понимали, что это был акт отчаяния. Не попытка победить, а попытка понять перед неизбежным концом. Согласия не потребовалось. Альтернативой было остаться здесь и быть съеденными поодиночке, в темноте, под аккомпанемент скребущихся в стенах когтей.
Вооружившись фонарями, гаечным ключом Лёхи и диктофоном Виктора, они вышли в коридор. Станция, знакомая до последней трещинки в линолеуме, казалась чужим, враждебным лабиринтом. Тени плясали на стенах, принимая знакомые очертания: вот мелькнула тень Ивана с поварёшкой, вот Бена с его блокнотом. Воздух был холодным и густым, им было тяжело дышать.
Они шли медленно, прижимаясь друг к другу. С каждым шагом давление нарастало. Гул в ушах становился невыносимым, превращаясь в навязчивую мелодию, в чужой, нечеловеческий хор. Им начали мерещиться движения в пустых комнатах, шёпот из-за дверей.
Когда они дошли до двери бурового модуля, она была приоткрыта. Из щели лился тот самый, знакомый голубоватый свет. Он пульсировал в такт их сердцам, замедляя их.
Виктор толкнул дверь. Она бесшумно распахнулась.
Буровой модуль преобразился. Стены, пол, потолок, всё было покрыто идеальным, зеркально-гладким льдом. Но лёд этот светился изнутри тем же голубым сиянием. В центре комнаты, там, где раньше стоял пульт управления, теперь зияла дыра. Не скважина. А нечто вроде колодца, уходящего вниз, в толщу льда, но его края были не из земли, а из того же светящегося, прозрачного материала, что и стена в озере. Из глубины доносился звук. Не гул, а нечто похожее на тихое, мерное дыхание. Или на биение гигантского сердца.
И на краю этого колодца, спиной к ним, сидела Мария. Она была жива. Она сидела, свесив ноги в бездну, и тихо напевала колыбельную. Её голос был спокоен и умиротворён.
- Маша? - окликнула её Катя, делая шаг вперёд.
Мария медленно обернулась. Её лицо было молодым, умиротворённым, каким они его никогда не видели. Но глаза… Глаза были совсем другими. В них плавали звёзды. Целые галактики. И бездонная, всепоглощающая печаль.
- Не бойтесь, - сказала она их голосами. Голосом Марии, голосом Ивана, голосом Бена, слившимися в один странный, многоголосый хор. Здесь так тихо. Так спокойно. Здесь нет одиночества. Идите ко мне. Давайте будем вместе. Навсегда.
Она протянула к ним руку. И из светящегося колодца за её спиной поднялась гигантская, неосязаемая тень. Она не имела формы, но была наполнена таким древним, таким бесконечным одиночеством, что разум Лёхи и Кати затрещал по швам.
Виктор включил диктофон.
- Мы слушаем, - тихо сказал он. - Мы здесь.
Тень над колодцем замерла, и тишина стала абсолютной. Игра была окончена. Начинался разговор. Или поглощение.
Продолжение следует... Глава 7. Язык льда и пустоты
Ранее:
Пломба. Глава 2. Изоляция и Первая Кровь
Пломба. Глава 4. Периметр безумия
Другие мои произведения:
Версии. (Фантастическая повесть)
Пиксели реальности. (Фантастическая повесть)
Тридцать лет назад от завтра. (Фантастическая повесть)
Чужой ритм. (Фантастическая повесть)
Нить и Ножницы. (Фантастическая повесть)
127 Итераций До Рассвета. (Фантастическая повесть)
Дорогие читатели! Спасибо, что вы есть! Буду рад узнать ваше мнение в комментариях – что зацепило, что интересно? Рассказов у меня много! Если вам понравился рассказ и вы хотите помочь создавать дальше, ваша поддержка для меня очень важна. Каждая "чашечка кофе" 😊 приближает новые истории! Спасибо за компанию!