После отпуска мы увидели новую Галину Ивановну: красные губы, голые ноги, как у двадцатилетней, татуировка на руке и аккаунт в социальных сетях, о котором наши дети узнали ещё до того, как узнали мы. Я тогда и не подозревала, что это только начало!
Я всегда была благоразумной. Заранее планирую покупки, сразу отвечаю на сообщения и никогда не забываю о днях рождения родственников. Я была именно такой женой, матерью и, как ни парадоксально, невесткой. Я старалась, чтобы в нашей жизни всё было на своих местах. Славик, мой муж, работал в IT-отделе местной компании, наши дети — Зоя и Миша — учились в школе, а я занималась хозяйством, детьми, домом, и годилась тем, что все у всех идёт как надо.
Галина Ивановна, моя свекровь, всегда вписывалась в картину нашей благополучной семейной жизни — идеальная мама Славика и бабушка наших детей. Всегда сдержанная, всегда элегантная. Миниатюрная, стройная, пахнущая французскими духами, всегда спокойная и здравомыслящая.
Наши отношения были идеальными — ни больше, ни меньше. Конечно, мы не были подругами, между нами всегда была дистанция, но я могла положиться на неё, когда мне нужно было оставить на неё детей или спросить рецепт пирога или вареников.
Развод Галины Ивановны с отцом Славика поразил нас, как гром среди ясного неба. Они прожили вместе больше тридцати лет. Они никогда не ссорились — по крайней мере, не при посторонних. После развода она не впадала в депрессию и не жаловалась на бывшего мужа, который ушёл от неё к молодой женщине.
Она отклонила приглашение Славика пожить у нас некоторое время, просто собрала вещи и на несколько месяцев уехала на какой-то курорт, где сняла временное жилье.
Славик не слишком переживал о разводе родителей, просто несколько раз посылал матери деньги, дети ничего не спрашивали, а я… Ну, я жила своей обычной жизнью. До того дня, как Галина Ивановна вернулась домой. Но это уже была не та Галина Ивановна.
Не та, которая носила элегантные сдержанные костюмы, не та, что всегда была с идеально уложенными седыми волосами и без макияжа, не та, что ездила в транспорте «по пенсионному удостоверению».
У вернувшейся Галины Ивановны были губы очерченные красной помадой, голые ноги, как у двадцатилетней, татуировка на руке и аккаунт в социальных сетях, о котором наши дети узнали раньше нас с мужем. Я тогда и не подозревала, что это только начало!
***
Однажды вечером, когда дети уже спали, а Славик дремал у телевизора с пультом в руке, я с чашкой чая присела с ним рядом, нуждаясь в минутке отдыха. И тут завибрировал телефон. Пришло сообщение от Марины, моей подруги: «Ольга, это твоя свекровь?»
Пройдя по ссылке, я увидела фото, где была изображена женщина на танцполе клуба — блестящее платье, высокие каблуки и в окружении молодых людей. Сначала я подумала, что кто-то пошутил или сделал изображение с помощью ИИ. Но это в самом деле была Галина Ивановна! Улыбающаяся, танцующая, со стаканом какого-то яркого напитка в руке. Я показала фото Славику, который как раз отложил пульт в сторону, собираясь идти спать.
— Должно быть, это какая-то шутка... Это точно не она, — сказал он в недоумении, просматривая сообщение.
— Посмотри внимательно. Её лицо, её серьги. И эта татуировка, — я указала на узнаваемый символ на руке женщины — точно такой же, как и тот, что недавно вызвал наше недоумение, когда мы увидели Галину после поездки.
— Это какое-то фейковое изображение, монтаж, что-то такое... — Славик пытался отрицать очевидное, но было видно, что сомнений у него уже не осталось .
— Славик... Твоя мама вернулась какой-то непохожей на себя, какой-то очень странной... — тихо сказала я скорее себе, чем обращаясь к нему.
Он молча сел рядом со мной, уставившись на экран. Телефон пиликнул — пришло ещё одно уведомление о том, что кто-то отметил Галину в социальной сети. Я открыла очередное фото: на этот раз она танцевала посреди танцпола в объятиях парня, который выглядел так, будто только что окончил школу. Она вела себя так, будто ей снова двадцать.
— Что она делает?.. — пробормотал Славик в недоумении.
Я не ответила. Потому что и сама понятия не имела. Я закрыла телефон и посмотрела на мужа. В его глазах я увидела то же, что испытывала и сама: смущение, тревогу и... стыд. Но не обычный, за себя, а тот, что испытываешь за кого-то другого. Стыд, который мог выплеснуться наружу и коснуться всех: детей, соседей, коллег. В нашем мире не было места такому поведению женщины почтенных лет, матери и бабушки.
Я вышла из комнаты, оставив Славика перед телевизором. Легла спать, но не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, в голове роились вопросы, которые я не хотела задавать вслух. Неужели это всё ещё наша Галина Ивановна? Стоит ли нам что-то с этим делать? И как, чёрт возьми, мы объясним это детям?
***
Вскоре мы всей семьей пошли на именины моей тёти Даши. Взрослые родственники сидели за столом, дети бегали между столом и коридором, дядя Толик рассказывал шутки, которые мы сто раз слышали. А потом разговор перешёл на Галину Ивановну.
— Я видела её фото в Интернете, — сказала моя тётя, и её взгляд выражал недоумение. — В клубе. С каким-то молодым парнем. Знаете, она танцевала в таком платье, как будто ей двадцать пять. Даже не знаю, смеяться тут или плакать...
Повисла тишина, странная, напряжённая. Кто-то пошутил: «Ну-ну, Галина, должно быть, нашла эликсир молодости». Кто-то другой без энтузиазма спросил: «Это твоя свекровь?» И я почувствовала, как моё лицо заливает краска.
По дороге домой мы со Славиком почти не разговаривали. Дети тихо сидели сзади, словно почуяли неладное.
— Мама, а бабушка... она изменилась? — вдруг спросил Миша.
Я крепче сжала руль.
— Да, она немного изменилась. Но она всё равно ваша бабушка.
Вечером, когда дети уже спали, я сказала Славику:
— Нам нужно с ней поговорить. Потому что это не только её личное дело, это касается всех нас.
Он кивнул. И не стал спорить.
***
Мы пригласили Галину Ивановну к нам в субботу, чтобы поговорить самим, без детей. Зоя с Мишей ходили на танцы в первой половине дня. Я написала ей, что это не приглашение на семейный праздник, просто непринуждённая беседа за кофе. Славик добавил в сообщении: «Просто заходи, мам, ты давно у нас не была».
И всё же, когда я открыла дверь, передо мной стояла женщина, выглядевшая так, будто собиралась на вечеринку. Яркий макияж, обтягивающее платье, накладные ногти длиннее, чем у неё были когда-либо. От неё исходил аромат каких-то духов, а ранее седые волосы превратились в серебристый блонд. Она широко улыбнулась.
— Привет, мои дорогие! Как я рада вас видеть! — воскликнула она с преувеличенным энтузиазмом и поцеловала меня в щёку.
Мы сели в гостиной. Галина откинулась назад, положив ногу на ногу и сцепив перед собой руки с ярко-красным маникюром.
Славик не удержался:
— Мама, пожалуйста, перестань так себя вести. Это не ты...
— Нет, — спокойно возразила она. — Просто я наконец стала собой. Впервые за много лет.
— Но люди же над вами смеются! — вставила я. — Дети тоже это видят... Все эти фото в соцсетях. Они не понимают, что происходит.
— А я всю жизнь боялась, что скажут люди. И что я от этого получила? — с горечью рассмеялась она.
— А как же семья? — спросил Славик. — Я, Ольга, Зоя с Мишкой? Мы просто волнуемся.
— Прекрати, сын, — сказала со вдохом Галина Ивановна (или просто Галина? Как-то к ней теперь не шло отчество). — Я всегда была кем-то — примерной женой, заботливой матерью. Теперь я свободна. И хочу жить так, как хочу. И не собираюсь оправдываться.
В её словах не было агрессии. Скорее, усталость. Как будто она больше не хотела никому ничего доказывать. Я посмотрела на неё и почувствовала… злость. Ведь это же не какая-то онлайн-знакомая. Это мать моего мужа. Бабушка моих детей. Та, кто должна быть опорой, воплощением семейных ценностей, а не вихрем, потрясающим основы. Не 20 же ей в самом деле!
— Но вы могли бы подумать о других! — выпалила я.
— Я думала о других шестьдесят лет, — ответила она. — Теперь я думаю о себе.
***
Я не спала почти всю ночь. Славик храпел рядом, как ни в чём не бывало, а меня одолевали всякие противоречивые мысли и чувства. Еще не было пяти, когда я встала. Села на кухне, сварила себе кофе и потянулась за телефоном.
Открыла страницу Галины Ивановны в соцсети. Там появились новые фотографии. Одна — из бара на крыше какого-то отеля, другая — в кружевном боди, третья с подписью: «Наконец-то я чувствую себя собой. #свобода #новое #лучшебезтебя».
Я не знала, что меня выбесило сильнее — фотографии или хэштеги. Я продолжала листать. Сердечки. Комментарии. «Супер!», «Завидую вашей смелости!», «Галина, вы потрясающая!» Среди комментаторов были молодые люди, некоторых из них я помнила по фоткам, где они танцевали с ней в клубе.
Я открыла видео. Галина сидела на мотоцикле. На ней была байкерская куртка, губы в красной помаде и улыбка, которая... которая... не знаю!
Я почувствовала странный ком в горле. Я не плакала, не была опечалена. Скорее, злилась. И... завидовала. Да, зависть пронзила меня, как холодный сквозняк. Она была такая... живая! Она не готовила ужин, не ходила на школьные собрания, не беспокоилась о том, что у детей не было чистых носков. Она была среди людей. И ею восхищались. А я? Я сидела на кухне в заляпанной толстовке, гадая, не начал ли холодильник издавать странный гул и не придётся ли снова менять в нем реле.
Я начала сравнивать себя с ней. Её волосы, её фигура, её жизнь. Я не могла принять, что мать, бабушка может быть такой, а потом... снова завидовала. Потом презирала её. И снова испытывала ревность.
Эмоции кружились во мне, как неудержимая карусель. Я посмотрела на своё отражение в темном окне. Никакого макияжа, тёмные круги под глазами. Женщина с двумя детьми, ипотекой и календарём, полным дедлайнов. Я почувствовала себя в ловушке жизни, которую сама себе выбрала, от которой некуда деться.
***
Я встретилась с ней одна. Без Славика, без детей, без свидетелей. Я остановилась перед небольшим кафе на окраине города, где мы договорились встретиться, глубоко вздохнула и вошла.
Она сидела у окна с чашкой эспрессо и открытым блокнотом, что-то записывая. Одета она была как обычно в последнее время: короткая юбка, длинные серьги, губы красные, как мак. Она увидела меня и просто кивнула. Как будто мы встречались так не впервые.
— Я не имею права делать вам замечания, — начала я, прежде чем сесть. — Но я не могу делать вид, что ничего не происходит.
— Знаю, — спокойно ответила она. — И я не рассчитываю на ваше понимание. Но я не буду ни за что извиняться.
— А как же мы? Славик? Дети? Они вас любят, но не знают, как сейчас относиться к своей бабушке.
Галина Ивановна отвернулась, помолчала какое-то время.
— Возможно, им придётся понять, что женщина — это не только мать и бабушка. Что она может быть собой. И что свобода имеет свою цену.
— Но они же ещё маленькие, — сказала я почти шёпотом. — Они не понимают.
— Когда-нибудь они поймут, — ответила она. — А если нет, то, по крайней мере, будут знать, что можно жить по-другому.
Я смотрела на неё ещё мгновение. Уже не как на свою свекровь. Скорее, как на женщину, которая что-то потеряла, но обрела что-то новое. У меня не было ни сил, ни права отнять это у неё. И всё же мне было обидно и неприятно.
— Я просто хочу мира для своей семьи, — наконец сказала я. — Для детей. Для Славика.
— А я хочу наконец почувствовать себя живым человеком.
Нам больше нечего было сказать друг другу. Я вышла из кафе и долго стояла у машины. В голове не было внятного ответа на всё это — одни вопросы.
***
Не знаю, как всё сложится дальше. Галина Ивановна вернулась к своей обычной жизни: фотографии, посты в соцсети, поездки, клубы. Она всё ещё флиртует, публикует отфильтрованные фотографии и публикует цитаты о свободе, которые заставляют задуматься или засмеяться. Дети больше не задают вопросов, почему изменилась бабушка. Может, привыкли. Может, просто перестали понимать, что Галина — их бабушка. Для них она теперь что-то вроде подружки.
Я стараюсь защитить их от того, что может сбить с толку, но не хочу быть цензором. Не хочу строить для них мир, где всё происходит по правилам. Хотя… признаюсь, соблазн велик.
Иногда, поздно ночью, я заглядываю в её профиль. Что-то тянет меня туда. Может быть, любопытство. Может быть, затаённый гнев. Или, может быть, то, чего я больше всего боюсь — восхищение. Её мужеством, которого я не вижу в себе.
Я всегда жила так, как положено. Не слишком громко, не слишком тихо. Всё чинно и правильно. А теперь сижу и думаю, не упустила ли я что-то важное...
Я не хочу быть человеком, который только судит других. Может быть, именно у неё мне стоит чему-то поучиться... хотя она всё ещё меня пугает.
Читайте ещё истории из жизни: