Виктор познакомился с ней три года назад. Он отмечал окончание института с друзьями в каком-то баре. А она там работала. Я надеялась, что это увлечение временно. Ведь мой сын — образованный, умный, амбициозный, а эта девчонка приехала из деревни, полусирота, с вульгарным мелированием и татуировкой на руке! Я надеялась, что мой сын найдет себе более подходящую девушку...
Я ждала лифт с пакетами в обеих руках. Мне нравилось ходить в магазины по утрам, хотя в это время там больше народу. Покупки — это моя мотивация ходить пешком, давать себе физическую нагрузку, чтобы не сидеть всё утро перед телевизором за просмотром сериалов.
— Доброе утро, Лидия Ивановна! — услышала я знакомый голос. Мария Михайловна, соседка с первого этажа, выглянула из-за двери своей квартиры, которая находилась прямо напротив лифта.
Мария Михайловна — учительница математики на пенсии, она преподавала алгебру у моего сына Виктора в старших классах. И с тех пор считала необходимым держать меня в курсе всего, что касается моего сына. Хотя ему уже под тридцать.
— Доброе утро, — пробормотала я, с нетерпением глядя в сторону лифта.
— Опять сама таскаешь сумки! — с удовлетворением заявила соседка. — Что же Эвелинка не помогает?
— Она работает посменно, — ответила я.
Я не собиралась ей говорить, что Эвелина, моя невестка, часто предлагала сходить за покупками вместо меня, но я предпочитала делать это сама.
— А-а-а, — протянула она. — Посменно... Ясно. То-то я вижу, как она возвращается, когда другие только собираются на работу. Она, наверное, медсестра? Тяжёлая профессия, — Мария Михайловна помолчала, давая мне возможность поправить ее предположение.
Но я промолчала. «Вот уже заноза! — подумала я. — Она прекрасно знает, где работает Эвелина!»
А Мария Михайловна тем временем не унималась:
— И когда же Виктор вернётся из своей заграницы? Не хочу совать нос в чужие дела, Лидия Ивановна, но скажу тебе откровенно: такие длинные командировки не идут на пользу браку...
— О! — с облегчением воскликнула я, увидев цифру «1» на табло вызова лифта. — Приехал! До свидания, Мария Михайловна!
***
Моя невестка Эвелина не была медсестрой. У неё даже не было среднего образования.
И если бы раньше кто-нибудь спросил меня, может ли такая девушка быть женой моего сына, я бы рассмеялась ему в лицо. Но жизнь непредсказуема, и часто случается то, чего ты не можешь и представить.
Виктор познакомился с ней три года назад. Он отмечал окончание института с друзьями в каком-то баре. А она там работала. Вот и вся история. Я надеялась, что это увлечение временно. Как может образованный, умный, амбициозный молодой человек с отличными перспективами выбрать девушку из какой-то глухой деревни, полусироту, с вульгарным мелированием на волосах и татуировкой на руке?
Она приехала в наш город учиться в каком-то училище, но что-то не сложилось, и она застряла за барной стойкой.
И всё же, год спустя, они они решили пожениться. Я пыталась его вразумить, но Виктор ясно дал понять: либо я принимаю Эвелину, либо он все равно поступит по-своему, но ограничит общение со мной — вот так, ни больше ни меньше. Я была в отчаянии, но какой был у меня выбор?
Они расписались и стали жить в нашей большой квартире — после смерти мужа наша трехкомнатная квартира опустела, и мне не хотелось, чтобы сын ушел на съем, оставив меня одну. Не скрою, мне было трудно смириться с её громким смехом, короткими блузками, открывающими живот, что я считала вульгарным, а еще с тем, что с работы она приходила в 6 часов... утра. Соседи, должно быть, были в восторге, обсуждая, чем же зарабатывает на жизнь моя невестка. Но моего сына это ничуть не смущало.
Должна сказать, Эвелина пыталась приспособиться к жизни в нашей семье, старалась быть вежливой и предупредительной. Но трения возникали на каждом шагу. Она могла приготовить какой-то несъедобный суп или неподобающе одеться на день рождения тёти. А я не могла удержаться от замечаний — мне было стыдно иметь такую невестку, особенно перед родственниками, перед сестрами, чьи дети нашли себе пару из своего круга...
— У Эвелины была нелёгкая жизнь, — говорил мне сын. — Она всего добилась сама. Думаешь ей легко работать и учиться в училище? К тому же, ей нравится её работа, она знакомится с разными людьми, у неё там есть друзья... Она закончит учебу, мы накопим денег, она откроет салон красоты, ей давно этого хочется, и тогда ты будешь довольна...
«Салон красоты? Серьёзно? — подумала я. — Час от часу не легче! В нашей семье были несколько поколений инженеров, преподаватели... Вот нам не хватает теперь парикмахерши для полного комплекта!»
Но я ничего не сказала. Стиснула зубы и промолчала, я не хотела портить отношения с сыном.
А потом, примерно год назад, пришла новость. Виктора пригласили работать по контракту в Бельгию. Престижному, высокооплачиваемому! На три года. Боже, как я им гордилась!
Через две недели они с Эвелиной собрали вещи и уехали, воодушевлённые и полные надежд. Сын хорошо знал немецкий и английский, он ходил в специализированную школу с детства, был на стажировках за рубежом во время учебы в институте, а Эвелина, естественно, не знала ни одного иностранного. В школе она якобы учила английский, но какой уж там английский в деревенской школе! На самом деле она не помнила совершенно ничего.
Виктор рассчитывал, что она там выучит язык, а заодно немного посмотрит мир, ведь она никогда не была за границей. Они обустроились на месте, звонили, присылали фотографии, но к концу года я поняла, что что-то не так. Они приехали ненадолго в отпуск, после чего сын вернулся в Бельгию, а Эвелина осталась.
— Она не смогла там адаптироваться, — с грустью признался Виктор. — Я на работе, она дома одна, ни друзей, ни знакомых. С изучением языка — у неё тоже получается плохо... Осталось ещё два года, она столько там не продержится.
— Но... она что, будет жить со мной? — глупо спросила я.
— А где? — удивлённо спросил он. — Она моя жена, мама. Но ты не расстраивайся, два года пролетят, не успеешь оглянуться, как я вернусь, и мы будем снова вместе.
И она осталась.
Я ждала, что она доучится и наконец-то найдёт нормальную работу, но они копили каждую копейку на квартиру. И поэтому Эвелина, чтобы иметь более-менее приличную зарплату, вернулась работать в бар.
Я не могла к этому привыкнуть!
Когда Виктор жил с нами, всё ещё куда ни шло, но теперь всё перевернулось с ног на голову. Мы вроде бы жили вместе, но почти не пересекались. Она возвращалась с работы и ложилась спать, а я просыпалась, занималась хозяйством, выгуливала Маню (у нас собака). А вечером, когда я собиралась спать, она заканчивала макияж перед уходом на работу.
— Неужели ваш... бар работает только ночью? — спросила я её однажды. — Ты почти никогда не бываешь дома...
— Нет, есть и дневная смена, но ночью платят больше. И чаевые больше, — объяснила она. — У меня ведь дети дома не плачут, поэтому я прошусь в ночные смены. А вот когда появятся дети, тогда всё может измениться, — и она игриво подмигнула мне.
Но, наверное, по моему лицу она поняла, что я не настроена на шутки.
— Завтра вымою холодильник. И постираю занавески, — кротко сказала она.
Но я лишь отмахнулась. Знаю я такую работу. Лучше уж вымою холодильник сама.
***
Я хорошо помню тот день. Потому что такие моменты никогда не забываются. Обычный осмотр, который женщина должна проходить в любом возрасте. После осмотра я жду, пока врач внесёт все данные в компьютер и назначит следующий приём, но вижу, как он нахмурился и снял очки. Я поняла, что что-то не так.
— Я дам вам направление. И сделаю это срочно. Нужно удалить опухоль. Потом мы сделаем гистологию, чтобы исключить злокачественное образование...
— У меня рак? — прошептала я в ужасе.
— Пожалуйста, не волнуйтесь. Мы пока не знаем, но операция нужна в любом случае, а потом мы сделаем анализ удалённого материала и определим...
Я вернулась домой ни жива ни мертва. Тысячи мыслей проносились в моей голове. Сколько мне осталось? Стоит ли мне сказать Виктору? Нет! Нельзя его волновать, ведь врач сказал, что пока неизвестно... А что, если я не вернусь из этой больницы?
Дома я накапала себе валерьянки, пытаясь успокоиться, и набрала номер сына. Он ответил, голос был отрывистый, чувствовалось, что он там в запарке — рабочий день был в разгаре. Где-то на фоне гудели какие-то сигналы и телефоны.
— Что случилось, мама? Что-то случилось, что ты так внезапно звонишь?
— Ничего не случилось, — я нервно сглотнула. — Я просто хотела узнать, когда ты приедешь в отпуск? Тебя давно не было дома… — я пытался сдержать дрожь в голосе и говорить спокойно.
— Нет, мама, пока это невозможно, — проговорил он. — Мы только запустили линию. Я потом расскажу. Но моё присутствие обязательно здесь, — он помолчал. — Мам, с тобой точно всё в порядке? И с Линой тоже? Я разговаривал с ней вчера, и она говорила нормально...
— Ну что ты, сынок, у нас всё хорошо, — успокоила я его. — Я просто немного скучаю по тебе.
— Я тоже скучаю по вам, — вздохнул он. — У меня отпуск через три месяца, я приеду на две недели, тогда и поговорим. Мне пора, мамочка, пока!
«Через три месяца меня, возможно, уже не будет», — подумала я.
***
Операция была назначена на следующую среду. Я обвела её в настенном календаре кружочком и каждый день смотрела на этот красный кружок, как на смертный приговор.
В тот день я проснулась раньше шести. Эвелина накануне вернулась с работы около часу ночи, что было для неё необычно рано. Я знала это, потому что не могла заснуть всю ночь и слышала, как она вернулась.
Я предупредила её заранее, что ложусь на обследование на несколько дней. Я не стала вдаваться в подробности и говорить об операции, к тому же, я была уверена, что она слушает меня вполуха.
Есть мне было нельзя, я выпила стакан воды и решила, что пора вызывать такси. Мне нужно было быть в больнице ровно в восемь, но кто знает, могут быть пробки, лучше не испытывать судьбу и приехать пораньше.
Я только начала набирать номер такси, как Эвелина в пижаме вошла на кухню.
— Доброе утро… — она потянулась.
— Что это ты встала так рано? — я положила трубку.
Она удивлённо посмотрела на меня.
— Что вы имеете в виду? А! Так я ж с вами! Я уже заказала Яндекс-такси на 7.15. Успею выпить кофе, а потом поедем.
— Что ты заказала? — пробормотала я. — И куда это мы поедем?
— Ну, на обследование, конечно! — она кивнула на мою сумку, собранную для больницы, которая стояла в прихожей. — Вам же сегодня, если я правильно помню?
— Хорошо, — пробормотала я.
Так всё же она меня слушала... Я подумала, что будет всё-таки хорошо, если она поедет со мной. Может, мне придётся что-то подписать, дать её контактные данные... Не знаю. Все это было внове для меня.
Я немного поворчала, что она заказала такси на слишком позднее время, но водитель приехал вовремя, и мы были в больнице задолго до восьми.
***
Я почти не помню, что было дальше. Я так нервничала! Но Эвелина помогла мне с заполнением документов, она отвечала на вопросы медсестер и что-то спрашивала сама, а потом она отвела меня в палату и не позволила мне отправить её домой.
Она ждала в коридоре, пока меня вели на забор крови, а потом на осмотр. А когда меня уже увели на операцию, я решительно сказала ей, чтобы она не ждала меня.
— Да ладно вам, мне всё равно нечего делать! — она пожала плечами, нежно улыбнулась, затем наклонилась и, сжав мою руку, шепнула мне: — Всё будет хорошо!
У меня не было сил спорить с ней.
...Я проснулась на больничной койке, когда на улице уже стемнело. Над кроватью мерцала флуоресцентная лампа. Рядом на соседней кровати кто-то храпел. Было одиноко и страшно. Мне не хотелось умирать...
Внезапно я почувствовала, как кто-то взял меня за руку. Осторожно, словно я была стеклянной. Я повернула голову. Эвелина смотрела на меня усталыми глазами, но на лице светилась улыбка.
— Всё прошло хорошо, — прошептала она. — Я поговорила с врачом. Результаты гистологии должны быть через месяц.
У меня что-то сжалось внутри. Она всё ещё была здесь, с самого утра… Она всё знала. Интересно, как это ей удалось? И с каких пор?
— Никто добровольно не ходит в больницу на плановый осмотр, — тихо сказала она, словно читая мои мысли. — Я просто видела, что вас что-то беспокоит... Кстати, пить хотите? Медсестричка сказала, немножко можно.
Я хотела что-то сказать, но голос застрял в горле. Вместо этого она, то ли смутившись тишины, то ли желая отвлечь меня от моего самочувствия, заговорила. Тихо, чтобы не разбудить других пациентов, она рассказывала о работе, о своём начальнике, у которого проблемы с дочерью-подростком, о роскошном девичнике, устроенном клиенткой, после которого она отменила свадьбу, и о девочках-официантках с работы...
Я отвлеклась, слушала её и улыбалась, хотя мне было тяжело из-за боли. Но я была не одна.
***
Не знаю, когда я уснула. А когда я проснулась, Эвелина спала рядом, свернувшись калачиком в неудобном кресле. В той же одежде, что и с утра, с размазанным макияжем. На тумбочке лежали мои любимые печенья и сок. Было уже далеко за полночь. Она должна была быть на работе. И всё же она сидела здесь, со мной.
Я смотрела на её доброе, чистое лицо, словно видела его впервые. Я уже знала, что ей нравится этот бар, где она работает. Что она, вероятно, не закончит учёбу, и, возможно, даже не откроет салон красоты, о котором мечтала.
Но также я знала, она будет ждать результатов агнализов вместе со мной эти четыре недели. И это всё, что имело для меня значение.
«Виктору повезло, — подумала я. — Нет, что я говорю! Повезло нам обоим!»
Читайте ещё истории из жизни: