Арктический воздух на высоте девяти тысяч метров был кристально чистым и обманчиво спокойным. Здесь, в зоне ответственности NORAD, над нейтральными водами, граничащими с опознавательной зоной ПВО Аляски, каждый атом пространства был на счету. Российский самолет радиоэлектронной разведки и РЭБ Ил-20М, бортовой номер RF-75342, с позывным «Антипсихолог-21», был воплощением иной, невидимой войны. Его неуклюжий, породистый силуэт, сродни летающему дому с четырьмя турбовинтовыми двигателями АИ-20М, скрывал внутри анатомию высокотехнологичного хищника.
Самолет был начинен аппаратурой, чьи названия звучали как заклинания из фантастического романа: комплекс радиотехнической разведки «Вишня», система детальной радиотехнической разведки «Квадрат-2», станция помех «Сирень-К». Его брюхо украшали обтекатели антенн, а по бортам зияли многочисленные лючки и приёмные устройства. Это был не просто разведчик; это была летающая крепость электронного подавления, уши и голос стратегических сил.
В командирском кресле, с невозмутимостью буддийского монаха, восседал подполковник Станислав Зимин. Его лицо, испещренное морщинами от постоянного напряжения, освещало мягкое свечение приборов. Он не летал — он проводил тончайшие операции на нервной системе вероятного противника.
Справа от него, вторым пилотом, был майор Артур Ветрогов. Его взгляд, острый и цепкий, постоянно метался между показаниями приборов и бездной за иллюминатором. Он был моложе Зимина, его энергия требовала действия, но железная воля командира направляла ее в нужное русло.
За штурманским пультом, в царстве цифровых карт и спутниковых координат, царил капитан Дмитрий Гремячинский. Он был архитектором этого полета, его мозгом, прокладывающим курс сквозь политические мины и условные границы.
Но истинной душой «Антипсихолога» был бортинженер, старший лейтенант Кирилл Льдов. Молодой, с взъерошенными волосами и горящими глазами гения, он управлял сложнейшим комплексом радиоэлектронного оборудования. Его пальцы порхали над клавиатурами и тумблерами, он слышал музыку в шипении эфира и видел картины в хаосе сигналов.
— «Ледяная Гавань», «Антипсихолог-21». Вышли в рабочую точку. Приступаем к плановым работам по варианту «Берег», — доложил Зимин на берег, его голос был сухим и четким, как щелчок выключателя.
— «Антипсихолог-21», понял. Работайте. Погода на «улице» способствует, — ответили с земли.
«Погода» — это был код. Код того, что в эфире началось оживление. Системы «Антипсихолога» уже фиксировали первые, робкие попытки локаторов Аляски «посмотреть» на них. Антенны «Вишни» жадно впитывали всё — частоты гражданских авиалиний, переговоры береговой охраны, телеметрию с коммерческих спутников и, самое главное, рабочие частоты радиолокационных постов ПВО.
— Нас ловят, товарищ подполковник, — доложил Льдов, не отрываясь от экранов. — Стандартный набор. Сначала попытка опознавания «свой-чужой». Теперь включают основной радар. Смотрите, как нервно скачет частота… Пытаются найти дипломатичный вариант.
— Пусть пытаются, Кирилл, — спокойно ответил Зимин. — Наше дело — работать. Ветрогов, как наши «жужжалки»?
— Моторы работают ровно, Станислав Викторович. Как швейцарские часы, — отозвался второй пилот. — Ждем гостей?
— Обязательно дождемся. Без них скучно.
И гости не заставили себя ждать. Сначала на экранах радиолокационной станции «Антипсихолога» появилась крошечная, быстрая метка. Затем вторая. Они вышли из зоны покрытия американских РЛС и направились прямиком к русскому самолету.
— Два «Сокола», курс прямой, скорость высокая, — с профессиональным безразличием констатировал Ветрогов. — F-16C, судя по параметрам. Сопровождает… о, а это интересно. Большая птица. KC-135R. «Молочник». Без него никуда.
В голосе Ветрогова звучала легкая, почти профессорская снисходительность. Пилоты ВКС России, летающие над просторами Сибири и Арктики, где до ближайшего аэродрома тысячи километров, всегда с некоторой иронией относились к коллегам из НАТО, чья оперативная дальность полета была жестко привязана к крыльям танкера-заправщика.
В эфире раздался ожидаемый голос. Резкий, натренированный, но с характерным для англоязычных пилотов акцентом, выдавшим североамериканское происхождение.
— Неопознанный российский самолет, курс ноль-семь-пять. Это капитан ВВС США Карлос Мендоса. Вы находитесь в зоне ответственности NORAD. Немедленно измените курс на один-восемь-ноль. Предупреждаю, вас сопровождают.
Зимин медленно, с театральной паузой, нажал кнопку связи. Его голос был нарочито вежливым, почти дружелюбным, что контрастировало с казенным тоном американца.
— Капитан Мендоса, добрый день. Это российский самолет Ил-20М, бортовой номер RF-75342. Находимся в международном воздушном пространстве. Выполняем плановый полет. Угрозы для вас не представляем. Прекратите опасное сближение. И передайте привет вашему «Молочнику». Пусть не скучает.
В наушниках на той стороне на секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь шипением. Видимо, капитан Мендоса не ожидал ни такого спокойствия, ни упоминания своего заправщика.
— Russian aircraft, maintain your course. We will escort you, — последовал более сухой ответ.
С левого борта, из ослепительного арктического солнца, вынырнули два F-16C Fighting Falcon. Они приблизились на расстояние видимости. В кабине ведущего был виден затемненный визор шлема пилота. Ведущий, видимо, сам Мендоса, лег на параллельный курс, демонстрируя свое присутствие. Его ведомый, лейтенант Эстебан Гарсия, занял позицию сзади.
— Ну, здравствуйте, красавцы, — проворчал Ветрогов. — Игрушки дорогие. Жаль, без заправщика они — как орлы с подрезанными крыльями. Пролетят пяток минут и обратно на поводке к «молочнику».
— Не отвлекайся, Артур, — мягко одернул его Зимин. — Льдов, как наши «показания»?
— Идут прекрасно, товарищ подполковник, — глаза молодого инженера горели азартом. — Их радары сейчас работают как открытая книга. Снимаем всё. Диапазоны, частоты переключения, мощность… Они сами нам всё показывают. Надо лишь уметь смотреть.
— Покажите им, что мы тоже умеем «смотреть», — с едва уловимой ухмылкой произнес Зимин. — Включите «Светлячка». Тихо, ненавязчиво.
Льдов кивнул и запустил заранее подготовленную программу. Это не была грубая помеха, глушащая все вокруг. Это был тонкий, изящный инструмент. Система РЭБ «Антипсихолога» начала генерировать сложный пакет помех, нацеленный не на «ослепление», а на «зуд». Помехи, которые создавали легкие искажения на экранах радаров F-16, заставляли системы предупреждения выдавать ложные, сбивающие с толку сигналы о несуществующих угрозах, вносили едва заметный, но раздражающий диссонанс в радиосвязь.
Эффект не заставил себя ждать. F-16 Мендозы дёрнулся, сделав резкое, нервозное движение в сторону.
— Russian aircraft! Cease your electronic activity! Это провокация! — в его голосе впервые прорвалось раздражение.
— Капитан Мендоса, — голос Зимина оставался медовым. — Все наши системы работают в штатном режиме. Возможно, у вас в районе повышенная солнечная активность. Или техника капризничает. Такое бывает с сложной электроникой. Рекомендую проверить. Наш курс неизменен.
В эфире послышалась оживленная перепалка между американскими пилотами. Слышно было, как ведомый, Гарсия, что-то взволнованно говорил о «глюках системы».
Следующие минуты превратились в невыносимую для американцев пытку. Они кружили вокруг громадного, неповоротливого Ила, демонстрируя свою скорость и маневренность. Они пытались зайти с разных ракурсов, чтобы заставить его изменить курс или хотя бы вывести из равновесия. Но «Антипсихолог» плыл себе неторопливо, как большой, невозмутимый кит, которого не могут достать назойливые рыбешки.
Апогеем унижения стал момент, когда у F-16 Гарсии замигал предупреждающий индикатор о низком уровне топлива.
— Striker Two, return to tanker for refuel, — прозвучал вымученный голос Мендосы.
— Roger, Striker One, — с облегчением ответил Гарсия и тут же добавил на повышенных тонах, забыв переключить канал: — Dios mío, finally! Этот русский уродец сводит меня с ума! Мои системы сходят с ума!
Его F-16 развернулся и устремился к ждущему в отдалении танкеру KC-135, который висел в небе, как огромная, неповоротливая корова-кормилица.
Зимин и Ветрогов переглянулись. Уголки их губ дрогнули.
— Ну вот, одного отпоили, — заметил Ветрогов. — Теперь у капитана Мендосы дежурство в одиночку. Скучно ему будет.
Мендоса остался один. Его присутствие стало чисто формальным. Он уже не пытался нарываться, а просто сопровождал самолёт разведчик ВКС России на почтительной дистанции, изредка вяло повторяя свои требования сменить курс.
А в это время Кирилл Льдов творил чудеса.
— Товарищ подполковник! — его голос дрожал от возбуждения. — Они включили что-то новое! С северо-запада! Новый радар! Система не опознает… Смотрите, параметры! Это же… Это же «Тифон»! Тот самый, что они в Японии разместили! Он же должен быть там!
— Успокойся, лейтенант, — строго сказал Зимин, но в его глазах вспыхнул тот же азарт. — Фиксируй. Всё фиксируй. Каждую цифру. Они его, видимо, тестируют. Или передислоцировали. И сами не знают, что светят нам всеми своими секретами.
Это была интеллектуальная добыча высочайшей пробы. Случайная находка, ради которой и затевались все эти полеты.
Несколько часов спустя миссия была завершена. «Антипсихолог-21», ведомый безупречным штурманом Гремячинским, развернулся на обратный курс. Капитан Мендоса, дождавшийся к тому времени вернувшегося с заправки ведомого, проводил их до границы зоны ADIZ. Его последнее «предупреждение» прозвучало устало и почти машинально.
— Russian aircraft, you are leaving the ADIZ. Do not return, — это было похоже на заученную фразу из учебника.
— Спасибо за сопровождение, капитан, — с неподражаемой иронией ответил Зимин. — Передайте благодарность вашему танкеру. Без него вы бы не справились. Счастливо оставаться.
В кабине Ил-20М воцарилось молчание, нарушаемое лишь ровным гулом турбин и тихим щелканьем отключаемой аппаратуры.
— Ну что, коллеги, — обернулся к экипажу Зимин. — Как вам прогулка?
— Продуктивно, товарищ подполковник, — улыбнулся Льдов, с любовью поглаживая панель своего пульта. — Очень продуктивно. Они нам столько всего подарили.
Эпилог
А на авиабазе Элмендорф-Ричардсон на Аляске царило уныние. Капитан Карлос Мендоса и лейтенант Эстебан Гарсия молча снимали снаряжение. Их знаменитые летные костюмы казались им вдруг просто комбинезонами.
— Я ничего не мог сделать, Карлос, — тихо, с испанским акцентом, произнес Гарсия. Его руки слегка дрожали. — Мои системы… они просто сошли с ума! Он ничего не делал, а мои датчики кричали о ракетном захвате, о помехах… Это был ад!
— Он всё делал, Эстебан, — мрачно ответил Мендоса, отстегивая последний ремень. — Он просто делал это так, что мы этого не видели. Этот старый уродливый «Кут»… он как злой колдун. Он висел там и смеялся над нами. А я… я должен был болтаться рядом, как мальчик на побегушках, и ждать, когда «молочник» тебя напоит. Это унизительно.
— Его командир… его голос… — Гарсия сглотнул. — Он был таким спокойным. Как будто он сидел у себя в гостиной и пил кофе. А я орал как идиот. Он меня сломал, Карлос. Этот русский с его летающим сараем сломал меня и мой «Фалкон»!
На следующий день их вызвал на беседу офицер по психологической готовности, доктор Майкл Стивенс. Он внимательно слушал их сбивчивые рассказы.
— И вы утверждаете, капитан, что наибольшее воздействие оказало не их вооружение, а их… тактическое превосходство и ваша зависимость от танкера? — уточнил психолог.
— Да, доктор, — Мендоса смотрел в пол. — Они были хозяевами положения. Мы — их гостями. Гостями, которые не могут задержаться надолго, потому что у них заканчивается бензин. Они это знали. И они этим пользовались. Это был не перехват. Это было выставление нас дураками.
Доктор Стивенс сделал пометку в своем планшете: «Рекомендовать в программу психологической подготовки пилотов, задействованных в перехватах российских самолетов РЭБ, добавить модули по работе с чувством технологической неполноценности и тактической зависимости. Отмечается синдром выученной беспомощности и кризис профессиональной уверенности после контакта с российскими экипажами, использующими методы неконтактного психологического давления».
Пока доктор выписывал рекомендации по медитации и групповой терапии, Ил-20М RF-75342 «Антипсихолог-21» уже заруливал на свой родной аэродром. Экипаж устало, но с чувством выполненного долга шел на доклад. Они знали, что добытые ими данные о новой американской системе «Тифон» были бесценны. А капитан Мендоса и лейтенант Гарсия в это время пили кофе в базахой столовой, с тоской глядя на карту Аляски и думая о том, что в следующий раз им опять придется лететь на поводке у «молочника» навстречу очередному русскому «колдуну».
