Введение: тревога как опыт, а не ошибкаСовременный человек привык рассматривать тревогу как сигнал поломки. В культуре, ориентированной на эффективность и «фиксы», любое внутреннее переживание, не приносящее удовольствия, подозревается в патологии. Тревога становится чем-то, что нужно «быстро устранить», «понять и отпустить», «проработать». Её воспринимают как баг. Нарушение. Отклонение от нормы.
Но что, если тревога — не ошибка, а форма памяти? Что, если она — не сигнал «что-то пойдёт не так», а свидетельство того, что когда-то уже пошло не так, и не было никого, кто мог бы помочь это вынести?
Попробуем взглянуть на тревогу не как на врага, от которого надо избавиться, а как на часть опыта, заслуживающую уважения, бережности и совместного присутствия.
Глава 1. Тревога без причины: когда нет «почему», но есть «дрожь»Один из самых мучительных видов тревоги — беспричинная. Когда всё спокойно, никто не болеет, за окнами ясное небо, а внутри — как будто тонко звенит натянутая струна. Не покидает ощущение, что вот-вот что-то случится. Или наоборот — ничего не произойдёт никогда, и ты застрянешь в этом вечном «никак».
Такую тревогу сложно осознать, ещё сложнее — объяснить. Рациональная часть говорит: «Ты в порядке». Но тело, кожа, грудная клетка отвечают: «Нет. Мы наготове».
Попытки найти логическое объяснение приводят в замкнутый круг. Чем больше задаёшь себе вопрос: «Что со мной не так?», — тем сильнее ощущение отверженности, вины и беспомощности. Потому что тревога — это не всегда про логику. Это может быть память. Не события. Не факта. А того, что ты был с этим один.
Глава 2. Память тела: тревога как след от пережитогоПсихоанализ и современная телесно-ориентированная психотерапия всё чаще говорят о тревоге как о сохранённом в нервной системе опыте. Нейрофизиология подтверждает: наш мозг и тело запоминают не столько факты, сколько способы выживания. Гипернастройка — один из них.
Ребёнок, который долго находился в ситуации, где его не успокаивали, не понимали, не замечали, не предсказуемо пугали — учится быть в повышенной настороженности. Это помогает выжить. Но потом, когда угроза исчезает, эта «встроенная сигнализация» продолжает работать.
И человек живёт как будто «на передовой», даже если он просто в магазине или в такси. Ему кажется, что он тревожится «без причины». Но причина есть — просто она уже не во внешнем, а в следе того, что однажды было.
Глава 3. Объяснение ≠ переживаниеТерапия в культуре когнитивного подхода нередко делает акцент на интерпретации: «Пойми, откуда тревога — и она уйдёт». Но многие люди, даже очень хорошо понимающие себя, продолжают тревожиться. Потому что объяснение — это операция ума. А тревога — реакция тела, эмоций, неосознаваемой памяти.
Переживание происходит не на уровне логики. Оно происходит в контакте. С другим. С собой. В безопасном пространстве, где тревога может быть не уволенной, не оценённой, не отторгнутой. А просто — увиденной и разделённой.
Это пространство возникает не там, где звучат «Ну ты же всё понимаешь» или «Перестань накручивать». Оно появляется, когда рядом есть тот, кто остаётся, даже если тебе плохо. Даже если ты дрожишь. Даже если не можешь объяснить, что с тобой.
Глава 4. Кто рядом, когда тревожно?Самое важное в момент тревоги — не «что делать», а «кто рядом». Это может быть живой человек — партнёр, друг, терапевт. Или — внутренняя фигура другого, с которым когда-то удалось построить поддерживающий контакт.
В психоанализе эту функцию описывает Винникотт: «достаточно хорошая мать» — та, кто остаётся, кто выдерживает тревогу младенца, не обесценивает, не спасает насильно, но и не исчезает. Так формируется опыт «меня не бросают, когда я плохо себя чувствую».
Но если такого опыта не было, тревога становится непереносимой. Она не может быть пережита в одиночестве. Потому что её суть — в одиночестве. Когда-то тревога была связана с тем, что никого не было рядом. И теперь любая попытка быть в тревоге в одиночестве — как возвращение в ту же травму.
Глава 5. Парадокс терапии: ничего не делать — бытьПсихотерапия в этом смысле — не про избавление. А про выдерживание. Про присутствие рядом в момент, когда «невыносимо». И именно это часто оказывается самой глубокой, трансформирующей работой.
Аналитик или терапевт остаётся. Не интерпретирует наотмашь. Не заполняет тишину рациональными гипотезами. Не предлагает «сделать дыхательные упражнения». А просто выдерживает. Иногда молча. Иногда с мягким «я здесь».
Для клиента это может быть новой реальностью: кто-то остаётся рядом, когда мне плохо. Кто-то не боится моей дрожи, моих слёз, моего страха. Кто-то не убегает, не раздражается, не выключается.
Психоанализ Ферро, Бион, Николи говорит о такой работе как о «настройке поля» — пространстве, где возможно то, что раньше было невозможно. Где переживание не требует объяснения, а только «места, где его можно вынести».
Глава 6. Прекратить борьбу: не убирать, а бытьОдин из главных разворотов, который может произойти в терапии — отказ от борьбы с тревогой. До этого момента человек часто «воюет» с ней: глушит, анализирует, отвлекается, уговаривает себя, обвиняет.
Но тревога не враг. Она сигнал. Не всегда о будущем. Иногда — о прошлом.
И когда человек перестаёт говорить себе: «С этим надо что-то делать», а начинает говорить: «Я могу с этим быть», — тревога уже перестаёт быть катастрофой. Она становится опытом, через который можно проходить. Не разрушаясь. Не теряя связи.
Это и есть настоящая психологическая устойчивость: не «отсутствие тревоги», а способность выдерживать её, не теряя контакт с собой.
Глава 7. От стыда к сочувствию: дрожать — можноМногие люди, особенно с историей отвергнутой чувствительности, привыкли стыдиться своей тревоги. «Я слабый», «Я слишком чувствительный», «Я не справляюсь» — такие убеждения рождаются там, где не было возможности быть в тревоге — и быть принятым.
Но человек не должен быть всегда собранным, уверенным и «окей». Он живой. А жизнь включает и растерянность, и страх, и переживание бессилия.
Когда в терапии возникает пространство, где можно дрожать — и не быть отвергнутым, — рождается новое качество контакта. Сначала с терапевтом. Потом — с собой. Потом — с другими.
Это уже не про «работать с тревогой». Это про строить новые связи. Где тревога — допустима. Не как слабость. А как часть жизни.
Глава 8. Медленно, очень медленно…Внутренний другой, который может оставаться в тревоге, не возникает за одну сессию. Иногда не за один год.
Он формируется через сотни крошечных переживаний, в которых ты не был покинут. Через моменты, когда кто-то смотрел на тебя — и не пугался. Через опыт, когда тревога не вызывала паники у другого, а принималась как есть.
Это работа без драматических развязок. Без «озарений». Без «всё изменилось». Но именно в этой медленности и накапливается глубина.
Ты больше не один в своей тревоге. И это — всё.
Заключение: тревога как форма связиМожно годами бороться с тревогой. Или — повернуться к ней. Спросить не «Как тебя убрать?», а «Что ты во мне хранишь?». Не как к симптому, а как к посланию. Как к тени, в которой зреет желание быть в связи.
Потому что, может быть, тревога — это не враг. А неразделённое чувство. Оставшееся без свидетеля. Не прожитое — не потому, что ты не старался. А потому, что ты был один.
И сегодня у тебя может быть другой опыт. Быть рядом с собой. Или — позволить кому-то быть рядом с тобой.
Без спешки. Без задачи «поправить». Просто — быть.
Автор: Лебедева Елена Владиславовна
Психолог, Супервизор, Психоаналитик
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru
