Проблемы в социальной сфере (продолжение)
Несмотря на распространение в стране повсеместного образования, количество вводимых на селе школ в 1960-80-е годы постоянно сокращалось. В 1960-е – 4,9 млн. мест, в 1970-е – 3,4 млн., в 1980-е – 1,9 млн. Долевое участие колхозов в строительстве школ составило 40% в 1960-е, 20% в 1970-е, 15% в 1980-е. В итоге за 20 лет число школ, как и учащихся сократилось вдвое. Конечно, количество школ уменьшалось по причине общего сокращения сельского населения в стране, однако дефицит школ все равно оставался значительным. Одновременно с этим существующие школы были малокомплектными, что было связано с особенностями расселения в деревнях Нечерноземной зоны, где имелось большое число малочисленных деревень. Поэтому школы закрывались прежде всего в малолюдных неперспективных деревнях, что ускоряло миграцию местного населения в города. Особенно остро стояла проблема доставки учеников в школы. В 1970-е для этого требовалось 24 тысячи автобусов, что было в принципе нереально, в конце 1960-х таких автобусов в Нечерноземье было только около 300. Естественно, что сельские школы сильно проигрывали городским по качеству преподавания, не хватало учителей, некоторые предметы не велись. Уровень знаний не выдерживал конкуренции и потому выпускники сельских школ чаще всего шли в профтехучилища. Таким образом, на селе постоянно поддерживался низкий культурный уровень населения. Все, кто был поумнее и поактивнее старались уехать в город, где возможностей для самореализации было на порядок больше. [873]
Сходная ситуация сложилась и с дошкольными учреждениями. На средства колхозов строился каждый десятый детский сад в стране, но их число росло гораздо медленнее спроса. С 1966 по 1989 год их количество возросло с 22,8 тысяч до 40 тысяч, количество же дошкольников, посещавших детские сады, за этот период выросло в 2,5 раза. Только в четверти всех деревень имелись детские сады. Начали возникать очереди, устроить ребенка было все сложнее. Таких жалоб из села в архивах тоже достаточно много. Часть садиков были расположены в ветхих зданиях. Так, 23% детсадов располагались в зданиях, требующих капремонт, 4% - подлежащих сносу. Сады испытывали нехватку персонала, который отказывался работать за низкую зарплату (в 2 раза ниже средней зарплаты в народном хозяйстве). Дефицит работников был колоссальным: в Нечерноземье не хватало 62 тысячи воспитателей и 35 тысяч их помощников, 10 тысяч медсестер, 7 тысяч поваров и 74 тысячи других работников. [873]
Годами не ремонтировались и клубы, многие из которых располагались еще в дореволюционных домах и церквях (примерно пятая часть всех клубов). Проверка состояния культурно-массовой работы в начале 1960-х показала, что в половине колхозов Московской, Владимирской, Ивановской, Калининской, Рязанской, Калужской, Тульской, Ярославской области клубы вообще отсутствовали. Дореволюционный ресурс, используемый в коллективизацию, к 1960-70 годам начинал себя исчерпывать. Типичная картина хорошо описана в письме из совхоза «Рассвет» Талицкого района Свердловской области: «Дом культуры, как мы его громко называем, размещен в доме церковного служителя, школа – в помещении старой волости, и в поповском доме, который валится от дряхлости. Интернат размещен в бывших кулацких домах, больница – в доме второго попа» [цитата по 982].
Аварийное состояние зданий не позволяло полноценно использовать клубы, у многих отсутствовало отопление. Часто их использовали только для кинопоказов и то в хорошую погоду. В письмах часто присутствует жалоба на скуку: «Заняться по вечерам нечем, скучно, клуб часто закрыт, в клубе нет шахмат, шашек, музыкальных инструментов, сложно найти заведующего клубом» [цитата по 873]. Средств у убыточных колхозов на строительство и ремонт клубов не было, государство в этом мало помогало. В отличие от школ, колхозы построили 60-70% всех сельских клубов. Не хватало не только денег, но и стройматериалов, транспорта, строителей. Всего, за 1970-е годы ввели клубов на 1,2 млн. мест, за 1980-е 1,1 млн. мест. За 1960-80-е годы общее число клубов сократилось на 3 тысячи и составило к концу 1980-х 63,4 тыс. Лишь 60% сел обслуживались учреждениями культуры. После государственной программы расселения в новых благоустроенных поселках эта цифра не изменилась. Одновременно с этим сокращалось и число библиотек, книжный фонд которого даже в лучшие годы был меньше в два раза городского, это при том, что интерес к книге был одинаков 20-22 прочитанных книги на человека. [873, 974, 983]
Те же проблемы по износу фондов испытывали и объекты здравоохранения. По министерской проверке 1963 года оказалось, что 70,2% сельских больниц располагались в деревянных зданиях, водопровод имели 44,5%, канализацию – 37,3%, горячую воду – 19,7%. Около 20% зданий нуждались в срочном капремонте, 3% вообще подлежало сносу (за этой цифрой стоит 917 больниц, 140 диспансеров и поликлиник, 1613 ФАПов и колхозных роддомов, 78 санаториев) [984]. За 30 лет мало, что изменилось – согласно обследованию 1990 года около 5% поликлиник и 9% больниц были расположены в зданиях, находящихся в аварийном состоянии, 14% зданий требовалась реконструкция, 30% - капремонт. Канализации не было в 24% больниц и 15% поликлиник, водопровод отсутствовал в 15% и 9% объектах соответственно, отопления не было в 19% и 12%. В половине зданий не было систем вентиляции, душа и ванн. [985]. Добавим, что участие колхозов в строительстве объектов здравоохранения было также значительным, в 1970-е они строили четверть таких объектов. [873]
Расходы на сельское здравоохранение ежегодно росли. Если в 1965 году на него выделялось 4 млн. рублей, то к концу 1980-х уже 13 млн. р., однако этого было недостаточно (в США, например, на те же цели выделялось в 2 раза больше). Основным мешающим фактором здесь, как и в других сферах, были особенности расселенческой структуры Нечерноземья, где на большой местности было разбросано множество мелких населенных пунктов. В связи с этим до 30% средств не осваивались, между тем дефицит медучреждений оставался высоким. Имеющиеся на селе ФАПы были маломощны, плохо оборудованы и не специализированы, потому часто не могли оказать квалифицированную помощь. Но даже их не хватало: в 1987 году на селе ими было обеспечено лишь 43% населенных пункта, около 13 млн. селян проживали в деревнях, где не оказывалось никакой медицинской помощи [986]. [873]
В сфере сельского здравоохранения также имелась острая нехватка кадров. Из полумиллиона всех имеющихся врачей в СССР на селе работало только 40 тысяч, то есть меньше 10%. Из 11,7 тыс. районных поликлиник в 1632 ни одна врачебная должность не была занята врачом. Из 2040 амбулаторий в 370 не было ни одного врача. [987]. То есть обеспеченность врачами на селе была вдвое ниже, чем в городе, и медобслуживанием занимался в основном средний и младший медперсонал. Отдельной проблемой была нехватка лекарственных препаратов. Отечественная фармацевтическая промышленность производила лишь половину требуемых лекарств. При чем по наиболее важным группам препаратов обеспечение спроса было еще ниже: для лечения сердечно-сосудистых заболеваний – только на 30%, онкологических – 43%, психоневрологических – 30%, гормональных и противодиабетических – 15%. Несмотря на то, что СССР занимал первое место в мире по числу койко-мест, их содержание было неудовлетворительным. Оснащенность средней койки в Советском союзе была в 10 раз ниже, чем в США. [974, 988]. По результатам опросов 1987 года выявилось, что не удовлетворены сельским медицинским обслуживанием 1/6 всех семей [989].
Проблемы в охране труда и здравоохранении приводили к потере трудоспособности работников сельского хозяйства. В РСФСР уровень заболеваемости с временной утратой трудоспособности был самым высоким в СССР. Так, в 1989 году по этой причине в республике ежедневно не работало 2,7 млн. трудящихся [974].
Более-менее удовлетворительное социальное обслуживание обеспечивалось в населенных пунктах, где проживало свыше 2000 человек, именно на их развитие было нацелено государство. Однако, сел с таким населением было мало, к 1970 году лишь 23%. Мелких сел было гораздо больше, но для них даже в проекте не существовало планов строительства объектов социального и культурного обслуживания. К 1979 году таких населенных пунктов (менее 250 человек) в Нечерноземье было около 86%. Но даже в более крупных деревнях не всегда имелись постоянно действующие магазины, клубы, школы и т.д. Так, из 53,5 тыс. сел с населением свыше 500 человек, в 2,5 тысячах не было промтоварных магазинов (там проживало около 4 млн. человек), в 21,5 тыс. - не было предприятий общепита (23,4 млн. человек), в 9,6 тыс. сел отсутствовали предприятия бытового обслуживания (9 млн. человек) [990]. [873]
Перспективные и неперспективные деревни
Главной причиной деградации села было не только недофинансирование сельского хозяйства и сфер социального обслуживания, но, и естественная для индустриальных регионов страны, депопуляция и урбанизация. Игнорирование этих проблем на государственном уровне лишь подстегивало данные процессы. Получался замкнутый круг, депопуляция и отток населения в города делал нерентабельным и бессмысленным помощь мелким населенным пунктам, а прекращение финансирования и без того еле живого села усиливало миграцию и вымирание. Негативные тенденции не были каким-то секретом для правительства. Именно сложившаяся демографическая обстановка вынудила власть обратить пристальный взгляд на сельское хозяйство Нечерноземья. Брежневское руководство продолжило политику Хрущева по сселению мелких деревень в более крупном масштабе, о котором уже говорилось в предыдущей главе. В Северо-Западном и Центральном экономическом районах в 1972—1975 гг. предусматривалось произвести осушение земель на площади 671 тыс. га. Решение этой задачи напрямую было связано с сселением 10,6 тыс. дворов (с количеством жителей до 50 человек) с общей численностью населения 29 тыс. человек [991].
Осушенные болота имели хорошие показатели по плодородию. На бывших торфяниках в ряде хозяйств получали более 30 ц зерна с гектара, 550 ц корнеплодов, 50 ц сена многолетних трав [958]. Мелиоративные работы были экономически оправданы, но одновременно с этим начинали пустеть и зарастать давно освоенные поля и пастбища. В Новгородской области количество пашни только за один 1966 год уменьшилось на 10 тыс. га, на 19 тыс. га сократились площади кормовых угодий. Выявилась и другая известная проблема – нерадивость. Так об этом писало областное начальство в 1968 году: «Бесхозяйственно используются осушенные земли. Мелиоративные системы не охраняются, не ремонтируются, в результате канавы разрушаются и земля переувлажняется. Мы теряем больше земель, чем осваиваем» [цитата по 992]. После 1970 года мелиоративные работы в Нечерноземье пошли на спад. Из-за общей деградации сельской местности осушенные земли в РСФСР использовались малоэффективно, часто простаивали (за период 1971-86 гг. 37% осушенных земель [993]). Половина из них использовалась только под пастбища и сенокосы [994]. [873]
20 марта 1974 года вышло известное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР», по которому планировалось ликвидировать 114 тысяч населенных пунктов (и переселить 170 тысяч семей). Такие расчеты основывались на исследованиях группы новосибирских социологов под руководством Т.И. Заславской, которые убедительно доказывали, что главным направлением внутрисельской миграции является переселение из мелких деревень в крупные поселки и индустриальные центры. Причем в благоустроенных поселках с населением более 500 жителей скорость миграции была в 3-3,5 раза ниже. Но даже эти исследования были учтены прямолинейно и однобоко. Логика отнесения тех или иных населенных пунктов к категории «неперспективных» на практике часто была непонятна. А между тем это клеймо полностью меняло жизнь в деревне: хозяйства переносились, соцобъекты закрывались, отключались коммуникации, переставали ремонтироваться дороги. [874, 995]
Главная цель, которую преследовало правительство при концентрации населения в крупных поселках и укрупнении хозяйств – экономия средств, модернизация и повышение рентабельности хозяйств и более рациональное планирование. То есть преобладали именно экономические цели. Интересы крестьянина как всегда игнорировались. Власть исходила из того, что государство лучше знает, что нужно человеку, следовательно, государственные интересы должны решаться прежде всего. Возможно именно в этом была основная ошибка принятой программы. Явный перевес хозяйственных целей над социокультурными привел к еще большему оттоку крестьян в города. Расчет на модернизацию социальной и производственной сферы в крупных населенных пунктах себя не оправдал. Из-за растущей урбанизации, село Нечерноземья продолжало испытывать те же проблемы, что и в начале 1960-х – нехватку и текучку кадров, депопуляцию и старение населения, сокращение производства и сельхозугодий. Плохо продуманная политика, основанная на непогрешимости социалистической модели развития, привела к просчетам как в экономическом, так и в социокультурном плане.
Государственная политика исходила из того, что Нечерноземье в принципе нерентабельный регион. Низкий уровень мелиорации, большая залесенность и заболоченность, преобладание малоплодородных кислых почв, мелкоконтурность, наличие множества удаленных от центра мелких населенных пунктов давали серьезные основания так думать. Но остается простой вопрос: как же тогда так получилось, что люди в таких неблагоприятных условиях жили уже 1000 лет? И это без всякой механизации и сельскохозяйственной зеленой революции, в условиях крайне низкой производительности труда, и почему-то никто не жаловался, а население даже росло. Конечно, не одно столетие интенсивно осваивался юг и восток страны, в том числе и из-за трудностей на селе в более северных регионах, но источником-то было все-тоже многолюдное и богатое Нечерноземье! До сих пор нас поражают каменные храмы Новгородской республики 13-14 веков, и как же, спрашивается, могла существовать такая богатая страна в таких суровых условиях? Ясно, что занимались здесь не только сельским хозяйством, но и ремеслами, и торговлей, но Бог позаботился и об этом суровом крае, дав Владимирскому княжеству плодородное Ополье, а Новгороду – богатые заливные луга Двины. Крестьяне без всякого научно-технического прогресса и партийной программы КПСС смогли найти подходящие места для ведения сельского хозяйства даже на Русском севере. Пожалуй, невыгодно было заниматься сельским хозяйством только в тундре. Но государство, провозгласившее строительство коммунизма, конечно не могло признать, что крупное социалистическое хозяйство может быть менее эффективным, чем мелкое личное хозяйство или хотя бы кооперативное. Вместо того, чтобы дать волю крестьянам, развивать инициативу снизу, власть пошла по надежному пути усиления административных рычагов. Ведь чем крупнее было хозяйство, тем проще было его контролировать бюрократам и неважно, что налаженная хозяйственная система при этом подвергалась бессмысленному разрушению.
Несмотря на то, что Нечерноземье считалось отсталым аграрным регионом, еще в 1950 году он давал стране свыше 90% льноволокна, 27% молока, 22% мяса и 20% яиц [996], а в 1970-80-е здесь производилось 15-17% всех зерновых [997], 50% картофеля и 40% остальных овощей [998]. Данный регион содержал свыше трети всего крупнорогатого скота страны. На большие возможности этого региона обратил внимание еще в 1929 году крупнейший агрохимик академик Руковишников Д.Н. По его расчетам, при внесении полных доз минеральных удобрений в Нечерноземье можно было получать высокий и устойчивый урожай. Тем более, что урожай здесь редко страдал от засухи: коэффициент увлажнения в этой зоне больше единицы (осадки превышают испаряемость). Ученые последующих лет согласились с тем, что по своим природно-климатическим условиям Нечерноземье уникальный регион, который при развитии должного уровня культуры земледелия позволял получать до 45-50 ц урожая зерновых с га. [999]. [873]
Но теперь все это объявлялось «неперспективным», тогда как в таком экономическом положении было виновато само государство, покупающее сельхозпродукцию по заниженным ценам, а иногда занимаясь и прямым изъятием через выполнение сверхплана и обмен на промтовары и это на фоне постоянного многолетнего недофинансирования села. По сути «не колхозы разоряли страну, а страна разоряла колхозы» [цитата по 873]. Конечно, много лет насильственно изымая ресурсы из деревни, полностью обезвожив ее, проще всего было объявить о ее нерентабельности. Такое поведение было похоже на врача, который поэкспериментировав над пациентом, доведя его до комы, вдруг решил снять с себя ответственность и объявил, что больной имеет хронические заболевания и неизлечим.
Продолжение следует.
С предыдущей частью главы 3.8 можно ознакомиться здесь:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.
