Основные причины задержки развития сельского хозяйства (продолжение)
Дополнительным негативным фактором оказалось стремление власти к гигантизму – строительству животноводческих комплексов гипертрофированных размеров. Их проектные мощности были экономически необоснованы и заведомо неосуществимы: по выращиванию и откорму свиней до 108 тыс. голов, молодняка крупного рогатого скота - до 10 и 30 тыс. голов, молочных коров - до 2000 и по выращиванию нетелей - до 6 тыс. скотомест. Для создания таких крупных агрокомплексов не было экономических предпосылок, не создана подходящая инфраструктура и не налажена система функционирования. Снабжать такие стада кормами и выгонять на пастбища было очень трудоемко. [872]. В результате повсеместно наблюдался недостаток скота, что на фоне содержания лишних площадей лишь увеличивало убыток хозяйств. Например, в колхозе «За мир» Боровичского района в типовых коровниках на 306 голов, размещалось только 100 коров и 70 телят. Всего в 1966 году по Новгородской области не использовалось 8,4 тысячи имеющихся скотомест, в том числе 3,8 тысячи мест в коровниках. [873]
С середины 1970-х гг. власть пошла на усиление развития специализации и концентрации сельскохозяйственного производства на базе межхозяйственной кооперации и агропромышленной интеграции. Этот курс как основа аграрной политики был обоснован на XXV съезде КПСС (февраль 1976 г.) [949]. Но данный шаг дал хорошие результаты только в птицеводстве: в годы 10-й пятилетки инвестиции здесь выросли на 278%, а полученная прибыль - на 508%; в годы 11-й пятилетки соответственно на 252% и 801% [872]. Животноводство осталось на прежнем уровне. В 1982 г. правительство разработало и приняло «Продовольственную программу СССР на период до 1990 года», в рамках которой продолжили совершенствование управления аграрно-промышленным комплексом. Производство продовольственных товаров предполагалось замкнуть в единый государственный агропромышленный комплекс - АПК (Агропром). Программа способствовала очередному вливанию средств в сельское хозяйство и повышение закупочных цен, что способствовало небольшому росту производства, в среднем на 10%. Однако, роста производства продукции растениеводства достигнуть не удалось. [851]
Отказавшись от традиционного бережного отношения к земле, на селе так и не пришли к ее рациональной научно-обоснованной технологической обработке. Везде в агротехнических работах отмечалась небрежность и нарушение технологий. Причина была не только в низкой культуре земледелия, но и, как это видно из вышесказанного, в нехватке кадров, технологическом отставании и низкой заинтересованности хозяйств в связи с огосударствлением всех сфер деятельности. Например, нехватка техники растягивала наиболее важные работы на 30-45 дней: вспашку зяби, пахоты под озимые, уборке силосных и иных культур [873]. По принятым нормативам эти работы необходимо было выполнять в 20 дней. Так, урожайность озимых, посеянных в сентябре снижалась на 23%. При этом на нужды других отраслей народного хозяйства ежегодно отвлекалось до 16 тысяч тракторов из фонда сельского хозяйства [950, 951]. Это происходило еще и на фоне острого дефицита кадров механизаторов. Но, конечно в затягивание сроков виновна была и обычная безалаберность. Иначе как можно объяснить, что в 1971 г. вспашка зяби в оптимальные сроки была проведена на 35 млн. га, (52% общей площади), а в хозяйствах Центрального района - только 31%. В ряде областей Нечерноземья план подъема зяби был выполнен только на 6-20%. В итоге из 18,2 млн. га общей площади посевов озимых на зерно, в оптимальные сроки посеяли только 4 млн. га, или 45%, в том числе в хозяйствах Нечерноземья – 15-40%. Подобным образом обстояло дело и с другими полевыми работами, к примеру прополка колосовых культур проводилась только на 20%, в Нечерноземье – 2-10%. [900]
Но мало было вырастить культуру, то есть произвести товар, важно его реализовать – собрать, сохранить и довести до потребителя. И на всех этих этапах народное хозяйство испытывало серьезные проблемы: недостаток транспортных средств, элеваторов, хранилищ, тары, перерабатывающих предприятий, удаленность их от колхозов и совхозов, плохие дороги и другое. Вот, например, письмо из Торжокского района Калининской области, из колхоза с символичным названием «Путь Ленина»: «Нужно вывозить государству картофель, льнотресту, молоко, мясо, а транспорта нет» [цитата по 952]. А вот письмо из Орловской области: «У нас была посеяна конопля, которая обошлась в немалую копейку. Правда, ее убрали, обмолотили, но вот лежит она почему-то и поныне, гниет, разбросана по всему старому большаку. Люди берут ее и топят печи, палят свиней» [цитата по 953]. Вот типичное архивное письмо 1972 года из колхоза «Печерский» Шатковского района Горьковской области о сельском бездорожье и отсутствии коммуникаций: «По селу течет речушка, мостов на расстоянии 10-12 км нет. Из колхоза в район можно попасть лишь в объезд. Ближайший пункт по приему молока за 40 км или в райцентре – за 70 км в объезд. Терпим большие убытки» [цитата по 954].
Плохие дороги серьезно увеличивали себестоимость сельскохозяйственной продукции, достигавшей 40-47%, а иногда превышали выручку хозяйства от продажи продуктов [873]. По данным Госплана СССР транспортные потери исчислялись ежегодно в 3,5-4 млрд. рублей [955, 956, 957]. К началу 1974 года в Нечерноземье менее половины центральных усадеб колхозов и совхозов были соединены автомобильными дорогами с районными центрами [958, 959]. Твердое покрытие имели только 30% дорог местного значения [873]. Такая ситуация сковывала нормальную жизнь на селе, тормозило хозяйственное развитие. Многим крестьянам становились недоступны образование, медицинское обслуживание, обеспечение товарами. Более половины сел страны находились в среднем на расстоянии 11 км от школ, больниц и культурно-бытовых учреждений. Более 60 тысяч населенных пунктов Нечерноземья были расположены от автобусной остановки на расстоянии свыше 6 км [960]. Так писали об этом из деревни Саблуково Горьковской области: «Лишены возможности своевременно обратиться за медпомощью, т.к. нет благоустроенной дороги. В роддом женщин возят на тракторе или на гужевом транспорте полдня по ухабам. Чтобы съездить на прием к врачу, нужно просить попутные машины или добираться на флягах с молоком совхоза «Новая жизнь» [цитата по 961].
Из-за нехватки кадров правительству много лет приходилось вывозить на сельхозугодия городских жителей – студентов, рабочих заводов и даже школьников. Многие это время вспоминают с юмором и добром, понятно, что в молодости все кажется легко и весело, но если посмотреть на это серьезно – то такая ситуация говорила о тяжелом кризисе в сельском хозяйстве. Некачественный и неэффективный сбор продукции с полей приводил к весомым потерям. Потери зерна составляли 20%, картофеля - 40%, овощей - 1/3 от того, что производилось. Из 188 млн. т в среднем собираемого в 1971-1985 гг. зерна, потери составляли около 36 млн. т, картофеля соответственно из 83 млн. т - 33,2 млн. т, овощей - из 26,1 млн. т - 8,7 млн. т. [рассчитано по 962].
Многие исследователи в причинах такой неэффективности видят прежде всего ущемление и пренебрежение жизненными правами сельских жителей, отчуждение их от результатов труда (Лебедев, Денисова, Тюрина). А.П. Тюрина замечала, что как только возрастали неэквивалентность экономического обмена, росли безвозмездные изъятия средств из сельского хозяйства, усиливался командный режим, и сразу же после этого падали показатели в производстве, снижалась его эффективность. Так производитель продукта реагировал на ущемление его интересов. [914]
Государственная помощь непосредственно сельским труженикам была явно недостаточна: зарплаты и пенсии мизерными, уровень технического оснащения низким, следовательно, условия труда тяжелыми, в критическом состоянии находилась инфраструктура и непроизводственные фонды. К тому же руководители на местах часто занимались ущемлением прав трудящихся.
Проблемы в социальной сфере
Социальное обслуживание села оставалось в неудовлетворительном состоянии. На него выделялось денег в 3 раза меньше, чем в городе [963]. При чем средства осваивались только на 60-70% [964].
Экономическое состояние колхозов, на которые государство переложило социальное обеспечение села не позволяло заняться полноценным социокультурным обслуживанием населения. На это просто не хватало денег, к 1980 году уже 74% всех колхозов было убыточными. Не хватало даже обычного жилья, хотя его строили довольно много (жители колхозов в 60-е отстроили 40% домов, большая дифференциация была по областям, если в Ленинградской области в год строилось 26 квартир на совхоз, то в Калужской только 5). Большие проблемы село испытывало из-за нехватки строительных материалов и, особенно, скобяных изделий. В конце 70% инженерные системы (отопление, водопровод, канализация) были лишь в 20-30% сельских домов РСФСР. [965]. В городах и поселках городского типа каждая четвертая квартира не была оборудована канализацией, водоснабжением и отоплением. [873]
Не хватало больниц, школ, магазинов, клубов. Качество обслуживания в них было низким, в магазинах ассортимент был узким. Вот письмо об этом из деревни Солдари Фаленского района Кировской области 1969 года: «В селе магазин работает плохо, чаще бывает закрыт. В магазине ничего нет, на витрине одна помадка, вся в плесени. Бывают перебои с хлебом, с товарами широкого потребления совсем плохо. Отдохнуть после работы молодежи негде. Помещение клуба ветхое. Часто из-за холода срывается показ кинокартин. Музыкальных инструментов нет» [цитата по 966].
Сельские жители вынуждены были ездить за покупками в город, что отвлекало их от колхозной работы. Добыча дефицитных товаров стала основной причиной поездки в крупные города (до 70% всех случаев). Так, только в Ивановской области потери рабочего времени из-за поездок в город в 1985 году составили 1 млн. человеко-дней. Одновременно с этим увеличивалось число горожан, привлекаемых на сельскохозяйственные работы [967]. «В магазинах перебои с чаем, сахаром, растительным маслом. Народу некогда работать – разъезжают туда-сюда за продуктами» (Письмо 1979 года в газету «Сельская жизнь» из Вологодской области) [цитата по 968].
А вот еще несколько писем: «Почему в магазинах нет посуды? Мы готовим еду уже в ведрах» (Орловская область, 1970 год) [цитата по 969]. «Уже полгода нет мыла, в баню не с чем сходить, нечем постирать. Стираем глиной и делаем щелок. Порой нет соли месяцами. В магазинах пусто» (Кировская область, 1981 год) [цитата по 970]. «Рабочие не могут купить соли, спичек, мыла, керосина. Нередко бывают перебои с продажей хлеба» (Кировская область, 1971 год) [цитата по 971]. «Почему-то нет в продаже сепараторов, электрических утюгов, рабочих халатов, перчаток, нет крышек для консервирования ягод, фруктов, нет тарелок, уже есть не в чем» (Калужская область, 1971 год) [цитата по 972].
Нехватка продовольствия компенсировалась поддержкой собственного хозяйства, о проблемах которого говорилось выше. Средняя доля семейного дохода крестьянина от ЛПХ составляла 25%. Это было не просто повышение благосостояния, а скорее способ выживания в условиях жесточайшего дефицита. [873]
Причем существовал дефицит самых необходимых товаров, например, хлебобулочных, тем более, что хлеб, как уже говорилось, шел в употребление скоту и птице. Качеством хлеба не были удовлетворены 58% опрошенных в 1970-х селян. В разные годы в различных местах РСФСР возникали перебои с электрическими лампочками, сигаретами, стиральными порошками, мылом, хлопчатобумажными тканями, даже с солью и спичками, и т.д. Распространенным явлением стало участие магазинов в заготовительных кампаниях, то есть обмен товарами. За сельхозпродукцию давали промтоварные изделия, при этом часто назначались произвольные цены, редко в пользу крестьян. Но идти в другие магазины было далеко, поэтому местные жители вынуждены были подчиняться очередному завуалированному изъятию ресурсов из деревни. Само по себе лишение права на приобретение имеющихся товаров было вопиющим фактом дискриминации населения. Жители Волховского района логично спрашивали: «Ситец и тюль дают в магазине только за сданный картофель. А как быть тем, кто не может его сдать?» [цитата по 973]. [873]
Сельский товарооборот был заметно ниже городского. В 1980-х годах реализовывалось товаров на сумму 981 руб., а в городе на 1751 руб. [974]. В связи с этим жители села приобретали 40% всех непродовольственных товаров в городе, на что каждая семья тратила до 160 часов в год. [975]. Правда не всегда в городе можно было приобрести нужные товары потребкооперации – весь советский период спрос сильно превышал предложение. Так, по данным НИИ лаборатории Центросоюза из 17,7 тыс. обследованных семей 44% заявили, что в магазинах потребкооперации они не смогли купить нужной одежды, 28% - обуви, 28% - трикотажа, 34% - хозяйственных товаров, 22% - культтоваров, 14% - мебели [976]. [873]
Во многих колхозах до сих пор преобладал тяжелый ручной труд, ощущалась острая нехватка оборудования. В целом по стране, по данным Госкомстата СССР в 1985 году 70% животноводов было занято ручным трудом [974], до 20% доильных установок в РСФСР не работало [977]. Вот письмо 1967 года из деревни Старая Буда Хиславического района Смоленской области: «Я работаю дояркой на ферме. Работать в наших условиях очень трудно. За 2 км сами подвозим корм коровам, а корм у нас такой: одно сено да солома, вот и все. Воду наливаем из проруби. Барду возят очень редко, иногда не возят по 2-3 месяца. И когда привозят, разносим по кормушкам ведрами, к концу рабочего дня отваливаются руки. За это мы получаем в месяц по 20-30 руб., если не меньше, и те отдают не вовремя. А бывает так, что получку не дают 3 месяца. От колхоза никакой помощи нет. Пастбищ у нас нет, пасут как-нибудь и где-нибудь, скорее бы день прошел. И так идет год за годом» [цитата по 873].
Вот письмо 1976 года из Невельского района Псковской области (самой, кстати, проблемной по Нечерноземью): «В помещении установили всего один транспортер для уборки навоза. Как носили на себе корма, так и носим. Сколько мы перенесли тонн груза на плечах! Кроме того, моем посуду, аппараты, цедилки, а вода не идет, канализация вечно забита, приходится носить воду за 20-30 м. даже доить часто приходится вручную, не бывает света» [цитата по 873]. И таких писем со всех концов РСФСР сохранилось в архивах множество.
Председатели редко давали отпуск (в условиях дефицита кадров работников невозможно было заменить, а, в животноводстве, например, необходимо было выходить каждый день), отсутствовало социальное страхование, из-за удаленности медпунктов колхозники не имели возможность получить больничный лист, приходилось и при плохом самочувствии выходить на работу. Так об этом писали из Тотемского района Вологодской области: «Мы работаем уже по много лет, но не имеем выходных, праздничных дней и отпусков. Правление колхоза нам за это не оплачивает, правда за отпуск дают компенсацию. Доярки трудятся целый год, не зная отдыха. Некоторые из них работают по 20 лет без перерыва. Работа тяжелая, т.к. нет никакой механизации» [цитата по 978]. В конце 1970-х только 8 млн. колхозников пользовались отпуском (то есть 56% от общей численности), при этом средняя продолжительность отпуска в году составляла 18 дней [979].
На фоне этого государство выделяло гораздо меньше средств на охрану труда на селе, по сравнению с городом. Например, в Вологодской области в 1967 году на охрану труда и технику безопасности в промышленности было потрачено 14 руб. 40 коп. на человека, а в сельском хозяйстве только 2 руб. 40 коп. Это приводило к тому, что на селе показатели производственного травматизма были заметно выше. В той же Вологодской области в 1975 году на 1000 человек в сельском хозяйстве приходилось 26 пострадавших, тогда как в других сферах только 12 человек. [980]. Травматизму и формированию профессиональных заболеваний немало способствовало качество поставляемой техники. По данным института труда и профзаболеваний около 90% всех машин, прошедших в 1980-е испытания, не отвечали нормативным требованиям по охране труда [981].
Продолжение следует.
С предыдущей частью главы 3.8 можно ознакомиться здесь:
С предыдущими разделами книги можно ознакомиться в подборке.