Как только мы выехали за ворота детской больницы, свернув на главную дорогу, Вова сразу притопил педаль газа.
Наша иностранная карета затряслась в судорожном напряжении, устремившись вдаль по городской магистрали.
Минут пять ехали молча. Витя описывал предыдущую карту вызова, Вова крутил баранку руля, а мы со студентом Пашей, который Анатольевич, сидели в салоне.
Паренек оказался любознательным малым, поэтому, чуть погодя, спросил:
- Саш, к продолжению того рассказа, ну про твоего друга медбрата. Я вот, когда на подстанции был, то слышал, как ваши врачи говорили, что к больным нельзя быть слишком добрым. Это правда? А как же тогда милосердие?
Я удивленно на него посмотрел.
- Ну нет. Это ты, может, что-то не так понял. Быть добрым надо. Без этого — зачем в таком случае вообще в медицине работать? Но вот близко к сердцу всё принимать — действительно не стоит.
В этот момент машина сбросила скорость, практически полностью остановившись. Впереди маячила длинная пробка. Видимо именно поэтому в форточном проеме, который разделял салон и кабину, показалась голова доктора Вити.
- А еще я добавлю, что слепо доверять никому не надо.
- Ты что, уже карточку написал? - спросил его я, на что он только отмахнулся, мол, успеется.
Студент протянул:
- Как же это, получается и верить никому нельзя?
- Опять ты не так понял, - хмыкнул я. - Верить-то можно. Но ухо нужно держать востро. Врач, Паш, он как следователь: слушает и проверяет. Потому что, если не проверишь, на выходе получишь то, чего сам не ожидаешь.
- Например?
И тут в моей голове всплыло одно воспоминание... Как-то меня вызвали на инфаркт, а по факту вместо него просто давление поднялось из-за большого нежелания принимать таблетки вовремя, но не успел я и рта открыть, как меня опередили.
- Тебе пример нужен, пожалуйста, - неожиданно оживился наш мудрый врач. - Был у меня такой случай. Значит так. Перед тем как устроиться сюда, я три года отпахал терапевтом в поликлинике.
- Ну и?
- Рабочий день закончился, уже переодеваться собирался. И тут — стук в дверь. Медсестра заглядывает и говорит: «Виктор Вячеславович, там женщина без записи. Говорит, на минутку. Профиль, может, и не ваш, но ей что-то не очень хорошо».
- И ты, конечно, поглядел, - подмигнул я.
- Ну да. Кто ж откажет-то — человек в возрасте, говорит, что плохо. В общем, в кабинет входит презентабельного вида дама, возрастом чуть старше 70 лет. С порога заявляет, что она тоже врач — и терапевт, и хирург, и гинеколог, и даже фтизиатр. И что в медицине уже больше полувека. Кандидат медицинских наук… Я только и подумал, - «ну щас начнётся…».
- И как, началось?
Витя перевел дух и продолжил:
- И тут она говорит, не давая мне даже опроса начать, мол, месяц тому назад назад съела что-то не то. Началась изжога, боли в животе, особенно справа под рёбрами. Лечилась сама: начиная с отвара ромашки и соды, заканчивая приемом омеза с денолом, но что-то ничего не помогло.
- Классика, - пробормотал док, повернув голову к лобовому стеклу, мимоходом глядя на медленно ползущие впереди нас машины.
- Я начал её смотреть. Катаральных нет, но язык с желтым налетом, горечь во рту. Боль в правом подреберье, в плечо отдает. Живот чуть напряжен, но до Щеткина-Блюмберга еще далеко. Ну, картина, в целом, ясна: желчный пузырь, возможно холецистит, может даже камень встал. Говорю ей:
- Вам надо на УЗИ и к хирургу. Сегодня, если успеете — отлично. Завтра — обязательно. Вам ни в коем случае нельзя тянуть.
А она:
- Нет, доктор. Вы ничего не понимаете. У меня пневмония. Я это чувствую. И вообще, мне нужен рецепт на антибиотик. Собственно, за ним и пришла. Я сама себя вылечу.
Павел Анатольевич вдруг поперхнулся.
- Погодите, она с желчным, и при этом просит антибиотик от пневмонии. Она точно врач?
Витя отвечает:
- Ага. Профессор, не иначе. Я ей объясняю, мол, послушал вас, в лёгких всё чисто, и что диагноз её, с позволения сказать, «интуитивный» - не прошел…
- А она?
Витя скривил лицо.
- Ну как тебе сказать. Ее лицо тут же покраснело, брови сдвинулись и начался вселенский ор:
- Вы что, мне не верите? Я — врач! Я лучше вас знаю, что со мной! У меня стаж! Я учёная! Вы тут кто такой вообще? Дипломов понакупали, теперь на людях опыты ставите?
- Прямо так?
- Прямо так. Дальше — больше. На визги неожиданно прибежала медсестра из соседнего кабинета. Моя-то ушла уже.
Я ей говорю:
- Спокойно, Людмила Ивановна, всё под контролем.
А сам — краснею от стыда. За кого, вот только сейчас понимаю. Но едем дальше. В итоге — ни рецепта, ни «спасибо». А через два дня мне позвонила заведующая.
- И что?
Жалоба, конечно. Что же еще. В Минздрав. Не главному врачу. Не в департамент. А прямой дорогой на самый верх. Итог — проверка. Бумаги. Объяснительные. Состава преступления, то есть, нарушения не нашли, но премию все равно сняли.
- За что?!
- За это и за то. За то, что принял ее не по записи. И вне рабочего времени. «Нарушение регламента оказания амбулаторной помощи». Вот и вся благодарность.
Паша замолчал, опустив глаза. Вот такое, думаю, он слышал впервые. Это в колледже поди на обучении не рассказывают. Обратная сторона работы, так сказать.
- А диагноз-то потом подтвердился? - робко спросил он.
- Подтвердился. Ее по скорой увезли на следующий день. Прооперировали. Собственно, жалобу она написала, когда в себя пришла. И знаешь, что самое интересное?
- Что?
- В истории болезни было написано: «пациентка обратилась самостоятельно, диагноз поставлен своевременно, жалоб нет». А жалоба-то была. И премии-то не вернули.
Вова хмыкнул:
- Вот и помогай после этого людям.
- Угу, - выдохнул Витя. - А потом наш народ удивляется, почему врачи такие холодные, обездушенные. А ведь все потому, что когда ты с душой к ним, они этого не ценят и ноги еще об тебя вытирают. Каждый прием или вызов, как прогулка по минному полю. Вот и приходится вместо милосердия включать инструкцию и по ней же работать.
В этот момент из кабины послышался треск и шипение «ожившей» рации:
- 230, ответь грифу 77, 230.
- На приеме.
- Пиши вызов. Ребенок 7 лет, бредит. Не узнает родителей. Температуру не измеряли. Вызывает мама, как понял?
- Поняли, приняли, полетели.
Рация тут же отключилась.
- Ну что, все всё слышали? Вова, хорош прохлаждаться, погнали!
Водитель, едва взглянув на адрес, дернул ручку переключения коробки передач, нажал на кнопки на приборной панели, врубил громогласную сирену над нашими головами да начал перестраиваться в крайний левый ряд с дальнейшим выездом на полосу встречного движения.
Пробка медленно, но все-таки начала расходиться в стороны, пропуская нас вперед на новый вызов, что, впрочем, совсем другая история.
