Смена выдалась нелёгкой: быстро прибывала вода – не успевали поднимать на поверхность полными бадьями. Да ещё и кровля угрожающе затрещала: нескольких шахтёров пришлось спешно перебросить в помощь крепильщикам.
Вышло так – уж не впервые… – что срочными работами по водоотливу и укреплению шахтной кровли инженер Аверин и Захар распоряжались вдвоём. Понимали друг друга без слов – лишь по взглядам, по кивку головы… казалось, – по стуку сердца… Будто несколько минут назад не катались в ожесточённой драке среди осколков угля, будто у обоих не были рассечены брови, не кровили глубокие ссадины, не светились под глазами синяки…
А поднялись на поверхность – не сговариваясь, устало опустились рядом на заросли спорыша у самой шахты. Молчали, одинаково прикусывали какие-то горьковатые стебельки…
Захар шевельнул плечом, поправил разорванную в драке старую косоворотку. Исподлобья взглянул на инженера:
- Тебе… Анютка зачем?
Владимир покосился на почти оторванный рукав своего рабочего пиджака, потрогал разбитую бровь. Негромко ответил:
- Если скажу, что люблю её, – тебе полегчает?
-Любишь… – усмехнулся Захар. – Тебе в Питере барышень мало?
- Я не в Питере. И – таких нет.
- А тебе зачем – такая?..
- Затем, что люблю её.
-Сам себе… словам своим веришь?
-Я люблю Анну, – повторил инженер Аверин.
-И много знаешь – про любовь-то? – насмешливо сощурился Захар. – Увидел бутон… Понравился он тебе, захотелось сорвать – чтоб насладиться свежестью… и полураспустившейся красотой. А потом… Бездумно под ноги бросишь… да растопчешь без жалости. Вот и вся любовь твоя.
-Анна женой моею будет.
Захар смотрел в небо, провожал взглядом облака, что белогривыми жеребятами убегали туда, где сливались небо и степь. Словам Аверина не удивился.
-Помнишь, Владимир Андреевич, разговор наш… недавний. Говорил ты про то, что мне бы на горного инженера выучиться. А ответ мой помнишь? Не того отца я сын, и внук-правнук не тех дедов-прадедов, чтоб в Горном Кадетском корпусе учиться. А теперь скажу тебе те же слова: не тех родителей ты сын… не тех дедов-прадедов внук, чтоб на Анютке жениться. Ладно, – шахту её именем назвал… А про то думал ли… жених, – как в Питер, к своим, привезёшь Анютку?.. Думал ли про то… Скажем, – как верба не примется на песке раскалённом, так и Анюта не приживётся в Питере твоём?
-Интересно говоришь, Захар Тимофеевич… И горный инженер из тебя толковый вышел бы. А Анюта… Пусть она сама выберет, кто люб ей.
Губы Захара тронула чуть приметная улыбка:
-Она давно выбрала – меня. Ещё в детстве меня выбрала, – когда с подружками в куклы играла.
Аверин поднялся. Захар тоже встал, сожалеюще покачал головою:
- На чертей мы с тобою похожи, Владимир Андреевич. На Донец?
-Придётся, – Владимир взъерошил волосы. – И ещё скажу тебе, Захар. Нам с тобою работать вместе. Вместе в шахту спускаться. Вижу я: шахту ты сердцем чувствуешь. Спаси Христос, что помогаешь мне, – словом, делом… советом нужным. Пусть это неизменным будет. А ежели драться…
- То не в шахте, – с неожиданно застенчивою улыбкой продолжил Захар. – Чтоб не так, как нынче… Пока дрались мы, – мужики, вместо того, чтоб горюч-камень рубить, глазели на нас… будто на бой петушиный. Сколько за это время можно было угля отгрузить!
Владимир Андреевич тоже улыбнулся:
- Подсчитаешь, – сколько бадей с углём подняли бы наверх?..
- Надо будет, – подсчитаю.
Аверин протянул Захару руку:
-Воля твоя, Захар Тимофеевич… А я назначаю тебя старшим в смене.
Захар молча пожал руку Владимира.
… Софья Дмитриевна не ошиблась, когда сказала Катеньке о своей невесёлой догадке:
- Не думаю, что Владимир Андреевич прочитал твоё письмо: так равнодушно он сунул конверт в карман… вероятно, – тут же забыл о нём.
Так и случилось…
Лишь сегодня инженер Аверин наткнулся на смятый конверт, что до сих пор лежал в кармане пиджака.
Пробежал глазами письмо…
Оттого ли, что так долго оставалось оно не прочитанным… или из-за чувства вины, – только как-то по-особенному был тронут Катиными строками, в которых и грусть, и надежда девичья.
До полуночи – уж свеча догорала… – сидел за столом над чистым листом бумаги, искал нужные слова.
О большеглазых ромашках, что бесстрашно водят хороводы у самого спуска в шахту, о том, как маковым цветом колышется зорюшка над Северским Донцом… о пресном и чистом запахе свежевырубленного угля Катенька уж не раз читала в его редких письмах… Владимир понимал, каких слов она ждёт. А он по-прежнему не отвечал на её признания, – словно не замечал их… Не отвечал, чтоб не давать ей напрасной надежды.
Сжал ладонью лоб: снова писать о васильках и ромашках?..
Катя душевно благодарила его за столь выразительные описания степи и балки… писала, что даже слышит запах полыни, когда письма его читает…
Но – ждала других слов… Самых заветных, самых сокровенных.
Тех, что, должно быть, так и останутся не написанными… и – не сказанными.
Письмо получилось коротким и сухим, – чтоб никакой надежды между строками:
- Екатерина Павловна!
Я признателен вам за чувства.
Только другую люблю.
Простите.
Будьте счастливы.
… Анютка осторожно коснулась глубокой ссадины ниже Захарова виска. Не спросила, – ровно горестно догадалась:
- С инженером Авериным дрались…
-А ты… откуда знаешь про то? – удивился Захар.
-Да как же не знать мне… Коли он шахту моим именем назвал…
- Значит, и про это знаешь… Что ж: люб он тебе?
- Нет, Захар Тимофеевич. Слово моё неизменное: один ты мне люб.
Захар незаметно перевёл дыхание, бережно сжал Анюткину ладонь… Анюта подняла глаза:
- Я о шахте сказать тебе хочу, Захарушка.
- О шахте?..
Помнишь, – ты рассказывал… Рассказывал батюшке моему про угольный столб, что удерживал шахтную кровлю, а потом глубокая трещина пошла по нему… И вы с инженером успели, – своими плечами держали столб, чтоб не рухнул он… а вместе с ним и кровля.
- Ну?..
- А мне перед этим, Захарушка… – то ли во сне привиделось… то ли сердцем почувствовала, что нынче так и случится в шахте.
- Это… как же, Анютка?
- Вот так, как говорю. И в шахте я ни разу не была… А будто наяву услышала, как затрещал столб… Как вы с Владимиром Андреевичем одновременно бросились к нему, – чтоб удержать… не дать кровле обрушиться.
- Что ж не сказала мне, – перед сменой-то? Знал бы я про то, – сказал бы Аверину, что надобно укрепить кровлю дубовыми брёвнами, – Захар улыбнулся, а по спине будто мурашки пробежали: вспомнил, как они с Владимиром Андреевичем, не сговариваясь, вполголоса читали Отче Наш… Должно быть, в ту смену оставалось несколько мгновений – до того, что никто из шахтёров не поднялся бы на поверхность…
- Так я, Захарушка, сама себе не поверила. Да и ты – разве поверил бы словам моим? Откуда мне знать-то – про столбы ваши угольные да про дубовые брёвна, что кровлю шахтную удерживают!.. Лишь потом, когда вы с батюшкою разговаривали про это, – сердце у меня ровно инеем холодным да колючим покрылось.
- Не бойся, Анютка. Со мною ничего не случится. Помнишь, – ты сказала, что будешь ждать меня из шахты? Вот потому и ничего не случится со мной.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»
