Анюта в недоумении свела брови:
- В Питер?.. Да зачем же мне в Питер-то ехать, Грунюшка?
-Как же!.. Выйдешь замуж… И уедешь.
Анюта рассмеялась:
-Что-то я не припомню, – чтоб Захар в Питер собирался.
- Захар?.. – притворно удивилась Груня. – А разве ты... за Захара замуж собралась?
-Ко мне, Грунюшка, ещё никто не сватался. А посватается Захар – пойду за него.
-За Захара пойдёшь… – протянула Груня. – А говорят… говорят, что ты за инженера шахтного замуж выходишь.
-Говорят, Грунюшка, много… У нас вот курочка-рябушка нынче золотое яичко снесла.
Ох, и остра на язык Анютка!..
Груня едва скрыла досаду и злость:
- Ладно тебе, – с курочкой-то… Неужто из них двоих Захара выберешь, Анька?
-Я уж давно Захара выбрала. Ещё с тех пор он люб мне… когда я в куклы играла.
-Сказала!.. Да что ты понимала, когда в куклы-то играла!.. Тебе, дуре, повезло-то как, – что инженеру питерскому понравилась. Да разве же сравнить Владимира Андреевича с Захаром!
- Я и не сравниваю, Груня.
- Не верю я тебе, Анютка. Скрытничаешь… А сама, небось, уже в Питер собираешься, – втихомолку от подруг. Должно быть, боишься, что какая-то… – Груня заносчиво подбоченилась и вскинула голову: – Вот хоть и я, - дорогу тебе перейдёт. Не верю, что Захар тебе милее!
- Так я тебя, Грунюшка, ни в чём и не уверяю. А коли тебе так нравится инженер Аверин, – постарайся и сама ему понравиться.
Анютка слегка двинула Груню плечом, – чтоб пройти-то дала…
А Груня гневно глаза сузила, прошептала вслед Анютке:
- Ещё увидим, к кому Захар-то посватается!..
Упорства Грунюшке не занимать.
Несколько дней караулила Захара, – ждала, когда он один будет возвращаться после шахтной смены: не станешь же при мужиках говорить ему… слова заветные.
Дождалась. Словно невзначай, шагнула навстречу, жалостливо головою закачала:
- Ой, Захар Тимофеевич!.. Устал, поди, в шахте-то… Тебе бы домой прийти… а там – чтоб тебя, сокола ясного, жена ласковая да заботливая встретила. Что ж не женишься, Захарушка? Самая пора тебе.
Захар окинул Груню удивлённым взглядом. Усмехнулся:
- Мне-то, может, и пора. А невеста не выросла ещё, – вот и жду.
Груня догадливо кивнула:
- Это ты – про Аньку, Захарушка?.. И какая она тебе невеста. Пусть себе растёт… Да только Анютка – из ранних: чтоб тем временем, пока растёт-то… не обгулял её… к примеру, инженер питерский, что вашею шахтой распоряжается. Смотри лишь, Захар Тимофеевич: тебе-то что достанется.
Надеялась, что Захар лицом потемнеет… станет расспрашивать. А он лишь устало полюбопытствовал:
- Тебе-то что за печаль, Груня?
-Мне?.. А мне тебя, Захарушка, жалко: такую ли жену тебе надобно!.. Что тебе с её бровей… да глаз синих, – ежели все тебе в спину смеяться станут: мол, инженер сорвал цвет – для усладушки своей, да и бросил… а Захар подобрал. А Анька – она такая! Тебе все скажут: увидит инженера – так и стреляет глазками-то синими. Без стыда девичьего, – пока ты ждёшь, когда она вырастет.
- Ты вот что, Груня. Язык-то побереги. А то я тебе колючкою… вон, с чертополоха, наколю его. И нос прищемлю дверью амбарною: чтоб неповадно было совать его всюду. Поняла?.. Чего встала посреди дороги-то, – не обойдёшь тебя.
-Ещё вспомнишь слова мои, Захар Тимофеевич, – пообещала Груня ему вдогонку.
Приглянулся, что ли, ей инженер Аверин? – недоумевал Захар. Либо подсказать Владимиру Андреевичу?.. Тут же насмешливо оборвал себя: этого ещё недоставало, – свахою становиться!
Невдомёк было Захару, что он сам и приглянулся Груне…
Инженер Аверин часто брал в руки шахтёрскую кирку либо обушок – становился рядом с Захаром. В который раз присматривался: тяжёл труд шахтёрский… Казалось бы, – все одинаково рубят горюч-камень. Только у Захара выходило как-то по-своему: будто и неспешно, и в то же время скоро, – за смену успевал больше всех нарубить. Взять Фёдора либо Савелия: колотят по пласту безудержно… От работы такой то и дело без стыда чертыхаются… да передохнуть усаживаются на глыбу породы. К тому же мелкие осколки угля разлетаются по выработке – того и гляди, в глаз кому-нибудь угодят. А Захар словно прицеливается – в какое место да с какою силою ударить обушком. И под его рукою откалываются, считай, одинаковые куски угля – такие, что и грузить удобно, и осколки не разлетаются, – не пропадает горюч-камень понапрасну.
- Славно у тебя получается, – как-то заметил Владимир Андреевич. – Хочу вот перенять у тебя умение-то. Как думаешь, Захар Тимофеевич, – научусь?
А Захар застенчиво улыбнулся:
- Так я покажу тебе. Смотри лишь: видишь? – где ровнее пласт, там и рубится легче. А ежели где бугорок выступает, – там и удар посильнее надобен. – Укоризненно кивнул на Федьку, что свирепо, не глядя, лупил угольный пласт: – Мало того, что силу даром расходует, – больше отдыхает, нежели рубит… Так ещё и добро переводит, идолюка: собери-ка потом осколки за ним!
Оставалось в который раз удивиться: и рассмотрит же, – в шахтном полумраке-то! – увидит, где там ровно… а где бугорок выступает.
Так при этом ещё замечает чуть различимую трещину в кровле, что за смену появилась. Неуловимый треск услышит – в грохоте, что в выработке стоит! – тут же негромко распорядится, чтоб приостановили мужики работу, неспешно осмотрит крепь и кровлю, безошибочное решение примет: то ли дальше рубить горюч-камень, то ли кровлю крепить…
А на днях Анютка снова взволнованно и… будто виновато призналась:
- Показалось мне, Захарушка… Показалось, что бадья, угля полная, вдруг сорвалась, – когда её поднимали наверх. Сорвалась и вниз полетела. Страшно-то как…
Нахмурился Захар… А перед сменою всё ж заметил инженеру:
- Надобно, Владимир Андреевич, конный ворот осмотреть.
- Я тоже об этом нынче думал, – кивнул инженер Аверин. – После смены и осмотрим. Ты лишь распорядись, Захар Тимофеевич, чтоб следующая смена задержалась.
- До смены надобно, – хмуро возразил Захар.
Аверин догадался:
- Либо Анна Ефимовна беду какую… увидела?
-Вот эту самую и увидела: что бадья с углём вниз сорвалась.
В сердце всколыхнулась тревога… Но Владимир Андреевич усмехнулся:
- Не из ведуний ли будет Анютка… Анна Ефимовна?
Захар вспыхнул:
-Какие ведуньи! Анютка – здешняя с деда-прадеда. И весь род их – здешний: что по отцу, что по матери. У нас всё на виду. Слыхом не слыхивали, чтоб кто-то из Анюткиной родни такими делами занимался.
Владимир Андреевич примиряюще положил руку ему на плечо:
-Да я так… просто – к слову. Не принимай к сердцу, Захар. – Повторил: – Лишь поднимемся, – тут же осмотрим ворот.
А к концу смены…
Мужики уж собирались к подъёму, когда инженер Аверин крикнул:
- Берегись, ребята! – Махнул рукою: – Назад!!! Головы прикройте!
Едва сказал последнее слово, – бадья, гружёная углём, с грохотом упала в нескольких шагах от шахтёров…
Кто-то из мужиков вполголоса чертыхнулся. Федька и Савелий часто закрестились.
Инженер Аверин и Захар молча переглянулись. Одновременно вытерли лоб рукавом.
- Спаси Христос: успел ты, Владимир Андреевич, – бадью-то вовремя заметить, – негромко сказал Захар.
- Так я всю смену поглядывал да прислушивался, – признался Аверин.
А поднялись на поверхность – Захар неуверенно предположил:
- Не оттого ли это… что шахта Анюткиным именем названа? Может, поэтому и вышло, – что… вот так чувствует Анюта: чему случиться в шахте-то. И ведь случается – неизбежно.
Инженер Аверин, хоть с насмешкою и укорял себя: этак вы, Владимир Андреевич, скоро во всю чертовщину поверите, – всё же думал, что между Анютой и шахтой есть какая-то связь…
Но – не соглашаться же с Захаром!
-Ладно. Обошлось, и обошлось. Пойдём смотреть, что с воротом.
…Владимир Андреевич возвращался из Управления рудниками. Ехал берегом: думал остановиться, напоить Грома, да заодно пусть попасётся конь на клевере…
Спешился, подошёл к реке.
За камышами рассмотрел лодку.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»