10. ДРОЖЬ ЗЕМНАЯ
Перед самой зарёй, сменившей волнительнейшую ночь первого свидания, когда едва забрезжил рассвет на востоке, когда Эхотее оставалось спать всего ничего, когда ей снился Инохий, источающий тот самый изумительный аромат своим вспотевшим телом, с которым она в туманных грёзах занималась тем, чего ещё не познала, чем запретила себе заниматься наяву, её лавка зашаталась вместе с ней. Юной деве во сне чувствовались мощные толчки, но она своим разгорячённым от любовного вожделения и возбуждения телом воспринимала их совершенно по-иному. Ей мерещился лоснящийся от пота Инохий, его сила, его твёрдая плоть… И вдруг появляется наглое незнакомое лицо, и кто-то сильно бьёт Эхотею прямо в живот…
От боли ливианка вскричала, не сразу выйдя из своего сна, почувствовала на себе солому и твёрдое нечто. Её слегка придавило держащей крышу лачуги балкой. Она выползла из-под завала, кашляя от резкого удара в живот и от пыли в обрушившемся жилье. Держась за живот рукой, она убедилась в наличии накрученной вокруг талии части ткани набедренной повязки любимого юноши и потрогала спрятанное в её складках его послание. Немного отдышавшись, она в полумраке нащупала и вытащила наружу свои сандалии, хитон и пеплон.
Восток только наливался светом, а Богиня Света, спасшая прошедшим вечером жизнь юной деве, готовилась явить миру свой яркий лик. В ещё не рассеявшихся утренних сумерках Эхотея кашляла, отряхиваясь от пыли и соломы разрушенной лачуги. Слабо ещё понимая произошедшее, она услышала недалеко стон и повернулась в его сторону. Соседней лачуги также не было, а на её месте – пыльный завал. Оглядевшись, рабыня, потирая ушибленный, но уже почти переставший болеть живот, не нашла ни одной целой лачуги, из-под некоторых выбирались, кашляя и отряхиваясь, слуги госпожи.
– Что случилось? – крикнула Эхотея, заметив строгую, но добрую повариху Ойрию, одной рукой держащуюся за голову, а другой пытающуюся натянуть на себя тёмный запылившийся пеплон.
– Земли дрожь это, – тихо сказала женщина.
Эхотея заметила, как между пальцев Ойрии начала просачиваться густая кровь, и она бросилась к ней. Повариха стала оседать на землю, и Эхотея попыталась подхватить её. Слабая юная дева не смогла удержать большое тело женщины и вместе с ней осела на землю.
– С тобой что, Ойрия? – взволнованно спросила Эхотея.
– Голова что-то кружится, – слабеющим голосом говорила рабыня, – полежу я…
Она оторвала ослабевшую руку от головы, и Эхотея увидела, что голова женщины глубоко пробита. Ойрия завалилась на бок и замерла, закрыв глаза, а кровь из головы залила ей лицо.
– Ойрия! Ойрия!!! – принялась трясти её Эхотея, начиная плакать.
Повариха уже не слышала её. Она уже больше ничего не слышала. Она умерла.
Юная рабыня вновь услышала стон и кинулась в его сторону. В разрушенной лачуге конюха стонал Паций. Эхотея откинула часть соломенной крыши и обнаружила раба, придавленного упавшей каменой стеной лачуги. Паций пытался руками поднять с себя часть стены, поэтому стонал от усилия.
– Паций, жив ты? – радостно крикнула рабыня, утирая слёзы.
– Слава Богам цела ты, Эхотея, – почти бодро ответил конюх, – зажало ногу мне, а так цел вроде.
– Помогу я сейчас, – она схватилась за край стены у ноги Пация, а он упёрся в камни руками.
Что может сделать стройная невысокая дева, если сильный мужчина не смог?
– Ещё раз! – крикнула Эхотея и рванула стену на себя, ощутив даже боль в животе.
– Бесполезно, Эхотея добрая, посмотри лучше, как другие там.
– Тётушка Ойрия на руках у меня умерла, – её глаза опять наполнились слезами, – нет, вытащу тебя я! И-и, дава-ай!!!
Вдруг обломок стены поддался и приподнялся, а Паций вытащил зажатую ногу.
– Спасибо тебе, Тог, – сказал он, вставая и осматривая ногу, – ну, а ты, Эхотея юная, просто молодец, не справился бы Тог без тебя!
Конюх обнял её и поцеловал в лоб.
– Так, Ойрии кроме, – огляделся Паций, – целые все, – затем он крикнул всем слугам, выбравшимся из завалов. – В дом господский идём все, хозяевам и престарелым, и добрым помощь наша наверняка нужна.
Конюх, сильно хромая, пошёл через ряд кипарисов, махнув всем рукой. Пройдя кипарисы в постепенно рассеивающимся предрассветном мраке, рабы не обнаружили привычных очертаний большого дома титаниды Роании. Часть колонн, некогда стройными рядами окружавших дом, рухнули, развалившись на куски. Прелестные галереи за этими колоннами были завалены каменными глыбами, балками и штукатуркой обвалившихся перекрытий. По белоснежным стенам дома за сохранившимися колоннами разбежались глубокие трещины. Из дверного проёма главного входа, перелезая через упавшие створки массивных дверей, и груды наваленных камней и вещей пробиралась служанка личных покоев титаниды Роании и Варуция милая Шаония.
– Мертва госпожа!!! – кричала она в слезах, размазывая их вместе с пылью от штукатурки по лицу. – Скорее!!! Господин Варуций ранен!!!
Все кинулись в дом, преодолевая завалы, и нашли мужа титаниды на полу их спальни, отползающим от ложа в сторону выхода. Старый Варуций был весь в крови, а на ложе сверху лежала огромная каменная глыба, раздавившая госпожу.
– Роания моя, – стонал он, – Роания моя … как же так, о боги …
Тог нашёл большое полотно ткани, поднял и встряхнул его от пыли и осколков. Затем, все аккуратно перевернули Варуция на расстеленное полотно и медленно вынесли своего стонущего господина на улицу и осмотрели. У него были перебиты рука и нога, на голове рваная рана, но череп был цел. Эхотея сняла набедренную повязку с себя и принялась перевязывать глубокие раны господина, из которых, пульсируя, вытекала кровь. Ткань быстро закончилась, и рабыня взглянула на своих друзей, которые сразу начали шевелить руками под одеждами и отдавать свои повязки.
– Спасибо, Эхотея тебе, – тихо говорил Варуций, которого, рыдая, перевязывала рабыня, а другие рабы помогали, – осталось не долго мне, не старайся. Во след за Роанией своей милой уйду я.
Кровь упорно просачивалась сквозь ткань, а рабыня упорно всё туже бинтовала, иногда смахивая мешающие хорошо видеть слёзы. Она не замечала, что размазывает смешанную со слезами пыль и грязь на своём лице.
– Здесь все слуги наши? – спросил Варуций пытаясь крутить головой и оглядывать окружающих.
– Да, все, цел кто, – ответил Тог, – не выжила лишь Ойрия бедная.
– Мне жаль её очень, – говорил Варуций, явно пытаясь много сказать, но очень боялся, что не успеет, – меня внимательно слушайте, слуги верные, внимайте каждому слову, ибо должен я волю супруги моей Роании исполнить успеть, дав свободу вам всем.
Рабы переглянулись в недоумении.
– Как свободу?! – почти одновременно воскликнули они.
– С титанидой Роанией мы давно сговорились, – тяжело и часто дышал Варуций, – что пред уходом из нас двоих последний оставшийся, свободу слугам всем даст. Не возражайте, меня послушайте. Кинера дочь старшая жены моей, наследницей ткацкого дела всего и имения этого является, характер её и взгляды, сами вы знаете, не даст она вам жить так, как жили вы с нами. Поэтому возле ложа в ящике ларец небольшой есть. Паций или Тог, сходите за ним, осторожно только.
– Слушаюсь, господин, – пробасил Тог и один побежал в дом, а Паций, хромая поспешил за ним.
– Эхотея, милая и верная, – обратился Варуций к любимице, – обучена ты грамоте всех лучше, поэтому грамоты верительные из ларца и монеты раздашь ты всем, разделив золото поровну. Сейчас прямо уедете вы все из столицы на берег другой земли нашей и там по дому купите себе или дом один большой для всех, став жить там дружно. Решать вам это, граждане свободные вы отныне, но можете и в титаниды Кинеры собственности здесь остаться…
Пришли Тог и Паций, неся в руках тяжёлый ларец. Варуций слабеющей рукой полез за пазуху.
– Вот ключ, – он обнажил металлический ключ, висящий на верёвочке на его шее, – открывайте. Только к тебе есть слова мои, Тог верный и сильный, в стране нашей арибийцы все уже рабы, и не спасёт тебя грамота эта, наоборот скорее, поэтому прошу я тебя, приказать тебе больше не могу, а прошу в услужение пойти Эхотее. Сирота она юная и в защите нуждается. Сам-то не против ты?
– Не против, господин, – пробасил Тог и посмотрел на юную рабыню, которая сидела на коленях возле Варуция в слезах, тщетно пытаясь остановить кровь старого Варуция.
– Поклянись, что защищать и служить ей верно будешь, – он потянулся к нему рукой, и Тог ухватил слабую старческую ладонь.
– Клянусь, господин, вам, – сказал огромный привратник и положил руку Варуция ему на грудь.
– Не господин твой я теперь, Тог, – еле слышно говорил Варуций, хватая воздух ртом, – горожанка свободная Эхотея госпожа твоя теперь.
– Господин, – прильнула Эхотея к его здоровой руке, омывая её своими слезами, – недостойна я милости вашей, хорошо будет всё с вами, поправитесь вы!
– Не плачь, Эхотея милая, как дочь тебя растил я, – он высвободил руку и погладил её по голове, – девочка моя милая, воды принести мне можешь…
– Да, господин мой, сейчас я мигом, – сказала Эхотея, утерев руками слёзы, вскочила на ноги и стремглав побежала к беседке с фонтаном.
На её удивление беседка была цела, только фонтан не бил, как обычно, а штукатурка частично посыпалась. Она схватила серебряный кувшин, ладонью скинула с поверхности воды пыль и плавающие куски белой облупившейся краски, зачерпнула из чаши фонтана воду и побежала обратно. Рядом с Варуцием сидели на коленях Тог и Паций.
(продолжение следует...)
Автор: O.S.
Источник: https://litclubbs.ru/articles/55539-spasenie-glava-10-drozh-zemnaja.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: