Где-то между 1303 и 1305 годами Джотто (1266/70–1337) изобразил седовласого мужчину, нежно обнимающего женщину.
Она касается его щеки и держит за голову, когда их губы встречаются.
Сцена — часть огромной фрески на стенах капеллы Скровеньи в Падуе.
Она является одной из серии, иллюстрирующей жизнь Девы Марии.
Две фигуры — Иоаким и Анна — её родители — обнимаются у Золотых ворот Иерусалима.
Эта сцена примечательна не только своей необычайной нежностью, но и тем, что это первый пример любовного поцелуя на большой картине.
Предательский поцелуй Иуды иллюстрировался довольно часто (в той же часовне есть пример).
Но во времена, когда в искусстве преобладали религиозные темы, Библия практически не давала возможностей изобразить поцелуй любви.
Да и момент, выбранный Джотто, взят на самом деле не из Библии, а из христианской легенды.
Согласно которой, Иоаким и Анна были пожилой пара, женатые более 20 лет и не имевшие детей.
На фреске они обнимаются, чтобы отпраздновать тот факт, что после многих искренних молитв Бог исполнил их желание, и — чудесным образом — Анна забеременела.
Образ созданный Джотто был повторён много раз в более поздних работах, но этот любовный поцелуй между мужем и женой, состоящими в браке уже долгое время, не был особенно страстным.
И именно Венера и Марс Тициана (1488/90–1576), созданные более чем через 200 лет после капеллы Скровеньи, впервые привнесли настоящую искру в искусство поцелуя.
Впервые со времен античности мы видим явно эрoтический поцелуй двух влюбленных.
Посмотрите на правую руку Марса и на то, как он нежно обнимает Венеру своей левой рукой.
А также на её пылающие щеки и на то, как её руки подхватывают порывы её любимого.
Они находятся в совершенной гармонии, погруженные в страсть друг к другу.
Тициан наслаждается удовольствием пары, но он также тонко напоминает нам о нашем собственном вуайeризме.
В других своих картинах любовных подвигов Венеры он изображает её спутника-херувима, Купидона, скромно дремлющего под деревом.
Но здесь Купидон летает вокруг пары, чтобы получше рассмотреть её и пустить в них ещё одну из своих стрел, разжигающих любовь.
Художник напоминает нам, что, глядя на картину и наслаждаясь ею, мы, как и Купидон, подсматриваем за происходящим.
Он подчеркивает это необычной позой влюбленных; расположив Марса позади Венеры, Тициан оставляет обнаженную женщину открытой нашему взгляду.
Пройдёт ещё 300 лет, прежде чем картина поцелуя достигнет своего культового статуса, и в конце XIX века ряд памятных изображений захватили воображение публики.
В 1859 году испанский художник Франческо Айец (1791–1881) запечатлел страсть двух молодых влюбленных, на этот раз полностью одетых, слившихся в объятиях.
Эта картина остается одной из самых популярных в музее Брера в Милане.
Между тем, на самой известной картине Густава Климта (1862–1918) («Поцелуй», 1889) губы влюбленных даже не встречаются, женщина стоит на коленях, и в показанном объятии есть что-то немного вампирское.
В противовес этому, картина Марка Шагала (1887–1985) «День рождения», изображающая пару, которая бросает вызов гравитации, когда их губы соприкасаются, намекая зрителю на пьянящее любовное влeчение.
Она была написана в его собственный двадцать восьмой день рождения во время визита в дом его невесты Беллы Розенфельд.
Ее воспоминание о моменте — адресованное самому Шагалу — начинается с безумия его картины: «Вспышки красного, синего, белого, черного. Внезапно ты отрываешь меня от земли, ты сам взлетаешь с одной ноги. Ты поднимаешься, ты вытягиваешь свои конечности, ты взлетаешь к потолку. Твоя голова поворачивается, и ты заставляешь мою поворачиваться. Ты касаешься моего уха и бормочешь».
Её воспоминания об этом моменте, адресованные Шагалу, сильно напоминают неистовства его живописи:
Всплески красного, синего, белого, чёрного. Внезапно ты отрываешь меня от земли, ты сам взлетаешь на одну ногу. Ты встаешь, потягиваешься, ты взлетаешь к потолку. Твоя голова поворачивается, и ты заставляешь поворачиваться мою. Ты касаешься моего уха и что-то шепчешь.
