Леонид определенно расширяет мои жизненные границы. Я и знать не знала ни про какое скалолазание еще несколько лет назад. Либо спутала бы его с альпинизмом. И вряд ли подумала бы в сторону такого странно-опасно-непонятного вида спорта, будь у меня нормотипичный ребенок.
Привет! Я Ксения, мама сына (Леонид, 8 лет) с ЗПР с аутичными чертами и эпиактивностью. Пять лет интенсивной реабилитации. Здесь размышления о детском и взрослом ментальном здоровье, обзор коррекционных занятий и тренировок. Анализ достигнутых результатов и текущих проблем.
Я много раз упоминала в предыдущих статьях, что наш реабилитационный путь начался в Челябинске. Двигались как слепые котята, по крупицам собирали полезную информацию и устанавливали нужные контакты.
Первой о необходимости особого воздействия на мозг через тело нам сказала наша первая дефектолог. Она же посоветовала челябинский реабилитационный центр «Дорогою добра», в котором вели работу грамотные кинезиотерапевты.
Наскоро изучив информацию о кинезиотерапии и о данном центре, я записала Леонида на диагностическое занятие. И понеслось. Это был очень плодотворный год работы с данным центром. Я много узнала об особенностях своего ребенка, о воздействии на мозг через тело, о проприоцепции.
А потом мы переехали в Санкт-Петербург. Сначала казалось, что в северной столице всё обязательно должно быть только лучше, больше и качественнее. И что мы обязательно найдём альтернативу своей кинезиотерапии. Но как всегда оказалось, что только казалось.
Подобных специалистов было мало. И они либо работали в частных медицинских центрах и их цены нас мягко говоря пугали, либо это были также частные развивающие центры, которые находились далековато (хотя это не решающий фактор, к первому дефектологу в СПб год возили на другой конец города), и предлагали не совсем подходящие для нас условия посещения.
В общем с кинезиотерапией не срослось. Но у меня заранее был подготовлен план Б. Как я уже писала в статье «Мои ориентиры среди особых родителей», я много лет слежу за семьей из Новосибирска, воспитывающую дочку с ДЦП.
В какой-то момент они отдали свою Варвару на занятия скалолазанием. Я с открытым ртом и восхищением следила в соцсети за тем, как девочка с такими серьезными физическими ограничениями взбирается по зацепкам, анализирует свой маршрут, слушает тренера, выполняет необходимые при прохождении трассы задачи.
Я решила, что раз ребенок с ДЦП может, то мой то товарищ точно справится. Недолгие переговоры с мужем, уже проживавшем в СПб на момент нашего с Лёней переезда, в ходе которых он был озадачен найти подходящий скалодром и тренера, готового взяться за ребенка с особыми потребностями.
12 января 2022 года мы прилетели в Петербург, а уже на следующий день Леонид отправился на первое занятие по скалолазанию. С корабля на бал. Прокрастинация — не моя тема.
Наш скалодром находится в интересном историческом месте. Настолько интересном, что при первом посещении я язвительно уточнила у мужа: «а поприличнее локации не удалось найти?».
Это территория бывшей российско-американской резиновой мануфактуры «Треугольник», основанной в 1860 году. После революции завод был национализирован и переименован в «Красный треугольник». Сейчас большая часть его площадей в запустении и разрухе. Какие-то крупные промышленные здания выкуплены под разные мелкие производства и компании. В одном из таких промышленных корпусов находится наш скалодром.
Тренер заранее понимала, что будет заниматься с ребенком с ОВЗ. Но я не уверена, что у нее ранее был подобный опыт. Как правило, к ней ходят обычные дети на индивидуальные или групповые занятия. Но случилась какая-то душевная связь с этим человеком, которая прониклась нашей историей, постепенно узнала все особенности его поведения, и четко понимала, что от нее не требуется лепить спортсмена-скалолаза, а лишь через тренировку пробуждать его мозг.
Я не успела заметить, как пролетел год, два, в январе будет уже три года, как Леонид регулярно занимается скалолазанием. Нам достаточно одного занятия в неделю. Но занятие длится полтора часа. Тяжело? Да. Долго? Да. Но таковы правила и условия спортивного клуба и тренера, на которые мы изначально согласились.
Тренер эффективно выстраивает маршрут занятия, поощряя завершенные серьезные задачи прыжками на батуте, прохождением веревочного городка или просто пятиминутной передышкой и подкармливанием юного спортсмена фрутелками.
Половина занятия проходит непосредственно на скалодроме. Леонид постепенно освоил все трассы, давно уже штурмует стену под самый потолок. Тренер придумывает для него разные задания: лезть строго по зацепкам определенного цвета, лезть на время, лезть вверх и вниз определенное количество раз без остановки, и непостижимое мое уму задание — лезть с завязанными глазами.
Другая половина занятия посвящена ОФП: элементы паркура, пресс, растяжка, приседания, прыжки на скакалке, рукоход, бёрпи и многое другое.
Протестов в отношении данных тренировок никогда не было. Были капризы, бывало и плакал на занятии, но всё равно продолжал делать. Есть в нем некая хорошая послушность (несмотря ни на какие особенности), упорство и целеустремленность.
Определенные вершины (как в прямом, так и в переносном смысле) брал со страхом. Видно было, что преодолевал себя. Никаких глобальных скидок на «особенности» тренер не делает. Разговаривает довольно строго. Без поблажек и сюсюканий. Но она уже хорошо чувствует его настрой, видит его способности, знает, где он действительно может, а где еще рано его заставлять.
В какой-то момент мы заговорили о попытке перевести Леонида с индивидуальных на групповые занятия, дабы добавить социально-коммуникативный элемент в тренировки. Первым шагом к такому переходу стали парные занятия в тестовом формате с другим ребенком (нормотипичным), который в силу своего характера не вливался в группу. Идея была изначально хорошая. Леонид летел на крыльях на занятия, зная, что будет заниматься с напарником. Но закрепить такой формат не удалось из-за характера напарника. Будучи примерно ровесником Лёни, он быстро смекнул, что Леонид слабее его в умственном плане. И мальчик начал активно превозносить свои преимущества, высмеивая вслух Лёню (в довольно неприятной форме).
Я терпеливо понаблюдала за этим пару-тройку тренировок. Посмотрела, как тренер пытается регулировать такие высказывания. Поняла, что эти попытки не приводят к нужному результату. И мы вернулись к индивидуальным занятиям.
Оглядываясь назад и пытаясь подытожить этот почти трехлетний опыт занятий скалолазанием, могу выделить следующие преимущества, которые сын получил благодаря тренировкам:
✔️ отличное ощущение собственного тела в пространстве, т.е. полностью скомпенсированы проприоцептивные проблемы;
✔️хорошая координация движений, развитый вестибулярный аппарат;
✔️ крепкий иммунитет;
✔️ хорошая мускулатура, нет проблем с осанкой, позвоночником;
✔️ отсутствие страха высоты;
✔️ хорошая прокачка концентрации внимания;
✔️ снижение гиперактивности и повышенной возбудимости;
✔️ улучшение когнитивных функций без специальных лекарств;
✔️ хорошая работа с эмоционально-волевой сферой;
✔️ понимание причинно-следственных связей благодаря четкой связке «выполненная задача-поощрение от тренера», «хорошо проведенная тренировка - поощрение от родителей»;
✔️ развитие коммуникативных навыков (даже при индивидуальных занятиях). Здоровается по-мужски за руку со всеми тренерами-мужчинами и спортсменами-старожилами. Все его знают, активно подбадривают.
Цена такого спортивного удовольствия довольно высокая для нашей семьи. Мы начинали с 1500 руб. за тренировку, сейчас уже 2200 руб. Но здоровье ребенка и результаты, которые мы видим благодаря скалолазанию, бесценны. Поэтому едем лезем дальше!
