Дни мелькали. Многие знакомые Аллы перестали с Такарой общаться, некоторые, наоборот, рассказывали о себе, спрашивали о жизни в монастыре и хотели с ней чаще проводить время, но Алла их называла "ботанами" и редко бывала у них в гостях, а Такара не смела настаивать на общении с ними. Она всё ещё не могла понять, что ей позволено в этом доме, а что нет, и не знала имеет ли она право выбирать себе друзей без одобрения Тёти.
Сказать, что ей было плохо в доме у Тёти, было бы неправдой. У неё была своя комната, ей позволяли пользоваться книгами. Такара всегда много читала, следуя указаниям сестры Серафимы, которая постоянно говорила воспитанницам, что у них два пути: или в монастырь, или в гувернантки. Коли в гувернантки, то должны научиться быстро читать, многому придётся учиться в миру. Пребывание в доме родственников, привели Такару к мыслям, что, наверное, быть гувернанткой это не для неё. Если в богатых семьях дети столь капризны и грубы, то ей не удастся это исправить, а следовательно, и не зачем заниматься такой работой. Вот тогда-то и решила, что лучше всего работать экскурсоводом.
Книги, часто лежавшие на подоконниках, по психологии и социологии были сложными. Видимо это были книги, рекомендованные в ВУЗе для Аллы, та их, как купила, так и забыла, Хриса не посмела их попросить. Она читала книги об истории Москвы. Алла, увидевшая это, подняла её на смех, и сказала, что притащит то, что модно читать в этом сезоне. Такара удивилась, но спорить не стала.
Некоторые книги: детективы и женские романы, которые ей подсунула сестра, вызывали омерзение - в отличие от тех, которые она читала в монастыре, там было много злобы и крови, но некоторые книги читала с интересом. Мечтала посидеть в большой библиотеке (так в доме назвали комнату, забитую книжными шкафами), но ей объяснили, что там раритеты и попросили туда не ходить, поэтому она довольствовалась книгами, которые покупала сама или брала в читальном зале маленькой библиотеки, где приглядела себе место у окна, и проводила там все вечера.
Сам город вызывал у девушки неоднозначное чувство. Ей нравились быстрые и шумные вагончики метро, широкие площади, высокие дома, но её огорчали скверы с деревьями, измученными пылью и жарой. Утомляли и приводили в сонное состояние толпы куда-то спешащих жителей, с их напряжёнными или отстранёнными лицами. Только туристы осматривали творение рук человеческих, а москвичи, погружённые в свои заботы, ничего не видели.
Даже служба в Даниловском монастыре, которую она посетила по настоянию Прабабки, вызвала недоумение. Она так и не поняла зачем там столько людей, которые не думали о Боге, не стремились очиститься, а осматривались по сторонам, даже не стараясь выглядеть набожными и сосредоточенными. У неё возникло подозрение, что большинство из них были даже некрещёнными.
Наступил её день рождения, и Тётка вызвала Такару:
– Ну, теперь ты взрослая! Пора тебе забыть монастырскую жизнь. Собирайся и езжай на дачу! Что в городе киснуть?! Погуляй с Аллочкой и её друзьями. Вам там никто не помешает, – Тётка криво усмехнулась. – Не тушуйся! Будет только молодёжь, отдохнёте на славу. Пора тебе стать, как все. Не забывай, тебе скоро на работу, надо научиться общаться с обычными людьми! Поверь мне, ты не сможешь жить и работать, если будешь изображать монашенку.
Сказанное насторожило Такару – это было распоряжение, которому она была обязана подчиниться. Воспитанная в монастыре она волновалась, почему куда-то за город с ними не едут взрослые. Она ещё сильнее забеспокоилась, когда во время сборов к ней подошла Прабабка, которая, помявшись, хмуро попросила:
– Ты прости меня, старую дуру, ради Бога, и не поминай лихом!
Даже в монастыре её поздравляли, я здесь никто ни слова не сказал. Такара, видимо, поэтому приготовилась к худшему.
Они выехали на трёх машинах, когда уже наступили сумерки. Однако после утомительного стояния в пробках, далеко не уехали – начался проливной дождь. Гроза бушевала так, что на дорогу повалились несколько деревьев. Алла, поговорив с друзьями, решила остановиться и переждать бурю в маленькой придорожной гостинице. Внутри, гостиница была уютной, и они заняли один из номеров с несколькими комнатами и большой гостиной и заказали кофе.
Там к Такаре внезапно буквально прилип один из парней, друзей Аллы, говоря ей нежным голосом комплименты. Девушка не понимала, что происходит. Она посмотрела, как себя вели ребята, и у неё возникло чувство, как будто она попала в собачью свадьбу. Однажды она пережила такое, попав в марте в свору возбуждённых кобелей, от которых можно было ожидать что угодно, только внутреннее спокойствие помогло ей тогда избежать укусов бродячих псов. Такара отстранённо слушала болтовню прилипшего парня, который рассказывал, как он занимается фитнесом и английским языком, и обдумывала, как ей потихоньку исчезнуть с глаз этой компании.
– Слушай, а ты где-то учишься? – прервала монолог неожиданного ухажера Такара.
Она была потрясена, когда тот заявил:
– Конечно, учусь! А куда деваться? Маман сказала, или диплом и потом работать в её фирме, или идти работать разносчиком пиццы. Ты счастливая, выбираешь сама. Слушай, а в монастыре ЕГЭ сдают?
Такара удивилась.
– Я же училась, как все, в школе, и сдала ЕГЭ в прошлом году.
– Ну ты даешь! На тебя и не подумаешь, что ты такая старая. А что никуда не поступила?
– А кто меня будет кормить? Хотела на курсы гувернанток податься, но теперь передумала.
– Это правильно, их вечно шпыняют. Я свою шпынял, а та меня пыталась воспитывать, дура очкастая. Ты что такая худая? На какой диете?
– Просто ем, когда дают поесть. Да и мне неудобно, сидеть на шее у родственников. Только ты не думай плохого! Я завтракаю и ужинаю.
– Вот это да! Это из-за этого, наверное, ты худенькая, а кожа гладкая. А каким ты кремом пользуешься для лица? Я после бассейна только французские крема использую.
– Я не хожу в бассейн.
– Вот это да! Значит поэтому кожа такая хорошая?
Такара вздохнула, у этого парня в голове были только диеты и кремы. Удивляло, что за месяц знакомства он ни разу к ней не обратился, а вот сегодня надо же…
Она повернулась к Алле, та ей подмигнула. Такара удивленно посмотрела на неё, не понимая, чему её сестра радуется? Вечер был откровенно скучным. Ленивые разговоры об обновках и машинах, обсуждение погоды и сортов кофе. Периодические смешки и откровенные поцелуи. В дверь постучали.
Алла раздражённо крикнула:
– Ну кто ещё? Войдите!
В проёме дверей возник седой мужчина в безукоризненном тёмном костюме, внимательно осмотрел пёструю кампанию и поклонился. Такара нахмурилась, на улице ливень, а у того даже ботинки сухие, он что же управляющий гостиницей? Они что-то нарушили? Она хотела обратить вынимание Аллы на это, но та капризно спросила:
– Что надо?
Вошедший чуть приподнял брови в ответ на грубость и спросил:
– Здравствуйте! Простите за беспокойство! Я ведь не ошибся? Здесь находится Такара Бэцумия?
– Это я! – удивлённая Такара встала.
– Здравствуйте! Я нотариус, из нотариальной конторы «Долг и верность», – он холодно улыбнулся и поклонился. – Вам пять минут назад исполнилось восемнадцать лет. Я прав?
Ему не дали продолжить, потому что друзья Аллы хором закричали: «Ура! Поздравляем!». Такара чуть нахмурилась, получалось, что друзья ехали отнюдь не отмечать её День Рождения, как говорила её тётя. Это её очень напрягло, но она не успела ничего обдумать, потому что Нотариус поднял руку, успокаивая всех.
– Господа! Несколько минут тишины! Такара, по распоряжению Вашего покойного отца Вы должны немедленно получить наследство при соблюдении некоторых условий. Готовы ли Вы к принятию наследства?
Все ошеломлённо переглядывались, настолько это было не похоже на их обычную жизнь. В гостиной стояла такая тишина, что слышно было дыхание присутствующих.
– Конечно! – девушка взволнованно поклонилась, наконец, она узнает тайну своего рождения.
– Отлично!
Нотариус постучал в дверь, та распахнулась, и вошли три мужчины в серебристых костюмах и вкатили машину, внешне напоминающую газовую плиту, у которой вместо горелок торчали металлические трубки необычной формы. Один из вошедших подошёл к Такаре и попросил разрешение взять на анализы кровь из пальца и слюну.
– Зачем? – удивилась Такара.
Нотариус пояснил:
– Это условие получение наследства.
– Не понимаю!
– По завещанию Вашего отца Вы получите наследство только при определённом образе жизни, но об этом позаботились, так как Вы воспитывались в монастыре.
– Хорошо, берите всё, что полагается! – согласилась Такара.
– Хриса! – подскочила Алла. – Зачем ты согласилась на такое унижение?! Думаешь, что наша семья не в состоянии позаботится о тебе?! Что это такое, какие-то анализы? Вы на что намекаете?
– Успокойся! Это же требования моего отца! – Такара удивлённо оглянулась на неё. На эти слова большинство ребят с ухмылками и недоумением переглянулись, но девушка упрямо нахмурилась. – Раз он так распорядился, значит это для моей пользы.
Она решила не обращать внимания на презрительно фырканье своей сестры. Такара знала, почему Алла так отнеслась к её словам. В семье её Тёти, считалось нормально огрызаться на мать, спорить с ней и откровенно не подчиняться её требованиям. Тётя управляла своими детьми только с помощью обещания прекращения любого финансирования. Такара же слишком долго мечтала о родителях, чтобы не выполнить такую малость ради них.
Прошло несколько минут, один из людей в серебристой одежде вытащил из отверстия, которое напоминало дверцу духовки, пластину, размером с альбомный лист, и протянул нотариусу, который просмотрев написанные значки удовлетворённо хмыкнул:
– Отлично! Итак, я должен Вам вручить Ваше наследство, которое Вы должны использовать немедленно в присутствии ближайших родственников, то есть Вашей троюродной сестры. Прекрасно, что она здесь!
С этими словами в его руках неизвестно откуда возникла старая картонная коробка.
– У-у! – разочаровано завыли друзья Аллы. – Разве это наследство?
Нотариус снял крышку. В коробке, в вате, лежал небольшой зелёный флакон, который был огранён, как драгоценный камень. Все замолчали, а Нотариус протянул флакон-изумруд растерянной девушке.
– Пейте! Это – «Напиток истины».
Такара открыла крышку и решительно выпила содержимое. Все присутствующие замерли, кроме Аллы, которая взвилась:
– Ты что, спятила?! А вдруг он мошенник, и тебя отравить хочет?! Да как ты так можешь? Ты даже документов не спросила!
Нотариус поморщился и достал какие-то корочки.
– Это мои документы, как вы видите. Мы уважаемая контора и поддерживаем связи и обязательства в шести мирах. Ещё никто не сомневался в нашей порядочности, молодая леди! Если бы в крови наследницы были обнаружены наркотики, или она не сохранила девственность, то наследство получили бы ближайшие родственники, при соблюдении тех же условий.
Алла скривилась.
– Дичь какая-то. Средневековье, да и только! Дypa ты, Хриска! Это же какой-то странный тип! Он даже вместо стран говорит миры. Эх, деревня! Чему только тебя в монастыре твоём учили?
– Простите! Она очень волнуется за меня. Всё так невероятно! – Такара поклонилась нотариусу.
Один из друзей Аллы Толя поклонился Нотариусу:
– Вы могли бы нас спросить. Такара, даже газированную воду не пьёт, только из-под крана. Она очень порядочная девушка.
– Понимаю! Спасибо за свидетельствование! Это важно для нашей конторы, – Нотариус чуть улыбнулся. – Надо чуть подождать. Вы это наследство ощутите!
Такара прислушалась к себе. Ничего не произошло, только флакон внезапно рассыпался в зелёную пыль, которая взвилась маленьким смерчиком, и засыпала ей глаза. Она потёрла глаза, а когда повернулась ко всем, то друзья Аллы ахнули, так как глаза девушки приобрели цвет флакона-изумруда, полностью потеряв желтоватый оттенок.
Толик ахнул.
– Такара! Это же просто сказка! У тебя теперь глаза зелёные.
– Вот и отлично! Я выполнил свою работу! До свидания! – Нотариус поклонился и вышел.
Вслед за ним вышли, укатив свою машину, люди в серебристой одежде. Какое-то время все молчали и смотрели на закрытую дверь. Потом заговорили разом. Такара даже поморщилась, но потом, увидев их закрытые рты, испугалась. До неё дошло, что она слышит их мысли, а потом испугалась ещё сильнее, понимая, что будет ужасно, если они догадаются об этом. Такара подошла к окну и, упёршись лбом в стекло, зажмурилась, слушая их мысли.
Некоторые были удивлены происшедшим, и это выражалось в одном слове «Обалдеть!», двое парней мечтали, как выпить и затащить Аллу в постель и оценить так ли она хороша, как рассказывали. Алла, взбешённо, размышляла, что зря эту чукчу нерусскую вытащили из монастыря, наследство оказалось нищенским, и зря мать ругала её за неспособность приобщить новоявленную родственницу к весёлой жизни. Качок с облегчением думал, что не надо стараться, а то его новая тёлка может обидеться, потому что Алка ей точно донесёт, что он ухлёстывал за монашкой, хоть сама и велела ему. К тому же все эти ухаживания ему могут выйти боком, потому что у неё какой-то крутой отец.
Такара вздрогнула, когда Алла зло бросила:
– Что сидим-то?! Наследство получили, надо это отметить! Я пойду позвоню. Надо или возвращаться, или ехать в обход.
С этими словами она вышла, плотно закрыв дверь за собой, но Такара, содрогаясь от омерзения и возмущения, неожиданно услышала разговор по телефону Аллы со своей матерью:
– Зря ты эту швабру из монастыря вытащила! Мы опоздали, она уже получила наследство своего папаши, какую-то бурду и зелёные глаза. Как? Да ей дали что-то во флаконе. Отстань! Откуда я знаю, что в нём было? Флакон исчез, как я его заберу? Вот что, всё потом, а ты… Засунь-ка ты её назад, в монастырь. Как я смогу сама?.. Ну уж нет, с ментами я связываться не буду, а вот дать поразвлечься ребятам, сумею. Только напоить её не удастся, эта мышь монастырская пьёт только воду, но я подумаю.[1]
Такару бросило в жар, потому что поняла, что слышала не речь, а мысли, сопровождающие речь, её новоявленной сестры, говорящей с матерью. Она только никак не могла понять, почему они так с ней? Что она им сделала? Зачем они вызвали её из монастыря? Она так и не до чего не додумалась, когда Алла вошла в гостиную и предложила:
– А поехали на озеро! Ночь, дождь, романтика! Погуляем и сестрицу развлечём! Всё-таки День Рождения! – и хищно улыбнулась.
Узнав, что её ждёт, Такара согласилась сразу. Сестра Серафима всегда, когда она была маленькой её ругала:
– Хриса, ну что с тобой?! Как сказала, что с этой горки кататься опасно, то ты сразу полезла. Что же у тебя за характер такой?
Хриса и сама не знала, но была уверена, что трусить нельзя, иначе зачем человеку Бог дал храбрость и отвагу?!
Вот и теперь она не собиралась сидеть в гостинице, так как это было бы бесполезно. Надо было удирать! Теперь стало понятным, за что просила прощения Прабабка, та всё знала. (Эх, а ведь старая и значит должна отличать добро от зла!).
– Ладно! – Такара хмыкнула, хуже, чем есть, уже и не случится. Девушка зашла в комнату, где они расположились с Аллой и попросила. – Позволишь мне одеть твои брюки, которые ты захватила с собой? Если пикник, то юбка не подойдёт.
– Да одевай, что хочешь, если налезет на твою задницу. Хотя что с тебя взять? Долото и всё, – и опять мысленно. – Ну, не долго мне тебя осталась терпеть, швабра! Скоро будешь на помойке, как и положено всем из твоего рода.
(Господи! Да за что же она меня так ненавидит?! Зачем они влезли в мою жизнь?). Такара даже виду не подала, что всё знает, но благодарно проговорила:
– Пусть Господь тебе, Алла, воздаст за всё, что ты делаешь для меня!
Один из поклонников Аллы, как она всем говорила, который о чём-то разговаривал до приходы Такары с Аллой, насторожился.
– Хриса, что-то случилось?! Ты сама не своя. Не хочешь ехать, давай здесь гульнём?! Здесь хороший ресторан, попросим его украсить и скинемся на банкет для тебя. Может ты сердишься за то, что я подарил тебе стихи Баратынского? Извини, но мне показалось, что они понравятся тебе. Извини, я не знал, что у тебя сегодня День Рождения.
Алла зло фыркнула:
– Тоже мне дата! Ты же подарил книжонку. Вот и радуйся!
Такара улыбнулась ему.
– Господь с тобой, Толик! Мне стихи очень понравились. Спасибо тебе! Ты, как и твоё имя, светлый и чистый.
Парень зарделся и, растерянно пожав её руку, вышел из комнаты. Такара опять услышала мысли Аллы, выбежавшей за ним.
– Ну, надо же, монашенку корчит, а сама… И этот на неё заглядывается. Ничего! Подолью кое-что в вино и посмотрим, как она будет девицей его мечты после того, как он переспит с ней. Пощупает её кости и забудет!
Такара быстро переоделась, прочитала короткую молитву. Вспомнив всё, что она когда-то читала в библиотеке о выживании, она уверила себя, что справится. Вышла в общую гостиную в удобных джинсах, майке и куртке. Кроссовки и платок завершали её наряд. По-видимому, она очень изменилась, так как Владик, один из приятелей сестры крякнул:
– Вот тебе и серая мышь! – и восхищении цокнул языком.
Алла, осмотрев преобразившуюся фигуру своей сестры, зло прищурилась, и Такара услышала, как та прошипела про себя:
– Надо же! Мышь монастырская раздобрела на наших харчах. Даже грудь отрастила. А прабабка всё твердит, что она только чуть-чуть клюёт. Волосы повыдирать бы ей... Ладно! Мальчикам нравится, значит, всё к лучшему. Повеселимся! Она надолго запомнит этот праздник. Ничего, из грязи выползла в грязь и отправится! Надо не забыть сфоткать её грехопадение. Вот ведь все будут хохотать!
[1] Везде в дальнейшем, мысли и мысленная речь будет отмечаться курсивом (прим. автора).
Продолжение:
Предыдущая часть:
Подборка со всеми главами:
