За многие годы работы в журналистике мне доводилось освещать самые разные темы. Вспомнилось одно интервью, опубликованное в саратовском выпуске газеты "Гудок" в июне 2016 года. Текст привожу без изменений. Понятно, разговор выдержан в строго официальном ключе и здесь проблематика заметно сглажена. Мое мнение - в российской психиатрии почти ничего не поменялось в сравнении с тем, что представляла собой в советское время эта отрасль медицины. Репрессивный ее характер каким был, таким и остался. Пациент - никто, вернее - овощ, чье мнение не стоит и ломаного гроша. Судьбами больных всецело распоряжаются врачи, в первую очередь заведующими отделениями, объединенные в касту, закрытую даже для надзорных органов. Психиатрические клиники, по сути, не отличаются от следственных изоляторов, где совершенно безнаказанно могут мариновать полгода и невиновных. Мрачный корпус, зарешеченные окна, стоять у которых запрещено больным. Гнусные запахи. Крики, стоны, мольбы, страдания, к которым персонал, выполняющий свою работу как на конвейере или сортировочном пункте, чаще всего абсолютно равнодушен. "Не дай мне Бог сойти с ума..."
В СЕРЕДИНЕ 1970-Х ГОДОВ НА ЭКРАНЫ ВЫШЕЛ АМЕРИКАНСКИЙ ФИЛЬМ «ПРОЛЕТАЯ НАД ГНЕЗДОМ КУКУШКИ», СЮЖЕТНАЯ ОСНОВА КОТОРОГО – РАССКАЗ О МЫТАРСТВАХ ЧЕЛОВЕКА В РОЛИ ПАЦИЕНТА ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ КЛИНИКИ. УДОСТОЕННАЯ НЕСКОЛЬКИХ «ОСКАРОВ», КАРТИНА ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ВЫЗВАЛА КРИТИЧЕСКИЕ ОТЗЫВЫ НА ПРЕДМЕТ ПОПЫТКИ ДЕМОНИЗИРОВАТЬ ПСИХИАТРИЮ, ИЗОБРАЗИВ ЕЁ ЦЕЛИКОМ КАК СРЕДСТВО РЕПРЕССИЙ. МОЖНО ЕЩЁ ВСПОМНИТЬ ЧЕХОВСКУЮ «ПАЛАТУ № 6» ИЛИ СТИХОТВОРЕНИЕ ВЫСОЦКОГО «КАНАТЧИКОВА ДАЧА», ГДЕ ЭТА МЕДИЦИНСКАЯ ОТРАСЛЬ ТАКЖЕ ПРЕДСТАВЛЕНА СТРАШНЫМ ПУГАЛОМ. ПОДОБНОЕ ВОСПРИЯТИЕ СТАЛО УСТОЙЧИВЫМ СТЕРЕОТИПОМ. НЕ УДИВИТЕЛЬНО, ЧТО ВИЗИТ К ПСИХИАТРУ ОБЫЧНО ВЫЗЫВАЕТ У БОЛЬНОГО ГОРАЗДО БОЛЬШЕ ОПАСЕНИЙ, ЧЕМ ПОСЕЩЕНИЕ КАКИХ-ЛИБО ДРУГИХ ВРАЧЕЙ, И СЧИТАЕТСЯ ЧУТЬ ЛИ НЕ ПОСТЫДНЫМ ДЕЛОМ В ГЛАЗАХ ОКРУЖАЮЩИХ.
ТЕМ НЕ МЕНЕЕ СОМНЕВАТЬСЯ В НЕОБХОДИМОСТИ РАЗДЕЛА МЕДИЦИНЫ, ПРИЗВАННОГО ИССЛЕДОВАТЬ И ЛЕЧИТЬ ДУШЕВНЫЕ НЕДУГИ, НЕ ПРИХОДИТСЯ.
По мнению главврача Энгельсской психиатрической больницы, отличника здравоохранения Валерия Ямпольского, термин «карательная психиатрия» возник в результате того, что иные граждане, впоследствии получившие известность как общественные деятели, находились в лечебных учреждениях данного профиля, причём некоторые из этих людей действительно нуждались в такой помощи. Сам же термин в основном связан с эпохой СССР, когда для направления в психиатрический стационар не предусматривалось добровольное письменное согласие больного либо решение суда: и достаточно было вердикта врача. Практика единоличного решения в этом смысле и поныне существует, например в штате Техас, где доктор обязан лишь уведомить судью, определяющего легитимность госпитализации.
«Пограничное состояние» – тревожный звонок
– Закон, регламентирующий оказание психиатрической помощи в Российской Федерации, был принят в 1993 году, – поясняет Ямпольский. – Согласно его требованиям вопрос о помещении в больницу решается в судебном заседании в присутствии судьи, прокурора, адвоката, лечащего врача и самого больного. Суд может потребовать немедленной выписки пациента. Права людей, страдающих психическими заболеваниями, важно не ущемить, в том числе при определении профессиональной пригодности: всем известно настороженное, а подчас и просто негативное отношение общества к душевнобольным, нередко испытывающим особые проблемы при трудоустройстве. Говоря о разновидностях психиатрической помощи, замечу: в странах Запада невротические реакции на первом этапе лечатся врачами общей практики. За рубежом популярны частные психиатры, к которым обращаются безбоязненно. В России их пока нет, зато появились услуги клинического психолога. Кстати, Саратовский медуниверситет уже второй или третий год готовит таких дефицитных специалистов. В психиатрии есть такое понятие – «пограничные состояния»: человек трезво мыслит, но его адаптация к повседневной жизни и работе снижена из-за плохого сна, чувства тревожности, неуверенности, переходящих в депрессию, которая сопровождается целым комплексом вегетативных проявлений. Случается, с помощью обычной терапии нельзя убрать пациента из-под психологического «дамоклова меча». Если же этот процесс пустить на самотёк, у человека на фоне нервного и физического истощения почти неизбежно ухудшится здоровье.
Увы, опасность усугубить состояние, возникающее как предвестник серьёзной болезни, наши граждане нередко игнорируют. Вместо визита к психологу или психотерапевту, чтобы справиться с «нервами», то и дело прибегают к алкоголю, вызывающему эффект эйфории за счёт самых простых биохимических механизмов. Он выступает как заменитель гормонов радости – эндорфинов, без которых многие люди не могут гармонично существовать. Однако нельзя забывать: при регулярном употреблении психоактивных веществ организм, привыкнув к ним, за ненадобностью перестаёт вырабатывать эти самые гормоны. «Безвредной» дозы быстро становится недостаточно, человек уже не контролирует количество выпивки, попадает в зависимость от неё, и наступает токсический эффект. В значительной мере алкоголизму подвержены творческие личности. К примеру, обладавший огромной работоспособностью писатель Эрнест Хемингуэй – спортсмен, участник войны – в момент упадка творческих сил и настроения прикладывался к бутылке, что в конце концов привело его в психиатрическую клинику.
Приоритет за лекарственной терапией
Ни для кого не секрет: многие душевные расстройства крайне трудно поддаются лечению, и не всегда удаётся своевременно выявить их, так как некоторые лица умело диссимулируют психические нарушения. В большинстве случаев болезнь начинается исподволь, незаметно, чаще всего поражая человека в подростковом возрасте.
– Если ученик, получавший хорошие оценки, вдруг перестаёт преуспевать в знаниях, если меняется круг его интересов, он внезапно становится замкнутым, то, разумеется, его следует показать психиатру, – рекомендует Валерий Ямпольский. – Иначе рано или поздно болезнь может принять форму, при которой личность быстро разрушается без медицинской помощи. В природе душевных недугов различают эндогенные заболевания, вызванные внутренними причинами, и экзогенные – приобретённые в силу разных внешних факторов. Болезнями первой названной группы страдают представители всех народов и социальных слоёв, независимо от уровня образования, интеллекта, а также от войн и других катаклизмов. Существует много теорий их происхождения, причём ни одна из них не доказана, но и не опровергнута. Психические заболевания в целом – результат функциональных нарушений работы клеток головного мозга. Методы лечения таких болезней когда-то были подчас мучительными для пациентов. Допустим, широко применялась электросудорожная терапия, эпизод с которой как раз и запечатлён в фильме «Пролетая над гнездом кукушки», кстати, очень правдивом. Да, этот вид терапии ещё практикуется и в российской медицине, однако у него очень ограниченные показания, к тому же человек должен быть физически абсолютно здоровым. В нашей больнице не используется такая методика, тем более сейчас огромный выбор нейролептиков, вполне безопасных для пациента и практически не влияющих на качество его жизни. Стратегия лечения психических недугов, как в непрерывной, так и в приступообразной их форме, всегда индивидуальна, хотя, надо признать, исход таких заболеваний в определённой степени непредсказуем. Многих пугает термин «шизофрения», которую знаменитый немецкий врач Эмиль Крепелин считал комплексом психозов. Но и этот диагноз вовсе не повод ставить крест на человеке. Конечно, бывает, что пациент с такой болезнью – полный инвалид. А иной раз приступ, или, по медицинской терминологии, шуб, сменяется пожизненной ремиссией.
Чтобы работать с индивидами, чья личность искажена из-за болезненных изменений психики, от врача требуется особый склад ума и характера. Мой собеседник в этой связи привёл в пример выдающегося саратовского психиатра Александра Гамбурга, лекции которого посещали даже студенты классического университета.
– Профессор выступал без конспекта, – вспоминает Валерий Ремирович. – Аудиторию завораживала его чеканная речь с многочисленными примерами из художественной литературы, философских трактатов, с необычными, как тогда казалось, суждениями. Он говорил: «Многие из вас думают, что психиатры – народ странноватый в силу профессии. Но на самом деле в эту профессию приходят те, кто изначально наделён соответствующими личностными свойствами». Благодаря лекциям Гамбурга я, на первых порах имевший поверхностное представление о психиатрии, понял: это – моё. Иной раз ловишь себя на «неосознанном ощущении психиатра», когда с одного взгляда распознаёшь в случайном прохожем душевнобольного – допустим, по какому-то внешне почти неуловимому выражению лица. Но, общаясь с пациентом, нельзя «погружаться» в него, иначе самому врачу грозит душевная трансформация. Впрочем, её не избегают представители многих профессий, которые не могут забыть о своих трудовых обязанностях и в нерабочее время.
За 32 года работы в Энгельсской психбольнице Валерию Ямпольскому встречались пациенты, сочетавшие в себе, казалось бы, несовместимые черты. Так, один из них по своему внешнему виду и поведению выглядел совершенным безумцем – перешедшая в резистентную форму болезнь не поддавалась терапии. К удивлению врачей, выяснилось: перед ними теоретик шахмат, признанный на всесоюзном уровне! В стационар на его имя поступило письмо из Риги с поздравлениями: этот человек блестяще решил какую-то задачу на шестидесяти четырёх клетках...
Характерно то, что период лечения и реабилитации неосложнённых психиатрических пациентов сейчас заметно сократился. Пребывание больных в Энгельсском профильном стационаре в среднем составляет от 54 до 60 дней вместо прежних трёх-четырёх месяцев. Передвижение по территории больницы ограничено только для невменяемых подопечных или правонарушителей, которые по решению суда находятся под медицинским надзором. Остальные могут в отведённые для этого часы гулять во внутреннем дворике со скамейками и беседкой, играть в настольные игры, смотреть телевизор, общаться. И такой режим, безусловно, надо расценивать как доказательство благих перемен в системе психиатрической помощи, априори служащей интересам общества.
