В голове у Маргарет были смешанные чувства. У неё появился второй ребёнок! Всего год назад она даже представить себе не могла такого. Должна ли она заниматься этой чумазой девочкой так же, как собственной дочерью? Для начала было бы неплохо установить дружеские отношения — это как минимум. Марго решила проявить инициативу.
— Что ты будешь кушать, моя дорогая? — обратилась она к своей новой дочери, придвигая её к столу. Та неопределённо пожала плечами. — Картошку? Сыр? Овощи? Быть может, то же, что и мы?
Девочка никак не отреагировала на эти слова, и Маргарет приняла их за согласие. Радостный официант просто бежал к ним: видимо, с клиентами здесь совсем туго. Они быстро оформили заказ: после изматывающего дня аппетит у Маргарет и её дочери был зверским. Мать семейства посмотрела на девочек и буквально увидела искрение между ними.
— Ты должна быть довольна, — улыбнулась Марго. — Твой отец готов буквально в лепёшку расшибиться ради своей дочери.
Вопреки её словам, лицо Мерси не выражало глубокой радости. Наоборот, она надулась, из-за чего стала напоминать шарик.
— Ма, чего она молчит? Что с ней не так? — спросила дочка, пока они ждали свой заказ в единственном ресторане аэропорта. В зале было всего несколько человек.
— Нормальная девочка, — ответила ей Маргарет. — Молчит, потому что думает. Тебе бы стоило у неё поучиться.
— А если я её ударю?
— Не здесь, — прошептала мама. — Дождись, пока мы до дома доберёмся. Я ведь тебе говорила, что бить других на людях — нехорошо.
— Но ма! — девочка набрала полные лёгкие воздуха, готовая издать утробный крик.
К счастью, в этот момент принесли еду, и Мерси надолго замолчала. Для нового члена своей семьи Маргарет заказала куриное филе и рис. Вдруг у девочки аллергия или непереносимость какой-нибудь еды? Насколько ей было известно, рис с курицей можно было всем.
— Ма, чего она? — повторила Мерси с набитым ртом, глядя на опустошённую тарелку девочки. Они даже не успели заметить, как она всё съела. — Ты чего?
Мерси хлопнула девочку по руке — та потянулась за её бутылкой «Кока-Колы».
— Отвратительно! – прошипела Маргарет. — Я же говорила — не на людях. Вот, пей, дорогая!
С этими словами мать забрала у дочери бутылку и налила стакан девочке. Та поднесла напиток ко рту, и его содержимое буквально исчезло у неё во рту. Она ела и пила, будто готовилась к чемпионату по скоростному поглощению пищи.
— Не так быстро, дорогая, — улыбнулась Маргарет. — Хороший аппетит — это здорово, но что мы будем делать, если у тебя вдруг заболит животик?
Питеру снился кошмар: бесстрастный бухгалтер подбивал итог его жизни. В одну колонку он записывал добрые дела, а во вторую — плохие. По этим показателям Шапиро был полным банкротом. В конце концов бухгалтер подошёл к нему и начал шлёпать по щекам — весьма ощутимо.
— Очнитесь, ну. Просыпайтесь.
Питер открыл глаза: над ним стоял Май с испуганным лицом. Он действительно пытался привести в чувство своего клиента.
— Какой вы впечатлительный, однако, — сказал он. — Десять минут пролежали в отключке! Не стоило так беспокоиться. Пуля предназначалась не вам, а вон тем джентльменам.
Абориген показал в сторону двух смуглых парней в униформе. Они смотрели на фиксера со смесью страха и уважения.
— Стрелять не пришлось, — продолжил Май. — Они были достаточно разумны, чтобы отдать мои деньги. Если помните, то сегодня утром речь шла о дополнительной сотне. Надеюсь, вы не сдали её на хранение в местное отделение полиции? Там у меня нет такой власти. И вернуть эти деньги я уже не смогу.
— Нет, — ответил Питер, присаживаясь. — Сумма у жены. В сумке. Это должно было стать гарантией, что мы сможем спокойно сесть в самолёт. И никто не будет стрелять нам в спину.
— Ох, мистер Шапиро! — хлопнул его по плечу Май. — Никто не будет стрелять в курицу, которая несёт золотые яйца. Правильно ли я понимаю, что сейчас мы заберём мои деньги у Вашей жены?
— Разумеется.
Шагая к самолёту, Питер размышлял о том, что международные опасения вокруг Лабразии преувеличены. Да, местные обычаи и законы действительно кажутся диким жителю континента. Но ведь всё работает! И вести дела действительно можно — никто их не обманул и не попытался облапошить. На прощание Май и Питер обнялись, как старые друзья.
— Приезжайте к нам ещё! — улыбнулся фиксер. — Вы ведь даже не посмотрели страну.
— Обязательно!
Утлый самолётик с трудом долетел до Багамских островов, и Питер даже вспомнил несколько молитв. Всё обошлось. Хотя жена требовала остаться здесь на несколько дней, глава семейства с ней не согласился. Эта небольшая по времени поездка, наконец, вернула в их семью традиционные роли. Теперь Питер чувствовал себя настоящим главой семьи.
— Нам нужно вернуться домой и заняться нашей новой дочерью, — сказал он. — Её нужно показать врачам. Так что давай выбирать рейс — немедленно.
Жена надулась, но подчинилась. Лёд между девочками так и не растаял: Мерси задавала вопросы своей живой кукле, а та её старательно игнорировала. Зато девочка из Лабразии не пыталась сбежать или протестовать — покорно делала всё, что от неё просили новые родители.
В полёте Маргарет никак не могла понять, почему её благоверный так налегает на спиртное. Он выпил уже триста граммов виски и потребовал ещё. Поскольку они летели в первом классе, стюардесса не смела перечить богатому клиенту. Но в её глазах тоже появилась тревога.
— Пити, — прошептала Марго. — Я думаю, тебе уже хватит. Ты ведь почти не пьёшь, что на тебя нашло?
— Нет, не хватит, — пьяным голосом ответил миллионер. — Я сам скажу, когда хватит. Мне долго ждать мою порцию виски? — прокричал он стюардессе. — Я за что такие деньги плачу, а?
— Милая! — произнесла Маргарет, обращаясь к девушке. — Не спешите нести новую порцию, он ещё эту не допил. Что же ты отмечаешь, мой козлик?
— День рождения, — выдохнул Питер. — Второй.
Маргарет и Питер были немного озадачены выбором своей дочери. Девочка из далёкой Лабразии уже не была карапузом. Скорее, ровесницей Мерси. А глаза этого ребёнка и вовсе напоминали взгляд человека, на долю которого выпало немало испытаний. Глава семейства подумал, что её первым делом нужно показать психологу и психиатру.
Гостью из далёкой карибской страны назвали красивым именем Соната. По документам она числилась дальней родственницей Шапиро. Это позволило оформить опекунство без удочерения. А в случае чего — вообще вернуть ребёнка на родину, хотя такой вариант Питер пока не рассматривал. Учитывая разветвлённое генеалогическое древо клана Шапиро, возможность родства как основание для въезда вполне устроила миграционную службу.
— Удивительное совпадение! — говорил Иосиф Берг, представляя своего клиента в миграционном офисе. — Отправились отдыхать на край света — и вернулись с племянницей.
— Действительно, — ответила работница с подозрением. — Бывают же такие совпадения! Всего доброго, джентльмены, решение о натурализации будет принято в течение шести месяцев.
Поскольку документы рассматривал свой человек, и Шапиро, и Берг удовлетворённо улыбнулись. Глядя на свою дочь, Питер понял, что она уже начала терять интерес к подарку. Зато ему девочка очень понравилась: она с благодарностью принимала любые подарки, даже самые маленькие, и в уголках её губ появилось некое подобие улыбки. Они вернули в свой быт семейные обеды, но порой сохранять самообладание главу семейства непросто.
— Ты чего чавкаешь? — грозно спросила Мерси и влепила Сонате подзатыльник.
— А ну прекрати! — потребовал Питер. — Извинись немедленно.
— Ну нет, — сказала девочка. — Вот ещё. Пусть терпит, она — моя собственность.
Маргарет решила, что девочкам нужно спать в одной комнате. Мерси выступила резко против такого предложения, хотя её детская по размерам напоминала просторную квартиру. Дочь Шапиро быстро выходила из себя и кричала по любому поводу. Во время очередного скандала Соната незаметно для окружающих взяла нож и спрятала, положила его себе за пояс. Укладываясь спать, Мерси опять решила показать, кто в доме хозяин.
— Ты — моя собственность, — кричала она. — Ты будешь делать то, что я скажу! Или полетишь обратно в свою дыру, поняла?
После нескольких месяцев, проведённых в особняке четы Шапиро, Эрик отлично ориентировался на местности. О это была прекрасная работа! Во-первых, Эрик любил животных — особенно когда их так мало, что уборка отнимает всего пару часов в день. Во-вторых, ему выделили целую комнату в доме для прислуги. В-третьих, у него завязались отличные отношения с Гарсией, работницей кухни, и она угощала его не только рисовым пудингом, но и кое-чем послаще.
Наконец, господин Шапиро был по-настоящему добр к нему! Он всегда интересовался, как дела, и никогда не критиковал без повода. Конечно, терпеть этих двух истеричек, Маргарет и Мерси, было сложно. Но ради такой жизни, сытой и счастливой — почему нет? Именно по этой причине внезапное увольнение стало настоящим крушением всех его надежд.
Работая в охране по двенадцать часов в день, без выходных и отдыха, он с тоской вспоминал жизнь в особняке. Вместо целой комнаты в приличном домике ему выделили кровать в бытовке у подножья посёлка, где вместе с ним приходили в себя после долгих смен ещё три здоровенных мужика. Когда в одиннадцать вечера Эрик вышел за дверь, никто даже не задал ему вопросов.
Он отошёл за здание поблизости, где ещё несколько дней назад припрятал камуфляжную одежду. Дождался, пока окончательно стемнеет. А потом — бегом отправился к тому месту в ограждении, где несколько дней назад снял датчик. Путь был неблизким: семь километров, но в этот момент бывший военный ощущал прилив сил. Сломанный датчик так и не заменили, а начальник успешно забыл об этой проблеме.
— Скоро ты почувствуешь то же, что и я, — шептал Эрик, перелезая через ограждение, на котором уже не было сигнализации. — Скоро ты всё поймёшь…
Разумеется, Шапиро держал двух телохранителей, но эти избалованные, изнеженные мужчины были неспособны делать свою работу по-настоящему. После того, как в доме гас свет, они тоже укладывались спать — или вовсе уезжали к своим семьям. Их Эрик мог не опасаться.
Пробравшись в сарай, бывший уборщик с тоской осмотрел владения, которые некогда считал своими. Его преемник делал свою работу отвратительно: стоял сильный запах животных, а инвентарь лежал в беспорядке. Наверно, он и лошадку не моет, хотя они без банных процедур сильно страдают.
— Потерпите чуть-чуть, — произнёс Эрик, вытирая слезу. — Скоро я вас выпущу. Всех выпущу.
Сразу он выпустил из клетки енота, и тот — проворно убежал куда-то в темноту. Этот точно не пропадёт — выживет в любой стихии. Потом настал черёд двух лам, которых держали в большом загоне. Они сделали несколько нерешительных шагов, а потом — ушли куда-то в сторону особняка.
Настал черёд самых опасных животных. Эрик взял палку, чтобы защититься — в случае чего. Сначала он открыл клетку лисы, про которую постоянно забывают. Она не хотела покидать её — в ход пошла палка. Потом пришло время тигра. Этот хищник по-настоящему пугал Эрика. Давно ли хозяин джунглей покидал клетку? Медленно, аккуратно он открыл замки.
Тигр испугался — и тут же бросился на бывшего уборщика. Но Эрик был готов к неожиданностям и проворно взобрался на лестницу. Здесь он был в безопасности. Полосатая кошка потеряла интерес к освободителю и направилась к выходу. Что за зверь! Медленный, грациозный — он действительно производил впечатление короля джунглей.
Выждав некоторое время, Эрик спустился вниз. Пригибаясь к земле, он быстро побежал обратно — к ограждению. «Шалость удалась!» — думал он радостно. И когда бывший уборщик уже покидал территорию Шапиро, до него раздался душераздирающий вопль. А следом за ним — громкий-громкий рык.
Надеясь, что тигр напал на хозяев дома, Эрик перемахнул через забор — и бросился обратно. Путь предстоял неблизкий: только бы его никто не заметил. Ему ещё нужно было переодеться и надёжно закопать одежду, чтобы никто и никогда не доказал его причастность к трагедии в этом почтенном семействе.
Питер проснулся. Два часа ночи, но сердце захлестнула непонятная тревога. Он будто ощущал чужое присутствие. Словно в его дом проникли воры или посторонние. Маргарет спала на их огромной кровати, завернувшись в одеяло — благоверную ничто не тревожило. Миллионер нажал на тревожную кнопку — для связи с телохранителем, но ответа не дождался. Тишина.
Вдруг он услышал рычание. Сначала миллионер подумал, что ему показалось. Их спальня с идеальной звукоизоляцией вообще не должна пропускать никакие шумы извне. Питер засунул ноги в тапочки, открыл сейф и извлёк оттуда своё ружьё. Быстро вставил в обойму пять патронов. Дрожащей рукой положил всю пачку в карман халата — и вышел в коридор.
Здесь было тихо. Он прокрался к окну, с которого открывался вид на значительную часть его огромного участка. Вдали, около сарая с животными, явно что-то двигалось. Теней было несколько. Одна быстро удалялась — в сторону ограждения. Две других, очень крупных, неспешно приближались к особняку.
— Проклятье! — подумал Питер. — Их много!
Даже в страшном сне он не мог подумать, что в ночи его особняк будут штурмовать неизвестные проходимцы. Миллионер бросился проверять окна и двери. Сначала — второй этаж. Методично проходя из помещения в помещение, он убедился: следов проникновения нет. Как и посторонних звуков. Подошёл к лестнице и прислушался, собираясь спуститься этажом ниже.
Вдруг он почувствовал на плече чью-то руку, и резко развернулся, орудуя прикладом. Раздался звук падающего тела: удар пришёлся в цель. Довольный своей сноровкой, миллионер развернулся и навёл ружьё на поверженного противника. Но когда Питер разглядел нарушителя спокойствия, он едва не поседел от ужаса.
Девочке не нравился её новый дом, новая семья и новое имя. Она терпела и до последнего не выходила даже в туалет, боясь заблудиться в огромных коридорах особняка. Всего за несколько дней она испытала больше потрясений, чем за всю предыдущую жизнь. Сначала она увидела здание, которое было выше одного этажа — и сразу аэропорт. Потом самолёт, знакомый ей лишь по затёртым комиксам, взмыл вверх, проведя несколько часов в полёте.
— Ты слышишь меня, дорогая? — спрашивал мужчина лет сорока со странной бородой, обращаясь к ней с улыбкой. — Ты теперь моя дочь. Приёмная. Ты понимаешь? Я теперь никогда тебя не брошу.
Соната не отвечала ничего. Она просто не могла поверить в реальность происходящего. Всего несколько дней назад она, сидя в ветхой хижине, молилась дожить до рассвета. А сегодня — унеслась за тридевять земель, и вряд ли повстречается с семьёй когда-либо. От этой грустной мысли на глаза наворачивались слёзы, но Соната заставляла себя не плакать.
Впрочем, дядя с бородой оказался едва ли не самым приятным человеком из новой семьи. Мачеха в первый же день пребывания в особняке отвесила ей мощную оплеуху, от которой в глазах появились звёздочки. И за что? Она не знала, как пользоваться унитазом, и сделала свои дела на кафель.
— В деревне было не так, — ответила Соната, потирая ушибленное место.
— Она разговаривает! — заорала на весь дом мачеха, чем ещё больше испугала девочку.
Рукоприкладство, по всей вероятности, здесь было в ходу. Когда что-то не нравилось толстой сестре, она тоже пускала в ход ладони и кулаки. Соната уже думала о том, как она сможет прекратить этот поток насилия — терпеть его она не собиралась. Но на этом причуды новой семьи не заканчивались.
Первая ночь на новом месте была отвратительной. Чтобы хоть как-то справиться со своими страхами, Соната стащила на кухне большой нож. Если с ней захотят сделать что-нибудь похуже, чем дать оплеуху или подзатыльник, она обязательно ответит. Девочка ворочалась в кровати, слишком мягкой для неё, час или два. Но едва Соната закрыла глаза, она услышала шаги за стеной. Тот, кому они принадлежали, был уверен в себе. Он шёл, сильно отталкиваясь от земли.
— Ты понимаешь, что ты чуть меня не подстрелил?! — шептала Маргарет, сжимая рукой разбитый нос. — Ты вообще в своём уме?
— А ты зачем подкралась? — впервые в жизни Питер не собирался оправдываться. — Надо было оставаться в спальне. Я специально не стал тебя будить.
— Что происходит вообще?
Они спустились этажом ниже. В дверь кто-то стучался и кричал. Экономка! Питер подбежал к двери, чтобы открыть её, но был снесён мощным ударом. На некоторое время он потерял сознание. Очнулся он от того, что кто-то хлопал его по щекам.
— Очнись, милый! Очнись! Тигр сбежал!
Миллионер сел. Из носа у него текла кровь — тут они с женой сравнялись. Других повреждений он не получил и даже продолжал держать в руке ружьё. Спокойно и даже отстранённо он посмотрел на истерзанное тело экономки у лестницы. Подобного он не видел даже в фильмах ужасов.
— Куда он пошёл? — спросил миллионер почти безучастно.
— Наверх, — рыдая, прошептала Марго. — К девочкам.
Питер, сжимая ружьё, брёл по коридору второго этажа. За ним, мёртвой хваткой сжав за плечо мужа, шла Маргарет. На него работало двое телохранителей, а сам посёлок был под охраной. Не помогло! Затея с домашним зоопарком привела к ужасной трагедии. Кровавые следы тигриных лап вели в детскую комнату.
— Давай вызовем полицию, — прошептала Марго, держась за сломанный нос. — Давай вызовем национальную гвардию.
— Заткнись, — потребовал Питер, поднимая ружьё. — Заткнись и стой здесь.
Когда миллионер толкнул дверь, его взору открылась картина, похожая на фильм ужасов или триллер. Его дочь, абсолютно белая, как бумага, сидела на кровати, укрывшись по горло одеялом. Впервые в жизни на лице Мерси не было выражения неудовлетворённости, и она стала выглядеть даже симпатично.
Зато Соната, казалось, была в своей стихии. Стоя над тушей поверженного зверя, она спокойно и даже деловито пыталась отломать его клык — как трофей. Подняв взгляд, она увидела приёмного родителя с ружьём наперевес и объяснила:
— Я видела… Так делал мой дядя. Он говорит, мы забираем у зверя лучшее. Я хочу клык, чтобы в этом доме никто не смел на меня руку поднять.
— Разумеется, милая, — кивнул Питер, опуская ружьё. — Я знаю одного ювелира, который сделает из этих зубов прекрасное колье. Что скажешь, Маргарет?
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение - лайк и подписка))
