Уже в Москве, на вокзале, купив билет на поезд, Ирина положила его к себе в сумочку. В отделении для документов ей на глаза попался листочек, на котором Артём написал свой телефон. Ирина купила жетоны и подошла к телефону-автомату, набрала номер. Автоответчик знакомым голосом сообщил, что хозяина нет дома, попросил оставить сообщение. Но Ирина не стала дожидаться сигнала, взяла вещи и пошла на перрон.
В купе никого не было. Расположилась. Поезд постепенно набирал ход, все тверже стучал по рельсам. Мелькали станции, где-то далеко поблескивали озера. Вечерело. Ирина задернула штору, развернула пакет, что Марина положила в дорогу. Вспомнила, как тогда вместе с Артёмом они ели жареную курицу и соленые огурчики.
- Где он сейчас? Вместе бы снова поужинали.
Правда, в этот раз вместо курочки были пирожки, запеченная рыба и кедровые орешки. Открылась дверь купе, показалась мужская спина, и кто-то крикнул в тамбур.
- Девушка, а можно чаю? Пожалуйста, а то я опоздал на поезд. Впрочем, как всегда ...
Фигура повернулась и замерла ... Перед Ириной стоял ... Артём!
Он был удивлен не меньше её. Сел, напротив с таким серьезным выражением лица, что Ирина едва сдерживалась от смеха. Она только смогла произнести:
- Ужинать будешь?
И тут же расхохоталась в голос. Они смеялись оба, долго, заразительно, потому что были молоды. Казалось, что знакомы уже много лет, а не те несколько часов, что были когда-то вместе в поезде. Так бывает. Ищешь человека много лет, а он находится совсем случайно. И хочется излить ему свою душу.
Артём второй раз слушал, не перебивая. Лишь однажды погладил Ирину по руке и сам испугался этого. Думал, что она рассердится. Но Ирина не рассердилась, наоборот, посмотрела на Артёма с благодарностью.
На следующей станции в купе вошли молодожены. Веселые, шумные они сразу же расположили к себе, и дальнейшее расстояние показалось не таким уж дальним. Артёму предстояло ехать еще несколько часов. Они с Ириной вышли в тамбур. Скоро станция. Артём привлек Иру к себе.
- Не хочу, чтобы мы расставались.
Ирина не сразу ответила:
- Все еще у тебя будет. И девушки и семья.
Артём смотрел в окно, на мелькавшие деревья и столбы.
- Я уже женат. Давно.
- Как? - вырвалось у Ирины.
– Глупенькая. Я женат на своей вешалке с рубашкой. Постоянно в разъездах. Я даже кота себе завести не могу. Надоело.
Поезд замедлял ход. За окном мелькнули вагоны, стоящие на запасных путях, водонапорная башня. Передернувшись, словно от испуга, состав встал.
Артём помог вынести чемодан и сумки.
- Как ты все это донесешь? Нет, я решительно остаюсь!
Ирина взяла его за руку:
- Не беспокойся, меня папа встретит на лошади.
Из двери вагона выглянула проводник, строго посмотрела на Артёма.
- Молодой человек. Рискуете тут остаться. Отправляемся!
Поезд лязгнул, и вагоны тронулись.
- Эх! Я бы остался. С удовольствием.
Артём поцеловал Ирину в щеку, вскочил на подножку.
- Напиши мне на стройку. На сенокос я уже не успею, а вот картошку копать - приеду! Обязательно. Слышишь?
Поезд набирал ход. Артём видел, как на перрон выехала телега с запряженной в неё конем, и небольшой старичок в длинном брезентовом плаще суетливо бежал навстречу Ирине.
- Папка! - выдохнула она.
У околицы, прикрывая лоб ладонью от яркого солнца, стояла Катерина. Вглядывалась в пролесок, когда покажется Буян. И вот мелькнула его рыжая грива.
- Доченька. Милая. Вернулась ...
Ирина успела только оставить дома сумки и опрометью побежала на кладбище. Посадила к кресту плюшевого, белого медвежонка. Долго сидела, разговаривала с сыном. И дома за чаем не могли наговориться. Ирина от матери ничего не скрывала, все рассказала. Катерина слушала внимательно, временами подносила уголок платка к губам, качала головой, шептала:
- Господи. Спаси и сохрани.
Неделю дома, а как будто не уезжала. Все родное, тем не менее, на все другой взгляд. Стало спокойно. Сердце уже не рвалось. Ирина вставала рано поутру, протягивалась гибким молодым телом. И весь день кружила по дому. В огороде ли, в поле или обряжая скотину. Сердце радовалось: дома! На второй день после того, как приехала вечером на традиционный чай, пришла Софья Константиновна с внуком. Он уже ходил ножками и в избе уверенно пошел к Катерине. Знал, что у той припасен для него какой-нибудь гостинец. Но в этот раз, завидев Ирину, спрятался за бабушку.
- Хотела дома оставить сорванца, да Веронику вызвали на ферму, а Никита уехал бригаду проверить. Вот посадили бабушку, час сторожить.
Ирина сделала вид, что не расслышала упоминание имен Никита и Вероника. Она помогла матери собрать на стол, улыбнулась Софье Константиновне и ушла в свою комнату, прикрыв неплотно дверь. Женщины о чем-то негромко переговаривались, иногда переходили на шепот. Ирина не прислушивалась, сидела, уткнувшись в колени и обняв руками плечи. Она полюбила так сидеть еще у брата. В таком положении легче думалось.
Вдруг почувствовала теплое прикосновение, открыла глаза. Рядом с ней стоял Илюша. Он смотрел своими карими глазками так задумчиво, так трогательно, что Ирина не удержалась, улыбнулась малышу. Вмиг, лицо ребенка озарилось. Илюша засмеялся, обнажив перламутровые зубки. И вдруг, совсем неожиданно протянул к Ирине свои ручки. Она оглянулась на дверь и взяла малыша на руки. Посадила его лицом к себе на колени. Сидела и смотрела в эти глазки вишенки, выискивая в них знакомые черты. Да, несомненно, похож на отца. Те же формы, взгляд разве что озорной. Кристинкин.
Илюшка теребил нитку бус на шее Ирины, потянулся к сережкам. Чуть уловимый детский запах, не знакомый, но приятный. Он не отталкивал, наоборот, привлекал. Захотелось поцеловать эту непослушную макушку. Послышался стук придвигаемых к столу стульев. Значит, чаепитие закончилось.
- Что делать? Снять малыша с колен и отнести на кухню? Или подтолкнуть его к двери?
Ирина решила, что ни один из вариантов не подходит. И в это время, постучав об косяк, вошла Софья Константиновна.
Увидев бабушку, Илюшка слез с колен Ирины и побежал к дверям. Софья Константиновна подхватила внука на руки:
- Вот озорник убежал и притих. Спасибо, Ирочка, присмотрела.
Гости ушли, а Ирину не покидало какое-то непонятное чувство. Его ребенок. А ведь он мог быть моим сыном. Сама виновата, надо было бороться за любовь! Что, Кристинка что бы она сделала? Побоялась насмешек, глупая. А теперь успела и замуж сходить, и детей не сберегла. Как деревья меняют окраску осенью, так и мы с Никитой разделились по цвету.
Колхозный "Газик" мотало из стороны в сторону. Колеса утопали в очередной луже, разбрызгивая в разные стороны грязь. Бока машины приобрели серую боевую раскраску. Никита ехал домой, где ждал его сын, мать и Вероника. О ней он думал, как о чем-то второстепенном.
- Да, она хорошая хозяйка. В доме чистота и всегда горячий обед. За Илюшкой следит лучше родной матери. В постели ...
Никита вспомнил, как он в первый раз остался ночевать у Вероники.
В тот день шел дождь. Уборочная была, в самом разгаре, и этот ливень был совсем некстати. Хлеб ляжет от влажности и комбайнерам будет очень трудно убирать его. Грохотка залипнет влажным зерном, и отделять его от мелкого вороха очень трудно. Никита устал. Он с утра носился по участкам. Дома за ужином, Софья Константиновна, сама налила ему стопочку водки. Она осталась от компресса. Никита выпил, поел. По телу разлилось приятное тепло. Вышел на крыльцо, дождь мерно барабанил по козырьку. Деревня уже спала, лишь в редких окнах домов горел свет. У Вероники окна были темные.
- Спит -подумал Никита.
Он постоял еще немного, потом снял висевший в коридоре брезентовый плащ и, накинув его на себя, огородами прошел к дому Вероники. Вошел на крыльцо, потянул на себя дверь. Она не поддавалась. Только тут Никита заметил на двери замок. Оглянулся вокруг:
- Где же она может быть?
Заметил лестницу, ведущую на верхний сарай.
- Может быть она там? Спит должно быть на сене.
Тихонько поднялся по лестнице. Сначала просунул голову, потом влез весь. Глаза долго привыкали к темноте. Пряно пахло сеном. Что-то белело вдалеке. Пригляделся - подушка. Вероника спала на разложенном тулупе, укрытая сверху лоскутным одеялом.
От шороха она открыла глаза, села, руками притягивая к себе одеяло, хрипло спросила:
- Кто тут?
Никита присел рядом, с его плаща сбегали серебристые капельки влаги.
- Ты? Вероника откинула одеяло в сторону.
- Мокрый-то весь! А я печь рано скрыла, показалось, угаром пахнет. Вот ушла на сеновал. Тут свежо.
Замолчала. Молчал и Никита, лишь теребил в руках сухую былинку. Край одеяла, у которого он сидел, был теплый. Запах овчины и молодого горячего тела волновал, заставлял дышать глубоко и часто. В минуту теплые полные руки обвили его шею. Высокая грудь Вероники, словно воздухом накачанная, медленно навалилась на Никиту сверху. И только мелкий дождь, стучавший по крыше, вызывал в теле сладкую дрожь ...
К утру потеплело. дождь прекратился. В раскрытую дверь сеновала проникал свет. Вероника сидела у двери в лучах утреннего солнца. Никита сладко потянулся на тулупе, его мускулистое тело было обнаженным. Похлопал рядом с собой по тулупу:
- Иди ко мне ...
Но Вероника как будто не слышала. Лишь проговорила про себя:
- А ведь она любила тебя! Понимаешь, любила!
Никита был удивлен:
- Кто?
- Ирина...
Никита нахмурился:
- Опять это имя! А я о ней даже не знаю ничего!
Он сел. Стал одеваться.
- Пора мне. Домой заскочу и в бригаду.
Уже одевшись присел рядом, обнял за плечи:
- Я приду вечером?
Лето такое быстротечное. Вроде встанешь со спозаранку, пока скотину обрядишь потом на сенокос. Вечером в бане ополоснёшься и проваливаешься в сон. Но все-таки Ирина находила время приходить к ручью. В одном месте вода вымыла берег. Песчаный уголок сверху прикрывали склоняющиеся ветки ивы. Ирина садилась в образовавшуюся нишу, слушала, как переливается вода. Иногда в этом журчании ей слышался голосок сына. Мысленно говорила с Тимошей. Рассказывала, что произошло за день. Вот и этот вечер выдался свободный. Ирина шла к ручью, чтобы, как всегда, побыть одной в своих мыслях. Спустилась по тропинке вниз и только хотела свернуть к себе в нишу, как увидела Веронику. Та полоскала белье.
Ирина подошла на самый берег. Вероника улыбнулась, выжала из наволочки последние капли по-доброму протянула руку.
- Ой, Ириша. Здравствуй!
Ирина тоже поздоровалась с улыбкой. Вероника - единственная, кто никогда не чуралась дружбы. Вера продолжила полоскать, спросила:
- Как ты живешь, Ириша?
Ирина пожала плечами:
- А хорошо живу. Домой я Вера вернулась, домой. Уехать хотела подальше, да только людей насмешила.
Вероника перебрала белье в корзинах. Постельное закончилось, осталось только Илюшкино. Маечки, трусишки. Белье Никиты...
Ручей прозрачный журчит. Ему невдомек мысли этих двух женщин, по воле судьбы не ставших ни лучшими подругами, ни соперницами. Монотонность работы выполоскать, выжать, встряхнуть, сложить предполагает молчание. Вот и эти две женщины молчали, думая каждая о чем-то о своем. Первой снова заговорила Вероника:
- Ириша, хочу, чтобы между нами не было недомолвок. Ты знаешь, мы сейчас с Никитой вместе. Я люблю его.
Ирина взяла из травы веточку ивы, сунула её в воду. Ей нравилось, что веточка сопротивляется течению. Это неравное чувство борьбы.
- Вер, я рада что у вас все хорошо. Про меня даже не думай ничего. Было, но все перегорело. Да и вообще я может быть встретила ...
Договорить Ирине не дал детский голосок раздавшийся откуда-то сверху:
- Мама!
Это с тропинки вниз к берегу, бежал Илюшка. За ним смеясь еле поспевал Никита.
Август постепенно сдавал свои позиции. Короткое лето заканчивалось, словно не успев начаться. Ирина с матерью возились с заготовками на зиму. Впереди оставалось выкопать картошку. Как-то на улице Ирина встретила своего начальника.
- Ну, Лукьянова, отдохнула? На работу думаешь выходить?
- Да, Лев Павлович, как только с картошкой управимся, так и выйду.
Ирина решила съездить в город, купить себе что-нибудь. За обновами она не гналась и в город поехала, скорее всего, что бы развеяться. Посмотреть на нарядные витрины. С детства любила это занятие, когда вместе с матерью ездила. С автобуса сразу направилась в универмаг. Народу много, все куда-то спешат, торопятся. Мелькают сумки, блестящие капроновые платочки, лакированные туфли. В галантерейном отделе купила себе граненые голубые бусы. Они подходили к её светлым волосам и глазам цвета небесной лазури.
Потом прошлась, посмотрела кофточки, но то цвет был не тот, то не подходило по фасону. Решила лучше купить материал и сшить самой. Остановилась в отделе игрушек. Мысленно подумала, что бы могла привезти сынишке в подарок. Чему бы он обрадовался? Возраст не считала, в памяти Тимоша всегда оставался таким, каким она его видела в последний раз. Ничего не выбрав, пошла к выходу.
Мимо был отдел меха. Уже прошла его, даже не взглянув, что там продается, и вдруг услышала:
- Ира!
Оглянулась. Через ряды висевших шуб навстречу ей шел Роман.
- Здравствуй! А я смотрю, ты или нет.
Ирина растерялась. Она совсем не ожидала встретить тут бывшего мужа.
- Здравствуй! Поздоровалась тихо, как будто боялась кого-то разбудить.
- А мы тут с мамой, и ...
Ирина посмотрела туда, куда жестом указал Роман, и увидела Стеллу Андреевну. Та стояла возле молодой женщины, примерявшей дубленку. Стелла то застегивала, то расстегивала на женщине непослушные тугие пуговицы. Дубленка, в зависимости от движений, становилась то просторной, то обтягивала молодой располневший стан, и был виден выпирающий животик.
- Мама выбирает шубу. Тонечке.
У Романа от гордости в углу губ даже пузырек из слюны надулся.
Наверное, своим известием он хотел поразить Ирину, дать понять, что его мама осталась главной и что если бы не упрямство Ирины, то сейчас шубу примеряла бы она сама.
Ирине захотелось бежать из этого отдела, вообще из магазина, дать деру, что бы больше никогда не видеть бывшего мужа и его мать. Но не успела. Мимо, как Египетская пирамида, проплыла Стелла Андреевна. На Ирину даже не взглянула. А следом, вся в веснушках, похожая на курочку Рябушку, что была у Ирины в хозяйстве, прошла жена Романа.
Они свернули в обувной отдел, а Ирина к выходу. Уже на ступеньках её догнал Роман.
- Я даже не спросил. Как ты?
Ирина не стала отвечать, начала спускаться с лестницы. Роман не отставал:
- Ты прости меня. Я наверное никчемный мужик. Не мог постоять за себя, за тебя, за сына ...
Упоминание Тимоши, заставило Ирину остановиться. Она повернулась, поправила на рубашке Романа воротничок:
- Может это и к лучшему, что у нас ничего не получилось. Любовь - это любить любящего. Одна в двух сердцах. Мы не любили друг друга. Разве это радость? А вы живите. Хорошо живите. Счастливо. Надумаешь могилку проведать - приезжай.
Сказала, и пошла не оглядываясь.
Пока не наступили затяжные дожди, решили копать картошку. Буяна не запрягали, копали втроем под лопату. Ирина обрывала нити корней. Рассыпала сушиться прямо на поле. В очередной раз наполнив корзину она услышала:
- Хозяюшка! Картошку не продаете?
Обернулась и не поверила своим глазам. Артем! Он стоял, прижавшись к забору, опираясь на свой неизменный портфель. Ирина, как была, в сапогах и старой куртке, ковыляя, побежала к калитке, открыла её и, радуясь какой-то глупой, непонятной бабьей радостью, повисла у Артема на плече.
- Приехал ...
- Помнишь, я тебе обещал, что приеду, помогу копать картошку. Выкопаем и увезу тебя с собой.
Ирина отстранилась.
- Нет Артём, хватит мне уже путешествий. На своей земле хочу жить. А тебя не отпущу. Слышишь?
Он привлек Ирину к себе:
- Я не уеду. Только приданого у меня портфель да рубашка.
Ирина посмотрела ему в глаза:
- Ничего, наживем ...
Вечером после ужина, Тимофей Максимович спросил жену:
- Ну как. Вместе легли? Али порознь?
Катерина махнула рукой: - Вместе!
Родители Артема погибли на Памире, когда ему было десять лет. Они были спортсменами, альпинистами. Он остался с бабушкой. Бабушка была добрая, никогда не ругала Артёма. Да и за что его было ругать? Учился он хорошо. Когда его ровесники пили портвейн в темных подворотнях, а потом бежали на танцы, Артём дома занимался с учебниками. Нет, он не стал академиком, но любовь бабушки, мечтающей, чтобы внук, хотя бы по её мнению вышел в люди сделала свое дело. Инженер - строитель. Звучит! Бабушка умерла весной, когда Артём окончил ВУЗ.
Лежала. Лицо от бледности почти сливалось с простыней, лишь только руки, коричневые, узловатые, лежали, как сухие ветки. Только на несколько минут пришла в себя, посмотрела на Артема:
- Внучок ты мой! Милый мой Тёмочка! Как я рада ...
Он сел поближе:
- Бабушка!
Но она его уже не слышала ...
Прошел год ... Казалось, никогда Ирина не была такой счастливой. Они с Артёмом как будто были созданы друг для друга. Даже поругаться не могли, не умели. Одно только омрачало - не было детей. Все-таки операция давала о себе знать. Ирина мучилась Её брали сомнения, правильно ли она снова поступила быть с мужчиной и не дать ему шанса на отцовство. Врачи не обнадеживали. Артём не мог смотреть, как она мучается. Первый завел разговор:
- Ириш, может, съездить в дом ребенка? Посмотрим.
И они поехали. Малыши как раз завтракали. Им вынесли мальчика, пухлощекого, в льняных светлых кудряшках. Мальчишка улыбался, пускал розовые пузыри. Артём подхватил его на руки, подкинул в воздух. Малыш засмеялся так заразительно, что Артём тоже не удержался. И только тут он обратил внимание, что Ирина не смотрит на малыша. Он отдал его нянечке, присел рядом.
- Ириш, что такое? Что случилось?
Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
- Я не могу, не могу его взять. Он мне Тимошу напоминает!
И тут же вытерла слезы. Повернулась к Игорю.
- Давай возьмем девочку?
Нянечка, наблюдая со стороны разговор, подтолкнула их обоих к двери другой комнаты, где дети завтракали. Ирина заметила смуглую девочку на руках у другой нянечки. Девочка с аппетитом ела фруктовое пюре. Карие глазенки, волосики вьющиеся. Ирина снова взяла Артёма за руку.
- Милый, я её хочу ...
Нянечка принесла девочку, та сразу пошла на руки к Ирине.
- Это у нас Полина. Полечка. Артём взял девочку из рук Ирины:
- Ну вот, здравствуй, Полина Артемовна!
Эпилог.
Ирина с Артёмом будут любить и воспитывать Полиночку. Она закончит в городе музыкальную школу по классу фортепьяно. А по окончании поступит на педагога младших классов. Помогать ей в учебе будет Софья Константиновна. А Катерина с Тимофеем будут гордиться внучкой. У Никиты с Вероникой родится еще один сын - Павлик. А старший, Илья, окончит сельскохозяйственный техникум, отслужит в армии и будет работать дома механиком.
часть-1. часть-2. часть-3. часть-4. часть-5. часть-6. часть-7. часть-8. часть-9.часть-10. Спасибо всем за прочтение, за подписки и за помощь! Всем побольше свободного времени, нескучной повседневности, приятных людей рядом!