Иринке было тепло и уютно в материнской утробе. Тут она слышала веселый смех отца, ласковый голос матери. Хотелось побыстрее появится на свет, отчего Иринка иногда старалась посильнее оттолкнуться ногами и нырнуть в этот темный тоннель за которым открывался новый мир. Там ее ждут, она это чувствовала.
Мать Иры, худощавая женщина, с седыми редкими волосами, которые она забирала в жидкую кудельку. Серые, бледные глаза её, казалось уже выцвели. Шесть сыновей родила, четверо уже совсем выросли, работали в колхозе, лишь двое младших Славка и Данька в ремесленном. Когда почувствовала что беременная в седьмой раз - испугалась. Что она скажет сыновьям и соседям?
Вот скажут дура старая, удумала, хотя 47 годочков всего было Екатерине Михайловне. Разве это годы? Но все равно мучали сомнения, как объяснить? Стыдно было перед детьми. Катерина даже перекроила свой фартук, сделала его шире, чтобы не так был заметен круглый живот, похожий на большую дыню. Первым об интересном положении матери узнал самый старший - Савелий.
Как-то за обедом, щедро намазывая горчицу на кусок черного хлеба, он заметил:
- Мам, ты поправилась.
Катерина несла на стол большую миску, полную горячего, дымящегося борща. От неожиданного замечания сына, миска чуть было не выпала у нее из рук.
- Да полно тебе!
Она махнула на сына полотенцем, но в ту же минуту села рядышком на табурет, сложила на коленях натруженные руки.
- Ох, сынок. - Не знаю даже, как и признаться вам. - Тяжелая я, седьмого жду.
Савелий на минуту застыл с ложкой в руке. Но потом стал хлебать борщ, как, ни в чем не бывало.
- Сестру нам роди, а остальным я сам скажу.
Савелий кусочком хлеба вытер тарелку, сунул его в рот.
- Я побежал мам, сегодня надо трактор доделать, завтра будем навоз на поля вывозить.
Хозяйство у Лукьяновых было справное, корова, теленок, две свиньи, шесть овец и десяток кур. Муж Тимофей Максимович старался, чтобы в доме не было нужды. Было еще у Тимофея пяток ульев. Для этого он специально разбил небольшой сад, на котором росли яблони, липы, а весной пышно цвела и благоухала акация. Большой приусадебный участок, где сажали овощи.
Перед ноябрьскими праздниками Катерина почувствовала что пора. Тимофей побежал на конюшню, запрягать лошадь, пока собирались, уже стемнело, белый шар молодой луны выкатился над лесом. Свежий снег успели уже накатать, сани катились легко. На крылечке больницы Катерину встретила фельдшерица:
- Что-то ты запаздываешь мамочка, надо было пораньше приехать. - Ну ладно, пойдем устраиваться. - А ты поезжай!
Фельдшерица махнула рукой Тимофею. Тот развернул коня, сел в сани и поехал обратно домой.
- Что делается - думал он по дороге к дому. Шесть сынов народили они с Катериной. Шесть, крепкие как молодые боровички. О седьмом ребенке даже не думали, оба работали. Катерина обряжала свиней на ферме, а он работал летом на комбайне, а зимой подготавливал технику в ремонтной мастерской. На день Советской армии в сельском клубе шел концерт. Ребята тогда все ушли на представление, а Тимофей с Катериной остались дома одни. Жена затеяла постирушку, из корыта, то и дело выпрыгивали на пол легкие мыльные облачка. Постирав, Катерина стала подтирать пол, нагнулась, подоткнув широкую юбку, мелькнули белые, полные коленки.. У Тимофея загорелись глаза, он обхватил жену, поднял на руки и повалил на кровать, в пуховую мякоть перины.
- Лешак! - пыталась отбиваться Катерина, потом затихла …
Так зародилась в ней еще одна жизнь, седьмая. На удивление беременность Катерина переносила легко, вот только в последнее время чувствовалось легкое недомогание, поэтому и заторопилась в больницу. А внутри Иринка уже спешила на белый свет. Она так спешила, так крутилась, что не заметила как пуповина, соединяющая, ее с матерью закрутилась на тонкой шейке, опускаясь, вниз, образовалась новая петля, которая обвила еще и ножку. От страха девочка дернулась сильнее, петли затянулись... Но тут туннель кончился, как только головка Иринки прошла родовой канал, акушерка сняла петли и Иринка громким плачем объявила о своем появлении.
– Девочка - вздохнула Катерина. Через неделю Тимофей забрал жену и дочь из больницы.
На чужой роток не накинешь платок. О том, что Катерина родила с "проблемами" скоро знала уже вся деревня. Старухи судачили:
- С "шарфиком" родилась девка, неизвестно еще что дальше будет.
А Иринка пока этого всего не знала, она мирно спала, покачиваясь в зыбке, просыпалась от чувства голода или когда намочит пеленку. А когда пришло время первым шагам, выяснилось, что Иринка косолапит. Сказались последствия той петли. Хоть ходить научилась быстро, но все равно слегка цеплялась одной ножкой, за другую.
Катерина как могла, стараясь помочь дочке, возила её к бабкам, те делали различные настойки, шептали на воду. Катерина парила ножку в бане, делала растирания. И косолапость уменьшалась. Иринка росла доброй, смышленой девочкой. Братья в ней души не чаяли, бывало, с работы возвращаясь, обязательно привезут то кулек слипшихся леденцов, то мятных пряников пересыпанных махоркой. В карманах везли, вот махорка и просыпалась.
Мать с отцом тоже нарадоваться не могли, что дочь родилась. Отец особенно гордился, и пресекал все злые разговоры. Лукьяновы в деревне слыли трудолюбивыми и честными людьми. Катерина наверное и состарилась раньше времени от того что трудилась много. Каждому сыну старались дать частичку своего трудолюбия. Каждому справили родители свадьбу. Старший Савелий женился первым, взял в жены бухгалтершу. Пока строились, Савелий жил у родителей жены. На ферму из города приезжали девчонки практикантки, молодые, так вслед за Савелием женились Иван, Борис, Анатолий. Славка и Данька жили с родителями.
Однажды, Иринка с подружкой Олей Селезневой, пошли за земляникой к заброшенной узкоколейке. Там земляники прорва. Незаметно набрали по бидончику. Потом уже не спеша сами стали лакомится, не заметили как неожиданно, из-за насыпи появился местный дурачок Баламошка. Вечно не чесанный, грязный. В деревне его боялись, Баламошка имел привычку хватать и лапать девчонок. Его боялись, потому что лапал он без стеснения, иногда даже за интимные места. Иринка с Олей замерли. Баламошка подошел к Оле, посмотрел, на кружку с ягодами промычал:
- П-окази я-го-о-дки.
Оля кружку за спину спрятала, тогда Баламошка схватил её за руку, и поволок за насыпь. Розовые ягоды, как капельки крови рассыпались по земле. Но Оля не сдавалась, схватилась одной рукой за шпалы. Иринка хотела крикнуть, но от страха и волнения голос пропал. Она лишь сипло шептала:
- Мамонька ... мамонька!
Баламошке надоела возня с упрямой Олей, он оттолкнул её в сторону, и двинулся на Иринку. Она увидела близко, его налитые кровью глаза, почувствовала смрадное дыхание. Баламошка схватил Иринку в охапку и поволок в лес. Оля вся белая от страха, стояла на насыпи, так же не в силах крикнуть и тут вдали замычали коровы. Это пастух гнал скот на вечернюю дойку. Баламошка отбросил от себя Иринку , вынул из кармана перочинный ножичек, погрозил девчонкам. Не помня себя от страха, взявшись, за руки они побежали. Олин дом был ближе, подружки забежали и заперли дверь на засов, потом бросились в кладовую, и дверь тоже заперли на крючок. В кладовке стояла старая кровать, Иринка с Олей забрались на неё, обнялись, дрожа, от страха так и сидели, пока не пришли с работы Олины родители.
Иринка пошла домой. Только дома она обнаружила, что оставила бидончик с ягодами там, на насыпи, но возвращаться в потемках было страшно. Братья Славка и Данька заметили волнение сестры, стали расспрашивать:
- Что случилось, Иринка?
Расплакавшись, сестра все рассказала. Славка переглянулся с Данькой, бросил коротко:
- Пойдем!
Больше Баламошка и близко не приближался к девчонкам, а вскоре мать его, купив в городе комнатку, перевезла сына к себе. В городе, мать умерла от пьянства, а Баламошку зарезали, его же собственным перочинным ножом в пьяной драке.
В четвертом классе Иринка влюбилась в одноклассника, в Семку Колесникова. Его мать приехала, и поселилась в деревне недавно. С собой она привезла швейную машинку, как-то быстро освоилась в деревне. И стала шить женщинам платья. К ней сразу выстраивались в очередь. Семка высокий, худенький с черным чубчиком, он тут же покорил сердце Иринки.
- Можно я сяду с тобой? - бесхитростно и просто спросила она.
Семка хитро прищурился, посмотрел на ребят, и зачем то подмигнул им.
- А ты попроси мою мать, чтобы она тебе платье до полу сшила.
Иринка наивно улыбаясь, спросила:
- Зачем?
- А чтобы, твои косолапые ноги было не видно! - Ха-ха- ха!
Семка засмеялся заливисто, громко. Его гусиное гоготанье подхватили другие. Иринка словно пощечину получила, у нее горели щеки, недолго думая она с размаху, так ударила Семку портфелем, что тот от неожиданности упал между партами. Попытался встать, потянувшись за стул, но задел учебники, они свалились на него сверху.
Иринка была отомщена, любовь закончилась, не успев начаться. После уроков, когда она уже пошла домой ее догнала одноклассница Майя Данилова. Ира знала, что Майе тоже нравился Семка.
Поравнявшись, с Иринкой Майя спросила как бы между делом:
- Ты домой?
Ира насторожилась:
- Домой.
- Пошли вместе?
Майя шла и пинала снег ногами, потом стащила зубами варежки, набрала горсть снега и стала лепить снежок. Но делала она это перед самым лицом Иринки , ей нужно, что бы та заметила плетеное из тонкой проволоки - колечко, на безымянном пальчике.
Иринка заметила, но вида не подавала. Майя не выдержала:
- Вот, Колесников подарил.
- Мы с ним поженимся после школы.
Иринка усмехнулась:
- Женитесь!
Майя ожидала другой реакции, она надеялась, что Иринка как-то расстроится, но та сохраняла железное спокойствие. Уже заходя, в калитку Иринка сказала сама себе:
- У меня все будет, вы все еще позавидуете!
Продолжение следует ... Настроения всем выше радуги!
