У меня есть брат-близнец, его зовут Гоша. И у нас было много шансов умереть во время родов. И сегодня я хочу рассказать, как мы с Гошей родились и почему я считаю, что нас спасли врачи.
Последние недели маминой беременности двойней
Начался май 1997 года. Мама с бабушкой и маленьким Кюней (Кириллом, моим старшим братом) уехали на дачу, на свежий воздух. Папа, чтобы не оставлять их одних, тоже переехал загород и каждый день преодолевал много километров, чтобы добраться до своей работы, вечером все повторялось.
Маме скоро предстояло родить двойню, она ходила с шариком, вместо живота. Думаю, вы никогда еще не видели беременную женщину с таким огромным "пузиком". Наша тетя со своим молодым человеком часто приезжала на дачу, и они вместе снимали на камеру все, что там происходило. И вот, когда в кадре появлялась мама, они каждый раз удивлялись размерам ее живота, а когда она поворачивалась спиной говорили, что как будто ничего и нет. Это выглядело достаточно забавно и мило.
Важно отметить, что как раз в этот период у нас на даче была великая и ужасная перестройка, с кучами мусора на участке, с рабочими, которые стали моей семье за это время уже родными. К концу всего этого великолепного действа на участке должна была появиться большая утепленная пристройка, новые комнаты на втором этаже и множество того, что нужно, чтобы зимой в доме можно было жить и чувствовать себя комфортно и уютно. Это все появилось еще через год, и почти сразу, когда родители с тремя мелкими детьми переехали на лето на дачу, случился ураган и снесло крышу... Но это уже другая веселая история.
Все весенние деньки проходили под оглушительные звуки радио. Папа рассказывал, что все в это время начали включать музыку на полную громкость, потому что наконец-то после распада СССР почувствовали себя свободными людьми и хотели вкусить эту свободу полностью. Все открыто радовались каждому дню, хотя, конечно, и кризис давал о себе знать.
Внезапные роды
В середине мая, в очередной обычный, ничем не примечательный рабочий день, мама лежала на диване, а бабушка сидела рядом и, наверное, что-то читала. Вдруг маме стало очень плохо, в животе что-то безумно сильно закололо, заболело. Бабушка немедленно вскочила, заметалась по комнате, потом взяла себя в руки и позвонила в скорую, где сказали, что машина будет через какое-то очень большое время, но все понимали, что времени нет, случай опасный и серьезный.
Бабушка побежала на улицу к рабочим, оставила на них маму и полетела по всему поселку искать того, кто сможет помочь. Через сколько-то дворов от нас жил мужчина, который был дома и, самое главное, с машиной. Он очень быстро завел мотор, подъехал к нашему дому. Рабочие очень аккуратно, в том положении, в котором она и лежала, перенесли маму и положили на задние сиденья машины. Мама потом вспоминала, как быстро он гнал ее железного спасителя, сделанного в СССР, по дороге. У него не было мыслей о том, что нужно чего-то бояться, о правилах движения, он тогда желал лишь спасти ее.
Знаете, тогда думали, что в лучшем случае выживет одна мама. Хотя и это было под вопросом.
Через 30 минут маму уже везли в операционную. Они успели. Кесарево, большая потеря крови, шрамы на моей руке и кончиках Гошиных пальцев, бледность мамы и прекрасные врачи.
Оказалось, что я перевернулась в животе мамы, пуповина обвилась вокруг чьей-то головы, я точно не помню, еще я сильно толкала Гошу. Эх, кажется, он еще не родился, а я уже издевалась над ним. Гош, если ты читаешь это, я не специально, правда.
В конце концов случилось выпадение пуповины, это страшный диагноз, из-за которого бывает очень много плохих исходов и с одноплодной беременностью, чего уж говорить о беременности двойней. Нужно было вовремя приехать в роддом, только тогда был шанс выжить.
Бабушка приехала сразу после того, как узнала, что нас спасли. Я не знаю, что с ней было, какие сильные чувства она испытывала, но когда папа приехал в больницу, даже охранник был пьян, что уж говорить о врачах. Бабушка купила ящик водки и всех напоила. Почему они выпили? Таких случаев, как наш, очень мало. И тот факт, что мы выжили все трое, тоже редкость, особенно для тех тяжелых лет.
Нахождение в больнице
На следующий день папа с молодым человеком тети на Жигуле (я не помню точного названия, не разбираюсь, но пусть будет Жигуль) поехали в праздничный магазин и накупили салютов на несколько тысяч долларов. Папа рассказывал, что когда они ехали с этим всем в багажнике на дачу, он думал, что они взорвутся или взлетят на воздух.
Никто тогда еще не пускал салютов дома, на своем участке, это было очень дорого, да и железный занавес только-только открыли. И вот они две ночи подряд взрывали салюты, сами удивлялись и пугались звуков и этого зрелища. Прибегали насмерть перепуганные соседи и говорили им, что думали будто началась война. А они взрывали салюты две ночи подряд, взрывали, кричали от страха и были безумно, бесконечно счастливы.
В больницу не пускали, но папа приходил каждый день. Они общались с мамой по телефону, у них там был свой своеобразный "скайп". Огромные камеры и старые маленькие телевизоры с лампочками внутри.
Маленький Кюня почти всегда был на линии и не давал поговорить другим. Он спрашивал, тяжело ли маме, что она чувствовала, когда рожала, хорошенькие ли у него братик с сестренкой. Папа и тетя с бабушкой все это снимали, и смотреть эти записи по-настоящему прекрасно, особенно когда знаешь, что было до того, как эти моменты снимали.
Кюня так много говорил, что приходилось продлевать разговор и платить деньги за новые часы, никто не хотел его прерывать, да и другие хотели поговорить с мамой.
Часто папа приходил в больницу один, в свой обеденный перерыв. Тогда ужасно бледная от большой кровопотери, но невероятно счастливая мама давала ему наставления о том, что нужно купить и что и как приготовить. И он рассказывал, что все это покупал и отдавал бабушке.
Однажды, когда он пришел один, маме разрешили показать ему нас. По очереди он смотрел на наши слепые мордашки и угадывал, мальчик или девочка перед ним. И с первого раза всё угадал. Работники больницы так понимали маму с папой, что один из них даже пододвигал камеру, чтобы папе было лучше видно.
Выписка из роддома с двойней
Настал день выписки, наняли видеооператора, которого пустили к маме в больницу, он снимал, как нас пеленают перед тем, как вынести, поддерживал маму. Он снял и вид из окна, под которым уже стояла вся наша большая семья. Папа с камерой снимал окно и оператора, а оператор снимал его. Папа сказал об этом Кюне, но Кюня не успел посмотреть и очень расстроился из-за этого.
Мама вышла к своим родным, вокруг было слышно только бесконечное щелканье множества фотоаппаратов, дарили множество цветов, поэтому детей сразу же вручили "папаше". Он быстро приноровился и взял нас аккуратно и удобно. Счастливую семью фотографировали, Кюню попросили улыбнуться, а потом, как рассказывала мама, когда он наконец-то улыбнулся, показав все свои зубы, какие только смог, строгий фотограф сказал:
- Мальчик, не улыбайся.
С нами сфотографировались и две бабушки, тоже довольные и счастливые, как и все, кто был тогда с нами.
Папа вызвал микроавтобус, чтобы все поместились, а вместо него прислали какую-то очень крутую машину, здоровский марки, которую я, конечно, тоже не помню. Хотя, если вам будет интересно, спрошу у папы потом, он любит об этом вспоминать.
Все любят об этом вспоминать.
Все поехали домой и жили долго и счастливо, как живут и поныне большой и дружной семьей.:)
Вместо заключения
Мама часто вспоминает, что когда узнала о беременности, еще не зная, кто же родится, она спросила у Кюни, кого он хочет: братика или сестренку, на что Кюня ответил:
- И братика, и сестренку.
К чему я все это? Просто очень хочу, чтобы каждый, кто прочтет этот небольшой рассказ, помнил о своей семье, любил ее, уважал, заботился. И, главное, никогда не забывал. Никогда не забывал о людях, что так сильно его любят, хотя, может быть, и не показывают этого. О людях, ближе которых у нас в этой жизни никого нет и не может быть. Берегите себя, свои семьи и будьте безмерно счастливы каждую секунду своей жизни, зная, что вы не одни.
Это песня, которая звучала тогда, когда мама сидела беременная за столом на веранде дачного дома и рисовала план, который рабочие потом пытались воплотить в жизнь. Умиротворение вокруг, тихая радость жизни и целостность людей, которые так дороги сердцу, вот что там было.
