— Я знаю, мы не очень-то ладим, но давай договоримся…
Я беспомощно застываю у зеркала, ломая руки в приступе нерешительности.
Мой голос дрожит, а внутри всё сжимается от перспективы нового разговора с мужем.
Но это не повод на всём ставить крест. Тем более что очень скоро нас станет трое…
Я с безотчётной нежностью прижимаю руки к округлившемуся животу.
Ребёнок наверняка всё изменит. Изменит, конечно, в лучшую сторону. Но почему бы не попытаться пойти друг другу навстречу уже сейчас?
Уверена, в глубине души Марк тоже этого хочет. Просто он слишком гордый, слишком жёсткий, слишком суровый для этого человек. Для того, чтобы признаться в том, чего хочет, в открытую.
Ничего не могу с собой поделать и расплываюсь в улыбке, представив, как наконец-то смягчатся его суровые, будто высеченные из камня черты в ответ на моё предложение. Как он признается, что тоже стремится к миру. Что для него важнее всего обрести тот самый мир, которого ищут все семейные люди.
Из своей комнаты я выхожу в приподнятом настроении. А такое со мной случается не очень-то часто с тех самых пор, как мы с Коршуновым поженились.
Знаю, решение для нас обоих было не из простых.
Но всё переменится. Я уверена, всё переменится.
Чтобы добраться до северного крыла дома, где располагался кабинет хозяина, где Марк работал, когда отсутствовал в офисе, мне потребовалось некоторое время.
— Добрый день, Александра Михайловна.
Я кивнула в ответ на приветствие молодого охранника, когда пересекала гулкое, отделанное декоративным камнем фойе.
— Костя, вы не знаете, Марк Александрович у себя?
Охранник отчего-то посмотрел в сторону и смущённо кашлянул, прежде чем ответить.
— А вам… кгм… вам он нужен прямо сейчас?
Странный вопрос. Но, может, он занят каким-нибудь срочным делом.
— Мне нужно с ним поговорить. Вы просто скажите, где его отыскать.
— Ну, он, кажется, на втором этаже, — неуверенно отозвался Константин. — Но вроде как не у себя в кабинете. У него вроде как… гости.
Гости? Сегодня за завтраком он ни о каких гостях не упоминал. Впрочем, удивляться тут нечему. Коршунов — владелец крупного бизнеса с многочисленными связями. Многих его знакомых я ни по именам не знала, ни в глаза пока не видела. И знакомить меня со своим миром супруг не то чтобы сильно спешил.
Может, это и к лучшему. Бизнес — дело сложное, нервное и полное рисков. А я сейчас старалась нервничать как можно реже. Чтобы не навредить малышу.
— Поняла. Спасибо большое.
Я попрощалась с охранником и поднялась на второй этаж.
Хоть по телефону его вызывай. В этом громадном домище попробуй с ходу кого-нибудь отыскать…
Но долго блуждать в поисках, как оказалось, и не пришлось. Дверь в большую библиотеку была распахнута настежь. Вокруг — никого, но внутри кто-то возился.
Хотя, конечно, может быть, всего лишь прислуга сметала пыль и…
— О-о-ох… — раскатилось шумное по коридору, мгновенно окунув меня в жар.
Вздох определённо был женским.
Я вросла в пол от шока. Неужели кто-то позволили себе… да ещё в хозяйской библиотеке…
Потом послышался севший голос мужа.
От неожиданности меня даже качнуло.
Я не помнила, как оказалась у раскрытых дверей.
Открывшаяся моим глазам картина простора для фантазии не оставляла. Но в мозг впечатались только детали.
Затуманенный взгляд фигуристой брюнетки.
Брюнетку зовут Рита. Я успела с ней познакомиться…
Я шумно втянула в себя воздух, нарушив идиллию наслаждения.
Марк обернулся.
Серый взгляд полоснул по мне, заставив вжать голову в плечи.
— Какого ты тут забыла? — рявкает муж. — Выйди!
— Я… — голос не слушается, а в голове пустота. — Я хотела…
— Я занят! Убирайся отсюда!
Эти слова бьют меня. Бьют больно. Наотмашь. Но я не могу позволить себе отступить.
— В-вижу, — дёргаю подбородком в их сторону, пытаясь отыскать в себе силы, чтобы оказать достойный отпор. — Вижу, чем ты занят. Как… как н-не стыдно такое в-вытворять?
— Стыдно? — изумлённо хихикает Рита. — Марк, она у тебя что, немного того? Блаженная?
От этого неприкрытого оскорбления я всхлипываю и наконец отмерзаю. Отшатываюсь от двери и мчусь прочь.
Слышу сзади возню и приглушённые ругательства мужа.
— Стоять! — рявкает он мне вдогонку.
— Да брось ты её! Пусть бежит. Или боишься, что родит раньше времени? — хихикает Рита.
Ответа мужа я не слышу, но слышу его тяжёлые шаги у меня за спиной.
Он хватает меня за плечо, вынуждая остановиться посреди коридора. Разворачивает к себе лицом.
— Русского языка не понимаешь? — рычит и легонько встряхивает, вынуждая поднять на него взгляд. — Я приказываю, ты подчиняешься. Или забыла?
Эти слова звучат в моих ушах тревожным набатом. Пытаюсь отыскать в себе силы не поддаваться отчаянию. Не опускать руки даже сейчас.
Я просто не могу себе это позволить. Потому что я уже не одна. Мне нужно думать о малыше.
— Не забыла, — сглатываю перегородивший горло колючий комок. — Разве такое можно забыть?
— Тогда почему ведёшь себя так, словно тебе память отшибло?
Саша, держись. Не обращай внимания на его грубость. Ты ведь знаешь, почему он грубит. Это защита, не больше.
— Просто… это неправильно.
— Неправильно? — усмехается.
Отвожу взгляд от склонившегося ко мне лица.
Ненавижу за то, что даже сейчас от одного взгляда на него мои колени слабеют.
Марк Коршунов одним своим видом заставлял женщин плавиться и млеть. Наверное, нет ничего странного в том, что они всё ему позволяли, а он этим пользовался.
Но одно дело пользоваться, когда ты свободен и холост, и совсем другое, когда у тебя есть жена и эта жена ждёт ребёнка!
— Неправильно, — совершаю подвиг, выдерживая его пристальный взгляд. — Ты поступаешь мерзко. Спишь с д-другими женщинами, когда…
— Ну? — издевательски. — Когда что?
— Когда у тебя есть для этого я! — выталкиваю из себя и густо краснею.
Я совсем не это собиралась сказать, но в его присутствии по-прежнему безнадёжно теряюсь и вечно несу какую-то чушь.
— Ты, — усмехается и проходится по мне уничижительным взглядом сверху вниз и обратно. — Благодарен, что напомнила. И польщён, конечно, тут не отнимешь.
Смотрю на него в недоумении. Даже о жарко горящих щеках на секунду забыла.
— Марк, зачем ты так надо мной издеваешься? Мы ведь… — беспомощно оглядываясь, будто всерьёз ожидаю, что кто-то невидимый поможет мне слова подыскать, — мы ведь договорились жить в мире. Я тебя уважаю. Я тебя слушаюсь. Я всё делаю, как ты мне говоришь!
Его лицо каменеет. И без того суровые черты становятся заметно жёстче.
Я снова ошиблась, решив, что мои примирительные речи смогут на него повлиять.
— Как это я умудрился проморгать такой важный момент, — цедит он, — когда ты из невинной овечки в лживое создание превратилась?
— Ч-что?..
Мне даже голос от шока отказывает, оборачиваясь позорно тихим шёпотом.
— Бросай делать вид, что не понимаешь, о чём я говорю.
Ничего не могу поделать. Срабатывают старые детские травмы — тут же пытаюсь припомнить, в чём могла провиниться. Обвиняют, значит, точно в чём-нибудь да виновата. Я могу заблуждаться. Другие не врут.
Только вот ничего на ум не приходит. С самого момента нашей свадьбы я вела себя тише воды, ниже травы. Старалась побольше узнать о своём муже, о его привычках, о том, что он любил и чего не любил. Он всех держал на расстоянии вытянутой руки, не делая исключений, но я надеялась эту пропасть преодолеть. Я надеялась помочь ему так же, как он помог мне. Я считала это своим непосредственным долгом.
И чем мои старания обернулись?
— Я н-не понимаю. Марк, я действительно не понимаю! Да объясни ты мне наконец, чем я перед тобой провинилась! И провинилась настолько, что ты позоришь наш брак, не постеснявшись каких-то… девок в дом приводить!
Стараюсь не давать воли слезам. Коршунов не переносит женские слёзы.
— Этот дом — мой, — жестоко напоминает мне муж. — И я привожу сюда всех, кого мне захочется.
На это мне нечего возразить. Факт непреложный — в эти роскошные хоромы и я попала исключительно потому, что пошла за него замуж.
— Вернёмся к твоему сомнительному утверждению, — с неожиданной вкрадчивостью предлагает муж. — Уважаешь и слушаешься. Верно, мышонок?
А меня невольно передёргивает от того, что он снова делает это. Снова называет меня тем ненавистным прозвищем, которое дал мне, когда мы познакомились.
Да, я не писаная красавица и роскошностью форм похвастаться не могу. Но и дурнушкой меня сложно назвать. Так зачем он тогда так со мной?
Но я знаю, он ждёт, что я взбрыкну. Что снова начну возмущаться и потребую называть меня либо по имени, либо вообще никак не называть. Но только не этим ненавистным мышонком!
Вместо этого упрямо гну свою линию:
— А я разве давала повод хоть раз во мне усомниться?
— Даже если это был всего раз, его хватило. И за глаза.
— Не понимаю, о чём ты говоришь.
Вместо ответа Коршунов кивает на мой живот.
Мои глаза распахиваются от шока.
— Это… что? Что ты этим хочешь сказать?..
— Думала, не узнаю? — зло усмехается муж. — Думала, не узнаю, что этот ребёнок — не мой?
Наверное, позволь он себе рукоприкладство, оно не настолько бы меня ошарашило.
— Н-не твой? — прошелестела. — Не твой? Марк, о чём ты говоришь?
Но на мужа моё изумление положенного эффекта не производит. Хуже того, оно его только бесит сильней. Я вижу, как раздуваются тонкие ноздри и бешено пульсирует жилка у него на виске.
— Брось притворяться. Я знаю всю правду. Что, не смогла расстаться со своей прошлой жизнью? — он склоняется ниже, и его голос переходит в угрожающий рык. — А я предупреждал. Выходишь за меня, оставляешь прошлое в прошлом!
— П-прошлое в прошлом? Господи, д-да о чём ты вообще говоришь?
— О твоих поездках за город! — рявкает Коршунов. — И о том, с кем ты там встречалась. Уже после свадьбы! Только не смей делать вид, что не понимаешь, о чём я говорю!
Вдохнуть как следует не получается, поэтому хватаю воздух ртом, словно всерьёз боюсь задохнуться.
— Я… я ездила маму свою н-навестить. Деньги на лечение отвозила. Я же тебе объясняла! Ты свою охрану со мной отпускал!
— Охрану, которую ты оставила в доме матери, чтобы в соседний дом прогуляться, — уничтожил меня своей осведомлённостью муж. — Ты всерьёз рассчитывала от меня это скрыть? Подумала, что я никогда не узнаю?
У меня начинает кругом идти голова. Не могу сообразить, как можно было так извратить всё, что случилось.
Да, в тот день я виделась с человеком, который когда-то был моим женихом, но между нами ничего не было! Не было и быть не могло!
Но толку кричать и биться в падучей? Коршунова сейчас ничто пронять не могло. Полагаться стоило только на разумные доводы. Вот только где их сейчас взять?
— Марк, эта встреча…
— Что, уже не отрицаешь?
— Я знала, что она тебя разозлит, поэтому ничего о ней не сказала.
— Обманула охрану.
— Думаешь, они отпустили бы меня, если бы знали, что мне что-нибудь угрожает? — не выдержала я. — Они же перед моим приездом всю местность в посёлке прочесали!
— Не съезжай с темы!
Он вцепился в меня, как питбуль. Мёртвая хватка, от которой ничто не спасёт.
— Илья был в такой же опасности, как и я. Мне нужно было удостовериться, что с ним всё в порядке.
— Испереживалась за своего жениха? — издевательски бросил муж.
— Бывшего жениха! — выкрикнула я. — И бывшим он стал задолго до того, как я за тебя замуж пошла! Не притворяйся, что не знаешь этого или забыл!
— Бывший или нет, это не помешало ему стать отцом будущего ребёнка. Неудивительно, что ты так на эту встречу рвалась, — серые глаза полыхнули мрачным огнём. — Соскучилась по знакомым объятьям.
И после паузы уничтожил:
— Теперь-то понятно, почему в супружеской постели ты никогда особого рвения не проявляла.
Издевательство достигло своей омерзительной цели. Меня передёрнуло.
Вряд ли тогда я отдавала себе отчёт в том, что творила, поэтому ощущение было такое, что тело действовало само по себе.
Моя ладонь беспощадно впечаталась в его крутую скулу.
Пощёчина вышла неловкой, но достаточно сильной, чтобы его голова дёрнулась.
— Ты… ты ч-чудовище! — прошипела я в ненавистное лицо. — Как... как ты смеешь такое мне заявлять?
По его заросшей щеке расползается тёмное пятно от пощёчины. Но Коршунову плевать. Он перехватывает мою онемевшую от удара руку, дёргает на себя.
— Брыкаться надумала? Жертву из себя строишь?
— Немедленно меня отпусти! Убери от меня свои р-руки!
— Ма-а-арк, ну ты скоро? — внезапно раздаётся у него из-за спины.
В поле моего помутившегося зрения вплывает взлохмаченная Рита. Она недовольно дует пухлые губы и стягивает на узкой талии шёлковый поясок своего платья.
— Что тут происходит? — переводит взгляд с него на меня и усмехается. — Слушай, может, ты всё-таки потом со своей брюхатенькой разберёшься? Некрасиво заставлять даму ждать.
Меня выворачивает от боли и омерзения. Хочется вцепиться в накрашенные глаза этой наглой девицы без оглядки на любые последствия.
— Уйди, Рита! — гневно рявкает муж. — Вернись в кабинет!
— Ну уж нет, — её ухмылка становится шире. — Хочу посмотреть, как ты со своей неверной жёнушкой разберёшься.
Что?.. Эта… эта развратная гадина знает, в чём меня обвиняют?..
Но вопрос не успевает слететь с моих губ. Коршунов оборачивается и командует:
— Или ты возвращаешься в кабинет, или к себе. Повторять не собираюсь.
Его приказ заставляет брюнетку скукситься, но ослушаться своего любовника она себе позволить не может. Поэтому окинув меня на прощание презрительным взглядом, возвращается туда, откуда явилась.
Муж поворачивается ко мне и предупреждает:
— Разговор не окончен.
Резко отпускает меня, и я приваливаюсь к стене, опасаясь, что попросту упаду.
— Возвращайся к себе. Сейчас же. Сегодня вечером мы со всей этой грязью покончим.
***
Если вам понравился рассказ, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем жанре и стиле – «Измена. Ты сам отказался от нас», Лада Зорина.
