Элле было противно и от того, в каких условиях она живёт, и от своего поведения, но она ежедневно ставила свекровь на место, ожидая, когда наконец терпение Нонны Георгиевны лопнет, и она уедет домой.
Шли месяцы, а этого не происходило.
Перемирие было установлено лишь на один день по случаю дня рождения Эдуарда, на который, в том числе, пригласили маму Эллы.
«Добро пожаловать!» — расплываясь в улыбке встречала гостей Нонна Георгиевна.
— «Добро пожаловать»?! Вообще-то я не к ней в гости пришла, — возмутилась мама Эллы.
День рождения прошёл без скандалов. На следующий же день вернулся прежний порядок вещей.
Доходило до того, что Эдуард выбегал из квартиры, хватаясь за голову после очередной перебранки Эллы с Нонной Георгиевной.
— Эллочка, ты можешь уже успокоиться, через неделю мы уедем, — вдруг заявила улыбающаяся свекровь.
Элла даже растерялась.
«Если бы я знала заранее, что они всё-таки уедут, сколько нервов я себе сберегла бы. Превратилась в какую-то хабалку, может, зря я с ней так, у человека всё-таки горе, с мужем беда случилась», — думала Элла.
Она уже хотела сказать свекрови, чтобы они с Мишей погостили ещё, но проходя мимо зеркала, Элла заметила у себя седые волосы.
«Нет уж, пусть катятся, пока не передумали», — решила она.
Отвоевав свою квартиру, и проводив свекровь сухим «до свидания», Элла слегла. Ей было тяжело вставать с кровати, она была выжата, как лимон.
«С таким мужем я так и пролежу всю оставшуюся жизнь», — подумала она.
— Ну что? Ты посмотрела свидетельство о рождении Миши? — поинтересовалась у Эллы мама.
— Да, в графе отец не Эдуард.
— А кто?
— Их с Мишей папа.
— Странно… Может, подделали документы…
— Может быть…
— Тебе всё равно?
— Абсолютно.
— Не нравишься ты мне в последнее время…
— Я и сама себе не нравлюсь.
— Вот это совсем плохо.
Шли месяцы, несколько раз повторялись попытки устроиться на работу, которые срывались мужем, видимо, получавшим удовольствие от того, что Элла полностью от него зависит, эмоциональное состояние Эллы всё ухудшалось, но приверженность к стабильности продолжала свербить в её душе и мешала что-либо менять.
Тогда-то она и начала вести свои записи о том, что привело её жизнь к такой никчёмности.
Дописав и перечитав всё, что написала, Элла посмотрела в окно, за которым летали птицы, и деревья шумели листвой. У неё не осталось никаких сомнений в том, что во всём виноват её муж. Из-за него из успешной женщины, строящей планы на будущее, она превратилась в апатичное существо.
Она вышла на кухню, где Эдуард сидел в своих изрядно вытянутых на коленях «тренировочных» и футболке с облезлой надписью на английском языке, которого он не знал.
— Эдик, я хочу с тобой развестись, — спокойным ровным тоном произнесла Элла.
Собрав остатки своего обаяния, он повёл бровью и пристально посмотрел Элле в глаза.
— Ты уверена? — спросил он.
— Ещё как, — ответила Элла, с трудом сдерживая смех.
Всё показалось ей таким незначительным в сравнении с жизнью с мужчиной, которого она терпела из последних сил. И вот, силы закончились. Наконец-то…
Продолжение следует
