В последние полгода они периодически созванивались. Исключительно по делам. Вот и в этот раз Светлана позвонила после Радуницы:
- Мне сказали, что ты установил памятник на могиле матери. Дай, пожалуйста, контакты фирмы – тоже собираюсь это сделать.
Обещал поискать и попросил перезвонить. Перебросились еще несколькими фразами, но то, как посмотрела на него сожительница, не заметил. А Мария ревновала – к прошлому. Анатолий в свое время рассказал ей, что у них со Светланой в юности были отношения. Потом жалел, что разоткровенничался, однако сказанного было не вернуть.
Они были из одной деревни. Свету растила мачеха. Вернее, растили отец и бабушка, а мачеха в ее жизни просто была – она не любила детей мужа, но, правда, и не обижала их. Мама ушла из жизни рано, и это была самая большая боль Светы.
Девочке было десять лет, когда осиротела. Как ей хотелось, взрослея, чтобы мама была рядом, – поговорить, поделиться сокровенным, прижаться к ее теплому плечу! Почему-то в памяти осталось именно теплое плечо – уже была ненамного ниже мамы, и когда та прижимала ее к себе, утыкалась лицом именно в него.
К мачехе со своими вопросами не могла подойти ни в школьном возрасте, ни после – только к отцу. С младшей сестрой называли его, шутя:
- Ты наш мапа.
Шутка была грустная. У папы в такие моменты увлажнялись глаза, и он старался быстрее выйти из дома, чем-нибудь заняться. Бабушка тоже была не в счет – старенькая, слабенькая, в чем только душа держалась. Расстраивать ее своими разговорами Свете не хотелось, вот и держала переживания и мысли в себе.
Со временем появилась и тайна. Она училась в педучилище в соседнем городе, и домой приезжала регулярно – взять продукты и, если дадут, денег. Стипендию получала, но на жизнь в городе ее хватало с большой натяжкой.
- О, кого я вижу! – однажды на пути встретился Анатолий, который жил на другом конце деревни.
По-хозяйски приблизился и притянул девушку к себе:
- Привет. Ты что такая напряженная? Я не кусаюсь.
- А почему ты здесь? Учебный год ведь не закончился, – попробовала высвободиться Света – не хотела, чтобы их увидели односельчане, стеснялась.
Она знала, что парень учился в одном из российских вузов и домой приезжал крайне редко.
- Так получилось, – махнул рукой вместо ответа и предложил: – Слушай, а давай вечером встретимся, а то я скоро закисну в нашей глуши.
Ничего не ответила и, покраснев, пошла к своему дому. Толя ей нравился – высокий, симпатичный, умный (хорошо учился в их сельской школе и один из немногих с первого раза поступил в институт). Но характер у него был еще тот – взрывной. А если что не по нему, становился буйным, неуправляемым. Нередко устраивал драки в соседних деревнях, куда ездили на танцы, и его даже стали называть бандитом.
Это было тем более странно, что семья у Анатолия была хорошей, – отец многие годы был бригадиром в колхозе, мать – звеньевой и депутатом сельсовета. Его старшие братья институты уже окончили и работали – уважаемые люди.
- В семье не без урода, – шептались по поводу Анатолия в деревне.
А Свете эти шепотки был уколом в сердце. Как-то соседка, проживавшая рядом и работавшая, как мачеха, дояркой, заметила ее взгляд на него и, отозвав в сторонку, сказала:
- Толик тебе нравится, что ли? Не связывайся с ним, он всех девчонок в округе перепортил. Парень себе на уме.
Девушка тогда покраснела – еще боялась признаться самой себе в чувствах к Толе, но ничего не ответила. И вот эта встреча, его заинтересованный взгляд на нее. Понимала, что это, скорее, тот случай, о котором говорят: на безрыбье и рак голова, – в деревне скучно, молодежи нет, вот парень и обратил внимание на нее. Однако приятно было все равно, сердце млело.
- Слышала? – спросила младшая сестра, едва Света переступила порог, и пояснила: – Толика выгнали из института. За драку. Сломал другому студенту челюсть, был суд и его, осудив, отправили сюда, в деревню, – на перевоспитание, вернее, на вольное поселение. Аж на год, представляешь? – захлебывалась сестра, делясь новостью.
От неожиданности Света опустилась на стул – так вот почему Толя дома и ничего не ответил на ее вопрос. Мысли путались, и она не знала, как быть, – понимала, что он не отстанет, раз предложил встретиться, а, с другой стороны, и хотела пойти на встречу, и страшилась ее. Ни к какому выводу не пришла, а пока просто пыталась переварить новость.
Свист под окном раздался, когда отец с мачехой уже спали, – они рано вставали и рано ложились.
- Не ходи, – вдруг сказала сестренка, что коротала время с книгой. – Он нехороший.
- Глупости говоришь, – в душе неожиданно зародился протест – с ней так бывало, когда все нападали на одного, – мы вместе росли, ты и я прекрасно его знаем.
- Люди меняются, – по-взрослому ответила восьмиклассница, и Света посмотрела на нее с удивлением.
- Хочу убедиться в этом сама, – неопределенно пожала плечами и заторопилась – свист раздался повторно, и она боялась, чтобы не проснулись родители.
- Ты легко оделась, – Анатолий сказал, проявляя заботу, и на душе у девушки потеплело, – ночи еще холодные. Хотя, – он как-то по-мужски хохотнул, – со мной не замерзнешь.
Долго бродили, потом сидели на лавочке. Света слушала, он рассказывал. Обо всем, в том числе о суде после драки. Сожаления в его голосе не услышала – только браваду, дескать, вот какой он удалец. Это не понравилось, но ему достаточно было привлечь ее к себе, согревая, как реальность куда-то отступила и Света понимала, что она – это уже не она.
Толя поцеловал ее там же, на лавочке возле дома. По-мужски, вернее, по-хозяйски, и она от неожиданности растерялась. А он целовал и целовал, лишая способности думать, и в один момент ее губы тоже ответили на страстный поцелуй.
- Завтра, вернее, уже сегодня встретимся снова? – спросил он странно-хриплым голосом.
Кивнула головой и быстренько шмыгнула в дверь – сестра предусмотрительно не стала набрасывать крючок. Улеглась и не могла уснуть – внутри все колотилось, голова пухла от мыслей. «Неужели я ему нравлюсь? – спрашивала саму себя и отвечала: – Конечно, нравлюсь!» При мысли об этом готова была хоть сейчас вскочить, только бы быстрее наступил вечер.
...Анатолий уже меньше рассказывал, а почти все время целовал ее. Света отвечала – это было приятно. Но он вдруг отпрянул, потом предложил:
- Пойдем погуляем.
Подошли к озеру, постояли, глядя на водную гладь, в которой отражалась луна, и от ночной прохлады Света поежилась.
- Замерзла? – склонился над ней Анатолий. – Ну ничего, сейчас согрею.
Пройдя за деревню, остановились напротив копны прошлогодней соломы.
- Давай здесь посидим, будет теплее, – предложил парень, и его голос стал опять неожиданно хриплым.
Отказываться не стала, и правда, замерзла. В копну бухнулись со смехом, и Анатолий сразу притянул ее к себе.
- Ты чего, маленькая? – шепнул, почувствовав, что ее тело напряглось. – Все хорошо, я рядом, все будет хорошо.
От его голоса кружилась голова. Света пробовала оттолкнуть руки, которые расстегивали пуговки на кофточке, но поцелуй, который за этим последовал, лишил ее способности думать...
К дому шли молча. У Светы в глазах стояли слезы, но при Анатолии не хотела выдать себя. На прощание он снова привлек ее к себе и сказал:
- Не переживай. Я провожу тебя к автобусу. Обещай, что в следующие выходные снова приедешь?..
Ничего не ответила, а, придя домой, легла в кровать и расплакалась. Затихла только тогда, когда зашевелилась сестра и спросонья подняла голову.
- Все нормально? – спросила она у нее утром, увидев заплаканные глаза.
- Нормально, – не стала распространяться.
Она приехала и в следующие выходные, и в очередные... И опять у них было все – Анатолий был искушенным в таких делах, и ее тянуло к нему.
- Я тебя люблю, – признавалась, глядя в звездное небо. – А ты меня? – спрашивала, не услышав ответа.
- И я, – отвечал парень, и она таяла, не понимая, что в голосе не было ни тепла, ни искренности.
А потом она уезжала на практику и грустила уже заранее, что придется расстаться. Прощание было страстным. Когда вернулась, первое, что услышала от сестры:
- Твой Толик уже другую нашел. Говорила я тебе, что он ветреный и ненадежный.
- Не может быть! – не поверила она.
Но это оказалось правдой.
- Это жизнь, детка, – покровительственно сказал Анатолий, когда подкараулила его вечером, который, как считала еще недавно, принадлежал ей, и бросил, садясь на мотоцикл: – Адью!
Плакала Света горько, и сестра не могла успокоить. У нее уже не было слов и, жалея, только гладила ее по голове. Потом вдруг отстранилась и испуганно спросила:
- А у вас что, все было?!
- Да, – выдохнула Света и снова заплакала.
Сестра сверкнула глазами и, чувствовалось, хотела сказать что-то гневное, но - сдержалась. Она первая поддержала Свету, когда та объявила отцу, что заканчивать учебу будет в Ленинграде, где жила тетка, сестра мамы. Как утрясет вопросы с переводом, еще не знала, но в том, что здесь не останется, не сомневалась.
Свете удалось и перевестись, и успешно окончить училище, и поступить потом в институт. Там, в Ленинграде, встретила свою судьбу – парень влюбился в нее с первого взгляда и, несмотря на протест родителей, которые мечтали о более выгодной партии для сына, на ней женился. Родила двоих детей, став примерной матерью, хозяйкой и женой.
У Анатолия, как ни удивительно, тоже все сложилось хорошо. Судимость с него сняли. В институте он восстановился и успешно его окончил. Отслужил в армии, правда, в стройбате – был сержантом и на хорошем счету. Работал на руководящих должностях, из них самой заметной была должность главного механика крупного завода. Женился. Растили с женой сына.
Больше они со Светой не встречались. Но сестра рассказывала, что Анатолий от жены погуливал, а когда она умерла, привел домой недавнюю любовницу. Сын уже был взрослый, с этим не смог смириться и ушел на съемную квартиру. Помирился с отцом только на собственной свадьбе.
Женой бывшая любовница не стала – все тринадцать лет, что они жили вместе, была сожительницей. Поначалу и намекала Анатолию, что не прочь оформить отношения, а потом и прямо говорила об этом. Он не реагировал, в конце концов она плюнула и решила, что пусть все будет так, как будет.
- Слушай, мне 65 лет, ноги больные, – примирительно говорил Анатолий, – я от тебя уже никуда не уйду. Зачем нам регистрироваться? Потом, в случае чего, возникнут имущественные вопросы. Оно нам надо?
Ей тоже было не надо, тем более, что сыновья уехали в другую страну и там отлично устроились. Жизнь текла более или менее спокойно до момента, пока Анатолий не стал созваниваться со Светланой. Он, и правда, не давал повода в себе усомниться – вел здоровый образ жизни, без нее, сожительницы, шагу не ступал, уже не один год посещал церковь и соблюдал православные праздники. Но звонки выбивали Марию из колеи.
- Что, седина в бороду, бес в ребро? – наезжала на Анатолия, узнав, что опять разговаривал со Светланой.
- Да пойми ты, что мы просто общаемся, – успокаивал он. – Света предложила восстановить историю деревни, которой уже фактически нет, создала в сети группу, в которую мы сбрасываем фото, какие у кого есть, и мы это обсуждаем. Не только с ней – и с другими, с кем жили и вместе росли.
Очередной всплеск ревности накрыл Марию, когда Светлана позвонила два раза кряду. Не знала, что женщине был нужен лишь телефон фирмы по изготовлению памятников, – жила в Питере, приехать не могла, поэтому хотела воспользоваться услугами на расстоянии. Выхватив телефон у Анатолия, Мария крикнула в трубку:
- Что вы хотите от моего мужа? Зачем набиваетесь к нему? У него семья, и я не позволю ее разрушить.
Светлана попыталась что-то сказать, но Мария нажала отбой.
- Ты с ума сошла со своей ревностью? – опешил Анатолий. – В каком свете меня выставила?!
Женщина расплакалась, и он вдруг ее понял. И эти страхи, и опасения, и то, как выглядит их телефонное общение со Светой в ее глазах.
- Ты что? – подойдя, обнял Марию за вздрагивающие плечи. – Прости меня, хотя я ни в чем перед тобой не виноват.
Спустя, наверное, день Светлана позвонила ему и попросила номер телефона Марии. Дал, не спрашивая, зачем. А через несколько минут услышал звонок и увидел, как Мария после первых слов заторопилась в другую комнату.
- Кто тебе звонил? – поинтересовался, когда вернулась.
- Светлана, – услышал в ответ.
Удивленно поднял брови:
- И что она хотела?!
- Ничего. Просто рассказала о себе, о своей семье - муже, детях, внуках, чтобы я понимала, что она тоже не собирается это разрушать. Да и любовь к тебе, как призналась, в далеком прошлом. Я и правда, выглядела ду@рой в ее глазах со своей ревностью. Сама не знаю, что на меня нашло...
- Ладно, проехали, – улыбнулся Анатолий, – хорошо, что все разрешилось. А вообще у меня к тебе предложение...
- И какое?! – глаза Марии вспыхнули радостью. – Только не говори, что руки и сердца!
- Ну вот, – нарочито сокрушенно сказал Анатолий, – хотел сделать сюрприз, а ты снова прочитала мои мысли. Ты права, завтра идем в ЗАГС, подадим заявление на регистрацию брака. Может, – со смешком подколол женщину, - тогда ты успокоишься и перестанешь меня подозревать в смертных грехах.
Какое-то мгновение помолчал и добавил:
- Я сильно изменился, тот давний Толик и нынешний Анатолий – небо и земля. Надеюсь, однажды ты это поймешь. И помолишься, хотя я это делаю сам, чтобы Бог простил меня, непутевого.
Вместо ответа Мария прижалась к нему. Она прекрасно видела, что Анатолий переменился даже по сравнению с тем временем, когда только познакомились, и, искренне любя, понимала, что готова все сделать, лишь бы поддержать его и помочь. И клятвенно обещала себе, что ревностью больше мучить не будет, - жене это не к лицу.
Спасибо, что были со мной и моими героями.
