Глава 2
– Привет.
Его голос звучал всё так же, как будто окутывал пушистым, чуть покалывающим кожу, пледом.
– Здравствуй.
Дина старалась смотреть приветливо, но спокойно. Главное, сохранить баланс, иначе он догадается о том, что сейчас с ней происходит. Если уже не догадался, иначе, почему в его янтарных глазах ей видится насмешка. Она повела плечами, жаль не надела свободную рубашку, страшно, что сквозь тонкую ткань майки Макс увидит, как колотится у нее сердце. Бах-бабах-бах – било по перепонкам.
– Ты как тут?
Макс понял, что задал глупый вопрос и рассмеялся. Легко, заразительно, щуря глаза, ровно так же, как и много лет назад, когда они были студентами. Дина улыбнулась краешком губ. В голове было пусто, язык, словно примерз к нёбу, поэтому она молчала.
– Слушай, ужасно рад тебя видеть. Может, сбежим отсюда? Поболтаем…
Это было не предложение, а призыв к действию, Макс себе не изменял. Он уже всё решил, и на этот раз Дина ему перечить не стала.
Вечерний город сиял новогодней гирляндой. Большими шмелями гудели автомобили, ползли по выделенной полосе автобусы, с рыком проносились счастливые в своей свободе мотоциклы. По тротуару почти бегом передвигались неугомонные пешеходы, качались и подпрыгивали на ходу зеленые, красные и желтые сумки доставщиков еды, в наушниках шли подростки с отрешенными глазами.
Дина обернулась на безопасный бизнес-центр, который вызвал сегодня столько хороших эмоций и совсем не предвещал встречу с прошлым.
– Пойдем? Здесь недалеко есть неплохое местечко… Там тихо…
Их глаза снова встретились. Дина смутилась и покраснела, и Макс это явно заметил. Он усмехнулся, и ямочка на подбородке дрогнула. Темная прядь выбилась и упала на лоб. Дина знала, что под ней скрывается маленький шрам, когда-то она любила целовать его. Отводила со лба непослушные волосы и целовала. У Макса девчачья внешность, но это обманчиво. От него не ждут подвоха и расслабляются, и в этот момент он жалит, как кобра. И это приносит успех. Дина особо за ним не следила, но мир журналистики тесен, и не слышать о Максе Соболеве было невозможно. Она украдкой взглянула на его правую руку. Кольца нет. У нее, впрочем, тоже, но это ни о чем не говорит.
Макс свернул за угол, потом перешел дорогу и, пройдя несколько метров, нырнул в тесный проулок. Двигался он быстро и уверенно, и Дина заподозрила, что не впервые он зовет с собой кого-то именно в это место. Легкая ревность кольнула сердце, и ей это не понравилось. Еще студенткой запомнила слова из письма одного знаменитого писателя к сыну: «Не бойся потерять свою любовь. Если она настоящая, то не исчезнет». И всё-таки все эти годы верила: если не исчезнет, то растворится во времени, развеется дымкой над землей, унесется в космос и там смешается со звездами, лишь изредка касаясь лица далеким холодным светом.
– Это самая узкая улочка в городе, - неожиданно произнес Макс.
Он растопырил руки и уперся ими в каменные стенки домов. За его спиной были видны гирлянды лампочек, крест-накрест натянутых над белыми тканевыми зонтиками. Деревянные столики, выставленные под ними, пустовали. Между ними горделиво вились спирали вечнозеленых кустов в кадках.
– Давай зайдем внутрь,- то ли попросил, то ли приказал Макс.
Дина с момента приветствия так и не проронила ни слова. Она никак не могла поверить, что после показа не поехала чинно в гостиницу готовить материалы, пить кофе и спать, а оказалась нос к носу с человеком, о котором так долго старалась не думать. И ведь не думала! Вышла замуж, смогла закрепиться в журнале, так чтобы уже никто не мог сказать, что взяли ее туда по блату, смирилась со скользкими холодными улитками и отказалась от мечты в виде трехцветного кота. О нем, о таком коте, они с Максом мечтали, лежа в съемной комнатушке под самой мансардой. А всё потому, что по крыше там бродил совершенно невозможный и горластый взъерошенный кот. Он орал днем, орал ночью, орал в марте и в сентябре. Ему вообще было всё равно, когда выводить свои заунывные душераздирающие рулады. Они назвали его Акыном. Что вижу, то пою. Смеялись. Прикармливали. И мечтали.
Мечты закончились летом, после того, как оба получили диплом. Обмывали, танцевали в ночном клубе, пьяный Макс целовал ее крепко в губы, хохотали, расплескивая вокруг себя коктейли, и до самого утра сидели на каменных ступеньках набережной, провожая глазами теплоходы. Макс был на три года старше, но вместе они оказались на первом курсе. Он долго не мог поступить и к тому времени, как всё получилось, успел поработать внештатно в нескольких газетах и даже освоить искусство монтажа, чем очень гордился. Посматривал на семнадцатилетних малолеток снисходительно – щеглы неоперившиеся. Спорил с преподавателями, но признавал авторитет, на общих лекциях подмигивал Дине кошачьим янтарным глазом и щурил темные короткие ресницы.
На втором курсе как-то незаметно сошлись. Общие компании, общие интересы, практика в малотиражке. У Макса снисхождение, что он-то талант и уже почти признанный, сквозило в каждом слове, в сдержанной улыбке, в быстром взгляде. Дина злилась, почему ее так это задевает? Ведь она-то ничем не хуже. Но преподаватели скользили по ней равнодушными глазами: сколько этих девчонок на курсе? А вот Соболев один!
Иногда он напивался, вызывал ее на улицу и, сидя на обшарпанной скамейке, говорил о Бродском, Мандельштаме, цитировал Маяковского и Бодлера. Громко, надрывно. Она слушала, и в потемневших глазах отражались огоньки фонарей. Макс крепко обнимал ее за плечи и прижимался горячей щекой, а она гладила его по голове.
Его кидало из крайности в крайность, но он упрямо верил, что сможет обуздать и свой непостоянный характер, и проложить свой путь – яркий и запоминающийся. Дине он казался ужасно взрослым и мудрым. А еще безрассудно смелым и эгоистичным.
– Соболев, вы или сгорите раньше времени, или пылать будете так, что всех вокруг сожжете… - говорил ему один из уважаемых всеми преподавателей.
Макс смеялся и шел с этим к Дине. Тащил с собой то куст сирени в кадке, выкупленный у кафе-кондитерской, то лоток квашеной капусты, которая скрипела на зубах, обдавая рот ядреной, но сладковатой кислотой. Ели вдвоем, выхватывая щепоткой и обливаясь соком. Вечно обветренные губы щипало, а на глазах выступали слезы.
Не могли ее обмануть ни щедрые его подарки, ни целые свитки стихов, которые он посвятил ей, ни его появление в окне третьего этажа больничной палаты, когда она лежала там с воспалением легких. Переполоху было! Но это же Макс… ему всё сходило с рук.
С третьего курса поселились вместе над крышами домов. Кормили сосисками Акына, бросали ему рыбные палочки и пили кислое вино из пакета. Летом Макс уходил на крышу и всю ночь дымил сигаретой, удерживая на коленках листы, на которых четким ровным почерком писал длинные тексты. Дине их не показывал, а она и не заглядывала. Писала своё. Под утро, осторожно ступая по проржавленному железу, выходила к нему на крышу. Босые пятки тут же становились рыжими. Плед волочился, спадая с плеч. Макс бросал его на хлипкое покрытие и тянул Дину к себе. Занимались любовью, не боясь, что кто-то увидит. Да даже если и так?
Прилипая всей кожей к Максу, Дина смотрела в небо, где зарождался тревожный оранжевый рассвет. Она навсегда запомнила розоватые облака, переходящие в нечто тяжелое, сизое. Примешивались оттенки фиолетового, как набухающий кровоподтек. Как будто там, в небе, назревало что-то зловещее, или оно уже случилось, но ты пока живешь спокойно и ни о чем не подозреваешь.
Иногда неприятным холодком пробегала зависть, а скорее, ревность к тому, что Макса так ценят. И он тут же, словно желая продемонстрировать непредсказуемость, ссорился с крупным издателем или редактором, высказывал всё, что он о них думает, громко хлопал дверью и уходил. В никуда. Подрабатывал барменом, а однажды несколько месяцев разгружал фуры.
Кафе, в которое они сегодня попали, оказалось больше похоже на бар. Стены под камень, деревянные коричневые столы и крепкие стулья с высокими спинками. Так странно, совсем рядом кипит городская неутомимая жизнь, а здесь никого нет.
– Я же говорил, здесь тихо, - подтвердил Макс и уверенно шагнул вглубь помещения.
Дина, волнуясь, пошла за ним.
– Может быть, надо было пригласить тебя в дорогой ресторан? – спросил он, когда устроились за столом.
Его коленка слегка коснулась ее ноги. Дина незаметно постаралась отодвинуться к стене. Почему-то Макс сел не напротив, а рядом, так, что она почувствовала, как от него пахнет. Горькой свежестью, вот как. Казалось, эта горечь проникла в рот и поселилась на кончике языка.
– Здесь тоже нормально, - выдавила из себя она.
– Слушай, день такой… - Макс сжал губы и замолк.
Дина знала, он готов выругаться, но сдерживается, потому что Соболев не может материться в общественном месте. Разлетится потом.
–… нелегкий день… устал… Ты голодная? Или может быть, только выпьем?
И Дина поняла, что да, они выпьют. Почти как тогда, на крыше или на набережной после вручения дипломов. Отгуляв, под утро завалились к себе в комнату и рухнули на кровать. Макс всегда спал без подушки. Просто ложился на живот и клал голову на руки. Засыпал мгновенно и так же легко просыпался. Днем они морщились от головной боли и по очереди передавали друг другу бутылку теплой минералки. Прислушивались к себе, почувствуют ли, что всё, стали теперь самостоятельными и начали взрослую жизнь. Правда, предложений о работе пока ни у нее, ни у него не было. Были только тошнота и муть в голове.
Дина решилась поговорить. Родители уже все уши прожужжали приготовленным местечком для них обоих. Отец обещал квартиру. Только приезжайте. Кому вы нужны там, в этой вашей Москве? Лучше быть первым на деревне, чем вторым в городе. Понемногу в люди выбьетесь, конкуренции почти никакой. В общем, пресловутая синица в руках… И Дина, устав от большого города и амбиций, а скорее, от страха и неуверенности, склонялась принять предложение отца.
– Ты, что с ума сошла? – засмеялся недоверчиво Макс. – Вот уж не знал, что с похмелья у тебя такие мысли могут быть…
– Макс, я серьезно…
Дина катала по постели полупустую бутылку, наблюдая за пузырьками, лопающимися внутри. Макс повернул голову и прищурил глаза. Дина по-прежнему разглядывала бутылку. Она почувствовала, как он сел на край кровати, замер, наклонившись вперед. Ей захотелось прижаться щекой к его голой спине. Но она не шевельнулась. Макс встал и прошелся по крохотной их комнатушке, взъерошил волосы.
– Нет, Дин, нет… Я останусь тут. Там… болото… мы там протухнем… А здесь возможности. Ты же сама понимаешь! Ну что я там буду писать?! Про бабу Маню, у которой капусту с огорода украли?!
Он обернулся, и Дина решилась взглянуть ему в лицо. Красивое, родное, изученное до каждой поры. Он смотрел на нее несколько секунд, не отрываясь, а потом бросился на колени перед кроватью и взял ее руки в свои.
– Дина, послушай! Ну, ты же сама всё понимаешь! Нам нужно остаться здесь! Мы вдвоем такое сможем…
– Это ты сможешь! И то не факт! А я - нет! – выкрикнула Дина и выдернула руки.
И вот спустя двенадцать с половиной лет она сидит рядом с Максом и боится: а вдруг он опять возьмет ее за руки? И сможет ли она отказать на этот раз?
Полностью произведение ЗДЕСЬ
Буду рада подписке!
Если у Вас найдется возможность подписаться на меня на Литнете, буду признательна!
Если захочется поддержать канал и вдохновение автора)
