И в очередной раз спонсором моего текста стал пост с прекрасным вопросом на рефлексию на канале у Кости Логинова.
Сегодня был вопрос про любовь. И не просто про любовь, а про любовь к себе.
«Часто путаница возникает из-за смешения любви с заботой о себе. Посещение фитнес-клуба, сбалансированное питание, избегание токсичных ситуаций — всё это проявления заботы. В то время как любовь к себе — это глубокая встреча с собой, которая вызывает отклик в вашей душе, расширяет ваше восприятие собственной личности и оставляет заметный след в дальнейшем отношении к себе».
В общем, предложено было вспомнить события из жизни, заставившие по-настоящему почувствовать любовь к себе.
Для меня любовь к себе с некоторых пор определялась, как разворот к себе. К настоящей себе. Не к той, которой я хотела бы быть, не к той, которой я никогда не стану, не к той, которой я зачем-то быть должна, не к той, с которой мне было бы удобнее, проще, легче... К настоящей. К той, какая есть.
У меня есть большая копилка из запомнившихся разворотов к себе. Какие-то совсем небольшие. Другие — масштабнее. Периодически я заглядываю в эту копилку и перебираю события, как красивые драгоценные камешки. От этого мне становится теплее.
Поделюсь, пожалуй, и здесь. А то, ведь, часто приходят с запросом научиться любить себя, а что под этим «любить себя», поди разбери.
Я помню, как на выходе из маршрутки (у нас оплата на выходе тогда была) у меня не проходила оплата через смартфон, я полезла в рюкзак за кошельком, а на рюкзаке заклинило молнию. И вот я стою. За мной очередь на выход, передо мной очередь на вход. А я впервые в жизни не хочу исчезнуть, сгорая от стыда, провалиться сквозь пол маршрутки и дальше куда-то вглубь, а спокойно извиняюсь и думаю, продолжать ли бороться с молнией или перевести деньги водителю либо кому-то из пассажиров. Это было самое яркое воспоминание. Я вышла из той маршрутки со слезами на глазах. И это точно было про любовь к себе. И кажется, я впервые поняла, как это.
Спустя некоторое время я с удивлением обнаружила, что там, где мне казалось, я всех задерживаю, всем мешаю, меня все торопят, в большинстве случаев меня никто не торопил, кроме меня самой, и никому, кроме себя самой, я не мешала. Однажды даже продавец на кассе, когда я сначала сложила все покупки в рюкзак, а потом поняла, что кошелёк-то на самом дне, сказала: «Только не торопитесь. Я сейчас просто попрошу открыть ещё одну кассу».
Это было одновременно и очень теплое, и очень горькое переживание. Теплое оттого, что я перестала себя в конкретных ситуациях шпынять, а горькое от осознания, сколько лет я это с собой делала.
Помню как пришла в центр выдачи за заказом, а там выходной. А я не впервые туда пришла. Периодически там что-то забираю на протяжении нескольких лет. Можно было запомнить расписание работы. И вот я стою у закрытой двери, глядя на это расписание, и говорю себе: «Ну ты и дура». И мгновенно какая-то часть меня этому высказыванию удивляется и уточняет: «С чего бы это?» И я стою с широко распахнутыми глазами и не понимаю, а с чего это. Полдня потом ходила под впечатлением.
Помню, как с клиенткой целый час говорили о любви к себе, о бережном к себе отношении. Она не понимала, как это. Я с каждой минутой тоже понимала всё меньше. И вот сессия завершилась. Я заношу в планировщик следующую встречу и пишу какое-то совершенно не то время. Не просто пишу, а ещё и озвучиваю. Это при том, что мы на тот момент уже больше двух лет работали с устоявшимся расписанием. Клиентка обращает моё внимание на то, что время я какое-то совсем не то назвала. Я извиняюсь и неожиданно для самой себя после извинения добавляю не что-то про дуру невнимательную, а про котика, который, похоже, устал к концу недели, и которому непросто работать с людьми из разных городов и стран, ориентируясь постоянно в разных часовых поясах. «Так вот это как — бережно к себе», — сказала клиентка. «Ничего себе, как я умею-то», — подумала про себя я.
Помню, как однажды заметила, что перестала себя ругать за то, что почти не готовлю и чистоты с порядком у меня нет, и дома преимущественно лежу на диване, если не работаю. Перестала и всё. И пытаться себя заставить перестала. Потому что пространство реально не способствовало. Когда мы переехали, я убедилась, что дело было, действительно, не во мне, а в том, что у меня велосипеда правильного фона не было.
Помню, как обнаружила, что перестала жить по принципу «всё лучшее — детям» и не испытывала в этом месте вины и стыда. Детям это неожиданно пошло на пользу. И нашим с ними отношениям — тоже.
Помню, как впервые смогла вместо того, чтобы привычно обвинять себя за то, что я так себе справлялась в первые годы жизни младшего, а пожалеть и признать, что та я не могла ни лучше, ни иначе. Рыдала потом дня два, злясь периодически на то, что виноватить-то себя было полегче, чем принимать.
Помню, как год назад собирала свою вторую в жизни терапевтическую группу. И не просто группу, а тематическую. Только заявила тему, как спустя пару часов увидела в ленте набор в похожую группу. От мастодонтов психологии. Шла по улице, голос внутри меня стал говорить осуждающе: «Вот это ты замахнулась.! Где ты, и где они? Это же ого-го, какие высоты...» На «высотах» привычный критикующий голос перебил другой, непривычный. Он сказал критикующему: «О-о-о! Ты видишь, да? Видишь, на что я могу замахнуться? Спасибо за то, что видишь».
Помню, как искала себе супервизора, и главным критерием было, чтобы мне рядом было наименее стыдно и страшно, чтобы я могла прийти в слезах, в соплях, с рассказом о том, что у меня по ощущениям ничего не получается. Нашла. И в первую встречу не стала делать вид, что я больше, лучше, опытнее или умнее, чем я есть. Но и преуменьшать себя тоже не стала.
Помню, как после очередного скандала в школе у средней не провалилась в самобичевания на предмет того, какая я ужасная мать, и как я не справляюсь, и какого неудобного ребёнка воспитала, не легла лицом к стеночке, мечтая умереть, а пожалела себя, позаботилась о ребёнке и пошла изучать ситуацию лучше. Неожиданно для себя обнаружила, что меньшинство имеет ко мне претензии, и к этому меньшинству у немалого количества людей есть претензии пострашнее.
Самое свежее воспоминание с минувшей трёхдневки. О том, как после довольно привычного для меня в той группе ухода в психотическое, где только всеобъемлющий первобытный ужас, к которому примешивается постепенно не меньших размеров ярость, я сумела впервые вынырнуть не в самоосуждение с рефреном «какой ты психолог, если ты псих какой-то», а в бережное к себе. Это, правда, не только моя заслуга, но и моя тоже. (Признавать, что и я тоже причастна, а не списывать на везение, тоже, вообще-то, про разворот к себе). И от других тоже впервые получилось взять и сочувствие, и благодарность за возможность посмотреть на работу с непростым клиентом.
Это не все моменты. Те, которые особенно по-тёплому вспомнились сегодня. Их больше.
Хотелось бы мне написать о том, что я люблю себя всегда, везде, и что-то ещё красивое. Но нет. Моментов про нелюбовь много. Их больше. Не любить мне легко, привычно и естественно. А вот любовь, она сквозь тернии. Она — результат немалых усилий. Постоянных вложений в узнавание себя. Вложений, ради которых приходится отказываться от многого другого. Приятного, несущего быструю радость, позволяющего спрятаться от боли, от сложных переживаний. Больших вложений. Но оно того стоит. Правда, стоит.
P.S.: Много говорят о том, что без любви к себе невозможно полюбить других. Но есть и ещё один нюанс: без любви к себе очень сложно взять любовь других, которую они готовы дать. Потому что когда чья-то любовь, натыкается на мою собственную нелюбовь к себе, шансов на то, чтобы сквозь эту нелюбовь пробиться у любви очень мало.
