На рассвете холодного октябрьского дня в обычном городском роддоме появилась на свет девочка. Её мать, молодая женщина по имени Ольга, принимая ребёнка из рук акушерки, вдруг устало пробормотала:
- И зачем только я тебя родила…
Акушерка, Алла Петровна, услышав эти слова, ужаснулась:
- Да что же это вы, мамочка, такое говорите? Как это – зачем?! Дети на свет родятся, чтобы жить. И о чем же вы, милая моя, думали раньше?
Для тех, кто детей иметь не хочет, средства различные имеются, вам ли, взрослой женщине, об этом не знать!
Ольга ничего не ответила на эту гневную речь. «Легко судить, когда ничего не знаешь о человеке», - грустно подумала она, прикладывая малышку к груди.
Вскоре Ольгу и новорождённую девочку перевезли в палату, а через четыре дня их выписали. Алла Петровна, дежурившая в тот день в роддоме, с удивлением наблюдала из окна, как Ольга с дочерью на руках садится в такси – на выписку к ней никто не пришёл. «Странно, - думала акушерка, - неужели она совсем одинока – ни родни, ни друзей, ни коллег по работе? Должен же был хоть кто-то встретить…». За несколько лет работы в родильном отделении Алла Петровна много разного повидала, но почему-то не выходила у неё из головы именно тихая и замкнутая Ольга и её, словно случайно вырвавшаяся тогда, фраза: «И зачем только я тебя родила…». От этих слов веяло отчаянием и безысходностью. «Нежеланный для неё ребёнок, сразу понятно. Только бы глупостей не натворила, - размышляла Алла Петровна, - а то в новостях такие ужасы пишут: то мать из окна младенца выкинула, то на мусорку отнесла, а то и вовсе…собственными руками…потому что жить ей, видите ли, мешал… Ох, только бы не случилось чего…».
Весь день Алла Петровна не находила себе места. Она думала о том, что, наверное, стоило рассказать Льву Сергеевичу, заведующему отделением, или хотя бы дежурному врачу. «Глядишь, поговорили бы с ней, а может, и психолога пригласили… Хотя, какое моё дело – в чужую жизнь лезть? Ну сказала и сказала – мало ли, что женщины сразу после родов говорят. Она ведь, Ольга эта, о помощи не просила, о ребёнке заботилась, кормила, хлопотала над ним ничуть не меньше, чем другие мамашки хлопочут. Может, зря я себя так накручиваю?» - думала акушерка. Но смутная, еле осязаемая тревога не проходила.
Осторожно, чтобы не выказать своей заинтересованности, Алла Петровна выяснила у коллег-медсестёр, что за Ольгой никаких странностей замечено не было – обычная молодая женщина, грустная только всегда, ну а это, как говорится «к делу не пришьёшь». Не приходил к ней никто, передачек не приносил, у врачей и медсестёр здоровьем матери и новорождённой не интересовался. Тайком просмотрев документы, Алла Петровна обнаружила, что в качестве доверенных лиц, которым, в случае чего, сообщат о ней или о ребёнке, Ольга никого не указала, об отце девочки тоже ни слова. А вот адрес проживания был, только не в городе, а в посёлке, расположенном в десяти километрах отсюда. На всякий случай переписав адрес, Алла Петровна решила под благовидным предлогом навестить Ольгу.
***
Такси остановилось у обшарпанного трёхэтажного здания, где когда-то была школа, а сейчас разместилось общежитие. Ольга, расплатившись с таксистом, вышла из машины с небольшой спортивной сумкой в одной руке и завёрнутой в одеяло дочерью – в другой. С тяжёлым сердцем поднялась она на второй этаж, открыла ключом скрипучую деревянную дверь и вошла в комнату. Бросив сумку с вещами у входа, Ольга положила спящую девочку на кровать и в изнеможении опустилась рядом. «Вот и что мне с тобой теперь делать? – в отчаянии думала Ольга, глядя на дочь, - я ведь сама еле концы с концами свожу. Что я могу тебе дать?! Сама виновата, знаю, да только прошлого не воротить, а жить надо. Только как? Как жить теперь?!». И Ольга, закрыв лицо ладонями, беззвучно расплакалась…
***
С самого детства жизнь Ольгу не баловала. Её родители умерли, когда дочери было всего восемь: мать сбил пьяный водитель, когда она возвращалась поздно вечером с работы, а отец спустя полгода повесился в сарае во дворе частного дома, где они жили. Оба Ольгиных родителя были детдомовскими, никаких родственников не имели. Так Оля осталась одна. Вскоре для неё нашлась приёмная семья, но и там девочка не чувствовала ни любви, ни ласки. На публике опекуны усердно изображали любящих и заботливых родителей, но дома всё было иначе. Кроме Оли, они взяли под опеку еще двоих мальчиков, с которыми у неё отношения не сложились: так называемые «братья» частенько поколачивали её, отбирали сладости и игрушки. Но на все её жалобы опекуны лишь отмахивались: мол, сами разбирайтесь. Прожив так пару лет, Оля однажды поделилась своими проблемами со школьной подружкой, а та рассказала матери, у которой была знакомая в службе опеки. Олиных опекунов взяли на контроль, и вскоре выяснились и другие нелицеприятные вещи, происходившие за дверями их квартиры. Олю и мальчиков вернули в детский дом. Прошло несколько лет, но подходящей семьи для Оли так и не нашлось.
Окончив девять классов, Ольга поступила в училище на швею. Спокойной и усидчивой девочке нравилась эта профессия. Когда Оле исполнилось восемнадцать, ей выделили однокомнатную квартиру в старом деревянном доме на окраине. Но, не успев как следует обустроиться на новом месте, Оля лишилась единственного жилья – дом сгорел. Погорельцев разместили, куда придётся, пообещав вскоре найти для них квартиры. Оле досталась комната в общежитии, в посёлке, и теперь на учёбу ей приходилось ездить на автобусе. Среди её бывших соседей нашлись люди побойчее, которым удалось выбить для себя хорошее жильё, но замкнутая и нерешительная Оля бороться не умела. Про неё благополучно забыли, и она так и осталась в общежитии.
После окончания училища она пыталась устроиться по профессии, но ничего не вышло. Несколько лет пришлось подрабатывать, где придётся. С очередной работы Олю уволили за одно-единственное опоздание: автобус сломался по дороге, а следующий прибывал лишь через полчаса. Ей стало обидно до слёз, но делать нечего – надо было искать другое место.
***
Однажды Оля отправилась на местный продуктовый рынок и увидела, что на одном из магазинчиков висело объявление: «Трэбуеца прадавэц». Поразмыслив немного, Оля вошла внутрь. За прилавком, уставленным ящиками с овощами и фруктами, стоял высокий кучерявый мужчина лет пятидесяти – то ли грузин, то ли армянин, то ли еще кто... Преодолев стеснение, Оля обратилась к нему:
- Здравствуйте, вам еще требуется продавец? Я ищу работу.
Мужчина, окинув Олю оценивающим взглядом чёрных блестящих глаз, заулыбался и ответил:
- Вай, какая дэвушка к нам пришел! Трэбуеца, продавэц – очень надо! Торговать умеешь?
- Умею, - кивнула Оля. Она несколько месяцев проработала в одном из продуктовых магазинов города, но ушла оттуда, когда на неё попытались повесить внушительную недостачу. Благо, за неё тогда вступилась другая продавщица, и настоящую воровку удалось вычислить, но работать там Оле больше совсем не хотелось.
- Харашо, харашо, - радостно закивал головой мужчина, - меня Гиви звать, а тебя?
- А я Оля, - представилась девушка.
Условия работы и зарплата, которую предложил Гиви, Олю вполне устроили, да и рынок находился в двух шагах от её общежития. И она согласилась. Сначала всё было хорошо, но некоторое время спустя Оля стала замечать, что Гиви, похоже, старается за ней ухаживать: постоянно делает комплименты, пытается как бы невзначай приобнять за талию, смотрит пламенным, влюблённым взглядом. Олю жутко смущало такое поведение, ведь Гиви ей совсем не нравился как мужчина, да и разница в возрасте ощутимая. Он был хорошим начальником, честно платил за работу, отпускал, если нужно, сам вставая за прилавок. Но она и представить себе не могла его в качестве спутника жизни.
Оля старалась пропускать мимо ушей его витиеватые речи и уворачиваться от якобы случайных объятий. Однажды Гиви, не выдержав, сердито спросил:
- Что ты как маленькая, э? Нэ нравлюс тэбэ, да? Я не старый еще, дэнги есть, обую, одену тэбя – как куколка будэшь! Плохо развэ? Чего ломаешься, э? Зачем обижаешь?
Оля, покраснев до корней волос, попыталась объяснить ему:
- Гиви, ты правда хороший человек, очень хороший, но, чтобы вместе быть – любовь нужна, понимаешь? Нет у меня к тебе любви, что же, я тебя обманывать, что ли, буду…
- Какая такая лубов? Зачем лубов? – недоумевал Гиви, - у тэбя нет, у мэня есть. Ты хороший дэвушка, я тэбя любить знаешь как буду? Уууу!
- Нет, Гиви, прости, но я не могу так...
Гиви, обиженно махнув рукой, ушёл. Но попыток своих не оставил: стал наведываться к Ольге в общежитие, приносил цветы, сладости, а иногда и плюшевые игрушки, сидел подолгу, прожигая девушку взглядом. Оле было искренне жаль его, когда, натыкаясь на очередной отказ, Гиви с разочарованным вздохом покидал её комнату. Оля боялась, что теперь он её непременно уволит, но этого не произошло.
Прошёл год, и Гиви наконец смирился со своей безответной любовью. Он перестал донимать Ольгу своими ухаживаниями, и она вздохнула с облегчением. Их отношения теперь, казалось, перешли в разряд дружеских, хотя время от времени Оля ловила на себе задумчивый и грустный взгляд Гиви.
***
Спустя полгода Гиви позвал Ольгу в небольшую каморку, пристроенную к магазинчику, в которой помещались только маленький стол, два стула и металлический шкаф для бумаг. Эту каморку Гиви гордо называл «мой кабынэт». Вечером, обслужив последнего покупателя и заперев магазин изнутри, Оля постучалась в дверь «кабынэта».
- Заходы! – ответил её звучный голос Гиви, и она, войдя, остановилась перед столом, заваленным какими-то бумагами, чеками и бланками.
- Садыс, - предложил Гиви, - пагаварыть хочу.
Оля послушно села, и Гиви изложил ей свою просьбу. А дело было в следующем: в посёлок скоро приезжает его двоюродный племянник, Руслан, - будет работать с дядей, помогать Гиви на рынке. Только вот с жильём в посёлке туго, в городе арендовать дорого, да и ездить придётся. Сам Гиви снимает крошечную однокомнатную квартиру, хозяйка которой наотрез отказалась принять еще одного постояльца и даже выселением пригрозила, если тот посмеет нарушить запрет. И Гиви решил попросить Олю приютить племянника на несколько дней, пока он не найдёт ему другое, постоянное жильё.
- Гиви, я бы с удовольствием, конечно, но у меня и разместиться-то негде… кровать всего одна, - попыталась отказаться она. Жить в одной комнате с незнакомым парнем ей совершенно не хотелось.
Тут Гиви принялся убеждать её, что это не проблема и Руслан будет спать прямо на полу, приходить будет поздно – работа. Одним словом, дома видеться они практически не будут.
- Оля, нэ пэрэживай, Руслан как мышка будэт – тихо-тихо. Ну выручи, буд чэловэком! Совсэм жить нэгде! – продолжал уговаривать Гиви, - на нэдэльку всэго, ну!
Оля задумалась. Гиви не раз выручал её, и она прекрасно об этом помнила. А долг, как известно, платежом красен.
- Ладно, - наконец нехотя согласилась она, - пусть ночует. Только без глупостей.
На следующий день Гиви приволок в комнату общежития старенький матрас, подушку и плед – спальное место для племянника – и обтянутую плотной тканью ширму для Оли, за которой она могла спокойно переодеваться, не попадаясь Руслану на глаза.
Руслан приехал через пару дней. Оля впервые увидела его в магазине: невысокий, крепко сложенный парень произвёл на неё странное впечатление. Немногословный и хмурый, он был совсем не похож на своего всегда разговорчивого и улыбчивого дядю. Руслан бросал на Олю взгляды исподлобья, словно был недоволен её присутствием.
Вечером они вместе отправились в общежитие. Руслан молча улёгся на матрас и уснул, а вот Оля всю ночь не сомкнула глаз. Это странный парень за ширмой почему-то её пугал…
Прошло пять дней, но вопрос с жильём для Руслана так и не решился.
- Нэ хочэт никто сдавать, - сокрушался Гиви, качая головой.
Все эти дни Руслан возвращался за полночь – помимо магазина, он подрабатывал на железнодорожной станции. За всё это время он не проронил ни слова, приходил и сразу укладывался спать. Оля надеялась, что скоро Гиви переселит племянника – его присутствие тяготило девушку.
Через неделю выяснилось, что Руслан поживёт у Оли еще немного – какой-то знакомый Гиви пообещал сдать комнату, как только съедет предыдущий квартирант. Оле ничего не оставалось делать, как просто терпеливо ждать.
На следующее утро Оля проснулась от того, что её трясло, нещадно болела голова и саднило горло – она заболела. Первым делом она позвонила Гиви, и тот отпустил её на несколько дней, пообещав не вычитать эти дни из зарплаты. На дрожащих ногах Оля кое-как добрела до аптеки, купила лекарства и вернулась в общежитие. К вечеру стало легче, и она уснула.
Когда она открыла глаза, за окнами было уже темно. Её охватила сильная слабость, тело горело – видимо, снова поднялась высокая температура. Оля потянулась к тумбочке, чтобы достать лекарство, когда услышала, как скрипнула входная дверь – вернулся Руслан. Но вместо того, чтобы отправиться на свою половину, как это было всегда, он вдруг приблизился к Олиной кровати и, наклонившись над девушкой, откинул одеяло, одновременно расстёгивая ремень на джинсах.
Оля, быстро осознав, что происходит, хотела вскочить и закричать, но Руслан, словно почувствовав её намерение, мгновенно навалился сверху и зажал ей ладонью рот.
- Только пикни, - угрожающе прошипел он девушке в ухо, - и я тебя прикончу, поняла?
И тут Оля с ужасом почувствовала на своей шее холодное лезвие ножа. Ослабленная болезнью и парализованная страхом девушка не могла сопротивляться, она лишь слабо барахталась под сильным телом Руслана.
- Ну-ну, не трепыхайся, овца, - презрительно произнёс он, стягивая с неё пижаму, - не дёргайся, хуже будет. А скажешь кому или в полицию пойдёшь – я тебя на куски порежу. И ты ничего не докажешь – все знают, что я жил у тебя, а я скажу, что ты сама согласилась.
Через несколько минут силы окончательно оставили Олю и, осознав, что ей с Русланом не справиться, она, заливаясь слезами, обмякла, невольно позволив ему сделать то, за чем он и явился.
***
На следующее утро Руслан исчез и с тех пор не появлялся. На работу Оля больше не вышла. Едва оправившись от болезни, она по телефону сообщила Гиви о своём решении уволиться, на что тот отреагировал странно:
- Я тэбя, Оля, видэт и сам не хочу. Я думал, ты порядочный дэвушка, а ты…Эхх…
Оля сразу догадалась, что Руслан, должно быть, сочинил для дяди совсем другую историю, нежели та, что произошла на самом деле. Но оправдываться и объясняться ей не хотелось, да и угрозы Руслана могли стать реальностью, если она кому-нибудь расскажет о произошедшем.
С той ночи Оля никуда не выходила из дома, кроме ближайшего продуктового магазина. Каждый раз, выходя на улицу, она со страхом оглядывалась по сторонам – боялась случайно столкнуться с ним. Однажды они и правда встретились, и Руслан прошёл мимо с наглой усмешкой, от которой Олю накрыла волна отвращения и ненависти.
Но нужно было жить дальше. Оля очень хотела уехать – ей было просто невыносимо осознавать, что теперь она вынуждена жить с Русланом в одном посёлке, ходить по одним улицам, дышать одним воздухом с ним и не иметь возможности никому рассказать, что с ней случилось. Но ехать было некуда, да и не на что. Твёрдо решив найти новую работу, подкопить денег и уехать, Оля отправилась на поиски. В посёлке, где она жила, с рабочими местами было не густо, но через пару недель ей удалось устроится уборщицей в школу.
***
Когда Оля узнала, что беременна, было слишком поздно. Врач районной поликлиники сообщила ей, что срок довольно приличный и прерывание на таком сроке противопоказано. Когда Оля заикнулась о хирургическом вмешательстве, гинеколог покачала головой и сказала:
- Вы девушка молодая, здоровая, подумайте хорошенько. Последствия ведь могут быть непредсказуемыми, да и показания нужны.
- А если меня…- тихо начала Оля, но слова застряли у неё в горле.
Врач окинула девушку внимательным взглядом и, поправив очки, сказала:
- Я поняла, о чём вы. Вам нужно сначала это доказать, и только потом можно будет прервать беременность по социальным показаниям. Пока я ничем не могу вам помочь. Обратитесь в полицию, не затягивайте.
Но в полицию Оля не пошла. Каждый раз, думая об этом, в памяти всплывали слова Руслана и его бесстрастное лицо с хищными, злыми глазами – такой и правда, не задумываясь, лишит жизни. «А если его не арестуют, просто допросят и отпустят? Что тогда? А если поверят ему, а не мне? - гадала девушка, - он ведь тогда точно меня убьёт…».
***
Прошло несколько месяцев, и однажды в дверь Олиной комнаты постучали. Она подошла к двери и с тревогой спросила:
- Кто там?
- Оля, это я, Гиви.
Оля приоткрыла дверь. На пороге с виноватой улыбкой стоял бывший начальник и протягивал ей большой пакет с фруктами.
- Фрукты тэбэ прынёс. Пустышь?
Оля кивнула и впустила его в комнату. Гиви долго извинялся перед ней, корил себя за глупость и доверчивость, за то, что поверил словам племянника. Больше всего он сожалел о том, что именно он упросил Олю приютить Руслана.
Оказалось, что Руслан поведал дяде душераздирающую историю о том, как Оля его сначала соблазнила, а потом выставила за дверь и пригрозила, что обвинит его в насилии, если он посмеет вернуться. Жить Руслану пришлось прямо в магазине, а потом он пропал вместе с недельной выручкой, которую Гиви оставил в кассе, забыв запереть в сейф. Племянник оказался вором и лгуном. Когда Гиви связался с родственником, у которого до этого обитал Руслан, выяснилось, что одна девушка написала на него заявление и он просто-напросто сбежал оттуда, надеясь залечь на дно. Тогда-то Гиви понял, что Оля ни в чём не виновата.
И Оля, расплакавшись, рассказала Гиви о том, что произошло в ту злополучную ночь.
- Нэ плачь, я тэбэ помогат буду, - заверил Гиви, поглаживая Олю по плечу, а потом разразился гневной тирадой на родном языке. Оля не поняла ни слова, но одно ей было ясно – эти ругательства адресованы Руслану. Гиви настаивал, чтобы Оля шла в полицию и писала заявление, но из её души еще не выветрился страх – ей то и дело казалось, что вот-вот вернётся Руслан и навредит не только ей, но и её нерождённому ребёнку.
С тех пор Гиви стал приходить несколько раз в неделю: приносил продукты и подолгу сидел, рассказывая смешные анекдоты и случаи из жизни. Говорил порой и о себе: о том, что жена его давно умерла, дочь вышла замуж и осталась на родине, старший сын – пропащий человек, с отцом и сестрой не знается и, по выражению самого Гиви, «сваю смэрть ищет».
Перед самыми родами Оли с Гиви случилась большая неприятность: поднимая тяжёлые ящики, он сорвал спину и попал в больницу. В больнице всплыли и проблемы с сердцем, и мужчину оставили в отделении почти на целый месяц.
***
Оля, вытерев слёзы, осторожно распеленала дочь и переложила в кроватку, которую Гиви еще две недели назад купил и сам собрал.
Дочку Оля назвала Таисией - уж очень ей нравилось это красивое, редкое имя, а коротко звала просто – Тасей.
Прошло три дня. Оля гладила распашонки, когда в дверь постучали. Она отворила и с удивлением воззрилась на стоящую на пороге Аллу Петровну.
- Здравствуйте, Ольга Юрьевна, - приветливо поздоровалась акушерка.
- Здравствуйте… - растерянно ответила Оля, - что-то случилось?
- Нет, я просто пришла узнать, всё ли у вас в порядке. Всё-таки роды у вас были не простые, а выписали вас быстро, - объяснила Алла Петровна.
- Вы проходите, - посторонилась Ольга, пропуская женщину в комнату, - но я думала, нас навещать будет участковая медсестра…
- Так и есть, она зайдёт завтра, - призналась Алла Петровна, - она придёт к Таисии, а я – к вам.
Женщины присели на кровать, и Алла Петровна начала непростой разговор:
- Ольга Юрьевна, как вы себя чувствуйте? Может быть, вам нужна помощь психолога? Некоторые женщины после родов чувствуют тревогу и неуверенность в своих силах. Вы, наверное, слышали, о послеродовой депрессии?
- Я знаю, зачем вы пришли. Думаете, я что-то сделаю с Тасей, да? – догадалась Ольга, - думаете, я не хочу быть её матерью? Вы так решили из-за тех моих слов, верно?
- Вы очень проницательны, Ольга Юрьевна. Да, вы правы. Тогда, в родильном зале, вы сказали очень тревожную вещь. Наверное, я лезу не в своё дело, но мне показалось, что вам нужна помощь…
- Я расскажу вам кое-что, но обещайте, что это останется между нами, - тихо сказал Оля, опустив глаза, - чтобы вы не думали, будто я способна навредить дочке или хочу её бросить.
Алла Петровна пообещала, и Оля кратко пересказала ей всё, что произошло.
- Те слова в роддоме я сказала сгоряча… Надеюсь, теперь вы понимаете, почему. Я много думала и поняла, что никогда не смогу отказаться от Таси, даже если её отец… такой. Так вышло, надо жить дальше. Я люблю свою девочку всем сердцем, но боюсь лишь одного: что не смогу дать ей достойное будущее, у меня ведь ничего нет, кроме этой комнаты и зарплаты школьной уборщицы, - завершила Оля свой рассказ и тяжело вздохнула.
Некоторое время женщины сидели в молчании, а потом Алла Петровна сказала:
- Знаете что, Ольга, а мы будем бороться вместе, я вам помогу. И квартиру выбьем, и урода этого за решётку упрячем. Вы очень сильная и справитесь со всеми трудностями. И надо обязательно идти в полицию!
- Я боюсь. Боюсь, что он явится среди ночи и убьет и меня, и Тасю, если узнает, что я кому-то рассказала, - поделилась Оля своими страхами.
- А давайте-ка мы сделаем так: у меня в городе есть свободная квартира, досталась в наследство от бабушки. Поживёте пока там, она всё равно пустует, - предложила Алла Петровна, - и поверьте, Руслан вам ничего не сделает, ведь он в бегах, и с его стороны крайне глупо возвращаться туда, где он совершил очередное преступление.
Оля посмотрела на эту ухоженную, улыбчивую женщину, сидящую рядом, и вдруг расплакалась, уткнувшись ей в плечо.
- Ну-ну, Олечка, не плачьте, - принялась успокаивать её Алла Петровна, - всё будет хорошо. Теперь вы не одна, слышите?
Но Оля не могла остановиться. Она была до глубины души растрогана участием и заботой этой почти незнакомой женщины…
Месяц спустя Оля, Алла Петровна и Гиви сидели на кухне и пили чай. Гиви, как всегда, шутил и балагурил, и женщинам с трудом удавалось сдерживать громкий смех, чтобы не разбудить спящую в комнате Тасю. Оля впервые за долгое время чувствовала себя счастливой. Глядя на смеющихся Гиви и Аллу Петровну, она не переставала удивляться тому, что в этом мире есть такие прекрасные, добрые люди, с любящими и милосердными сердцами, в которых нашлось место и для неё, и для её дочери…
***
Руслан находится в розыске. Ему грозит приличный срок за преступления, совершённые по всей стране. Алла Петровна помогла Оле доказать, что ей положена от государства квартира, и скоро Оля с Тасей переезжают в новый дом. Она же убедила Олю, как только Тася подрастёт, поступить куда-нибудь на заочное. Гиви по-прежнему торгует овощами и фруктами на рынке в посёлке, а недавно у него появилась возлюбленная – женщина по имени Тамара, настоящая восточная красавица. Иногда они, бывая в городе, навещают Олю и Тасю.
Порой нам кажется, что мир равнодушен и холоден к терпящим беды и несчастья, но это не так. В нём всё еще есть хорошие люди, и пока они есть, не иссякнет вера человечества в добро, любовь и сострадание.
Автор: Белка
