Продолжение. Начало тут.
После того, как Валерыч выкинул мою кошку и обещал отобрать дочку, если я не стану идеальной женой, я начала думать.
"Что мне делать? Денег нет, я не получала даже декретные, потому что уволилась перед переездом в Питер, а на новую работу так и не устроилась. На руках младенец, друзей нет, родных нет. Возвращаться в деревню? Туда, где нет никакой работы, на шею к родителям? Нет. Потерплю еще, может он изменится, ну да, психует, но не бьет же! И не пьет почти. Пусть ребенок подрастет хотя бы до 3-х лет. Потом разведусь! "
Так я утешала себя и продолжала жить как на "пороховой бочке".
При этом изо все сил старалась быть идеальной женой, матерью и просто человеком. Но все было бесполезно. Мой ухоженный внешний вид, чистота и уют в доме, вкусная еда, присмотренный ребенок, моя безотказность, мягкость и послушание, ничего не помогало!
Муж мог 2-3 дня быть идеальным, ласковым, добрым и понимающим. Потом хоба!!! "Получай фашист гранату"! На тебе, скандал на ровном месте! Например, из-за того что не успела помочь с коляской в метро! То есть помогла, но не так как он хотел.
Или не так пожарила картошку.
Или купила не тот сорт колбасы.
Или лопнул гелевый шарик, за который он вообще то, 30 рублей отдал!
Постоянное напряжение выматывало. Я начала впадать в депрессию. У меня начался невроз. Не хотелось просыпаться по утрам. Мучительная, то ли тоска, то ли какая-то тупая хандра, причиняли почти непереносимую боль.
Если раньше я думала о разводе, то сейчас все чаще возникала мысль: "Поскорее бы состариться и умереть".
Когда дочке исполнилось 3 месяца, Валера ударiл меня по лицу. Не помню за что, то ли не успела постирать, то ли погладить что-то. То, что я целый день была на ногах, одна, с грудным, больным младенцем, которого нужно было носить часами"столбиком", потому что болит животик, его не волновало.
Я стояла с Вероникой на руках в коридоре и тут прилетает уд.р. Дочку я не уронила, она не пострадала. Я была в шоке. Мыслей не было, эмоции тоже. Только страх.
Он внимательно посмотрел на меня, вероятно ожидая слез, потом пошел на кухню и, как ни в чем не бывало начал что-то рассказывать.
- Наблюдение шестое. Для абьюзера не имеет значения, из-за чего начать ссору. Это может быть недостаточно горячий или слишком горячий чай, упавший носок, складка на простыне, ваша прическа или любое невинное слово. Помимо психологического и экономического насилия, они начинает все чаще прибегать к физическому насилию. Но не все, некоторые довольствуются одним или двумя видами насилия.
Я чувствовала себя как человек, тонущий в бушующем море, и из-за всех сил сопротивлялась депрессии, потому что у меня был ребенок.
Вероника стала светом и спасительным кругом, удерживающим меня на поверхности.
Валерыч продолжал измываться. Он кайфовал от ощущения власти надо мной. Обожал унизить. Любил, когда я выпрашивала деньги на еду, одежду или какие то необходимые вещи. Не имело значения, на что мне нужны деньги. Это могло быть лекарство, одежда или специальное питание для ребенка. Веронике в роддоме, занесли стафилококк и у нее развился стафилококковый дисбактериоз. Дисбактериоз мы вылечили, но она нуждалась в специальной диете и часто болел животик.
Справедливости ради, хочу написать, что Валера сначала был хорошим отцом. По своему, но любил дочку.
Случались у него,иногда, приступы щедрости и благородства. Мог накупить сразу много вещей, мне и дочке. Всяких «вкусняшек», игрушек, сводить куда-нибудь. Приготовить вкусный ужин. Развлекать веселыми историями. Эти его приступы "хорошести", заставляли меня сомневаться.
"А может он изменился? А может сейчас все пойдет хорошо?"
Тем тяжелее было переносить перемену. Эту внезапную, мгновенную перемену из любящего мужа и отца, почти друга, в холодного и жестокого извеrgа.
Ко всему прочему, добавилась еще одна проблема. Я стала совершенно фригидной. Перестала испытывать влечение к своему мужу. После каждой близости хотелось плакать. Меня тошнило. Было почти непреодолимое отвращение.
Как назло, Валерыч питал ко мне настоящую страсть. Я нравилась ему физически. Я была высокой, стройной брюнеткой, с правильными чертами лица и фигурой "песочные часы". Муж требовал близости , я каждый раз перешагивала через себя и уступала.
Вбитые с детства стереотипы и его внушение, что проблема не в нем, а во мне, заставляли терпеть. И ждать, когда же я состарюсь и умру.
- Наблюдение седьмое. Ко всем прочим видам насилия - психологическому, экономическому и физическому, добавляется сексуальное насилие. При помощи манипуляции, абьюзер внушает своей жертве, что все дело в ней, он то нормальный, а вот жертва - какая то не такая. Ей надо стараться стать лучше, идеальнее. Только все это бесполезно. Он всегда найдет, к чему придраться. Рост, цвет, вес, образование, голос, привычки, походка, еда, одежда - всем что угодно может спровоцировать агрессию.
К тому моменту, когда дочке исполнился год, я превратилась в безвольную тряпку. Самооценка окончательно рухнула, нервная система расшаталась. У меня дрожали руки, волосы выпадали, я сильно похудела, стала суетливой, какой-то тупой, сознание сузилось, я не думала о завтрашнем дне.
Все оставшиеся силы я тратила на то, что-бы пережить сегодняшний день. Я была глубоко несчастным, забитым и слабым существом. Без воли к сопротивлению.
Летом я и дочка поехали в деревню. Валерыч отпустил меня с Вероникой к родителям, на пару недель.
Первые несколько дней меня не отпускало напряжение. Стресс удалось преодолеть, рассказывая родителям то, что я пережила и переживаю. Могла сидеть 2 часа на кухне и, раскачиваясь взад и вперед, как псих, говорить, говорить, говорить. Очень многое, конечно скрыла и постаралась смягчить по максимуму. Но родители все равно были в шоке.
Меня сотрясала дрожь, я смотрела в одну точку и бубнила монотонно. Мама расстраивалась, отец возмущался. Потом меня начало отпускать. Свежий воздух, солнечная и жаркая башкирская погода, ягоды, огород и сенокос привели меня в чувство. Прошлое перестало казаться таким уж мрачным, а будущее беспросветным. К тому же я соскучилась по Питеру и даже, как мне казалось, по мужу.
А потом за нами приехал Валерыч. У родителей было к нему много вопросов и претензий. Но Валера был так обаятелен, так извинялся и клялся, что возьмет себя в руки, что был неправ, что устал, что на нем большая ответственность и т.д. и т.п., что я ему поверила. И родители поверили. А он увез нас обратно в Питер.
- Наблюдение восьмое. Абьюзеру нельзя верить, когда он обещает измениться. Они не меняются самостоятельно. При этом, он может быть абсолютно искренним в своем стремлении стать лучше. Только длительна терапия профессионального психолога и психиатра способна скорректировать его поведение. Или он может потерять интерес к жертве, когда она перестанет «вестись» на его провокации и начнет давать отпор. У жертвы может развиться стокгольмский синдром- привязанность к тирану.
Мой мозг меня обманул. Я сама себя обманула. Убедила родителей, что все не так уж и плохо у нас. Сработал "Стокгольмский синдром?" Или страх остаться в деревне? Стыд перед родными и знакомыми?
Не знаю. В нашей семье не разводились.
Так начался второй акт "Марлезонского балета". Возвращение.
Но кое-что изменилось. Я успела набрать немного сил на родной земле.
Родина, спокойная, любящая атмосфера, безопасность, физическая работа, молодость и неземная красота Башкирской природы вернули меня к жизни. У меня появились силы к сопротивлению.
Я решила действовать.
Продолжение:
