Друзья, январский номер журнала «Декоративное искусство СССР» за 1969 год отзыв знаменитого искусствоведа Лидии Владимировны Андреевой о сервизе «Цветущий кобальт» Владимира Михайловича Городецкого, главного художника Ленинградского фарфорового завода имени М.В. Ломоносова. Взгляните!
Лидия Андреева. «Цветущий кобальт» Владимира Городецкого // Декоративное искусство СССР, 1969. – № 1 (134). – С. 32.
Сервиз В. Городецкого «цветущий кобальт» останется в числе тех произведений, по которым в будущем будут разгадывать искусство нашего времени. Его обязательно назовут, вспоминая о выставке 1968 года, о декоративном искусстве конца 60-х годов.
Сервиз этот – менее всего привычная нам посуда для чая. Его невозможно даже представить себе в домашней обстановке. Он затмит всё кругом. Невольно почувствуешь неловкость, если кто-либо отнесется к нему, как к обычной бытовой вещи: беседуя, опустит ложку в сахарницу или равнодушно нальёт чай из чайника. Видно, нужен какой-то особый, едва ли не чрезвычайный случай, ради которого всё-таки стоило бы расставить сервиз на специально приготовленном столе, в достойном по убранству нарядном помещении. В такой момент, когда чай для собравшихся – символ гостеприимства и сопровождающий торжественную встречу обряд, сервиз «Цветущий кобальт» окажется необходимым и поддержит высокий строй чувств.
Сервиз Городецкого требует такого же длительного и пристального внимания, как и любое значительное произведение искусства. Ему нужно «своё» пространство, глядя на него, отключаешься от окружающей предметной среды; он ценен сам по себе. Недаром романтическое чаяние прекрасного и стремление вызвать прежде всего эстетическое наслаждение составляют основной пафос творчества Городецкого. Здесь они вылились в гимн цветению.
Мотив взят один – цветок – вечный в природе и искусстве. Цветок ликующий, праздничный, торжествующий в росте и полно раскрывающейся красоте. Художник бесконечно множит декоративные формы, всякий раз как бы заново творя прихотливую лепку сосудов-цветов, цветы узоров, получающие каждый свои очертания, строение, рисунок. «Непостижимое чудо» цветения он смог уловить потому, что понял многоликость красоты и многообразную жизнь художественных форм – пластических, орнаментальных, цветовых.
Сервиз разглядываешь долго. Глаз восторженно вторит чувству и руке художника, радуется крупным округлым объёмам, весело вбегает по изгибам форм и завиткам ручек к волнистому фестончатому краю и останавливается у пышного цветника верхних частей сосудов. Щедрость целого уживается в сервизе с изысканностью и редкой законченностью деталей. Подобно тому как в природе нельзя почувствовать её красоты, не заметив и не удивившись отдельному листу, ветке, раскрывшейся почке, так нельзя и в искусстве получить эстетической радости, отрешившись от поэтического смысла частного, каждой детали. Как необходимое напоминание о том, что красота большого, целого всегда рядом с ценностью малого, с красотой одного цветка,– в сервиз введены две крохотные вазочки – тугие бутоны на невысоких ножках.
Но, пожалуй, главной силой художника оказывается в сервизе цвет. Кобальт, сплавившийся с глазурью, проник в фарфор, окрасил его, иногда пропитал насквозь. Он то едва голубой, то быстро густеющий до темноты сумерек. Кобальт дышит, растекается пятном, смягчая контуры линий; он сближает графику Городецкого с тональным богатством живописи. Секретами подглазурной росписи художник владеет у нас сейчас как никто другой. И судя по впечатлению, которое произвёл его фарфор в скандинавских странах, в частности в Дании – классической стране подглазурной живописи, и для зарубежных фарфористов в нём было немало художественных открытий, смелости, независимости таланта.
Сервиз Городецкого – одно из лучших и в полном смысле современное произведение декоративного искусства – обнаруживает широкие связи с историей мировой керамики. Традиции для художника не ограничиваются пределами национального художественного опыта; он закономерно чувствует себя наследником всего прошлого керамики. Высокая культура письма кобальтом не могла появиться без знания китайского фарфора и делфтских фаянсов, чуткость к красоте синего – без знакомства с ближневосточной майоликой, пластика сосудов, так напоминающих глиняные изделия, – без приверженности к радушию русского народного гончарства.
И, наконец, не случайно в этом парадном сервизе, славящем цветение, сказались черты искусства XVIII века, знавшего, как никакое другое время, толк в изящных празднествах и торжественных церемониях: чайник, стоящий на особой тарели, большая сахарница и ваза с крышкой – главное украшение стола, не имеющая как будто иной практической цели, – очень импозантны и увенчаны лепными цветами.
Всматриваясь в фарфор Городецкого, испытываешь долгое наслаждение красотой, родственное, вероятно, тому, которое ощущал художник в процессе творчества. Длительность эстетического переживания, которой добивался и достиг Городецкий в сервизе «Цветущий кобальт» (и многих других работах последних лет), позволяют почувствовать, что такое качество декоративного искусства. Категория эта, последнее время мало ценившаяся у нас, выступает в его подглазурных росписях во всём своём значении. Настроившись на сложную синеву цветущего кобальта, воспринят велеречивый язык пластики и богатство росписи, можно почувствовать, как сквозь жизнь цвета, объёма, орнамента проступает главная тема художника – большая тема красоты мира, как складываются нелёгкие судьбы красоты в современном декоративном искусстве.
В продолжение рассказа о сервизе «Цветущий кобальт»
Подписывайтесь на мой канал, давайте о себе знать в комментариях или нажатием кнопок шкалы лайков. Будем видеть красоту вместе!
#явижукрасоту #ясчастлив
