На берегу Вера заплакала – от большой и горькой-горькой обиды… Оттого, что ей было очень холодно, и… от страха – перед той холодной глубиной, где она только что была.
А эта самая ладонь, что в воде так крепко держала распущенные волосы, сейчас дала Верочке подзатыльник, – не больно, а как-то очень отчаянно. И такой же отчаянный мальчишеский голос сказал:
- Дуура ты, Верка! Моокрая вся! Дождь идёт, а ты!.. И что теперь делать с тобой!
Сил удивляться у Веры не было: она просто узнала Алёшку Петрухина из 9-го Б.
Алёшка сбегал на пирс. Прежде, чем сигануть за Веркой, он всё же сбросил куртку, и теперь куртка была почти сухой: под мелким дождём остаться – всё же не в море вымокнуть…
Набросил куртку на Веркины плечики, оглянулся. Решительно сказал:
-Ко мне побежали.
Вера куталась в тяжёлую Алёшкину куртку – она была ей ниже коленей. Дрожала от холода, и ни слова не могла сказать, – только испуганно качала головой.
-А я тебе сказал: бежим ко мне! – Алёшка взял её за руку: – У меня дома нет никого. Мать в ночную ушла. Переоденешься в сухое, и я тебя домой провожу.
Алёшка с матерью жили в крошечном домике недалеко от набережной. Мать Алёшкина работала санитаркой в санатории.
В домике топилась печка. Алёшка подбросил в неё дров, и Вере вдруг стало спокойнее, – может, от печного тепла… или от неспешной уверенности Алёшки Петрухина из 9-го Б…
Алёшка подал ей полотенце:
- Волосы вытри.
А куртку Веркину отжал, – почти насухо, на спинку стула повесил и к печке придвинул.
Мать посмеивалась, когда стирала тяжёлые одеяла и покрывала: Алёшка так отжимал их, – получше любой стиральной машины. Отцовская силушка парню досталась…
Потом Алёха открыл дверцу шкафа, озадаченно свёл брови: хотел дать Верке свои брюки и рубашку, – так она попросту утонет в них. Алёха, хоть в девятом, а выше и здоровее любого одиннадцатикласника. А Верка – воробей… к тому же – насквозь промокший…
Выход Алёха нашёл: вытащил материн спортивный костюм – тёплый, как раз то, что надо. Мать чем-то на Верку похожа, – такая же былиночка… беззащитная.
-Вот. Надень. Чуть великоват, конечно. Но – уже темно, и никто не станет тебя рассматривать. Переодевайся, и пойдём. Мать твоя, небось, с ума уже сошла. – Вздохнул: – Вещи-то где твои? Может, давай принесу?
Вера снова испуганно затрясла головой. Алёха всё ж не удержался:
- Чего тебя на пирс понесло? Полуголую, к тому же. Небось, кто-то чего-то там ляпнул? А тебе бегом надо кому-то что-то доказывать, – с пирса прыгать. Хочешь, – с первого раза угадаю, кто тебе чушь какую-то брякнул? Тут гадать нечего: Златка с девчонками. Больше слушай их!
А Верка, воробей этот мокрый, – отогрелась, видно!.. – вдруг задрала нос, заносчиво ответила Алёхе:
- Не твоё дело! Подрасти сначала, – потом учить меня будешь!
Алёшка усмехнулся: Верка намекнула, что он, Алёха Петрухин, только в девятом… А она сама – ну, таакая уж одиннадцатиклассница!..
- Дура ты, Верка. Меня в третьем классе на второй год оставили. А то бы я сейчас в десятом был. А десятый-одиннадцатый – прямо большая разница, можно подумать. Я вообще после девятого в мореходку уйду.
Ну, а насчёт того, что… не твоё дело, – Верка права. Алёшка не любил лезть в чужие дела, и о своих никому и никогда не рассказывал. Сам не понял, почему вдруг про второй год признался Верке… и про мореходку сказал.
Отец Алёшкин судовым электриком был. Погиб в одном из длительных рейсов: в море случился пожар на болгарском судне, наши моряки помогали тушить. Алёха тогда только в первый класс пошёл. А мать сама на себя не похожей стала. Тут же откуда-то взялись подружки и друзья, – Алёшка раньше никогда не видел этих тёток и дядек… В доме через день-каждый день – пьянки-гулянки. Алёха убегал, и никто его не искал. Случалось, ночевал в сухом заброшенном доке, иногда учительница, Марина Павловна, прямо из школы забирала его к себе.
В первом классе оценок не бывает, и Марина Павловна не оставила Алёху Петрухина на второй год, – Ольге Дмитриевне, завучу, сказала, что во втором классе Алёшка всех догонит… А во втором классе Алёха стал убегать с уроков, – бывало, неделями не появлялся в школе. С самого утра уходил в порт или просто бродил по городу, по набережной. И всё равно, – Марина Павловна находила, за что поставить Алёшке тройку, а иногда и четвёрку. Даже хвалила его: Алёшка и читал не хуже остальных ребят, и примеры по математике решал.
А в третьем классе, после зимних каникул, в 3-м А уже была другая учительница. Муж Марины Павловны – военный моряк, капитан третьего ранга, и его перевели на Северный флот. Марина Павловна перед отъездом прижала к себе Алёху Петрухина, незаметно слёзы смахнула:
- Как ты, Алёшенька, без меня останешься!
В конце учебного года Елена Игоревна, новая учительница, по всем предметам, что изучают во втором классе, выставила Алёхе двойки. Так и остался Алёшка Петрухин в третьем классе на второй год.
И в интернат забирали Алёху, и дядя Толик, материн двоюродный брат, к себе увозил мальчишку. Отовсюду Алёшка сбегал. В интернате неплохо было: с пацанами подружился, и в столовой много чего вкусного давали. Да и у дядьки с тётей не бедовал Алёха… Лишь по ночам вдруг просыпался и думал о том, что он бросил мать одну, – с этими её подружками-друзьями…
А потом, уже в конце седьмого класса, однажды вечером пришёл домой… Облокотился о дверной косяк, постоял на пороге. Урюмо, исподлобья, оглядел стол с полупустыми бутылками пива и водки. И вдруг смёл все эти бутылочные батареи на пол. Когда утих звон бьющегося стекла, в комнате установилась тишина: никто такого не ожидал от Любаниного мальчишки. Какой-то дядька – у него были длинные пегие волосы, которые он давно не расчёсывал, – откинулся на спинку стула, ухмыльнулся:
- Вот и дождалась ты, Катюха: вырос твой зверёныш. Ишь, как зыркает-то.
Мать поднялась, устало кивнула своим гостям:
- Ладно… Вы идите. Мне тут убрать надо.
Материны подружки переглянулись:
- Ты чего, Катька?.. Ещё скажи, – решила генеральную уборку в своей халупе сделать! Прямо сейчас!
Мать негромко повторила:
- Вы… идите.
Под тем же угрюмым Алёхиным взглядом подружки во главе с длинноволосым дядькой – тётки почему-то называли его Борюсиком – потянулись к выходу.
Мать молча убрала битое стекло. Даже посуду вымыла. Заглянула в Алёшкину комнату, присела рядом:
- Ты не думай… Они больше не придут.
- Не придут, – согласился Алёшка. – Я их и во двор не пущу.
В тот вечер мать впервые заметила, что Алёшка уже выше её…
А раньше они жили в большой квартире – на пятом этаже, в доме моряков. Квартиру мать продала: сказала, что не может здесь жить, – с тех пор, как Владимир погиб. Только Алёшка понимал: из-за пьянок-гулянок соседи стали ссориться с матерью, поэтому и продала она квартиру, купила маленький домик на окраине… Да и денег у них не было. Правда, оставшиеся после покупки домика деньги быстро улетучились. Жили на пенсию, что после смерти отца получала мать на Алёху. Потом Алёха стал помогать грузчикам в порту, – даже кроссовки себе купил, ещё – ранец в школу и тёплую кофту матери. Кофта скоро исчезла: Алёха догадался, что кто-то из материных подружек украл её.
А когда подружки перестали приходить, мама устроилась работать санитаркой в санаторий. За лето дядя Толик и мужики из отцова экипажа отремонтировали дом, – очень даже хорошо стало. Теперь мать только и делала, что всё мыла, вытирала, стирала…
А ещё Алёха заметил, – не маленький же он!.. – что к ним заходит Александр Андреевич, механик с сухогруза. Алёшка посмеивался: то цветы матери принесёт, то – сетку картошки. А – что удивительного! Мать вон какая красивая! Красивее всех знакомых Алёшке женщин.
Как-то получилось, что в школе Алёшка стал присматривать за девчонками механика Вершинина. Девчонки малые совсем: Алёнка – в третьем, а Ксюшка – первоклашка. Вечно забьётся куда-то и плачет…Матери у них нет: пока механик Вершинин был в рейсе, жена его ушла к третьему помощнику капитана другого корабля.
В общем, теперь Алёшка был спокоен за мать. Правда, она стесняется сказать ему, что Александр Андреевич хочет жениться на ней. А Алёха твёрдо решил, что после девятого уйдёт в мореходку. Поступит, – тогда и скажет матери, чтоб соглашалась и выходила замуж за механика Вершинина…
… Верка переоделась. Собрала волосы, – благодарно взглянула на Алёшку, когда он догадался и подал ей материну заколку. Неуверенно сказала:
- Ты не провожай меня… Я сама, Алёш.
-Ага, – сама, – кивнул Алёшка. – Тебя снова на пирс понесёт, а меня не будет. Сказано тебе: надела мою куртку, и пойдём. Свою дома около батареи досушишь, – да она и так уже почти сухая.
Около своего дома Вера остановилась. Алёшка понял:
- Всыплет тебе мать? Давай, я с тобой зайду? Скажу, что ты поскользнулась на пирсе.
Вера подняла на него глаза:
- А… ты откуда узнал, что я… поскользнусь? Откуда ты вообще взялся на пирсе?
-Я из порта возвращался. Я там по выходным с электриками работаю, – просто объяснил Алёшка. – А потом тебя увидел. Ну, и пошёл за тобой. Подумал, что ты – в шлёпках на босую ногу и… в общем, без брюк, – вряд ли пришла на берег морем полюбоваться. Зайти – к твоей матери?
- Не надо. Подожди лучше, – я переоденусь и вещи твои вынесу.
А сердце колотилось: что маме сказать… Может, и правда, – пусть бы Алёшка зашёл с ней…
А мамы не было дома. На столе – записка: Верочка, я у Надежды Петровны…
Надежда Петровна – соседка.
Вера перевела дыхание. Быстро переоделась, вышла к Алёшке. Он спросил:
- Обошлось, Вер?
Вера кивнула:
- Спасибо тебе, Алёш.
Алёшка потоптался на месте:
- Ты это… Вер: на Златку не обращай внимания. Она привыкла считать себя королевой красоты, – потому что все говорят, будто она – самая красивая девчонка в школе. А я, Вер… А мне ты нравишься. Ты красивее… и лучше Златки. Я давно хотел сказать тебе. Ладно, пойду я, Вер.
Алёшка ушёл, а Вера смотрела ему вслед. Ей казалось, что простые, чуть неуклюжие Алёшкины слова какой-то сильной волной бесследно смыли всё произошедшее этим вечером.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»