И, может показаться, правы
И убедительны слова,
Но даже если это правда —
Такая правда не права!
Юрий Воронов
Любых двух людей разделяют десять шагов. Если ты прошёл свои пять и тебя никто не встретил — стой там в гордом одиночестве как дурак. Иногда, особенно в кино или книгах, после долгого ожидания можно даже встретить истории, когда подобное ожидание вознаграждается.
Но намного чаще бывает, что люди проходят все десять шагов — другая сторона не делает ни одного. Так у меня было пару раз с девушками: ещё в школе и на первом курсе универа — я влюблялся и бегал за ними, осыпая подарками и любовными признаниями, а потом удивлялся, что из этих отношений ничего хорошего не выходило.
Это хронологически последняя история про Женю Олифиренко, написанная мной два года назад из-за начала СВО. Повествование ведётся от имени её мужа. Повесть "Сепаратисты", в которой начинается её история: 1 часть. 2 часть. 3 часть. 4 часть. 5 часть. Рассказ "Сирота луганская", продолжающий цикл: 1 часть. 2 часть. Рассказ "Крым", продолжающий цикл: 1 часть. 2 часть. Рассказ olifa, ранее завершавший цикл: здесь.
На третий раз я уже знал о десяти шагах, поэтому вёл себя осторожнее. Хотя Женя сразу показалась мне просто идеальной кандидатурой, чтобы прожить счастливую и долгую жизнь вместе, я ухаживал осторожно — первое свидание у нас было в кино, мы сходили на только вышедший тогда "Крым", и мои слёзы на финальных титрах, видимо, убедили её, что я подхожу ей. Сам не знаю, почему плакал тогда — фильм мне не понравился категорически, разве что пейзажи мои родные крымские там красиво сняты. Но, видимо, прошлись затронутые идеи по моим внутренним переживаниям.
Как бы там ни было, но после этого у нас начались отношения. Не помню, с какого по счёту свидания Женя стала ночевать у меня в квартире, но довольно вскоре после того первого... Мы встречались целый год, видясь по три-четыре вечера в неделю, после чего я умудрился всё испортить, сказав ей, что теперь мы будем жить вместе. Женя замерла, попыталась уточнить, не шучу ли я, после чего вдруг разозлилась и закричала:
— Я никогда никому не позволю принимать за себя подобные решения!
Если бы я сохранил способность мыслить, я бы упал на колени и попросил бы меня простить — хотя не факт, что это спасло бы меня от ссоры, но заложило бы фундамент для примирения — а я увидел гнев любимой мною девушки, от которого у меня начисто отключилась соображалка. Я попытался успокоить её, дотронувшись до неё с привычными ласками — но это всё равно что пытаться ловить морскую волну сачком...
— Пошёл ты... — там было то самое слово, о котором все подумали. — Таких отношений мне... не надо, — снова то же слово, только уже слитно написанное. — Если за меня начинают решать, то сразу идут нафиг! — здесь уже именно это слово прозвучало. — Не думала я, что ты такой тиран... — вводное слово из пяти букв, которого я прежде в её речи не слышал ни разу. — Я бы никогда больше предпочла не видеть твою наглую прыщавую рожу!
И она убежала прочь. Что я уяснил из той ситуации? То, что я дурак и обидел девушку. Разумеется, я обязан был попросить прощения — и я позвонил ей. Женя сбросила три звонка с интервалами в час. На следующий день она приняла звонок, чтобы накричать на меня снова. Рефрен "не хочу видеть" повторился, и внешние недостатки мои там снова упоминались (вместо прыщей — телосложение). Смолчал с трудом. Больше звонить не решился — пресловутые пять шагов. Продолжать всё дальше звонить с извинениями означало бы примерно то же, что в предыдущих двух случаях — что наши отношения нужны только мне, а в идеале Женя должна пройти свои пять шагов сама.
Она их прошла через полтора года, за которые я сам несколько раз едва ей не позвонил (на самом деле, один раз даже позвонил — номер оказался недоступен — а больше не решился). К тому моменту, когда звонок всё-таки произошёл, я уже смирился с тем, что "на свете счастья нет" и предположил, что досталась мне воля, а со временем я, быть может, обрету и покой. Так как воссоединение через полтора года объективно относится к невероятным событиям, я убедил себя, что Женя — это хоть и грандиозное, но прошлое. Я всё равно хотел вернуть это прошлое, но внутренний голос напоминал мне, что не нужно проходить больше пяти шагов, что она со своей стороны тоже должна пойти навстречу...
Зато я довольно эффективно работал, замещая крамольные мысли о личной жизни мыслями о задачах, которые ставил передо мной Лёша Карасёв, непосредственный начальник и, по совместительству, научный соруководитель моей дипломной работы. Он сам закончил статмод за три года до меня; в науке не остался, но практикой оказался не обделён. Никитин позвал его в качестве рецензента моей курсовой, а Карасёв вскоре пригласил меня на стажировку в свой IT-отдел государственного учреждения — и впоследствии оставил при себе на постоянной основе.
После окончания магистратуры меня звали остаться в аспирантуре, но Лёша сразу сказал, что нормальную диссертацию я с эффективной работой совместить не смогу точно, а написать проходную отписку на статмоде мне никто не позволит — так просто нельзя, это аксиома — поэтому я выбрал работу. Оплачивать съёмную квартиру в Питере на аспирантскую стипендию попросту невозможно, а заниматься какой-то подработкой, зная, что сам ушёл с интересной и перспективной в плане карьерного роста работы, не захотел лично я.
Ещё можно косвенно связать моё нежелание оставаться в аспирантуре с Женей — она там осталась, и если бы я продолжал бывать на матмехе, я бы неизбежно себя терзал глупыми фантазиями на тему случайной встречи с ней в коридоре или на кафедре. А это было бы совсем не конструктивно. Лучше уж всё забыть и с головой погрузиться в любимую работу — что я, собственно, и сделал.
Но когда она позвонила, я почувствовал такой прилив тепла к животу, что даже не мог не проверить возможных внешних источников его происхождения — в старом не то мультике, не то комедийном фильме персонаж пылал страстью, а на самом деле попросту загорелся. Мне уже доводилось испытывать чувства, которые я для себя называл любовью, но никак не ожидал, что начну лепетать что-то о том, чтобы всё начать сначала — если вдуматься, то моё поведение в тот момент очень слабо коррелировало с полом. Настоящий мужик не может себе такого позволить.
Но это не имело значения — мы уже встретились на той самой гипотетической середине и тем самым подтвердили обоюдное желание строить отношения дальше. Я пригласил Женю в ресторан, где за пять часов разговора мы оба убедились, что желание находиться в обществе друг друга у нас никуда не пропало.
— Жениться будем? — спросила она как будто в шутку.
— Если ты согласишься, то обязательно, — кивнул я.
Мы расписались прошлым летом, в присутствии Зернова и Никитина с жёнами: моим свидетелем был Андрей Львович, а Жениным — жена Петра Алексеевича. Родителей я на церемонию не звал, чтобы не расстраивать невесту, осиротевшую несколько лет назад из-за той самой войны, существование которой западные страны пытались игнорировать до сих пор.
Моя супруга родом из Луганска. Её брат учился на физфаке СПбГУ (как я теперь узнал - его одногруппницей как раз и была жена Зернова, впоследствии ставшего её научным руководителем) и по настоятельной просьбе родителей взял Женю пожить у себя в Питере. Вскоре после этого обоих родителей Жени не стало — она не рассказывала мне деталей, но осенью 2014 года в окрестностях Луганска несложно предположить возможную причину смерти отставного офицера и его жены-медсестры. Война там началась явно не вчера...
Хотя весь цивилизованный мир уверен в обратном. По их мнению войну там начала Россия, и произошло это вчера рано утром. Восемь лет постоянных ужасов войны и нестабильной жизни под непризнанным правительством Народной Республики прошли мимо западных лидеров, как и постоянные нарушения украинскими военными режимов прекращения огня, подписываемых ими просто так, чтобы отчитаться перед своими хозяевами...
Впрочем, я не могу ничего утверждать наверняка: ни в Луганске, ни в Донецке я за последние восемь лет не бывал. Моё единственное посещение Донецка — три дня в гостях у тёти Гали, папиной старшей сестры, проездом из Крыма, когда мы всей семьёй переезжали в Питер. Мне тогда было, кажется, лет двенадцать... Не помню точно.
А в Луганске я не бывал никогда. Женя последний раз была там восемь лет назад, когда родители заставили её уехать с братом. Учитывая гибель её родителей, она перестала держать связь с живущими там старыми знакомыми. А я периодически могу общаться с тётей Галей, которая так и осталась в Донецке, наотрез отказавшись от предложения своих детей, переселившихся в Россию — старший сын сейчас в Ростове-на-Дону, менеджер по продажам в салоне сотовой связи, а младшая дочка, моя ровесница, в Краснодаре в каком-то музее трудится.
Помимо тёти Гали мы ещё в прошлом году в Крыму встретили семейную пару из ЛНР — Женя прямо-таки заставила меня целый вечер с ними общаться. Её интересовало абсолютно всё, что происходило там; а в её глазах застыло выражение "Как там, дома?" Философский ответ меня поразил даже больше, чем её спокойная реакция:
— Стреляют иногда. Но мы давно уже привыкли.
У обоих имелось российское гражданство, оба работали за российские рубли и не имели отношения ни к тем, кого у нас называют ополченцами (а с украинской стороны — террористами), ни к администрации народной республики. Они просто продолжали жить в родном городе и не хотели никуда из него уезжать.
Разумеется, мы не спрашивали у них, кто виноват в этой войне — нам обоим этот факт казался очевидным — но мне отчего-то кажется, что если они за что-то и упрекнут Бевского, то только за то, что он столько лет пытается переговорами и прочей дипломатией убедить украинские власти прекратить гражданскую войну, а не отправил им на помощь свою армию сразу же, как только этот конфликт разгорелся.
Тем страннее и страшнее нам с Женей вчера оказалось увидеть этих безумных людей на Невском, которые вышли выражать свои антивоенные настроения в столкновениях с полицией — они мне немного напомнили прошлогодние митинги, где тоже такие же прекрасные люди бросались на ОМОН во имя какой-то там свободы, которую у них кто-то там якобы отнял. Если людям хочется протестовать, то они ищут повод для этого. Если людям хочется жить по своему разумению, то они спокойно живут. Мне пришло в голову поделиться этим с Женей, на что я услышал:
— Ровно восемь лет назад такие же придурки, которым хотелось протестовать, на площади Независимости свергли легитимного всенародно избранного президента моей родной и любимой Украины. Извини, Коль, но я всё ещё болезненно отношусь к этим скоплениям народа. Давай побыстрее куда-нибудь уйдём...
Мы и ушли. В метро садились на "Владимирской", по пути насчитав как минимум троих антивоенщиков с лозунгом на одежде. Люди, никогда не знавшие войны и не имеющие знакомых в народных республиках Донбасса, нашли повод поругать своего горячо нелюбимого президента. Невероятно инфантильное общество, которое пришло за тридцать лет от "спасибо Партии за это" к полной противоположности, давно вызывает у меня смешанные чувства: брезгливости и страха.
Виктор Викторович Бевский никогда не нравился мне как президент. Я не голосовал за него ни на одних выборах, равно как не голосовал и за его партию. Но он уже второй раз сделал то, за что я буду его пожизненно уважать. Первый раз в таком далёком уже 2014 году он спас от войны мой родной Крым, не допустив украинских националистов в Симферополь, Севастополь, Керчь и Феодосию, в которой прошла первая дюжина лет моей жизни. Тогда я, не чуждый либеральным идеям, говорил, что он сделал это не из какого-то там человеколюбия, а исключительно потому, что хотел сохранить свой черноморский флот. До сих пор так считаю, но это никак не отменяет того, что для людей в целом регионе (даже двух, если юридически) та "варварская аннексия" стала очевидно добрым делом. Сейчас же наш президент спасает людей в ещё двух регионах, обрекая страну на международную изоляцию и самого себя на потенциальное недовольство со стороны собственных граждан — не получая взамен никакой практической пользы. Да даже если и получая, просто мне не доступны его истинные мотивы — какая разница? Главное, что люди, живущие постоянно под угрозой оказаться жертвой шального снаряда, будут спасены от этой угрозы!
Пока ехали в метро, мы с Женей пришли к выводу, что в ближайшие дни вообще не стоит ни с кем обсуждать эту скользкую тему — потому что наше мнение не очень популярно, судя по заполонившим новостную ленту ВКонтакте однотипным сообщениям друзей, а потенциальная агрессия очередного пацифиста нам ни к чему. Особенно Жене, которая не забыла ужасов той войны, которую нынешние антивоенщики то ли не замечали, то ли специально игнорировали.
В конце концов, я даже крымской весны свидетелем не был. Мои суждения настолько же теоретические, как и суждения всех этих шибко умных, что заполонили сейчас и информационное пространство, и улицы — искренне надеюсь, что их меньшинство, просто действительно умные молчат. Странно, что на крики либералов не отвечают столь же крикливые сторонники президента, которые по идее должны поддержать агрессию против небратского правительства братской страны, потому что они-то как раз мечтают о возрождении если не Советского Союза, то Российской Империи в его границах, в чём обычно обвиняют Бевского либералы.
Женя пообещала мне, что на следующих президентских выборах проголосует за него. И меня заставит. Потому что мы обойдёмся без поездок заграницу, как обходились в эти пандемийные годы — а детям Донбасса без мирного неба не обойтись. Дети не должны расти на войне. Женя прожила в том ужасе всего полгода, воспоминания же эти остались с ней на всю жизнь. А каково нынешним восемнадцатилетним, кто с десяти лет там? А сколько их не дожили до сего дня?
Вы спрашиваете, как можно не кричать сейчас о своём неприятии войны. Вы честно считаете, что все, кто не выходит на улицы с идиотским протестом, поддерживают "варварское нападение" на беззащитного соседа. Вы искренне удивляетесь, что кому-то может казаться, что это военное вторжение оправданно — ведь "каждый нормальный человек понимает", что война — это зло, и каждый должен говорить, что он против.
Нет, господа либералы! Я не понимаю, почему вы заговорили о своём неприятии войны в тот момент, когда наша армия вошла с целью её прекращения! Где же вы были до этого? Неужели фотографий и видео из ДНР и ЛНР с разрушенными домами вам не было достаточно для того, чтобы ужаснуться, а фото танковой колонны — нашей, российской армии — в сопредельном государстве мгновенно довело вас до истерики? Да что с вами не так?!
Вы говорите, вам стыдно быть русскими? Если таких как вы большинство населения моей страны, то мне тоже стыдно — за вас, не за себя. За всех, кто позволяет себе критиковать руководство своей страны. Не нравится — выберите другое. Не можете выбрать — свергните. Не можете свергнуть — уезжайте, хоть и в ту же "процветающую и демократическую" Украину! Наш президент принял решение, за которое понесёт ответственность только он сам. Он получит все лавры, если этим решением сумеет добиться того, чего хотел, он же потеряет всё, если не сможет достичь своих целей.
— Мне несколько стыдно за то, что я раньше считала Бевского обычным бессердечным политиком, — заметила вчера Женя со слезами в глазах. Для неё операция Бевского означала лишь одно — спустя много лет, Донбасс имеет шанс зажить мирной жизнью. — А ещё мне стыдно читать все эти комментарии о том, что "не надо было лезть". Мені дуже соромно бути українкою, яка підтримує цю війну. Россия приняла меня тогда и спасает моих соотечественников сейчас: а я читаю вот это вот всё — и мне стыдно...
— Не думаю, чтобы спасение мирных жителей было первоочередной целью нашего президента, — заметил я, помня о геополитических задачах, которые решает эта операция, — но иностранцы, судя по новостям с заседаний ООН, видят только территории, игнорируя живущих на них людей...
— Доброе дело не теряет своей доброты, даже будучи сделано из корыстных или ещё каких-то недобрых побуждений!
Мы распили на двоих бутылку красного сухого вина. Немного захмелев, не спавшая всю прошлую ночь Женя вдруг как-то странно посмотрела на меня и спросила:
— А что если мы ошибаемся и на самом деле Бевский просто решил аннексировать Украину?
— Ага, чтобы потом много лет под санкциями восстанавливать её разрушенную за тридцать лет экономику!
Она не успокоилась.
— Знаешь, я предпочитаю надеяться, что в этом случае у него не выйдет, — говорю, — потому что "наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами"... А если дело не правое, то и враг разбит не будет, и победа будет за теми, чьё дело правее... Ты веришь, что дело ВСУ правее?
— Нет.
— Значит враг будет разбит. И победа будет за нами. И мы сможем поехать в Киев в отпуск.
— Лучше уж в Феодосию. Там спокойно...
Засыпая я обнял Женю и припомнил один пост из Фейсбука, выбивающийся из общей антивоенной риторики всей моей ленты — писала его девушка, бывавшая не раз в воюющих народных республиках с гуманитарными миссиями... Глас вопиющего в пустыне! Либералы ей даже в комментариях додумались лекции читать, что войну восемь лет назад развязал Бевский — что это он накачал деньгами и военной техникой "маргиналов и преступников", которые выступают против законных властей своей страны. Она им про бабушку, три дня прожившую в квартире с трупом мужа, погибшего от осколков снарядов (чьих, чьих снарядов-то в 2015 году?!) — а они ей про террористов и законы.
Проснувшись в половине четвёртого утра, я осторожно высвободил руки, которыми обнимал Женю, постаравшись не будить её, и встал с кровати. Хотелось попить воды. По пути на кухню я пролистал новостную ленту ВКонтакте и увидел, что перед сном пьяная Женя оставила комментарий под постом очередного либерального пацифиста, который писал о своих друзьях (почему-то у всех либералов постоянно находятся друзья то в Киеве, то в Херсоне, то в Николаеве — но не в Луганске и не в Донецке), которые "проснулись от взрыва снарядов".
Комментарий моей Олифы оказался длинным и не содержал грамматических ошибок и опечаток: "Я рада, что Ваши друзья проснулись, Сергей! Я рада, что предыдущие восемь лет Ваши друзья жили под мирным небом, встречались с друзьями, ходили на учёбу или работу, обсуждали с Вами ту далёкую войну, которая ни их, ни Вас никак не коснулась! Я очень рада за них! А моя лучшая подруга, Анечка Шаповал, уже никогда не проснётся! Последний раз она просыпалась весной 2014 года. Мои родители тоже никогда не проснутся. Моя первая учительница, Зинаида Егоровна, тоже не проснётся. А я осталась жива и долгие годы пыталась понять, почему? А теперь поняла — кто-то должен был дожить до этого момента, чтобы прочитать Ваш опус, Сергей, и ответить на него не коротким хайпожорным лозунгом, а по существу... Разумеется, я, как любой здоровый человек, против всякой войны. Конечно, я, как уроженка Луганска, против конкретно этой войны. Несомненно, я, как украинка, имеющая родных в Харькове и Днепре, очень переживаю и боюсь за них сегодня. Но как дочь офицера, нисколько не сомневаясь выбравшего вступить в ополчение и погибшего за свой родной Донбасс (не за Россию, как Вы, Сергей, думаете, и не за мифический русский мир — за свою землю, за свой дом, свой язык), я не могу позволить Вам и Вам подобным смешивать его память с грязью. Я не могу позволить Вам писать об украинских детях, которые якобы (не верю, пока не увижу доказательств, но даже если и) гибнут под русскими ракетами, пока Вы не предъявите аналогичных постов, написанных Вами об украинских детях, за все эти годы погибших под украинскими же снарядами! Люди, которых Вы вслед за той шайкой, которая именует себя украинской властью, называете террористами, это законное население этого региона — большинство их, даже говоря по-русски, считают себя украинцами. Я не перестала считать себя украинкой, много лет живя в России и почти не пользуясь украинским языком. И никакой ненависти к Украине у меня нет и не может быть. Но я благодарна президенту Российской Федерации за то, что он наконец-то решился остановить кровопролитие. Я хотела бы, чтобы это случилось раньше, но понимаю, что подобное решение требуется обдумать заранее, а не принимать в спешке. В общем, я рада, что мы с Вами, Сергей, имеем сейчас возможность спорить в интернете и заочно ругать нашего с Вами президента. Нам повезло. А многим другим — не повезло. Не забывайте о них, Сергей! Я вот никогда о них не забуду..."
Между любыми двумя народами ровно десять шагов. Если ты прошёл свои пять и тебя там никто не встретил — уходи. Если ты задержался на этих пяти шагах и увидел происходящее с другим народом, то ты пропал. Развернёшься и уйдёшь — виноват, что не помог, пойдёшь дальше — виноват, что вмешался. Можно ещё уговаривать соседа, чтобы он пошёл тебе навстречу, но это обычно не работает: у себя он может (и будет) творить, что ему заблагорассудится, а, оказавшись с тобой рядом, будет вынужден соблюдать хотя бы минимальные правила приличия.
Я дошёл до кухни и вместо водички достал из холодильника бутылку вина. Пить в одиночку не хотелось, но надо. Тремя глотками осушив бокал и оставив его в раковине, я вернулся в комнату. Измотанная почти сорокачасовым бодрствованием Женя продолжала спать. Насладившись безмятежным спокойствием на её лице, я не мог не согласиться с тем, что всем нам — мне, ей, неведомому комментатору по имени Сергей — повезло. Притом крупно.
-----------------------------------------------------------------------------------------
История Жени Олифиренко - "Сепаратисты", "Сирота луганская", "Крым", "olifa".
Мою незамысловатую фэнтэзи-сказку можно прочитать на сайте author.today.
Мои опубликованные книги можно приобрести здесь.
Мой основной канал alexunited про математику и образование.
Мой второй канал про путешествия.
Мой канал в Telegram про математику.