Ранним утром субботы Пётр Алексеевич Зернов планировал спокойно поваляться в кровати, пока его жена готовит завтрак. Кандидат физико-математических наук, доцент кафедры статистического моделирования СПбГУ, педагог дополнительного образования Аничкова лицея — как однажды пошутила одна его бывшая ученица, приглашая Зернова на защиту своего диплома, «приходите втроём» — вообще любил не сразу вскакивать с постели проснувшись, а делать это методично и постепенно.
Это продолжение истории про Женю, ещё школьницей попавшую в 2014 году из Луганска к брату в Санкт-Петербург. Повесть "Сепаратисты", в которой начинается её история: 1 часть. 2 часть. 3 часть. 4 часть. 5 часть. Рассказ "Сирота луганская", продолжающий цикл: 1 часть. 2 часть. Рассказ "Крым", продолжающий цикл: 1 часть. 2 часть.
Телефонный звонок вмешался в его планы уже несколько набившей оскомину Зернову мелодией из «Крёстного отца», которую Петя пять лет назад поставил на звонок шутки ради, а потом ленился менять. Покосившись на телефон, лежащий на столике у кровати, старик двадцати восьми лет прикинул, насколько трудно будет сейчас достать телефон, не вылезая из-под одеяла — убедившись, что миссия абсолютно невыполнима, он с сожалением отбросил одеяло, приподнялся на локтях и достал телефон. Звонила Женя, его первая и пока единственная подопечная как научного руководителя.
— Привет, — пробурчал Зернов в трубку, стараясь максимально скрыть своё недовольство потревоженным отдыхом.
— Прости, что разбудила, — заговорила девушка, и по её возбуждённому голосу стало совершенно ясно, что о продолжении отдыха можно смело забыть. — Можно к вам в течение сегодняшнего дня заехать, мне поговорить прямо очень надо?
Петя напряг память, вспоминая, какие у него с женой, мамой и сестрой были планы на оставшуюся часть субботы. Ничего на ум не приходило. Вероятно, этих планов не существовало.
— Я наверняка что-нибудь опять забыл, — тем не менее проявил осторожность Зернов, — но мне не вспоминается ничего, что могло бы этому помешать…
Олифиренко рассмеялась:
— Вот за что я тебя люблю, Пётр Алексеевич, так это за то, что ты умеешь так сложно завернуть простую вещь, но это не выбешивает…
— Если бы я тебя выбешивал, Евгения Владиславовна, мы бы с тобой убили друг друга гораздо раньше, чем ты защитила два диплома!..
Под его руководством Женя написала и защитила как выпускную квалификационную работу бакалавра, так и аналогичное творение на уровне магистра — нынешние времена требуют от студентов университета с Болонской системой двух дипломных работ за шесть лет вместо одного диплома специалиста за пять лет. Теперь она училась в аспирантуре, вернее числилась, заходя пару раз за семестр в гости к своему научнику и просиживая с ним и его женой полночи за хорошим вином и не менее приятным разговором. Основным занятием Евгении Олифиренко сейчас была работа в Яндексе, под руководством Петиного одноклассника. Жила она при этом в принадлежащей Зернову и его сестре квартире с их родной бабушкой.
— Ладно, ты мне дело говори, — первой вернулась к теме Женя. — Когда Вы готовы меня видеть?
Петя кряхтя поднялся на ноги и поплёлся на кухню, бросив в трубку:
— Уже иду консультироваться со второй половинкой…
Алина встретила мужа счастливой улыбкой. Его любимая манная каша, которую она варила, только что перестала требовать постоянного внимания и помешивания.
— Аль, у нас какие планы на день? — поинтересовался Петя. — Женя хочет с нами поговорить.
— Недельная закупка еды была назначена на завтра. Сегодня только ученики.
После карантина Алина Антоновна набрала себе много дистанционного репетиторства по Зуму, обучая школьников истинной физике. Большинство учеников она поставила на будние дни, но трое фанатиков хотели заниматься больше одного раза в неделю, поэтому периодически Алина отдавала им вечер субботы. Чаще, впрочем, Петя вёл её в театр или ресторан на свидание, не давая возможности поработать. Супруга шутливо ругалась, но подчинялась.
— Женя, тема такая… — Зернов прислонил динамик к уху и объяснил своей аспирантке диспозицию: — С пяти до восьми Аля будет мучать детей физикой по Зуму. Если ты приедешь до или после этого, то мы встретим тебя вдвоём. Если ты приедешь в это время, то сможешь рассчитывать только на моё общество. Как-то так.
Олифиренко внимательно выслушала его речь и спросила:
— Через пятнадцать минут не слишком рано?
— Имей совесть! — воскликнул Петя. — Минут сорок мне дай, лучше час.
— Хорошо, — согласилась Женя. — Ровно через час ждите…
Опустив руку с телефоном, Зернов сообщил супруге:
— Евгения прибудет через час.
— Опять пить будем? — уточнила Алина.
— Не опять, а снова, моя дорогая… — улыбнулся Петя, обнимая жену за талию и ластясь к ней.
Час, который ему милостиво предоставила незваная гостья, Петя использовал на то, чтобы позавтракать, принять душ и одеться. В итоге именно он встречал Женю на пороге квартиры, а Алина улыбаясь стояла за его спиной.
— Привет выдающимся супругам, — криво усмехнувшись, Женя приветственно подняла руку, на мгновение раскрыв ладонь. — Я знаю, что нарушаю Ваши планы.
— Если ты продолжишь прибедняться, Петя может согласиться, — пошутила Алина на опережение, выходя вперёд и обнимая Женю после того, как Петя поцеловал той руку.
Привыкшая к стилю поведения супругов, Женя промолчала. Обнявшись с Алиной, она разулась в прихожей, после чего сняла свою куртку и привычно повесила её поверх хозяйской, благо не впервые попала в эту квартиру и знала, куда можно вешать одежду.
— У меня есть прекрасный плесневый сыр, — сообщила она, — и колбаска. Не испить ли нам с вами чего-нибудь крепенького?
— Опять взяла первый попавшийся, не глядя на цену? — уточнил Петя.
Женя картинно закатила глаза, припоминая свой конфуз с самым дорогим сыром, за который Зернов её до сих пор подкалывал — будучи уроженкой небольшого города и небогатой семьи, луганчанка Женя совсем не умела тратить достаточно большие деньги, которые теперь зарабатывала, поэтому искренне считала, что цена вещей гарантирует качество, и на просьбу Пети принести закуску купила в «Ленте» сыр по три с половиной тысячи рублей за килограмм, который никто не смог есть. Всё пришлось выбросить.
— К твоему сведению, Пётр Алексеевич, я попробовала всё, что предлагалось, и выбрала на свой вкус! — съехидничала Женя. — Если тебе не понравится, то я сама всё съем.
Алина почувствовала в воздухе минимальное напряжение и немедленно разрядила его шуткой:
— Тогда вино будет выбирать Зеро уже на свой вкус — а если его выбор тебе не понравится, то он с превеликим удовольствием сам всё выпьет!..
— Как-то примерно так я и предполагала, что это работает, — пробормотала Женя. — Не ешьте меня, Зерновы, я ведь вам ещё пригожусь!
Посмеявшись все трое отправились на кухню, где благополучно расселись вокруг стола.
— Мария Сергеевна и Вера Алексеевна отсутствуют? — поинтересовалась Женя.
— Вера работает, а мама спортом занимается, — ответила Алина. Она и сама не замечала уже, что именовала свекровь мамой. — В ближайшие час-полтора мы тут втроём.
Пока открывалось и разливалось вино и резалась закуска, разговор шёл ни о чём: какие-то шутки, свежие мемы, даже немного политики — и только после первого выпитого бокала Зернов поинтересовался у Олифиренко:
— Какими судьбами к нам?
Аспирантка дождалась, пока он наполнит её бокал, осушила его двумя медленными глотками, собираясь с мыслями, после чего начала говорить, уже не дожидаясь, пока бокал усилиями её научного руководителя вновь окажется полон:
— Мне вчера прислали электронное письмо из славного города Мюнхена. Некий гражданин Германии российского происхождения приглашает меня на работу в своей фирме. Оказывается, ему моя дипломная работа понравилась, он рассчитывает, что я смогу приложить это всё к реальным задачам, над которыми они там работают. В письме написано, что в случае моего согласия, фирма также возьмёт на себя как оформление визы, так и покупку мне квартиры либо дома, который перейдёт в мою личную собственность после двух лет работы. Ещё там указана зарплата, которую мне собираются платить — ты просто ляжешь от этих цифр!
Петя третьим глотком допил свой бокал, наполнил его вновь — Алина подставила свой, он наполнил и его — после чего усмехнулся:
— Цифры не бывают страшными, Евгения Владиславовна. Признавайся уже!
Пожав плечами, Женя назвала предлагаемую ей зарплату — и Петя поперхнулся куском сыра, которым закусывал вино. Алина улыбнулась совпадению.
— Окей, — проговорил Зернов, прокашлявшись. — То есть ты пришла с нами попрощаться?
Скорчив недовольную гримаску, Олифиренко пояснила:
— Я ничего не ответила на это письмо. И не уверена, что хочу отвечать. И не знаю, что ответить, даже если и буду это делать…
Только на этом месте Петя окончательно осознал, что его ждёт: Женя пришла за советом, стоит ли ей уезжать, не зная, чего бы ей самой хотелось — и именно ему предстоит сделать этот непростой выбор за неё. Не зная даже тех вводных, которые имелись у самой девушки.
— Хорошо, — Зернов хрустнул пальцами, принимая вызов, — допустим, ты не уверена, что хочешь уезжать. Допустим, ты не уверена, что хочешь остаться. Не делай вид, что я всё слишком упрощаю — я знаю, что это именно так. Тем не менее, ты хочешь, чтобы мы тебе что-нибудь посоветовали?
— Ага, — решительно кивнула Олифиренко.
— Я, к сожалению, не знаю, чего ты хочешь…
Девушка усмехнулась:
— Если бы я точно знала, чего хочу, я бы ни у кого не спрашивала совета!
— Резонно, — отозвался Петя. — Но я не могу тебе ничего посоветовать, не понимая, чего бы тебе больше хотелось… Давай разбираться: что держит здесь?
Женя ненадолго задумалась и начала перечислять:
— Ты, Егор, наука… Пожалуй, всё.
Алина усмехнулась: список явно не был полным, но этого вполне достаточно для того, чтобы отказаться от предложенной вакансии. Тем не менее, она видела на лице Жени сомнение.
— Хорошо, — Петя допил очередной бокал и наполнил его вновь, всем троим. — Зайдём тогда с другой стороны: что тебе хотелось бы изменить?
— Одиночество, — не задумываясь ответила Женя. За свои восемь лет жизни в Петербурге она много раз пыталась найти любовь, но все отношения заканчивались примерно одним и тем же — полной несовместимостью характеров. — Остальное меня вполне устраивает.
— Это не повод ехать в Германию, — развёл руками Зернов. — Ты, кстати, язык-то хоть знаешь?
— Только английский. Но я способная, могу и немецкий выучить…
Супруги переглянулись и временно поменялись ролями:
— Почему ты хочешь уехать? — спросила Алина, сразу ставя вопрос довольно провокационно.
— Я не хочу, — Женя попала в заботливо приготовленную ловушку.
— Тогда, собственно, в чём вопрос?
— Я не уверена!
Петя достал из холодильник вторую бутылку вина, разлил её по бокалам и снова взял на себя лидирующую роль в этом допросе:
— Поставим вопрос немного иначе: почему ты вообще рассматриваешь переезд?
— Потому что деньги, — не задумываясь ответила Женя. — Ну и мир ещё посмотреть.
— Когда есть деньги, мир лучше всего смотреть в качестве туриста, — Алина повторила слова мужа, которые он неоднократно произносил при ней. — Когда-то же вся эта фигня закончится!..
Вся эта фигня — то есть пандемия коронавируса — не очень-то планировала заканчиваться, но переезжать куда-то просто ради того, чтобы увидеть новое место? Нет, так себе причина. Возможно ли, чтобы Женя этого не понимала? Петя с Алиной обменялись взглядами и пришли к выводу, что нет. Должно быть что-то ещё.
— Ладно, Евгения Владиславовна, — Зернов обновил бокалы всем участникам собрания, — ты же понимаешь, что мы не поверим в то, что ты только из-за денег рассматриваешь этот вариант?
Девушка выдохнула, осушила бокал залпом — Петя поморщился, недовольный таким святотатством — и через силу выговорила:
— У меня нет дома…
Родившись в Луганске, Женя сейчас потеряла как родителей, погибших на войне, которую очень по-разному характеризуют разные люди, так и родной дом, потому что после войны, которая когда-нибудь закончится, город не будет прежним. Не будет той довоенной двуязычной Украины, которая только шутила на темы, которые в 2014 году неожиданно стали реальностью. Что будет — неизвестно, но этот новый Луганск уже не будет её домом ни в каком случае.
За несколько лет в Петербурге Женя не обрела нового дома — здесь она сперва жила на шее у брата, а потом в гостях у Петиной бабушки. Собственного дома у неё нет, а постоянно жить в гостях может далеко не каждый. Разумеется, если ей пообещать собственный дом или квартиру, она как минимум задумается над таким предложением.
— Женя, ты спокойно можешь купить себе квартиру в Питере, — осторожно начал Петя рассуждение, боясь потревожить её тонкую душевную организацию. — Честно говоря, я ожидал, что ты это и сделаешь… Но мы с радостью смотрим на то, как ты ладишь с бабушкой Мартой. Неужели мы чего-то не учитываем?
— К Марте Герхардовне я очень привязалась, — проговорила Женя, глядя в стену. — Оставлять её мне будет очень трудно. И вас тоже…
Она по-прежнему чего-то недоговаривала, но Зерновы никак не могли понять, чего именно.
— Так чего же всё-таки тебе не хватает в Питере, что бы было лучше где-то ещё? — прямо спросил Петя, надеясь, что хорошее отношение к нему не позволит девушке сорваться с крючка и отказаться отвечать, убежав прочь в истерике.
Женя равнодушно пожала плечами:
— Я реально не знаю, что со мной происходит… Возможно, это отложенный подростковый кризис, или, наоборот, кризис среднего возраста с опережением графика… Поэтому я пришла к вам — потому что самой себе я не могу доверять подобное решение.
— Нам нужно больше вводных, чтобы давать советы, — заметила Алина. — И я лично всё равно не возьму на себя ответственность за твоё решение.
— Я возьму, — улыбнулся Петя, — но ничего не посоветую, пока не получу достаточно информации. Давай с начала: есть тезис, согласно которому менять что-то в жизни нужно только в том случае, если что-то не устраивает. Что тебя не устраивает?
— Отсутствие дома, — отозвалась девушка.
— Это решаемо без переезда в другую страну. Что ещё?
Женя ненадолго задумалась: ощущение неудовлетворённости жизнью, которое она периодически испытывала, не поддавалось рациональному объяснению. Стремление что-то изменить, проистекающее из этой неудовлетворённости, формулировалось очень просто: измени то, что можешь изменить, а там посмотрим, это ли нужно было менять. К счастью, собственного интеллекта у девушки хватало, чтобы не следовать этому стремлению, по крайней мере не делать этого, не обдумав всё хорошенько. Петя и Алина периодически становились для неё своего рода внешними процессорами для совместного обдумывания важных вопросов.
— Как будто бы всё остальное нормально, — протянула Женя неуверенно, — но чего-то не хватает… Возможно, любви?
— Этого тебе в Мюнхене точно не предоставят, — усмехнулся Зернов. — Там вероятность этого дела ничем не отличается от вероятности тут, а твоё незнание языка и, возможно, местных особенностей каких-то, её только понижает.
— А вдруг я больше подхожу для мюнхенских стандартов, чем для питерских?
Он кратковременно изобразил классический фейспалм и возразил:
— То, что ты не встретила принца на белом коне, не означает, что с тобой или с городом что-то не так. Это вполне нормальный вероятностный процесс…
— О вероятностных процессах я кое-что знаю, — улыбнулась Женя. — Ты сам мне курс по выбору про них читал… А никакого принца я ни в какой момент не искала, вообще-то; мне вполне достаточно нормального мужика встретить, только все встреченные экземпляры на поверку оказываются какими-то не очень…
— Нескольких вполне достойных даже я помню, — возразила ей Алина. — Хотя мы с тобой общаемся не так часто, как могли бы. Что с ними стало?
— Да с ними и не было ничего: хочется-то влюбиться, а не просто встречаться, потому что кто-то постановил, что так надо! Я виновата, что не влюблялась ни в кого?
Петя сперва хотел предоставить супруге право расхлёбывать затронутую ею тему, но мгновенно передумал и взял слово сам:
— Я вот даже помню, как ты отзывалась о Коле Бондаренко. Это была не любовь?
Женя помрачнела: воспоминания о Коле до сих пор оставались ей неприятны. С ним она встречалась почти год и действительно чувствовала себя в это время очень счастливой, словно бы, наконец, нашла то, чего ей не хватало. Проблема пришла, откуда её никто не ждал: молодой человек решил, что решение о совместной жизни не требует обсуждения с девушкой — та ссора оказалась едва ли не первой за всё время отношений, и потому стала очень серьёзной. Кто-то должен был пойти на мировую первым, но за полтора года никто из них этого так и не сделал.
— Знаешь, — заметила Женя, по-прежнему глядя куда-то в стену, — если это была не любовь, то любви не существует, наверное. Но факт остаётся фактом: мне с лёгкостью удалось не то чтобы совсем его забыть, но, как минимум, не сильно переживать расставание с ним.
«Ага», — мельком подумал Петя, — «не похож Гарри Поттер на влюблённого, он не слишком остро переживает разлуку с Джинни!» Это утверждение блогера с Дзена, которое Зернову совсем не показалось адекватным аргументом, так же подходит и к Жене Олифиренко, которая считает, что недостаточно переживала разлуку со своим парнем. Настолько недостаточно, что за следующие полтора года не вступила в отношения ни с кем другим.
— Кто из вас кого обидел? — поинтересовался Петя.
— Если бы я его, то я бы первая пошла мириться…
Не испорченная ни современными тенденциями, ни консервативными взглядами, Женя видела идеальный справедливый мир и старалась вести себя так, чтобы реальность соответствовала этому идеалу. Она не считала, что мужчина должен извиняться за что-то, в чём была неправа женщина, равно как и не считала, что женщина должна делать ровно обратное. Извиняется либо тот, кто неправ, либо тот, кому больше важны отношения. Только во втором случае имеется риск впасть в зависимость от благосклонности партнёра и потерять его или её уважение. От пола это никак не зависит: в положении преданной собачки, зависимой от хозяина, может оказаться как хрупкая наивная девочка с голубыми глазами, так и брутальный крепкий мужик с перекачанными бицепсами и грубым голосом — это всё не говоря уже о менее стереотипных представителях своих половин.
— Что произошло?
Женя кратко пересказала причину ссоры. Петя вспомнил, что в своё время очень похожим образом сообщил Алине, что она теперь будет жить с ним. Правда, она не возражала против этого, потом им случилось поссориться из-за чего-то другого, а уже в процессе примирения он произносил гораздо более взвешенные аккуратные слова. Но это он, со всеми его представлениями о джентльменстве.
— Тебе не кажется, что он просто стесняшка и грызёт себя, но не может извиниться? — предположила Алина. Женя криво усмехнулась:
— Возможно, мои стандарты слишком завышенные, но стесняшка, для которого самокопание важнее гипотетической любви ко мне, меня не интересует.
— Даже если ты любишь его, а он тебя? — поинтересовался Зернов.
— Пётр Алексеевич, если я люблю козла, то это не значит, что он не козёл.
«Образно», — мысленно согласился Петя. Однако, любовь не настолько зла, чтобы козлиная натура объекта не способствовала её прекращению. По крайней мере, в это хотелось бы верить.
— Ты уверена, что всё настолько плохо? — уточнила Алина.
— Я ни в чём не уверена, — честно призналась Женя. — Вот вообще ни в чём — ни в том, что между нами было до той ссоры, ни в том, что было после…
Она крайне редко использовала слово «любовь» всерьёз, особенно говоря о себе — а Зерновы слишком плохо знали её парней, включая Колю, чтобы иметь мнение о её настоящих чувствах. Оставалось только разводить саму Женю на признания.
— Да не знаю я, — ответила она на очередной вопрос о Коле. — Мне долго казалось, что я его люблю, но сейчас мне скорее кажется, что я ошибалась.
— Стоп, — вдруг пришла в голову Пети неожиданная мысль, — дорогая моя, а ты, часом, не от несчастной ли любви в Германию сбежать решила?
— Я ничего не решала, — отозвалась Женя, — но нельзя исключать, что это присутствует где-то в моём подсознании. К несчастью, я с ним не контактирую.
Алина посмотрела на мужа, он едва заметно кивнул, после чего снова разлил вино по бокалам, тогда как его жена задала вопрос:
— Почему за полтора года после разрыва с Колей ты не встречалась ни с кем?
— Потому что, — фыркнула Женя. — Я устала от беспорядочных связей.
Звучало резонно. Тем не менее, Алину подобный ответ не удовлетворил:
— Быть может, ты всё-таки подсознательно не считаешь ту историю законченной?
Женя пожала плечами:
— Возможно.
Одно слово. Больше она ничего не сказала. Петя усмехнулся:
— Стало быть, мы на верном пути… Ты хочешь уехать, потому что тебя гнетёт незаконченная история любви, от которой ты не избавилась за полтора года.
— Пусть так. Что это меняет?
— Это меняет примерно всё, — заметила Алина. — Мы тут обсуждаем, что ты то ли хочешь, то ли не хочешь переехать из дружественной языковой среды туда, где говорят на языке, которого ты не знаешь, туда, где другой уклад жизни, но причины для этого остаются невыясненными. А теперь оказывается, что ты просто пытаешься убежать от неразрешённой любовной истории…
— Аль, если бы это было просто, я бы здесь не сидела, — серьёзным тоном отозвалась Женя. — Мне предстоит принять, возможно, самое важное решение в моей жизни, и я не собираюсь идти обсуждать его с психологом — поэтому у вас. Но я не просила устраивать мне сеанс психотерапии!
— А без этого никак, — возразил Петя. — Чтобы чего-то советовать, мы должны проникнуть в твои мысли. Так глубоко, — добавил он, — как ни один психотерапевт не полезет!..
Женя нервно усмехнулась.
— Да расслабься ты! — снова сменила мужа Алина. — Друзья тебе плохого не сделают.
— А я потому к вам и пришла, что в этом у меня нет сомнений!..
— Тогда не ломайся, — снова внёс свою лепту Петю. — И винишко-то пей, не отвлекайся!
Потому что запасы вина в этой квартире всегда значительны, а запас терпения у Жени достаточно ограниченный — и если она устроит истерику и убежит, то уже некому будет наставить её на путь истинный. Поэтому было важно, чтобы она не забывала пить.
— Хочешь меня споить? — уточнила девушка, тем не менее послушно делая глоток из своего бокала. — Это обычно не срабатывает.
— Тебя часто спаивали? — поинтересовалась Алина.
— Кроме вас двоих — никто, — улыбнулась Женя. — И у вас не получалось.
Петя рассмеялся:
— Если бы мы тебя реально спаивали, у нас бы всё прекрасно получилось!
Девушка изобразила на лице страх, которого и в помине не было на самом деле.
— Теперь возвращаемся к теме, — сделал серьёзное лицо Зернов. — Почему ты всё-таки хочешь уехать, а не разобраться со своими проблемами здесь?
Женя задумалась на несколько мгновений.
— Я хочу что-то сделать, — наконец проговорила она. — Не знаю, что, но ничего не делать я принципиально не могу! Любое изменение — это хорошо.
— Изменение к худшему в том числе? — педантично уточнила Алина.
— А бывает ещё хуже?
— Как оптимист, ответственно заявляю: бывает! — пошутил с серьёзным лицом Петя.
Действительно, именно оптимисты лучше всего знают, что дно недостижимо — из любой ситуации может стать ещё хуже. Именно такой оптимизм позволял Зернову в любых неприятностях находить хоть что-нибудь позитивное, от чего можно будет оттолкнуться, как от того самого гипотетического дна, и всплыть в верхние слои, где вода потеплее.
— Хорошо, — не стала спорить Женя. — То есть переезд может оказаться как раз таким изменением к худшему, я правильно поняла?
— Конечно может, — кивнул Петя, — равно как может и совсем наоборот.
— Стоял кол, — прокомментировала услышанное Алина, — на колу висело мочало…
— Не начать ли сказочку сначала? — хором, смеясь, ответили Петя с Женей.
Действительно, круг замкнулся: есть два пути, которые можно выбрать, есть два варианта, какой из этих путей Жене хотелось бы выбрать — и у каждого из них есть свои «за» и «против». Обсуждение вращалось вокруг этих самых «за» и «против» уже практически час, но ничего не получалось — Женя всё ещё не признавалась в скрытых желаниях, а Зерновы не могли принять решение за неё, не выслушав и не поняв, чего ей на самом деле хочется.
Разговор ходил по кругу ещё несколько часов. За это время ещё две бутылки вина опустели и отправились в мусорный пакет. Петя и Алина по-прежнему задавали вопросы по очереди, оставаясь единым целым в процессе, как они почти всегда вели себя в общении с общими друзьями.
Наконец, Женя сдалась:
— Да, незажившая сердечная рана сильно портит мне жизнь. Если бы у меня была личная жизнь, то я бы не задумывалась над радикальными изменениями…
— Так, уже теплее, — улыбнулся Петя, открывая пятую по счёту бутылку. — Ты продолжаешь любить Колю, несмотря на то, что он полтора года не может попросить у тебя прощения?
Загнанная в угол Женя уже не могла продолжать закрываться от подобных вопросов своего научного руководителя и, по ситуации, собутыльника:
— Да, по-видимому…
— Возможно ли, что ты уже простила его и так? — это снова Алина сменила мужа.
Женя неопределённо пожала плечами. Она не могла простить его за то, что он не пытался связаться с ней полтора года, но точно знала, что если бы он пришёл и попросил прощения, то она почувствовала бы себя счастливейшим человеком в мире хотя бы на мгновение.
В то время, пока они с Колей были вместе, Женя испытывала эйфорию от общения с ним. Когда же случилась ссора, она попыталась взглянуть на себя и отношения с ним с рациональной стороны — и получилось что-то странное. С точки зрения «здравого смысла» в Коле не было ровным счётом никаких особенных качеств, чтобы признать его тем самым идеальным рыцарем на белом коне: он обыкновенный парень с совершенно обыкновенной внешностью, обыкновенной работой со средним доходом и вполне обыкновенными увлечениями. Если задуматься и углубиться в историю их отношений, он ровно три раза сказал Жене, что любит её, причём два из трёх были ответом на её фактически требование что-нибудь ответить.
Это вполне могло означать две совершенно противоположные вещи: как то, что его чувства были совсем не так сильны, так и то, что он очень серьёзно относился к своим чувствам и не спешил вешать на них ярлыки. Возможно также, что и кое-что промежуточное: он просто недостаточно романтическая натура, и вся эта любовь просто не имеет для него никакого значения. В любом случае, он не извинился за полтора года, даже не попытался просто поговорить с Женей о произошедшем.
— Милая моя, а расскажи-ка нам о том, как именно вы с ним поссорились, — вдруг заподозрил неладное Зернов. — Максимально близко к тексту: что ты ему сказала?
— Я сказала, что никому никогда не позволю принимать за себя решения, — призналась Женя. — Вернее, я это не просто сказала — я кричала в истерике, обильно сопровождая это дело матами, после чего убежала, хлопнув дверью…
— Там было что-нибудь про то, что ты больше не желаешь его видеть? — Алина тоже догадалась о возможных причинах молчания парня.
— Наверняка, — кивнула Женя. — Точных слов не вспомню, но смысл такой.
— Вуаля, — развёл руками Петя. — Он слишком тебя уважает, чтобы этому не поверить. Скорее всего, — оговорился он, потому что с Колей знаком не был и не мог быть уверен, что тот рассуждает именно так. — Поговори с ним.
— Что это даст? — по инерции начала сопротивляться девушка. — Неловкие слова и взгляды, куча боли, а на выходе опять поругаемся…
— Даже ужасный конец лучше, чем ужас без конца, — напомнила Алина.
Женя хотела ответить что-то едкое, но почувствовала подступившие к горлу слёзы и поняла, что в действительности как раз боялась этого ужасного конца до такой степени, что выбрала ужас без конца, при котором можно было тешить себя ложной надеждой.
В следующие несколько минут Женя с переменным успехом боролась со слезами, не говоря ничего. Петя и Алина тоже молчали, обмениваясь взглядами, которых им хватало для взаимопонимания — и они пришли к выводу, что настало время для разговора один-на-один.
— Мне пора к занятию готовиться, — объявила Алина и ушла с кухни в комнату к ноутбуку, оставив мужа с Женей наедине. Она давно не опасалась его общения с подругами.
Как только она ушла, Женя наконец дала волю слезам; Петя ясно увидел слёзы в её усталых глазах. Это был хороший знак: сильной духом девушке необходимо дать себе право побыть слабой, чтобы потом прийти в норму. Сейчас она почти готова к продолжению откровенного разговора.
— Я обидела его, — заговорила Женя каким-то совершенно не своим голосом, слёзы в горле изменили её голос до полной неузнаваемости, — а потом верила, что он придёт и извинится!
Петя припомнил, что как-то они с Алиной водили Женю на «Графиню Марицу», где и звучит эта бессмертная цитата: «Вы его обидели — пускай он и просит у Вас прощения!»
— Я дура, да? — продолжила самоуничижаться девушка.
— Тебя успокоит, если я скажу, что нет? — улыбнулся Зернов. — Ты и так знаешь, что не дура, можно не тратить силы… Поговори с ним, выясни, что там как — в конце концов, Алька права, что если конец, то лучше окончательный и бесповоротный, а не вот это вот твоё «перееду в Мюнхен, буду скучать по своей загубленной молодости»!
Она несколько минут плакала, периодически поднося к губам бокал вина — Петя обратил внимание, что она почти не пьёт, но зато её слёзы попадают в бокал — после чего сказала:
— Хорошо, я поговорю с Колей. Я ему первая позвоню. Хорошо…
Зернов подвинул стул поближе к девушке и обнял её за плечо, как нередко делал при общении со своими ученицами, когда они доверительно рассказывали ему свои личные секреты:
— Когда крайний срок по мюнхенскому предложению?
— Не было ничего. Возможно, если молчать достаточно долго, придёт письмо с дедлайном, или просто поздний ответ встретят «извините, мы уже наняли на Ваше место другого сотрудника»…
— Реши вопрос с Колей. Если будет всё ещё хотеться уехать — обсудим другие аспекты, — посулил Петя, чувствуя, как Женю бьёт дрожь. Учитывая, что в его квартире было достаточно тепло, это либо озноб, либо нервы. — А ещё лучше — звони ему прямо сейчас!
Отказа это предложение не предусматривало. Последующие пятнадцать минут Женя послушно говорила по телефону с Колей, который с первых же фраз начал умолять её простить его и «начать всё сначала». Зернов, слышавший весь разговор от начала до конца, неодобрительно покачал головой: «Ну что за киношное клише?»
Наконец, Женя с Колей договорились встретиться вечером и завершили разговор. Лицо девушки осветилось достаточно правдоподобной пародией на улыбку.
— Итак… — улыбнулся и Петя.
— Я никуда не уеду, — решительно произнесла Женя. — Мне и здесь хорошо.
— За это надо выпить! — постановил Зернов, и они столкнули свои бокалы с остатками пятой бутылки вина. Тост увенчал несколько часов разговора, итоги которого следует однозначно признать позитивными. Полтора года мучений Жени остались в прошлом.
А что в будущем? Она никогда не загадывала ничего на будущее, предпочитая, чтобы будущее наступило. Ожидания — это не для неё. Только текущий момент, только то, что осязаемо. Женя перестала строить какие бы то ни было планы на будущее в 2014 году, когда её жизнь очень круто изменилась без её ведома.
— Не забувай своїх друзів! — напутствовала её Алина, обнимая в прихожей, когда Женя собралась идти встречаться с Колей. Следом Петя обнял её уже молча.
— Дякуємо вам, що б я без вас робила?..
И, как и всегда, когда она говорила по-украински, Женя смахнула со щеки слезу ностальгии.
-----------------------------------------------------------------------------------------
Начало истории Жени Олифиренко - "Сепаратисты", "Сирота луганская", "Крым".
Мою незамысловатую фэнтэзи-сказку можно прочитать на сайте author.today.
Мои опубликованные книги можно приобрести здесь.
Мой основной канал alexunited про математику и образование.
Мой второй канал про путешествия.
Мой канал в Telegram про математику.