Есть книги в истории НФ, которые возвышаются словно одинокие скалы над густыми зарослями, кишащими разным зверьем. Скалы эти недоступны и несокрушимы, и ни одна не похожа на другую. К такой книге-скале безусловно относится роман советского писателя Владимира Савченко "Открытие себя".
Владимир Иванович Савченко родился в 1933 году. Первая публикация состоялась в 1943 году, когда в журнале "Мурзилка" появился рассказ десятилетнего Володи Савченко "Как фриц шубу нашел". Однако будущий писатель решил приобрести настоящую профессию. Он окончил Московский энергетический институт. И все-таки тяга к литературному творчеству никуда не делась. Еще будучи студентом, Савченко начал писать фантастические рассказы и в 1955 году в журнале "Знания - сила" появился рассказ "Навстречу звездам", а еще через пять лет - первый авторский сборник "Черные звезды". Тем не менее писатель не собирался отказываться от инженерного призвания.
На его счету восемь зарегистрированных изобретений и печатные труды в области микроэлектроники и полупроводников, работа в Институте автоматики Госплана УССР и Институте кибернетики АН УССР. Так что, Савченко прекрасно разбирался в том, о чем писал. Первый роман писателя "Открытие себя" увидел свет в 1967 году, а последний "Время больших отрицаний" в 2018. Кроме фантастики и работ по специальности, Савченко разрабатывал собственные научно-философские концепции. Владимир Савченко стал лауреатом премий "Чумацкий шлях" 1994 и "Аэлита" 2003. Скончался писатель и ученый в 2005 году.
Герой романа "Открытие себя" инженер-системотехник, сотрудник одного из научно-исследовательских институтов в городе Днепровске, Валентин Кривошеин разработал оригинальную концепцию конструирования вычислительных машин, которые должны были самосовершенствоваться. К изумлению создателя, машина вышла из-под контроля, и стала запрашивать дорогостоящие аппараты и редкие реактивы. Однажды она потребовала четыре дополнительных печатных устройства и принялась выдавать рулоны перфолент с сомнительными изречениями, вроде «Луковица, будто рана стальная», или «Двадцать шесть копеек, как с Бердичева», «Нежность душ, разложенная в ряд Тейлора, в пределах от нуля до бесконечности сходится в бигармоническую функцию».
Когда же печатный аппарат выдал «Стрептоцидовый стриптиз с трепетом стрептококков», Кривошеин вышел из себя, вынес рулоны перфолент во двор института и сжег. Затем он отсоединил все печатные аппараты и свел все трубки и шланги в один тефлоновый бак. А напоследок сказал: «Хватит чисел! Мир нельзя выразить в двоичных числах, понятно? А даже если и можно, какой от этого толк? Попробуй-ка по-другому: в образах, в чём-то вещественном… чёрт бы тебя побрал!», запер лабораторию и десять дней не появлялся в институте, а когда вернулся в лабораторию, то увидел… самого себя.
Оказалось, что смесь реактивов машина использовала для синтезирования человеческой особи. Первой стал дубль единственного известного ей хомо сапиенса - самого Кривошеина. В процессе дальнейших экспериментов были созданы еще три человеческих существа, но в результате аварии оригинал погиб, после чего его деятельность попала в поле зрения милиции. Так началась фантастическо-детективная история, чтение которой доставляет громадное удовольствие. В отечественной НФ, на мой взгляд, есть три удачных детектива "Отель "У погибшего альпиниста" Аркадия и Бориса Стругацких, "В Институте Времени идет расследование" Ариадны Громовой и Рафаила Нудельмана и "Открытие себя" Владимира Савченко.
Удачными я считаю те фантастические детективы, где само расследуемое преступление (или кажущееся преступление) не могло бы произойти без сделанного автором фантастического допущения. И уж совсем высший пилотаж, когда сыщики в результате расследования приходят к выводу, что никакого преступления не было, а имело место либо недоразумение, либо несчастный случай во время эксперимента, либо неправильно понятый научный либо технический процесс. Впрочем, основная ценность романа Савченко заключается вовсе не в его детективной составляющей.
И даже не в нравственной дилемме, возникающей перед героем, получившим власть над собственной природой, а в великолепном, местами даже афористичном авторском языке, который не столь уж и часто встречается в НФ. Приведу несколько цитат:
"И у Эйнштейна были начальники, и у Фарадея, и у Попова… Но о них почему-то никто не помнит. Это есть нарушение субординации!"
"Научный факт: звук «а» произносится без напряжения языка, одним выдыханием воздуха; если при этом открывать и закрывать рот, получится «ма… ма…». Таково происхождение первого слова ребенка. Выходит, младенец идет по линии наименьшего сопротивления. Чему же радуются родители?"
"Невозможное — невозможно. Например, невозможно двигаться быстрее света… Впрочем, если это и было бы возможно — стоит ли стараться? Все равно никто не увидит и не оценит."
Это из мыслей, придуманного писателем Козьмы Пруткова-инженера. А вот цитаты из основного текста:
"Над окошком администратора в Доме колхозника красовалось объявление:
«Место для человека - 60 коп."
Место для коня - 1 р. 20 к.»
Приезжий из Владивостока вздохнул и протянул в окошко паспорт.
— Мне, пожалуйста, за шестьдесят…"
Ну и самая моя любимая и часто мною вспоминаемая:
«А что изменится в результате прогресса науки и техники? Ну, будут витрины магазинов ломиться от полимерных чернобурок, от атомных наручных часов с вечным заводом, полупроводниковых холодильников и радиоклипс... Самодвижущиеся ленты тротуаров из люминесцентного пластика будут переносить гуляющих от объемной синерамы «Днепр» до ресторана-автомата «Динамо» – не придется даже ножками перебирать... Будут прогуливаться с микроэлектронными радиотелепередатчиками, чтобы, не поворачивая к собеседнице головы и не напрягая гортани, вести все те же куриные разговоры:
– Между нами говоря, я вам скажу откровенно: робот это робот, а антресоль это антресоль!
– Абрам отправился в антимир, а жена...
– Научитесь удовлетворяться текущей микросекундой!
А на углу сработанный под межпланетный корабль автомат будет торговать открытками «Привет с Венеры»: вид венерианского космопорта в обрамлении целующихся голубков... И что?»
