Жило себе вполне нормальное семейство: жена, муж и две дочки. Ну, дочки потом замуж вышли, внуков родили. Такое бывает иногда. Со временем.
И с тем же временем их дедушка - папаша отца семейства - как-то постарел и начал требовать ухода. Раньше вроде не требовал, а на восьмом десятке стало трудно старику одному в деревне. Жена-то его два года, как представилась.
Тут супруга отца семейства и говорит:
-Вася, надо папу твоего из деревни забирать. Совсем он уже немощный, тяжело одному. Дрова, печка и так далее. А у нас всё-таки просторная трёхкомнатная квартира, живём тут вдвоём, как сычи. Кота завели, но он не занимает объёмов помещения. А так бы выделили папаше твоему бывшую дочкину комнату, телевизор там есть: вот и старик твой при деле и у нас на глазах.
-Тебе, Валентина, просто в деревню к нему каждые выходные мотаться неохота, вот ты и придумываешь всякую ерунду! - отвечает любящий сын и отец семейства.
Вот такая происходила у них дискуссия.
А Валентина и правда уж притомилась каждые выходные в деревенском доме уборку делать. Не молоденькая уже была: шестой десяток разменяла. А свёкор действительно - пожилой человек, тут забудет разуться, вся грязь на полу. Тут тарелки с ложками за неделю слоем каким-то покрываются. Вот Валентина и драит каждые выходные - просвета нет. Васе-то хорошо: отвёз-привёз и цветочки нюхает. А Валентина грязь скребёт, как проклятая. И кашки на неделю варит. И грязное бельё для стирки собирает.
-В городской-то квартире лучше будет деду, увещевала она. - И тарелку за ним сразу вымою, и обувь напомню снять, и лекарства дам принять. И вообще - обихожен будет старик. И мне легче. Я, может, хоть одни выходные за два года отдохну!
О том, чтоб мужнина отца бросить, у неё и в мыслях не было. Шутка ли: прожили Валентина с Василием почти тридцать лет вместе, огонь и воду прошли, по общежитиям помыкались, всё пережили. Уж совсем родные стали. Старший внук, может, скоро в школу пойдёт. Как-то не укладывалось в голове Валентины сказать: "Твой отец, ты за ним и ухаживай!" Вроде как общий дед это.
Ну, в конце концов, допилила мужа: забрали старика из деревни. Втроём стали жить. Не сказать, что сильно легче Валентине, а всё ж, выходные у неё свободные теперь: хочешь, на маникюр иди, а хочешь, к дочкам в гости внучат нянчить.
И тут с Василием произошло странное стечение обстоятельств. И даже вполне распространённый пердимонокль: стукнуло ему что-то в голову, хотя поговорка про рёбра. В общем, атаковал какой-то бес его костный скелет и даже некоторые органы, в которых вообще нет костей.
Откуда-то возникла прекрасная и юная тридцатилетняя возлюбленная в его личной и семейной жизни. И так уж она Василию понравилась, что со временем перестал её скрывать и предъявил жене - вот, мол, Валентина, моя новая супруга, а тебе - отставка и развод!
Валентина давай за сердце хвататься и валидол пить - не помогает: Василий от новой возлюбленной не отказывается и даже на раздел квартиры подаёт.
Приехали дочки, начали увещевать папашу: как, мол, не стыдно в таком возрасте маму бросать: у самого скоро внук в школу пойдёт, какие уж тут разводы и, тем более, раздел квартиры?
Но Василий был непреклонен: "Это, говорит, Валентина уж бабка с внуками, а мне недавно всего 57 лет исполнилось, я, может, только жить начинаю! Мне моя молодая жена, может, сына родит!" - и всякое такое, от чего дочки пришли в шок и тоже за валидол взялись.
В общем и целом, настоял Василий на своём. Развёлся, разменял просторную квартиру и даже ловко получилось: еще и дедов дом в деревне удалось продать. По итогу разъехались так: Валентине досталась малогабаритная однушка на краю города, а Василий сумел выкружить себе малогабаритную двушку и тоже на окраине города. Ему позарез двухкомнатная квартира была нужна: папаша ведь на руках.
Ну, Валентина поплакала, конечно. Вот только что у неё была понятная и до мелочей знакомая будущая жизнь, а вот она уже одна в крохотной квартирке. Кота себе взяла - всё же близкое существо. Дочки, конечно, навещают и в гости зовут - сочувствуют. Но всё равно грустно как-то. Несправедливо. В общем, потосковала Валентина недельку-другую, а потом как-то привыкла, что ли.
"Даже, говорит, легче жить стало, если в суть глядеть. Мне теперь и уборки меньше, про готовку и речь не идёт. Наконец-то на старости лет сумки не таскаю, кастрюль и плиты не вижу - красота-то какая!" - вот до чего её одинокая жизнь довела. Понравилось ей, выходит.
А вот молодой невесте Василия новая жизнь совсем не понравилась. И рассуждала она совсем в другом духе:
"Одно дело с вами, Василий, романтично встречаться и подарки получать. Это очень было мило и приятно. И совсем другое дело на одной жилплощади с двумя стариками жить, обихаживать и давление измерять! Я, может, понятия не имею, что такое этот ваш валидол, или что вы там пьёте! И не для того моя молодая жизнь существует, чтоб я за посторонним дедом плевки в туалете мыла! Тем более какие-то мягкие кашки вашему папаше варить, а он всё время недоволен: то подгорело, то пересолено! Он у вас разуваться забывает и наводит беспорядок в ванной. Мне после него туда заходить неприятно! Противно даже! И зачем я только согласилась на такую авантюру? И даже наследства, если что, мне не особо достанется: квартирку эту малогабаритную придётся с дочками вашими делить. Никуда это не годится" - ну, и всякое такое же.
И буквально через месяц новой жизни она бросает Василия и обрывает с ним все контакты. Не то, что сына родить, даже разговаривать больше не хочет!
Василий какое-то время помыкался с отцом, конечно. Но тяжело со стариком. Да и самому тоже, считай, впервой пришлось на хозяйстве оказаться. В былое-то время он даже не задумывался, откуда продукты в холодильнике берутся: откроешь дверцу - там всё есть. А теперь выяснилось, что есть там только то, что сам туда положишь. В общем, произошли в его возрасте некоторые бытовые открытия. Которые совсем Василию не понравились. Захотелось прежнего уюта и горячей пищи. Хорошо, что бывшая жена недалеко.
А Валентина ни в какую!
"Нет, - говорит, - и не проси! Не вернусь ни за что! Мне в моей маленькой квартирке чудо, как хорошо! Я тут развела кашпо с цветами, а тут у меня японские миниатюрные деревца - бонсай. Очень увлекательно за ними ухаживать! К тому же они гораздо благодарнее, чем ты!"
Очень это Василию было обидно слышать. Всё же бывшая жена - не чужой человек. И вот так бросает мужа в трудный момент. Из-за бонсая какого-то!
"Предательница ты! - говорил он Валентине. - Как есть, предательница! Ну, оступился человек, ошибся - бывает же! Нет, чтоб простить и назад принять! А вместо этого лёгкой жизни хочешь! Эгоистка! Тем более, это твоя вина, что дед со мной живёт, это ведь ты уговорила его из деревни забрать!" - и так и по-другому увещевал её Василий.
Но Валентина, вкусившая свободной жизни, теперь совершенно отказывается возвращаться в семейный быт. Совсем потеряла она традиционные ориентиры и представления о женском самопожертвовании. Не хочет остаток жизни для других проживать - всё только для себя. "Совести у неё нет! Ведь из-за неё я лишился счастья семейной жизни!" - жаловался Василий дочкам на мать, но и они отказывались поддержать отца. Неблагодарные выросли.
Так и довела жена-предательница Василия до существования вместе с престарелым родителем на одной жилплощади. А за ним ведь уход требуется всё больше и больше. И главное - никто из женщин почему-то не соглашается ради Василия весь этот уход на себя взять. Одни эгоистки кругом.
