В тот день выбор у меня был следующий (с разницей сеансов в десять минут). Перезапуск франшизы «Ангелы Чарли» (люблю – не могу, когда красивые бабцы умело расквашивают друг другу привлекательные физиономии) – современный, правильный, с последовательным уничтожением гендерных стереотипов, с непременным постоянным унижением белых половозрелых мужешовинистических свиней. Либо фильм «Ford» против «Ferrari», на десять минут позже – про крепкую мужскую дружбу полвека назад, когда мир был переполнен омерзительными расовыми и маскулинными предрассудками, дружбу горькую и навзрыд, с частыми ссорами и мордобоем, с постоянным дерганьем друг друга за усы, но которую тем не менее не способны разрушить никакие политические и экономические изменения окружающей среды. О втором я к тому времени не знал ровным счетом ничего, кроме небольшого трейлера, но, исходя из названия, подозревал в нем скучноватую производственную ленту о проблемах американского автопрома.
Я выбрал второе, поскольку от феминистических «Ангелов» просто воротило с души – и, хотя немного сердился на себя всю первую половину фильма, кажется, не прогадал.
Снова, после тарантиновского «Однажды в… Голливуде», с интересом наблюдал эту лютую американскую тоску по шестидесятым годам. По их кажущейся свободе и независимости, по тогдашней еде, по журналам, по этому смешному черно-белому телевидению. У фильмов Тарантино и Мэнголда даже бюджеты почти одинаковые.
Шестидесятые (которые, вопреки всеобщему убеждению, совсем не были медом намазаны, и безысходных глобальных проблем тогда, пожалуй, было побольше, чем сейчас) воспринимаются в массовом сознании как недоступный золотой век, до которого в нашу эпоху всеобщих ограничений не допрыгнуть, не долететь и не добежать. Простым американцам, судя по всему, остро не хватает тогдашних порноавтоматов в общедоступных магазинах, кубинских сигар и четкого понимания гендерных ролей, когда полов всего два, а не сорок два. Скорее шестидесятые на Западе были больше похожи на наши девяностые, чем на золотой век – с обнаглевшим уличным криминалом, оборзевшими нуворишами и гиблой экологией, зато с передачей «Аэротика» по телевизору и возможностью быстро сколотить состояние, если начать продавать населению то, что было запрещено последние сто лет. Но не суть.
Как явствует из названия, фильм повествует о реальной знаменитой истории – противостоянии «Форда», короля мировых продаж, создавшего американское автомобильное чудо, с итальянской компанией «Феррари», которая, в принципе, плюнув на массовые продажи, вложила основные средства в «машины Джеймса Бонда» – премиальные гоночные автомобили, для успешного продвижения которых требовались постоянные победы в соревнованиях. «Машина победителя» – говорит о такой один из персонажей.
И «Форд» тоже очень хочет, чтобы его продукция ассоциировалась с победителями. Один из главных героев, бывший гонщик, а ныне глава мелкой компании по продаже автомобилей Кэрролл Шелби в исполнении Мэтта Дэймона, берется побить «Феррари» там, где она безраздельно господствует после войны – в двадцатичетырехчасовых гонках на износ «Ле-Ман 24», напоминающих пресловутые бесчеловечные танцевальные конкурсы времен Великой депрессии, о которых Сидни Поллак поставил в свое время поучительное кино с Джейн Фондой «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?»
Фильм снят в ко-продукции с Францией – Италия вряд ли стала бы участвовать в таком унижении национального достоинства, а вот французы всегда были готовы ущипнуть заклятых соседей (сразу вспоминается популярный у жителей Апеннин ехидный афоризм «На самом деле нет никакой французской кухни – есть только испорченная итальянская»). Хуже итальянцев для французов, пожалуй, только немцы.
Собственно, весь фильм про «Форд» и «Феррари» именно об этом – о том, что никто упорно не верит в начинание мистера Шелби, включая руководителя фирмы Генри Форда-второго, однако герою удается переломить скептицизм руководителя компании, а главное – козни его многочисленных советников. В том числе – привлечь к работе гениального гонщика Кена Майлза в исполнении Кристиана Бэйла, человека крайне сложного, но действительно гениального, чувствующего машину как собственное тело и помогающего разработчикам сделать из нее по-настоящему серьезный гоночный автомобиль.
И это кино так и осталось бы смесью производственного фильма и спортивной драмы ценой в сто миллионов баксов, когда бы не линия глубокой дружбы-ненависти героев, к финалу перерастающая в подлинно драматическое действо. Дружбы, которая способна превозмочь любые козни и предательства – в том числе и те, которые заканчиваются высшей несправедливостью: отбирают у тебя заслуженную победу.
Будь я американцем, мне, небось, было бы приятно наблюдать, как наши парни тяжко, но смело делают этих грязных коварных итальяшек-макаронников. К счастью, я нахожусь над схваткой, поэтому готов оценивать по гамбургскому счету игру актеров, изображающих «наших парней».
Главные роли в фильме играют Мэтт Дэймон и Кристиан Бэйл. Играют очень неплохо – не исключено, что мы наблюдали претендентов на «Оскар» следующего года. Не исключено, что и нет – по выходу из зала я вдруг поймал себя на мысли, что ни разу не видел среди инженеров, техников, гонщиков и бизнесменов ни негров (да и вообще каких-либо представителей не белой расы), ни дам. Исторически это верно, типа жуткие времена всеобщего харассмента; однако в современной Америке такое требует определенной смелости. Впрочем, не первый раз уже наталкиваюсь на подобное – есть мнение, что засилье феминисток, смуглых эмигрантов и гомосексуалистов в средневековой Европе и в Америке шестидесятых уже поддостало простых американцев (которые совсем не такие тупые, как мы думаем стараниями Задорнова), а новое поколение, считающее подобное изложение материала святой правдой, никак не воспитывается, хотя определенные подвижки есть, как же без них. Однако подобное сексистское и расистское кино едва ли заслуживает прогрессивного «Оскара».
Кристиан Бейл сбросил для роли больше четверти центнера веса, но такое самопожертвование, увы, больше киноакадемию не впечатляет – достаточно вспомнить пошедшего для «Джокера» на аналогичные подвиги Хоакина Феникса, который предварительно не был даже номинирован.
Самое интересное, что Дэймон и Бэйл играют практически те же типажи, что и Ди Каприо с Питтом в новом фильме Тарантино «Однажды в… Голливуде». Шелби – это, конечно, баловень судьбы Рик Далтон: он отчетливо понимает, как делать деньги, где в общении с богатым спонсором лучше промолчать, а где имеет смысл упереться, чтобы не сели на шею. Для него принципиальных моментов нет – он всегда готов отстаивать свою точку зрения, но также готов немедленно уступить в любом вопросе, касающемся денег. Майлз не таков: пусть порывистый и заводной гонщик не слишком похож на флегматичного каскадера Клиффа Бута, но он так же не приемлет компромиссов, у него также есть принципы, ради которых он готов сидеть без работы, жить в трейлере и питаться из консервных банок, но не хвататься за любую предложенную работу, если она дурно пахнет с моральной точки зрения.
Как и главные персонажи «Однажды в… Голливуде», герои этого фильма воевали в составе союзнических войск в Европе – как минимум, один из них. Вот это постоянное педалирование тоже представляется мне не случайным. Настоящий мужик из шестидесятых воевал с нацистами, дальше как хотите. Может быть, сейчас кому-то на Западе хочется забыть эту неудобную страницу истории, но из песни слов не выкинешь: многие герои фильмов о модных ныне шестидесятых по возрасту обречены на то, чтобы быть солдатами второй мировой. Не нажимающими на кнопочки солдатами, не операторами терминаторов, не мексиканцами, выслуживающими гражданство и обучение в университете, а настоящими грязными и потными мужиками, способными пойти на врага врукопашную. Способными не дать невзначай запугать себя озверевшей «семье» Мэнсона, способными выжать из мотора превышающие безопасный предел семь тысяч оборотов в минуту, даже с риском, что мотор взорвется.
Сдается мне, что американцы начинают ностальгировать не только по шестидесятым, но и по образу простого сильного мужика, который практически уничтожен в современном кино и который являлся центральным в шестидесятые.
Судя по неожиданному недавнему триумфу «Джокера» (и не менее неожиданному, но более давнему триумфу Дональда Трампа), судя по тому, что с успехом снимаются такие фильмы, как «Однажды в… Голливуде» и «Ford» против «Ferrari», а феминистические агитки неизменно проваливаются, население Штатов (по крайней мере, значительная его часть) мечтает о грубом мужлане, который начнет всеобщую революцию, разрушит новые толерастические догмы и сделает Америку снова великой.
Что называется, маятник качнулся в другую сторону. Ну, поглядим.
