Грандиозность, отсутствие сочувствия к другим, обладание правами, чрезмерная потребность во внимании со стороны других и завышенное чувство собственной важности — эти термины обычно используются для описания нарциссических личностей. Исторически сложилось так, что в психоанализе и в современном обществе нарциссизм имеет негативный оттенок. Чаще его патологизируют как «ненормальный» и «нездоровый». Однако, хотя нарциссизм таит в себе опасности, он также имеет важные и необходимые ценности.
В классическом фрейдовском психоанализе нарциссов часто считали не поддающимися анализу или лечению, потому что они считались неспособными формировать значимую привязанность к другим. Без способности формировать значимую привязанность к терапевту нарциссы считались неспособными мобилизовать так называемые «отношения переноса», фундаментальный элемент психоаналитического лечения, когда считается, что эмоциональные и поведенческие проблемы разыгрываются, чтобы их можно было исследовать с помощью психоанализа. При встрече с нарциссическим пациентом некоторые классические психоаналитики преподносили ему воображаемую невидимую корону.
Хайнц Кохут, классический психоаналитик, был озадачен нарциссами и трудностью использования теории Фрейда для эффективной работы с ними. Несмотря на то, что он преподавал фрейдовский психоанализ, Кохут в 1970-х годах начал формулировать другой взгляд на нарциссизм под рубрикой того, что стало известно как самопсихология. Вопреки мнению Фрейда о том, что нарциссизм является патологией, Кохут рассматривал нарциссизм — или, другими словами, любовь к себе — как важнейшую часть развития. В то время как классические фрейдисты сосредотачивались на решающей роли так называемых «влечений» — агрессии и либидо — в развитии патологии. Так же Кохут обратил свое внимание на развитие самости впонимании нарциссизма.
Строительные блоки здорового нарциссизма
Местоимение «я» обычно используется в нашем повседневном языке. Оно интуитивно понятно, однако идея самости уже давно изучается такими философами, как Джон Локк, в его исследовании проблемы личностной идентичности, а также психоаналитиками. Кохут сделал это центральным элементом психоанализа.
Кохут не дал конкретного определения «я». Он считал, что это ограничит дальнейшее творчество и исследование его теоретических идей. Со временем среди тех, кто психологически ориентирован на себя, самость стала означать ядро чьей-либо самооценки и чувства любви и целостности. Это имеет центральное значение для восприятия людьми их преемственности во времени. Таким образом, нарциссизм не является патологией. Скорее, нарциссизм - это любовь к себе, жизненно важная для самоощущения и общего функционирования в жизни.
По Кохуту, развитие личности начинается в младенчестве. Кохут считал, что здоровое развитие является продуктом того, что он называл «я-объектом» — концепцией, которая стала одной из центральных вкладов в психоанализ. Точно так же, как детям нужны питательные вещества из пищи для физического развития, им нужна любовь и общение с другими людьми для эмоционального выживания и саморазвития. В младенчестве я-объект «другой» — обычно родитель или опекун — воспринимается как часть самого себя, а не как отдельная личность в различных психологических теориях я, которые разрабатывались с тех пор, как Кохут впервые представил свои идеи в 1970-х годах. Иными словами, я-объект выполняет эмоциональную регулирующую функцию начиная с младенчества.
Примером я-объектного опыта является реакция родителя на плач ребенка, который дает ему молоко, проверяет подгузник и берет ребенка на руки, чтобы успокоить. Родитель играет роль обеспечения эмоционального комфорта ребенку и воспринимается как часть него. Именно родитель заставляет ребенка чувствовать себя в безопасности, утешаться и быть целым. Со временем ребенок усваивает или получает комфорт от родителя/опекуна и учится успокаивать себя. Когда родитель не может успокоить ребенка. Ребенок для самоуспокоения опирается на ощущение себя, созданное предыдущим опытом я-объекта, возможно, сосет большой палец или исследует игрушки в пределах досягаемости.
В своей теории Кохут определил три потребности в объектах самости, также называемые нарциссическими потребностями, которые имеют решающее значение для развития личности.
Первая потребность в я-объекте, описанная Кохутом, — это отражение, опыт, когда родитель/опекун признает способности, таланты ребенка, которые подтверждает его чувство силы. С точки зрения Кохута, отражение удовлетворяет здоровые эксгибиционистские потребности ребенка.
Скажем, ребенок приходит домой из школы и показывает матери рисунок, который тот нарисовал на уроке рисования — он хочет получить похвалу от матери. В опыте отражения самообъекта мать эмпатически настраивается на потребность ребенка в похвале и говорит: «О, это потрясающе! Ты такой талантливый маленький художник», — и прикрепляет рисунок ребенка к дверце холодильника.
Вторая потребность в самообъекте — это идеализация. Детям нужен кто-то, кем они могут восхищаться и кого идеализировать, и от кого можно черпать убеждения, ценности, стремления и силу. Идеализированный опыт Я-объекта предлагает детям успокаивающие, регулирующие функции, а также основу, на которой можно установить их амбиции и цели.
Представьте, что ребенок боится спать в темноте и бежит к матери за утешением. Мать сопереживает страхам ребенка, качает, читая сказку, и целует его на ночь. В такие периоды страха, когда ребенок чувствует угрозу, успокаивающий, утешающий родитель может оказать сильное восстановительное действие. Ребенок черпает силы у матери, которая обладает невероятной, замечательной способностью «все делать лучше». По мере того, как ребенок чувствует связь с могущественным Я-объектом, другим, он развивает чувство Я через бессознательный опыт, который говорит: «Мама сильная — она заставляет меня чувствовать себя лучше. Я часть нее следовательно, я тоже могущественный»
Помимо того, что у детей есть кто-то, к кому они могут обратиться за утешением. Еще им также нужен кто-то, от кого они могут развить убеждения, ценности, амбиции и цели, которые будут вести их по жизни.
Представьте, что ребенок растет с отцом, пожарным. Отец ребенка говорит с ним о ценности помощи другим и спасения жизней. Ребенок начинает находить невероятный смысл и удовлетворение в этой ценности, которая со временем формирует его амбиции и цели. Ребенок, проявляющий интерес к науке, решает стать врачом отделения неотложной помощи, когда вырастет, где он будет воплощать в жизнь свою веру в важность помощи другим и в ценность спасения жизней.
Последней потребностью в самообъекте, которую Кохут иногда считает наименее развитой, является близнецовость. В опыте близнецового самообъекта ребенок испытывает чувство сходства с опекунами и другими важными людьми.
Например, ребенок может носить рубашку того же цвета, что и его мать. Маленький мальчик может стоять рядом со своим отцом над раковиной в ванной и намыливать крем для бритья на лицо, притворяясь, что бреется, как его отец. Опыт «близнецов» дает детям чувство принадлежности, которое имеет решающее значение на протяжении всей жизни. Когда люди становятся взрослыми, то могут вступать в клубы, где они встречают людей, разделяющих их интересы.
В своей теории Кохут подчеркивал важность эмпатической настройки для понимания этих нарциссических потребностей, которые он считал жизненно важными. Он считал, что эмпатическая настройка опекуна на потребности ребенка в объектах самости играет важную роль в развитии личности. Однако Кохут отметил, что, как естественная часть взлетов и падений жизни, неизбежно будут иметь эмпатические упущения и разочарования в опыте ухода.
Что происходит, когда детство недостаточно хорошее?
Кохут понял, что развитие личности может быть нарушено, если одна или все три нарциссические потребности не удовлетворяются должным образом. В своей книге под названием «Анализ самости» Кохут описал пять различных личностных паттернах, которые могут возникнуть из-за неудач в удовлетворении потребностей в отражении, идеализации и близнецовых самообъектных потребностях.
Когда дети встречаются с воспитателем/опекуном/родителем, который их отвергает, критикует или возлагает на них нереалистичные ожидания, они могут проявлять то, что Кохут назвал «жадной до зеркала личностью». Эти дети жаждут одобрения и часто ищут способы удовлетворить эту неудовлетворенную потребность во взрослом возрасте. Они могут вести себя так, чтобы привлечь внимание других в надежде компенсировать отсутствие у них чувства собственного достоинства. Например, они могут загружать привлекающие внимание фотографии или «селфи» в социальные сети, чтобы получить «лайки» от членов семьи, друзей и незнакомцев, чтобы повысить чувство собственного достоинства.
Взрослые с алчной личностью, согласно Кохуту, ищут других, которыми они могут восхищаться за их престиж, власть или социальный статус. Они склонны привязываться к человеку, которым восхищаются, пока этот человек неизбежно их не разочарует. Когда идеализированный человек разочаровывает, жадные до идеала взрослые часто разрывают отношения и продолжают искать нового идеализируемого человека, чтобы чувствовать себя в безопасности в своей самооценке.
Кохут заметил, что люди с сильно выраженной близнецовой личностью как правило, нуждаются в других, которые будут соответствовать их внешнему виду, убеждениям и мнениям. Это чувство соответствия или сходства подтверждает существование и реальность личности и создает чувство принадлежности. Однако, когда человек, жаждущий близнецовости, сталкивается с разногласиями или различиями с другим человеком, он может чувствовать себя отчужденным и чувствовать побуждение прекратить отношения в поисках кого-то другого, кто более близко обеспечивает это чувство сходства.
По словам Кохута, жаждущие слияния личности часто испытывают потребность контролировать окружающих, пытаясь удовлетворить свои неудовлетворенные потребности в структуре и безопасности. У них часто возникают трудности с установлением границ и различением своих мыслей, чувств и желаний от других. И они склонны воспринимать другого человека как часть себя. Люди, жаждущие слияния, часто ищут постоянного присутствия другого человека для безопасности и ощущения целостности. Любое чувство отделенности от другого человека часто кажется невыносимым и болезненным для жаждущих слияния личностей.
Напротив, другие люди могут избегать социальных контактов, несмотря на их острую потребность в общении с другими. Они боятся, что другие отвергнут их из-за сильной потребности в общении. В результате они часто избегают социальных контактов, чтобы защитить себя от боли этого воображаемого возможного отказа. В то же время они часто опасаются, что связь с другими задушит их, что приведет к потере чувства собственного достоинства. Этот, казалось бы, противоречивый страх быть отвергнутым и задушенным другими приводит к тому, что люди, избегающие контакта, замыкаются в себе. Однако компромисс социальной изоляции сам по себе является болезненным состоянием.
Психологические механизмы и модели поведения, используемые этими пятью личностями для формирования стабильного самоощущения и восстановления чувства любви и целостности, часто мимолетны и неэффективны. И они часто сопровождаются разочарованиями и невыносимой болью, связанной с проблемными, неудовлетворительными или недолговечными отношениями.
Кохут считал, что терапия может помочь развить долгосрочное ощущение себя, исследуя переживания Я-объекта начиная с младенчества, которые не удовлетворяли нарциссические потребности. Он подчеркивал эмпатию как клинический метод для понимания недостатков, вызванных неудачами Я-объекта, и для исправления вызванных ими разрывов. Кохут полагал, что эмпатия сама по себе является терапевтической и что терапия возрождает заторможенное развитие. Благодаря эмпатической настройке терапевта создается Я-объектный опыт. Люди могут продолжать интернализировать опыт Я-объекта с терапевтом и со временем развить свои собственные внутренние источники самооценки, уверенности, жизненной силы и амбиций. Таким образом, нарциссизм, несмотря на свои опасности, имеет свою ценность, потому что нарциссизм по сути является любовью к себе, необходимой для того, чтобы люди чувствовали любовь и были уверенными в себе.
