И вот сражение закончено. Неприятель, еще недавно казавшийся непобедимым, разбит и трусливо бежит. Победители пируют, празднуя триумф, быстроногие герольды спешат к королевскому двору с радостной вестью, а менестрели уже начинают рифмовать первые строки баллад о доблестных рыцарях и мудром короле, разгромившем коварного врага. Остается самая малость. Поделить скопившиеся на поле боя трофеи. Причем сделать это более или менее честно.
И если каких-то пятьсот лет назад, во времена "варварских королевств" с этим все было просто и понятно, любой воин, взявший в руки оружие и пришедший на поле боя, получал из военной добычи одну долю. И совершенно неважно кем он был, фирдманом, дружинником или даже королем Хлодвигом. Впрочем, конечно же, храбрецы, герои и кормчие могли получить еще одну долю как признание их заслуг и подвигов. Но даже это правило не делало перераспределение ценностей задачей сложной и непонятной. Собрали, поделили, сложили в мешок. Ну или перегнали к себе домой, если в твоей доле добычи внезапно обнаружилась коза или корова.
Но эти благословенные в своей простоте времена давно прошли. Европа устремилась к светлому феодальному будущему, отринув многолетнее варварство "Темных веков". Теперь каждый житель любого европейского государства с детства знал свое место на социальной лестнице. Совершенно точно понимая, на что он может претендовать в этой жизни. И вот о том, как с дележом честно награбленной добычи обстояли дела во времена бесправных крестьян, благородных рыцарей, прекрасных дам и всеобщей куртуазности, мы сегодня и поговорим.
И в общем-то, все было бесконечно просто. После победы вся добыча, собранная ли с поля боя, полученная ли выкупом от города или взятая с него же грабежом, делилась на три ровных части. Треть уходила полководцу, которым чаще всего был король или его родственник. Вторую треть получало титулованное дворянство, пришедшее под его знамена. Последняя же треть распределялась между воинами согласно их заслугам и храбрости.
Получив свои трети, король и аристократия должны были одаривать своих лучших воинов подарками. Тонко намекая таким образом остальным потенциальным героям, что храбрым и верным быть не только почетно, но и выгодно. И казалось бы, что в такой простой схеме может вообще пойти не так. Как показала практика, почти все.
И первой проблемой такого разделения добычи стало то, что определить боевые заслуги каждого конкретного бойца на поле боя было почти невозможно. И если с пехотным ополчением все было более или менее понятно, им просто полагалась какая-то небольшая, иногда даже фиксированная сумма, то разобрать, кто из благородных рыцарей был в этот раз смелее остальных и заслуживает большей доли добычи, было сильно непросто.
Атака ударной кавалерии - работа исключительно коллективная, и, если исключить незначительное количество отставших и вырвавшихся вперед молодых рыцарей и оруженосцев, вся военная элита XII-XIII века выглядела на поле боя плюс-минус одинаково. Конечно же, героические порывы и подвиги случались и тогда, но в общем, рыцарство было сравнительно одинаково храбро и мотивировано на войну. И назначить кого-то из них более храбрым, а кого-то менее, было, мягко говоря, не очень разумно. Не все вассалы поняли бы такие заявления своего сюзерена правильно.
Следующая проблема заключалась в той самой второй трети, которая отходила титулованному дворянству и из которой герцоги и графы должны были награждать свое рыцарство дополнительно к его долям добычи. Чаще всего это были не деньги и даже не драгоценности. В отличие от короля, всегда имеющего под рукой достаточно серебра и поэтому способного одаривать героев сразу деньгами или небольшими ценными подарками вроде перстней, печаток и драгоценных кубков, титулованная аристократия чаще всего такой возможности не имела.
Нет, конечно же, можно было одарить героев захваченными дорогими тканями и драгоценной посудой. Более того, зачастую именно так и делали. Но, как ты понимаешь, дорогой друг, при таком разнообразии захваченного добра, а при взятии города, случалось, захватывались стратегические запасы шелковых нитей, меда, воска и отличного металла в слитках, хоть как то регламентировать ценность личных долей и выдерживать минимальную справедливость, было сильно не просто.
Конечно, разумный аристократ не жалел доли добычи для своего рыцаря, отлично понимая, что с этим парнем ему еще не один год ходить в походы и отбивать вылазки коварных врагов. Но уже на этом этапе было очевидно, что хоть сколько-нибудь упорядоченное разделение добычи, это такая несмешная шутка, относящаяся к области ненаучной фантастики.
А еще была простая пехота, о которой мы упоминали вскользь чуть выше. Именно они собирали на поле боя материальные ценности с павших. И они же трясли горожан и сельских жителей, из тех, кому не повезло попасть под перераспределение материальных ценностей. И эти ребята, отлично понимая, что именно им достанутся даже не крошки добычи, а запах этих крошек, тащили и прятали вообще все, что было не приколочено. А то, что приколочено, отрывали и тоже прятали от глаз своего лорда и благородного рыцарства.
Утаивание найденных ценностей на этом этапе было явлением настолько массовым, что присматривать за пехотным ополчением, потрошащим взятые города и покойников, на поле, ставили дружинников. А когда стало понятно, что некоторая их часть за разумную долю готова смотреть в другую сторону, даже ввели должность "бутиньеров" специальных представителей короля или полководца. В обязанности этих специально обученных людей, входила примерная оценка добра, которое за время грабежа или сражения получил, или теоретически мог получить каждый феодальный или наемный отряд в армии. И конечно-же, они наблюдали за тем, чтобы захваченное добро не исчезало бесследно до того, как его учтут и посчитают.
Конечно, случались походы, вроде небезызвестного набега на Пуатье 1346 года, когда и простая пехота была загружена трофеями так сильно, что не могла унести даже самую дорогую добычу.
- "Были до такой степени нагруженной добром, что они не считали тканей, кроме золотой и серебряной парчи, и тех, что были отделаны мехом, а в стране не было ни одной женщины, которая не носила бы нарядов из добычи, захваченной в Кане, Кале или в другом городе тех мест". (Хроники Фруассара).
Впрочем, чаще всего все было наоборот, и простое пехотное быдло не упускало возможности залезть в карман своим "благодетелям" не испытывая при этом ни малейшего раскаяния. И это, тоже не делало проще несложную казалось формулу раздела военной добычи.
Кстати о наемниках. Их все увеличивающееся присутствие в армиях классического Средневековья было отдельной головной болью. Потому что уже в те далекие времена договариваться с ними было крайне спорным удовольствием и весьма непростым занятием. Профессиональная пехота из земель Германии и Северной Италии, нанималась как за плату, так и за долю в добыче, которые каждый раз зависели от размеров отряда, его доброго имени, длительности кампании, ее сложности и массы других факторов. И это так же как и все вышеперечисленное не упрощало процесс раздела добычи.
Как правило, считалось, что такие отряды должны сдавать оговоренную долю добычи тому, кто их нанял, а вот он уже учитывать ее как свою и выделять из нее положенные доли королю и своим вассалам и воинам. На самом же деле, в случае с наемниками не всегда помогали даже специально приставленные к ним бутиньеры. С одной стороны, профессионалы войны были профессионалами во всем, в том числе в утаивании добычи. С другой, на отряд этих головорезов можно было спихнуть любую недостачу, потому что, - ну что вы хотели от наемников, конечно же, они давно все украли и спрятали.
В общем, как ты понимаешь, дорогой друг, простая и понятная формула: "треть королю, треть аристократам, треть воинам", при соприкосновении с объективной реальностью Средневекового грабежа не работала вообще никак. Но и это было еще не все. Поверх всего этого варева из добычи, серебра и крови существовал вассальный договор, который накладывал на весь этот хаос свой непередаваемый привкус безумия.
Обычный рыцарь был обязан служить своему сюзерену сорок дней в году. Именно за эту службу он получал надел, бенефиции или должность при дворе аристократа. И все сорок дней военная аристократия должна была обеспечивать себя всем необходимым, от запасных коней и копий до еды, палатки и слуг, которые будут вести немудрёное походное хозяйство. Также иногда рыцарь приводил с собой дополнительных воинов, если это было указано в договоре. И их он тоже должен был полностью обеспечивать все время службы.
И вот, пока эти без малого шесть недель не истекли, с добычей, что отходила рыцарю все было более или менее понятно. Скорее, конечно, менее чем более, но все равно, собственно от рыцаря ничего не зависело. Он мог проявить недовольство, если считал что его обделили честно награбленным, мог, наоборот восхищаться сюзереном, если тот оказался мудр и щедр, но повлиять на величину своей доли не мог никак. Однако все изменялось, когда срок службы истекал.
Чисто технически, рыцарь мог и имел право на сорок первый день службы, собрать свои вещи и отбыть к себе домой. И никто не осудил бы его за такой поступок, даже если бы это случилось прямо в процессе главного сражения кампании. Понятно, что такое развитие событий в любой войне был бы совершенно лишним и поэтому, рыцарству и дворянству, прибывшему по вассальному договору и остающемуся свыше положенного срока, было принято платить.
Вот только очень часто платить им, до окончания военной кампании было нечем. И поэтому им обещали дополнительные доли в добыче. Ну, вы понимаете, да? Даже до этой истории с дополнительными рыцарскими долями в добыче, с учетом и контролем честно награбленного и отобранного, можно было разобраться только с большим трудом. А теперь, от неизвестного никому количества будущей добычи, нужно было выделить абстрактную часть, чтобы заплатить вполне конкретным людям.
Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что главным источником дохода во время военной компании в XII - XIV веках, были совершенно точно не пошлые железки и товары, которые побежденные не успели попрятать по схронам. Вовсе нет. Главное, как и всегда, это, конечно же, люди.
Тот безвозмездный денежный подарок, который благодарные родственники благородного врага, поверженного на поле боя, были готовы передать, зачастую превышал размерами стоимость его доспеха, оружия и даже боевого коня в разы. А пока они его собирали, твой недавний противник вел с тобой неторопливые беседы, гонял твоих слуг за вином, да и вообще всячески укреплял хорошие отношения с собратом по оружию. Потому что никто не знает, как обернется его судьба в следующей кампании, а хорошие связи среди военной элиты никогда лишними не будут.
И вот эти деньги, они не считались общей добычей. Ну просто потому, что это личное дело двух благородных людей, кто кому и в каком виде какие подарки дарит. Но и тут все было непросто. Иногда, а на самом деле очень часто, если поверженный и взятый в плен враг стоял намного выше победителя на ступенях социальной лестницы, его мог пригласить к себе в гости король. Потому что нельзя допустить, чтобы граф или герцог ожидал вестей из дома в тесной и сырой палатке благородного, смелого, но небогатого рыцаря. Ну, на самом деле, что о нас приличные люди подумают.
В этом случае рыцарь довольствовался подарком от короля и был он на самом деле очень и очень скромным. Потому что важен не подарок, а внимание. А то, что сумма была намного меньше того небольшого мешка серебра, что могли бы собрать семья и родственники пленного аристократа, так что с того? Не на рынке же свинью продаем. Речь идет о куртуазном поведении благородных людей, а не о пошлой выгоде. И, кстати, герцог, скажите своим родственникам, что деньги нужно везти по другому адресу.
Вот где-то примерно так, сумбурно, хаотически, непонятно, а иногда даже бестолково и делилась военная добыча во времена расцвета рыцарства. О том же, как это происходило во времена позднего Средневековья, я расскажу уже в следующий раз. А на сегодня все.
