Даша отложила пяльцы и потёрла уставшие глаза. Часы показывали почти полночь, а она всё ещё сидела над вышивкой. Работа продвигалась медленнее, чем хотелось бы – сложный рисунок требовал предельной концентрации и аккуратности. Пальцы уже плохо слушались, а завтра снова рано вставать на работу.
Три месяца назад она и представить не могла, во что выльется эта затея с подарком.
– Ты всё ещё возишься с этой вышивкой? – раздался голос мужа из коридора.
Степа только вернулся домой, от него пахло чужими духами. Он небрежно скинул обувь прямо посреди прихожей, даже не пытаясь поставить её на место.
Как же она ненавидела этот его снисходительный тон и эту новую привычку разбрасывать вещи.
– А что мне остаётся делать? – тихо ответила Даша, стараясь сдержать раздражение. – Ты же сам предложил подарить твоему отцу вышитую картину на юбилей.
– Но я не думал, что ты будешь так долго её делать, – фыркнул Степа, развалившись на диване и забросив ноги на подлокотник. – Уже второй месяц пошёл. Это просто НЕВЫНОСИМО!
– Это сложная работа! – В голосе Даши появились стальные нотки. – Или ты забыл, как сам выбирал именно этот рисунок?
Три месяца назад всё было совсем по-другому. Они сидели вдвоём, листали каталоги, мечтали о том, как обрадуется отец...
– Степ, может что-то попроще выберем? – предлагала тогда Даша, рассматривая схемы. – Вот, например, натюрморт. Или абстрактный узор?
– Нет-нет, смотри! – Степа указал на сложный пейзаж с домиком у реки. – Это же ИДЕАЛЬНО! Папа всегда мечтал о загородном доме. Представляешь, как он обрадуется?
– Но здесь очень много мелких деталей... – Даша внимательно изучала схему. – Видишь, сколько оттенков? И полукрест, и французские узелки...
– Ты справишься! – Степа обнял её за плечи. – У тебя же золотые руки. И потом, это же подарок от души, с любовью. Папа такой подарок оценит!
Тогда она поверила, что делает что-то особенное. Что этот подарок сблизит их семью ещё больше.
В первые недели работы над картиной Степа даже проявлял интерес:
– Ух ты, уже река проявляется! – восхищался он, глядя на переплетение синих и голубых нитей.
– Да, но самое сложное впереди – домик и все детали вокруг него, – отвечала Даша.
– Ничего, ты же у меня самая талантливая!
А потом что-то изменилось. Может, он устал ждать. Может, заскучал. Или дело было в чём-то другом – в ком-то другом.
– Я сегодня опять иду к ребятам, – сообщил Степа, проверяя телефон. – Не жди меня.
– Третий раз за неделю?! – Даша подняла глаза от работы. – А как же...
– А что такого? – перебил он. – Мне что, дома сидеть и смотреть, как ты вышиваешь? Это же СКУКА!
– Ты мог бы помочь с домашними делами, пока я занята подарком для твоего отца! – Даша отложила пяльцы. – Я же не только вышиваю, я ещё готовлю, убираю...
– Вот ещё! – Степа раздражённо дёрнул плечом. – Я работаю целый день, имею право отдохнуть. И вообще, это ты согласилась делать подарок, вот и делай.
Как быстро он забыл, что именно он настоял на этой идее.
А ведь раньше всё было иначе. В первый год их брака он часто помогал по дому, они вместе справлялись с бытом, смеялись над неудачами, радовались маленьким победам. Когда его повысили до руководителя отдела, что-то надломилось. Появилась эта отстранённость, высокомерие.
Дни складывались в недели. Даша работала в офисе, а вечерами крутилась как белка в колесе: готовка, уборка, стирка – всё на ней. Степа отказывался помогать, ссылаясь на усталость после работы:
– Я же руководитель отдела, у меня ответственная должность, – повторял он с напыщенной важностью. – А ты кто? Обычный менеджер. Тебе не так сложно.
Ей хотелось кричать от несправедливости этих слов. Но она молчала, глотая обиду. Вместо ответа погружалась в работу над картиной – там, в переплетении нитей, она находила успокоение.
После домашних дел она склонялась над пяльцами, часто до глубокой ночи. Её пальцы научились чувствовать каждый стежок, глаза привыкли различать малейшие оттенки нитей. А Степа всё реже бывал дома, прикрываясь встречами с друзьями и корпоративами.
Ей казалось, что с каждым новым стежком она теряет частичку их близости.
На работе коллеги стали замечать её усталость:
– Даша, ты такая бледная сегодня, – говорила Наташа из соседнего отдела. – Может, отдохнёшь немного?
– Не могу, – качала головой Даша. – До юбилея свёкра осталось мало времени.
– А муж помогает по дому, пока ты занята?
Даша лишь грустно улыбалась в ответ.
Однажды вечером, когда она работала над особенно сложным участком картины – изгибом реки с бликами на воде, – Степа вернулся домой необычно рано.
– Светка говорит, что ты очень медленно работаешь, – бросил он с порога.
– Какая Светка? – Даша замерла, чувствуя, как холодеет внутри.
– Да так, одна знакомая, – он пожал плечами. – Она тоже вышивает, только быстрее тебя. Говорит, такую картину можно за месяц сделать.
Эти слова больно кольнули, но Даша решила не подавать виду.
Даша продолжала работать над картиной, вкладывая в каждый стежок частичку души. Пейзаж на полотне оживал: горы вдалеке, извилистая река, цветущий луг на переднем плане, уютный домик с красной крышей... За каждым элементом стояли часы кропотливого труда.
Степа же становился всё более раздражительным:
– Опять ты со своей вышивкой? – морщился он, заходя в комнату. – Может, хватит уже?
– Ты же видишь – осталось совсем немного, – отвечала Даша. – Всего несколько деталей...
– Вечно у тебя "немного"! – он раздражённо взмахивал руками. – Уже три месяца это слышу!
В офисе Даша часто ловила на себе сочувственные взгляды.
– Даш, может, сходим после работы в кондитерскую? – предлагала иногда Наташа. – Отвлечёшься немного...
– Спасибо, но мне нужно спешить домой, – отвечала она. – Картину нужно закончить.
А дома её ждала пустота.
Степа теперь редко ужинал дома. Звонил и сообщал, что задерживается на работе или встречается с друзьями. Она делала вид, что верит.
За неделю до юбилея картина была почти готова. Оставались последние штрихи – несколько бликов на воде, пара облаков в небе.
В последнюю неделю перед юбилеем Степа совсем перестал бывать дома:
– У нас важный корпоратив...
Встреча с партнёрами...
Командировка на день...
Даша молча кивала, продолжая работать.
Наконец картина была готова. Она отнесла её в багетную мастерскую, выбрала идеальную рамку – глубокого коричневого цвета, с золотистым узором по краю. Результат превзошёл все ожидания – работа выглядела профессионально и очень красиво.
В ней было всё – и любовь, и боль, и надежда, и разочарование.
День юбилея выдался солнечным. Виктор Павлович принимал гостей в своей просторной квартире, все собрались в гостиной для вручения подарков. Даша видела, как Степа нервничает, постоянно проверяя телефон.
– Какая красота! Даша, милая, ты сама это сделала? – восхищённо произнёс Виктор Павлович, разглядывая картину.
– Да, – улыбнулась Даша. – Три месяца работы.
– Бесценный подарок! – растроганно произнёс именинник. – Вот это настоящее искусство!
В этот момент телефон Степы, лежащий на столе, завибрировал. Даша машинально взглянула на экран и замерла – высветилось сообщение от некой Светы: "Любимый, а я уже соскучилась. Вчера было чудесно. Увидимся сегодня? Хотя бы ненадолго".
Мир покачнулся. Все звуки стали глухими, словно сквозь вату.
Даша почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она перевела взгляд на Степу – тот побледнел и судорожно схватил телефон.
– Это рабочее, – пробормотал он, пряча глаза.
– В выходной день? – тихо спросила Даша. В её голосе звенела сталь.
– А я говорил, что моя невестка – золотые руки! – продолжал радоваться Виктор Павлович, не замечая напряжения между молодыми. – Такую красоту создала!
Вся фальшь их семейной жизни вдруг стала очевидной.
Даша смотрела на картину, висящую теперь на почётном месте в гостиной свёкра. Каждый стежок этой работы был свидетелем её одиночества, пока муж развлекался с другой.
В голове крутились обрывки воспоминаний:
- Ты справишься! У тебя золотые руки...
- Я задерживаюсь на работе...
- Светка говорит...
- Это же подарок от души, с любовью...
Горькая ирония – она вышивала картину о мечте, пока её собственная семейная жизнь рассыпалась на части.
Степа избегал встречаться с ней взглядом весь вечер. Суетился, много говорил, но всё невпопад. А она молчала. В её голове уже созрело решение.
На следующий день она собрала вещи и уехала к маме. Степа пытался звонить, присылал сообщения.
- Давай поговорим!
- Ты всё неправильно поняла...
Она не отвечала.
Позже от общих знакомых Даша узнала всю правду – Степа познакомился со Светой на одной из тех самых вечеринок, куда убегал, пока жена работала над подарком для его отца.
– Она такая весёлая, не то что некоторые, – говорил он друзьям. – Не сидит вечерами дома с иголкой.
Никто тогда не напомнил ему, что именно он настоял на этом подарке, сам выбрал сложный рисунок и теперь же осуждал жену за то, что она старательно воплощала его идею в жизнь.
А на стене в доме Виктора Павловича осталась висеть картина – молчаливое свидетельство того, как легко некоторые люди обесценивают чужой труд и преданность.
Но Даша знала – она больше не позволит никому так с собой обращаться.
В конце концов, каждая картина – это не просто нити и канва. Это история. И теперь она начнёт свою – новую, без предательства и лжи.
Она достала из шкафа новый набор для вышивания. На этот раз – для себя. Её пальцы уверенно заправили нить в иголку, готовые создавать новый узор. Узор её собственной, свободной жизни.
Этот рассказ в центре внимания читателей
Радуюсь каждому, кто подписался на мой канал "Радость и слезы"! Спасибо, что вы со мной!
