От маминой пощёчины метнулась в сторону голова. И щека горела…
Но боль и обида тонули в недоумении. Алёна растерянно улыбнулась:
- Отец?.. Какой… чей отец?
Мать задыхалась от гнева:
- Ты… негодная… распущенная девчонка!.. Ты… как смотрела на него! Ты – вместо учёбы! – о взрослых мужчинах думаешь!
Мамины слова тяжёлыми молотками били по вискам…
Но самое непонятное… и самое важное было в другом…
- Мам!.. Какой… отец?
- Такой отец!!! Родной! Коршунов – твой родной отец!
Алёна зачем-то взяла пакет с сочными и пахучими яблоками… Опустила в него лицо. И вдруг перехватило дыхание – вспомнился его усталый голос:
- У меня совещание, Алёна. Но я обязательно ещё заеду, проведаю тебя.
Алёна заплакала…
Мать вырвала пакет из Алёниных рук, швырнула его на пол. Яблоки рассыпались, раскатились по комнате… Ольга Алексеевна затрясла Алёну за плечи:
- Ты… встречалась с ним?! Вы с ним встречались?! Где вы с ним встречались? Немедленно рассказывай матери! Всё рассказывай! Всё рассказывай мне, – про твою любовь с ним! Распутница!!!
Алёна дёрнула плечиками, сбросила мамины руки. Голосок её был неожиданно спокойным… лишь очень горьким:
- Нигде мы с ним не встречались. А про отца – неправда. Он бы мне сказал.
-Значит, всё-таки встречались!!! Рассказывай немедленно! Вы целовались с ним? Он трогал тебя?
Алёна усмехнулась:
- Мам!.. Ты ж говоришь, что он… что Сергей Владимирович – мой отец… Как же он мог… целовать меня и… Если он – мой отец!
-Он… Он не знает, что он – твой отец! Не знает, что ты – его дочь!
- Ты знаешь… а он – не знает?
- Дурёха! Мужчины часто бросают женщин! И Коршунов меня бросил! Я тогда беременной была! Он… Он бросил меня… И я не сказала ему, что беременна! Вышла замуж за Ермакова! А что мне оставалось! Перед людьми позориться, – что я брошенная одинокая мать! Ермаков предложил мне выйти за него замуж, я и вышла.
Мамины слова… какие-то её объяснения звучали всё отдалённее… Алёна почти не слышала, о чём она говорит.
Больше всего хотелось уйти – от маминого голоса, от её слов, что били молотками по вискам… Хотя бы в другую комнату уйти… и дверь бы закрыть… Только колени вдруг стали ватными… и кружилась голова.
Сергей Владимирович… отец?
Он бросил маму… Значит, и её бросил, свою дочь Алёну…
Сергей Владимирович… Он же – самый лучший на свете! Как хорошо было бы… быть его дочерью!.. Как хорошо… – если бы он был её отцом!..
Сквозь головокружение снова больно резанули слух мамины слова:
- С утра! Немедленно! Идём к гинекологу!
- Мама!..
Алёна не знала, что сказать матери. Снова заплакала – теперь от стыда…
-Ложись спать! Немедленно!
Так и задремала – в слезах…
Снился Алёне Сергей Владимирович.
Он гладил её по голове.
И было счастье – от его слов:
-Я обязательно ещё заеду… Проведаю тебя. Всё будет хорошо.
И в этом счастье Алёна встрепенулась.
А счастье тут же исчезло.
Вышла из комнаты, прислушалась.
Мама обычно крепко спит. Без будильника не просыпается.
Мама сказала: утром пойдём к врачу.
Алёна зачем-то надела школьную форму. Собрала учебники в портфель. И… спрятала портфель в ящик стола.
Просто равнодушно мелькнуло: пусть мама думает, что она ушла в школу…
Ещё совсем темно… На тополиных ветках чуть слышно… сонно перезваниваются льдинки. В гуле работающей шахты будто отчётливее предрассветная тишина над посёлком.
Сергей Владимирович – отец…
Родной.
Алёна спустилась к реке, перевела дыхание…
После всего, что случилось… после всего, что она узнала…
Ей надо было остаться одной.
Остаться одной – во всей Вселенной.
Чтобы не смотреть ему в глаза…
Чтобы не смотреть в глаза Тёмке… Татьяне Павловне, Маришке.
После её признания в любви… Сергею Владимировичу.
Отцу.
А потом посветлело, и берег перестал быть пустынной Вселенной.
Перед уроками мальчишки-пятиклассники прибежали покататься на речном льду.
Алёна поднялась по заснеженной тропинке, медленно пошла в степь.
Не заметила, что вслед ей смотрит Тёмка Коршунов.
А Тёмка по-батиному свёл брови… Батиным движением провёл рукой по лбу.
Анюта Морозова тоже посмотрела вслед Алёне. Вопросительно взглянула на Артёма:
- Куда это Ермакова… Вместо школы.
- Ань! Ты иди. У нас алгебра первым уроком. А мне надо догнать Алёну.
Анины реснички обиженно дрогнули:
- Надо… догнать? Тём!..
- Надо. Ань, ты иди в школу. А то опоздаешь на алгебру.
- Тём!.. Значит, ты… с ней…
-Это значит, что мне надо догнать её. Я потом расскажу тебе.
Тёмка вдруг поцеловал Анютку, – хотя мимо бежали первоклашки. Малые с любопытством оглядывались на Тёмку и Анютку из 10-го Б. Разумеется, тут же припомнилось положенное в таких случаях:
- Жених и невеста!.. Тили-тили тесто! Жених и невеста!!!
Пришлось всё же проводить Анюту.
А в школьном дворе – завуч, Вера Григорьевна.
Внимательным и выразительным взглядом окинула Артёма:
- Коршунов!.. Прямо сердце подсказывает: у тебя на сегодняшнее утро – совсем другие планы… нежели урок алгебры.
Тёмка усмехнулся:
- Как можно, Вера Григорьевна! Алгебра – это ж… в общем, святое. Я ещё с вечера минуты считал – до первого урока. Какие ж могут быть… другие планы.
-Марш на урок! До звонка – три минуты! Зайду – проверю!
А Ольга Алексеевна, казалось, кипела от гнева…
Эта негодяйка – мало того, что чуть свет собралась и ушла из дома!.. – так ещё и на первый урок не пришла! Вот где она может быть!.. Неужели… Неужели – в шахтоуправление отправилась, к Коршунову?.. Куда ж ещё!
Раздражённо бросила 10-му Б:
- Открыли учебники! Производная! Читаем! В конце урока буду спрашивать!
Хотела выйти в учительскую: позвонить, что ли… этой секретарше директорской… Как её… Евгении Романовне?..
Как же! Выйдешь тут из класса!.. В коридоре, около расписания, – завучиха. Что-то изучает, сопоставляет. Солдафон в юбке, небось, только и думает, – как изменить расписание, чтобы у учительницы математики сплошные «окна» были!
Анютка весь урок молчала, делала вид, что, кроме производной, её ничего не интересует… Правда, учебник у Анютки был открыт на другой странице. И в том параграфе, который она читала, про производную ни слова не было…
Прозвенел звонок с урока. Тёмка ещё раз виновато сказал:
- Ань!.. Надо мне!
Кивнул Игорьку:
- Сумку мою возьми.
Набросил куртку, вышел в школьный двор.
И где её, Алёнку, искать теперь…
Не спросишь же Ольгу Алексеевну, – почему Алёна в школу не пришла…
Почему не пришла, – ясно: скорее всего, снова с матерью поссорилась…
Неясно другое: где её искать…
У старого террикона Тёмка случайно поднял взгляд.
Изумлённо застыл.
На самой вершине террикона…
Светло-голубая куртка, такая же вязаная шапка.
Алёна?..
Конечно, – она.
Ну… Алёнка!..
Да ещё – с растяжением связок!..
В школу в эти дни не ходила… А тут – на вершине террикона!
Вот чего её туда понесло!
Другое дело – летом: взбежал – и не заметил…
А как она сейчас там оказалась! Подъём на террикон – крутой и скользкий…
Артём поднялся к Алёне:
- Ты от волчицы сюда забралась?.. Держись за меня, и – осторожно спускаемся! Спускаться по такой скользоте – ещё труднее, чем подниматься.
Алёна оглянулась через плечо:
- Тронешь… – я вниз прыгну.
Тёмка в недоумении захлопал глазами:
- Ну, ты и дура, Ермакова. То – поцелуй меня… То – вниз прыгну. Дура. Кто тебя трогает! Ты сама не спустишься отсюда.
Про поцелуй Алёнка вспомнила. Покраснела. Но ответила заносчиво и вызывающе:
- А тебе кто сказал, что я спускаться собираюсь?
-Прыгать, значит, собираешься.
- А твоё какое дело! Чего ты вообще припёрся сюда!
Тёмка встревожился – по-настоящему.
Но тревогу скрыл. Безразлично усмехнулся:
- Дура. Это ж тебе – не обрыв… с которого можно прыгнуть. И – не открытое окно на пятом этаже. С террикона ты не спрыгнешь… а – скатишься. С такой скоростью, что все кости переломаешь. А это уже будет не растяжение связок. Руку давай – вниз пойдём… альпинистка.
А в Алёнкином голосе – какая-то безысходная горечь…
- Тём!.. Артём… Мы с тобой целовались… Ты меня в губы поцеловал, – помнишь?.. В тот вечер.
Тёмка тоже покраснел. Нахмурился:
- Ну?.. Из-за этого с террикона прыгать?
- Из-за этого. Тём!.. Я твоя сестра. И… как же теперь… если мы с тобой…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»