- Юрик! Юра, ты где? - Денис облазил весь сарай, но товарища нигде не было. Странное исчезновение Бориса стало ещё более странным, только сейчас пришло осознание, что Валентина была в магазине с Глебом, значит Борис не с ней. И вот, Юрик тоже куда-то пропал. Вдруг Дениса пронзило понимание ситуации: «Юрик всë видел из сарая и испугался до усрачки». Где он теперь? Убежал? Спрятался? Ладно, накопились более острые вопросы. Он пошёл в дом и быстро собрал весь свой нехитрый скарб - что-то из одежды, вещи личной гигиены и всякую мелочь. Когда он вышел во двор, то картина, представшая перед ним, повергла в лёгкий шок. Баба Нюра седлала чёрно-лилового жеребца и к появлению постояльца уже поставила ногу в стремя. Заметив парня она застыла и повернулась к нему.
- Собрался уже? Подвезти? - волосы её из седых стали чёрными, как воронье крыло, и слегка волнистыми. Платка на ней не было, и локоны тяжёлыми кудрями рассыпались по выпрямившимся плечам. Глаза, провалившиеся в глазницы, стали теперь большими и выразительными. Разойдясь от переносицы в ширь они сделали лицо старушки моложе на пару десятков лет. Никакая теперь это была не старушка, перед ним на вороном скакуне гордо качалась в седле женщина лет сорока. Денис посмотрел на коня, и что-то его оттолкнуло в животном. Глаза! Глаза его были человеческими. Они смотрели на парня жалобно и как-то умоляюще.
- Спасибо, - ответил он, натянув резиновую улыбку, - я пройдусь пешком, мысли нужно в голове собрать.
- Понимаю, - ответила наездница и коротко хохотнула, - ну а я на остров, не задерживайся!
Она ударила коня каблуками в крепкие круглые бока, и тот, издав что-то, похожее на «ох!», дрогнул всем телом и ловко протиснул свой круп в узкую калитку. Выбравшись на дорогу баба Нюра снова пришпорила своего скакуна, и тот помчал галопом, наполняя воцарившуюся в деревне тишину перестуком подкованных копыт. Денис тоже вышел из калитки на подсыхающую грунтовую дорогу и не спеша пошёл знакомым маршрутом к усадьбе.
Возле острова было людно, шла возня и галдеж. Все по очереди переправлялись на электрическом пароме на противоположный берег. Последний в очереди стоял Мамоцька с огромным стадом коз. С ним активно спорил Карпов, который выступал против переправы животных в усадьбу.
- Мамоцька, иди в пень со своими козами, - доносился с пристани грозный голос Карпова, - мы чем кормить их будем?
- Сашка, ты успокойся, - пастух мял в руках и без того потёртую кепку и смотрел себе под ноги, - они траву только едят, ну прокормим. А куда я их?
- Да мы полгода только переправлять их на остров будем, отпусти, да и всë!
- Тогда я тоже с ними останусь, - старик, наконец, поднял взор и смело выдержал взгляд афганца. Карпов в ответ закатил глаза и шумно выдохнул, издав звук работающего пропеллера.
- Ладно, хрен с тобой, загоняй, через раз погоним, - козы, упрямясь и упираясь, начали заходить на паром, сопровождая его движение через реку громким истошным блеянием.
Злата заметила в толпе Дениса и помахала рукой. Выбравшись из скопления людей она подошла к парню и обняла его.
- Что-то хочешь мне рассказать? - спросил парень, - например, каким образом я превратился в оборотня?
- Мы предпочитаем называть вас волколаками, - поправила его Злата, - но всему своё время. Отец с тобой сам поговорить хочет. А пока, пойдём, я тебя на тот берег переправлю.
Девушка бесцеремонно растолкала собравшихся у парома людей, остановила козий поток и зашла с Денисом на плот.
- Злата, что за беспредел? - возмутился Антон, стоявший первый в очереди с большим коричневым чемоданом, - сейчас моя очередь!
- Будешь возмущаться, вообще на берегу останешься, - ответила Злата и нажала кнопку электромотора, одновременно показав Антону язык.
Паром мерно гудел, перемещая молодую пару на другую сторону. Денис смотрел на удаляющийся берег и ощущал, как вместе с жёлтым песком пляжа от него всë дальше убегает прежняя жизнь. Состояние было растерянное и растрёпанное, мысли никак не удавалось собрать в кучу, и от этого хотелось как можно скорее встретиться с Всеславом и поговорить. Но до вечера так и не удалось словить отца Златы, всë это время он был занят размещением стихийных гостей. Кого-то поселили в усадьбе, а кого-то в гостевом доме. Во время нудной и длительной переправы козьего стада разрядились аккумуляторы в подвале, и пришлось заводить на острове большой промышленный генератор. Его дизельное тарахтение чужеродным и неуместным гулом ворвалось в вечернюю неторопливую мелодию тяжелеющего густой зеленью леса.
Мужчины вынесли из гостевого дома столы и составили их для большого совместного ужина. Гости чувствовали себя совсем по-домашнему, и вокруг стола царило басовитое гудение довольных мужчин вперемешку с назойливым жужжанием заботливых женщин. Во время подготовки к трапезе Всеслав сам подошёл к Денису и пригласил зайти к нему в кабинет.
Поднявшись на второй этаж особняка Денис проследовал за хозяином дома. Они прошли через несколько комнат так, что Денис вконец запутался и не понимал, на какой стороне усадьбы они находятся, и, наконец, оказались в маленькой уютной комнате с круглым журнальным столиком из тёмного полированного дерева посередине. На столике блестел хрусталëм прозрачный графин, наполненный жидкостью янтарного цвета. Всеслав жестом предложил гостю присесть в кресло и сам устроился напротив. Денис погрузился в мягкое ложе, покрытое тёмно-зелёной бархатной обивкой, руки удобно легли на резные подлокотники. Получилось немного расслабиться. Чаровский поднял графин и, вынув массивную квадратную пробку, разлил золотистый напиток в пузатые бокалы на коротких ножках.
- Выпей, тебе нужно успокоиться, - Всеслав пригубил напиток и пронзил собеседника своим небесно-голубым взглядом. Денис выдохнул и залпом осушил бокал. Дыхание вспыхнуло пламенем коньячного аромата, на глазах выступили слезы, он встряхнул головой и ответил взглядом на взгляд.
- Знаю, у тебя много вопросов, - продолжил Всеслав, - обещаю ответить на всë, что в моëм ведении. Можешь начинать.
- Злата... Она ведь не болеет?
- Тебя это беспокоит больше всего? - Чаровский улыбнулся в седые усы и тут же прикрыл довольную улыбку бокалом. Сделав глоток он поставил сосуд на стол и откинулся на спинку кресла, - нет, Злата не болеет. Я бы даже сказал, что она никогда не болеет. Но насчёт того, что она не может отсюда уехать, я тебе не врал. Когда-то, давным-давно, к ней посватался один богатый литовский магнат. Выгодная партия была, что уж тут скрывать. Но я всегда даю ей право выбирать. Ну... В общем, отказала она ему, - он снова сделал большой глоток, поморщился и продолжил: - как ни странно, отказ он принял спокойно и с достоинством и даже просто так отдал Злате уже приготовленный свадебный подарок - вот это поместье, - Всеслав обвёл рукой небольшую комнату, - «янтарный домик», так он назвал свой подарок. Я не хотел принимать такой дар, но магнат очень настаивал, да и Злата просто-таки влюбилась в усадьбу. Короче, расстались добрыми друзьями, вот только вскоре стало понятно, что Злата отсюда выехать не может - задыхается, как только из леса выезжает. Я лучших лекарей привозил, и к ворожеям, и к жрецам обращался, всë без толку, только руками разводят. А вот Злата не отчаивается, - он задумчиво посмотрел сквозь гостя куда-то вдаль. На улице смеркалось и через небольшое окно с витражом в комнату проникало совсем мало света, и без того разбавленного цветными стëклышками. В образовавшемся полумраке глаза Всеслава мерцали тусклым голубым огнём, пульсирующим в такт мерному дыханию. Создавалось впечатление, что какой-то внутренний ветер то раздувает, то тушит дрожащий огонёк далёкой свечи. Словно очнувшись он снова словил цепким взглядом собеседника и продолжил мысль: - Злата говорит, что в купальскую ночь возможно всë, который год собирается на поиски, но пока безуспешно. А вы, кстати, - Всеслав вдруг оживился, - что с ужиным королём-то? Нашли что-нибудь?
Денис повернулся на бок и вытянул из тесного кармана маленькую золотую чешуйку. Она ярко блеснула в пальцах сусальным отливом в последних закатных лучах, и он положил её на столик перед Всеславом.
- Да ладно! Действительно оставил? Ну вы, конечно, молодцы! Его, короля то, здесь уж лет семьдесят не встречали. Он обычно в самые лихие годы появляется. За это можно и выпить.
Всеслав бодро подхватил графин и ловко разлил коньяк по бокалам.
- Даст бог, что-нибудь найдёте, - бокалы глухо стукнулись краями и собеседники сделали по глубокому глотку.
- Но во всей этой истории проявился и один плюс, - Чаровский снова стал задумчивым и теперь пристально рассматривал содержимое бокала, медленно вращая его в руке, - без приглашения Златы на остров никто проникнуть не может, или заблудится в тумане, или утонет. Так что мы, можно сказать, в крепости.
- А я то думаю, почему чуть не утонул, когда здесь покупаться решил.
Всеслав только хмыкнул в ответ.
- Ну что на первый вопрос я ответил? Какой второй будет? Спросишь, сколько Злате лет? - он вопросительно поднял седую бровь.
- Нет, это меня мало волнует.
- Правильный ответ. Так что же волнует?
- Как... - Денис сглотнул и посмотрел в глаза хозяину усадьбы, - как я.. Волколаком стал?
- Знаю, о чём ты сейчас думаешь. Сразу скажу, никто тебе ничего не подмешивал и заклинаний не накладывал.
- Тогда как?...
Чаровский в ответ поднял открытые ладони и жестом остановил Дениса.
- Всë по порядку, всë по порядку, - словно гипнотизируя собеседника нараспев произнёс он, - ты же читал про племя Невров? Это народ, населявший когда-то древнюю страну Невриду, - Денис кивнул в ответ и рассказчик продолжил: - тогда ты знаешь, что во время боя воины невры могли превращаться в волколаков, и для этого им не нужно было что-то особенное делать, всë происходило само собой. Тут дело в воспитании. Невры с рождения были одним целым с Невридой, со своей родиной. А так как Неврида - колыбель всех славян, то у всех русских в жилах течёт кровь невров, в той или иной степени. Так что, теоретически, любой русский человек на этой древней земле может обратиться в волколака. Вот только, как я уже сказал, дело в воспитании. Тут вот в чëм нюанс: воин обращается волком только при защите родной земли, когда готов умереть за Родину, - Всеслав пристально посмотрел на Дениса и отрицательно покачал головой, - вот только ты, напротив, сбежал и спрятался в глуши, чтобы не защищать родину, не воевать с врагом, - парень почувствовал, что густо краснеет и испытал облегчение от того, что в комнате сгустился полумрак, скрывающий его пунцовые щеки.
- Тогда почему это произошло? - он опустил глаза и пристально стал разглядывать узор на тёмной столешнице журнального столика.
- А вот это самое интересное, - Всеслав поднял бокал и тут же сделал большой глоток, - ты был готов умереть за Злату и у тебя, кстати, это почти получилось. И поэтому твоя кровь отозвалась на силу Невриды, и произошло превращение.
- То есть, это может произойти только при определённых обстоятельствах?
- Можно и так сказать, но со временем ты научишься этим управлять.
«Со временем...», - Денис взвесил на кончике сознания эту фразу. Кровь резко отлила от его лица, и он почувствовал, как щеки похолодели. Что теперь с ним будет? Сколько он теперь будет жить, где и как? И сколько лет самому Всеславу?
- Вы Всеслав Чародей? - осмелившись снова поднять глаза на Чаровского выпалил Денис.
- Приходится постоянно фамилию новую придумывать, сам понимаешь, да и имя тоже, иногда.
В комнате повисло молчание. У Дениса в голове творился полнейший бардак, и он тщетно пытался как-то разобраться в мыслях и эмоциях, лавиной нахлынувших на шатающееся, словно старый телеграфный столб, сознание. Всеслав молча наблюдал, как на лице парня тенями отражаются мгновенные переживания и вспышки тревожных мыслей.
- И что теперь? - наконец прервал молчание Денис, - я имею ввиду с военными, и кто скоро будет здесь? О ком вы говорили там, в деревне?
- Нам стоит ждать поисковых рейдов от врага, но мы с ними справимся. Завтра Карпов отправится за помощью, и ты, кстати, с ним. А вот чуть позже здесь непременно объявится Лют, один из двух моих братьев, с которыми мы когда-то разошлись во мнениях.
- Лют? А кто он?
- Да всегда по-разному, - Всеслав неопределённо махнул рукой, - но каждый раз кто-то влиятельный.
- Вы сказали «один из братьев»? А кто ещё?
- Был ещё один, Пётр. Когда-то, очень давно, старейшины Невриды изгнали их с Лютом из племени, и они со своими сторонниками ушли искать новое место для жизни. Шли они долго и остановились в швейцарских Альпах, где и обосновались. Когда те места стали для них своими, они смогли также защищать их, обращаясь в волков. Так в Европе появилось понятие «оборотень», и, в отличие от русских земель, понятие это несло с собой только ужас и страх. Некоторое время эти отщепенцы тихо жили в горах и никого не трогали, а их тем более никто не трогал. Но мир менялся, появлялись религии, католическая церковь набирала могущество, и вот, цивилизация добралась и до удалённого горного племени. На Люта и его племя устроили настоящую охоту, кто-то сумел убежать и раствориться среди крестьян, а кого-то сумели схватить. Думаю, не нужно говорить, скольких охотников разорвали невры во время этой охоты, поэтому снисхождения ждать не приходилось. Петра страшно пытали, и он признался в десятках преступлений, которые не совершал, потом его привязали к колесу и буквально разорвали по кускам, а отрубленную голову насадили на кол и ещё долго не снимали. Этот случай вошёл в историю как казнь Петера Штуббе.
- Я думал, что невры бессмертные, - в полголоса произнёс завороженный историей Денис, - Мамоцьку, вон, из автомата расстреляли, а он через пару минут на ногах уже был.
- Да, это почти так, - Всеслав внимательно рассматривал содержимое бокала, будто вспоминая что-то далёкое и не очень приятное, - но способы нас убить, все-таки, есть. Первого тогда пыткам подвергли Люта, но он очень хотел жить. Лишившись глаза он понял, что живым не уйдёт, и, как бы сказали сейчас, пошёл на сделку со следствием. Он рассказал, что волколака можно зарубить клинком из дамасской стали или ритуально сжечь со специальными заклинаниями. Дамасской стали тогда в Европе ещё хватало, хотя она и не дамасская вовсе, а индийская, просто продавалась чаще всего на дамасских рынках, и на Петре это оружие и испытали.
- А глаз у Люта вырос обратно? - словно ребёнок, слушающий сказку, перебил Денис собеседника.
- Вырос, - согласно кивнул тот, - но ненадолго, ему вырезали его повторно, уже дамасским ножом, чтобы проверить правдивость его слов.
- А что с ним дальше случилось?
- Лют совсем не дурак, некоторое время он сидел в темнице, как подопытный кролик, но ожидаемо всех пересидел. Со временем он сам занял высокий пост среди охотников на ведьм. Как говорится, если не можешь с чем-то бороться - возглавь это. Под его непосредственным влиянием появилась инквизиция, члены которой искали всякую нечисть по всей Европе. Находили, правда, в основном несчастных людей, на которых донесли соседи, или слишком красивых женщин. Что с ними было в застенках инквизиции, думаю, знаешь сам, не надо объяснять?
Денис молча кивнул и всем своим видом показал, что готов слушать дальше.
- Так вот, кроме мужчин со сросшимися бровями и женщин с рыжими волосами или родинкой на лице находили они и настоящую нечисть. Так Лют собрал всех своих разбежавшихся сородичей и много кого ещё. Заброшенный посёлок в Альпах возродился городом-крепостью, где основали свой закрытый орден таинственные монахи отшельники. Благодаря новым связям и помощи высших сил Лют начал взлёт в высоких аристократических кругах Европы и вскоре стал серым кардиналом многих правительств. Но одна мысль его не отпускала и глодала все эти годы и века - Неврида. Он одновременно и тосковал, и ненавидел утраченную родину и мечтал об одном - когда-нибудь завоевать её и стать во главе невров, ведь Неврида - это, помимо колыбели славян, ещё и ключ ко всей Руси. Падут невры - падёт Русь. Поэтому Лют из века в век организовывал походы на русские территории, и всегда, заметь, через нашу белорусскую землю. Мы всегда отражали атаки и отразим сейчас, не сомневайся.
- Мне сон недавно снился... - неуверенно, будто сомневаясь в уместности сказанного, произнёс Денис, - про битву с крестоносцами. Там вы были, Карпов и рыцарь с одним глазом.
- Такие сны просто так не снятся, - ответил Всеслав и пронзил собеседника взглядом, - это сама Неврида тебе его показала, запомни его.
Денис молча кивнул и задумался. Сон, яркий и такой реалистичный, снова пронёсся перед глазами стремительным калейдоскопом батальных сцен и картинок. Серое небо, красные хоругви, боевые медведи...
Услышанное так его захватило, что хмельной туман будто выветрился из распухшей от свалившейся информации головы в открытую форточку, сознание стало ясным и резким, словно после нашатыря.
- А что у вас, ну, я имею ввиду с братьями, произошло? Что вы не поделили?
- Это долгая и сложная история, Денис, я тебе её обязательно когда-нибудь расскажу, но не сейчас. Я ответил на все твои вопросы?
Денис слегка наклонился вперёд, облокотившись на деревянные подлокотники дорогого кресла, и, посмотрев в глаза Всеславу, спросил:
- Что с моими друзьями? Где Борис и Юрик?
Чаровский, не отводя глаз, выдержал паузу, сделал большой глоток и, слегка поморщившись, ответил:
- Ты сначала разберись, кто тебе друзья, а кто нет. Но, если честно, - он улыбнулся и по-детски преувеличено пожал плечами, - я не знаю. Спроси у Глеба или Карпова, я такими вещами не заведую. Ты лучше иди Злату отыщи, она волнуется, как ты отреагируешь. А потом спать ложись, завтра в дорогу.
Денис впился побелевшими пальцами в подлокотники и медленно вырвался из гостеприимной вязкости мягкого кресла. В голове слились воедино лёгкий алкогольный шум и тяжесть навалившейся информации. Выйдя из комнаты он сразу зацепился взглядом за тонкую девичью фигуру, которую нежно огибал серебряный лунный свет, льющийся через большое окно. Злата стояла спиной к окну, опершись руками о подоконник. Увидев Дениса она лёгким движением оторвалась от окна и пошла к нему навстречу. Денис хотел было разозлиться или накинуть на себя сердитый вид, но у него ничего не полилось.
- Ну что? - девушка подошла вплотную и заглянула в растерянные глаза молодого человека, - получил ответы?
- Получил ответы, - механически повторил Денис.
- Прогуляемся?
- Да... Пойдём, - парень никак не мог прийти в себя и отвечал рассеянно и сбивчиво. Злата, напротив, ловко и энергично взяла его под руку и потянула через комнаты и янтарные залы к лестнице.
Снаружи было свежо и приятно, лёгкий ветер гулял среди верхушек тёмно-зелёного леса, подëргивал поверхность Волки, ярко серебрящейся в лунном свете, мягкой стремительной рябью. Луна, казалось, приблизилась к земле, заинтересовавшись происходящими событиями, и огромным бледным диском грузно висела над лесом, заливая свободные от зелёных исполинов места нежным серебром отражённого света. Молодая пара не спеша брела по берегу, держась за руки. Лунный свет мягко очерчивал их силуэты и тут же растворялся, не успевая отбросить слабые тени на мягкую траву, едва слышно шуршащую под ногами.
- Пришёл в себя? - после нескольких минут тишины спросила Злата.
- Да уж придёшь тут, - Денис невесело усмехнулся, - я оказался волколаком и убил двух человек... Так, ничего особенного, рутина...
- Они были врагами, ты всë правильно сделал, ты меня защищал, - Злата погладила парня по плечу и положила на него голову.
- Да, наверное, - на несколько минут снова воцарилась молчание, Денис задумчиво смотрел на реку, и девушка не стала его дëргать. Наконец он повернулся к Злате, лицо его приобрело некую живость, - слушай, я вот чего не пойму, в деревне все жители, они ведь. .. Э-э-э, как бы сказать...
- Нечисть? – подсказала она ему с улыбкой.
- Ну да... А это не обидно звучит?
- Да всем по барабану уже давно.
- Понятно. Пусть будет нечисть. А зачем это всë? Деревня, хозяйство, огороды, дрова? Я так понимаю - все здесь бессмертные? Как-то по-другому жить нельзя? Побогаче, что ли, покомфортнее.
- Ну, это сложный, на самом деле, вопрос. Помнишь, как у Булгакова: «да, человек смертен, но это лишь пол беды...»
- «Проблема в том, что он иногда внезапно смертен», - подхватил известную цитату Денис.
- Да, правильно, - кивнула Злата, - так вот, здесь можно по другому выразиться: «да, человек бессмертен, но это лишь пол беды, проблема в том, что ему неизбежно становиться скучно». Вот и занимаются люди всяким мелким бытом, огородами, хозяйством. Карпов постоянно в горячих точках, он с Украины недавно только вернулся, когда у нас жареным запахло. Ирина огород сажает, кур разводит.
- Какая Ирина? - перебил Денис.
- А, - Злата стукнула себя ладошкой по лбу, - баба Нюра для тебя.
- А она кто, ведьма?
- Да, - просто ответила спутница.
- А что это за лошадь у неё, я её ни разу не видел до сегодняшнего дня.
- Это конь. Трофим. Муж её бывший. Она сначала его Кадуку отдала, а потом обратно выпросила и в коня превратила. А нечего изменять было, - Злата как-то недобро улыбнулась и тихонько пропела: - не специально, но со зла превращу его в осла...
- Так, подожди, - Денис остановился и поднял открытые ладони, - я только больше запутываюсь, кто такой этот Кадук?
- Глеб, - снова просто, будто отвечая на рядовой вопрос, произнесла девушка.
- Окей, а Кадук - это... - Денис жестом предложил продолжить фразу.
- Хорошая идея для новой жвачки, - засмеялась она в ответ, - помнишь, жвачка такая была «любовь это...»? Там на каждом фантике было продолжение этой фразы. Так и здесь: Кадук это... Когда тебя проклинает жена, и с тобой приключается какая-нибудь хрень. Болезнь или несчастный случай.
- А Валентина тогда кто? - Дениса пронзила догадка о судьбе Бориса, но он боялся подпускать эту мысль.
- Валентина - озерница, что-то вроде русалки, чтобы тебе понятно было. Они с Глебом давно уже вместе, детей даже завели.
- Но у Валентины с Борисом что-то было, ничего не понимаю.
- Я же тебе говорю, ску-ко-та, каждый развлекается как может, не думаю, что Глеб ревновал к Борису.
- Тогда где он, утонул? Если она русалка, то...
- Денис, - перебила его Злата, - есть вопросы, на которые я ответов не знаю. Ты можешь расслабиться? Давай просто погуляем.
Парень выдохнул и принуждённо улыбнулся. Девичья нежная рука легла ему в ладонь, и они вновь зашагали вдоль берега поблëскивающей в лунном свете Волки. Ночное летнее небо смотрело на них мириадами звёзд, которые, большие и маленькие, яркие и едва мерцающие, собирались в созвездия или просто были высыпаны, словно горох из мешка, на чёрное, бездонное и бесконечное пространство космоса.
- В городе никогда столько звёзд не видно, - тихо сказал Денис.
- В городе много чего не видно, - в тон ему ответила Злата.
Они подняли головы и, обнявшись, посмотрели на звезды. В этот момент небесную карту пронзила ярким пылающим следом падающая звезда. Словно острая шпага полоснула она поверх остальных неподвижных и вечных огоньков и стремительно растворилась в необъятном пространстве ночи.
- Видел? - Злата восхищённо ахнула, - успел загадать?
- Успел, - Денис перевёл взгляд на девушку и обхватил её за талию. Та в ответ обвила его шею руками и они слились в поцелуе. Денис сам обалдел от дерзости своих рук, которые приподняли лёгкий сарафан и медленно потянули его вверх. Злата подняла руки и позволила стянуть сарафан полностью. Она стояла перед ним почти обнажённая, сердце застучало в груди, в висках и, казалось, в каждой клетке организма. Он быстрым сбивающимся взглядом пробежался по прекрасному юному телу и судорожным движением стянул с себя майку. Злата снова обняла его и поцеловала. Их тяжёлое глубокое дыхание сливалось и перемешивалось, Денис сильно прижал Злату к себе и руки его плавно спустились по бархатной коже, повторяя изгиб спины, до самого низа, где пальцы встретились с тонкой полоской трусиков. Подцепив их за резинку большими пальцами он потянул вниз, одновременно приседая и целуя девушку в грудь и в живот. Оставшись без одежды они опустились на траву, которая оказалась мягкая, тёплая и слегка влажная. Мелкие капли ночной росы будто отражали ночное небо и тысячами звёзд-светлячков сверкали, превращая пространство вокруг в миниатюрную вселенную для двух влюбленных. Сбивая дрожащие капли с травинок Денис и Злата сминали податливую траву под собой, образуя посреди звёздной поляны тёмное пятно, в котором они тонули, растворялись друг в друге, погружались и стремительно выныривали из состояния напряжения в абсолютное блаженство. Неистовые поцелуи, голодные и ненасытные, жадные, словно сухой песок, который впитывает всю попавшую в него воду, резко замерли на своём пике и, расслабившись, превратились в ласковый отлив после полнолуния, замедлились и стали долгими и нежными.
Какое-то время, показавшееся бесконечным и мимолëтным одновременно, они лежали, не выпуская друг друга из объятий. Денис нежно гладил Злату по щеке и целовал шею, губы, щеки и кончик носа, после чего она морщилась и улыбалась. Потом он лёг на спину, а девушка устроилась рядом, положив голову ему на грудь. В небе над ними, которое сейчас казалось бездонным чёрным океаном, то и дело проносились обезумевшие от шальной свободы метеориты, загорались и гасли далёкие звезды, медленно проплывали бездушные спутники, заговорщически подмигивая случайным наблюдателям своим электрическим глазом. Оба они молчали, и молчание это было красноречивее тысячи слов. Злата чертила на груди Дениса ногтями замысловатые узоры, а он накручивал её волосы на палец, а потом, не спеша, раскручивал обратно. Ночь была наполнена звуками таинственными и чарующими. Мерное журчание воды в реке то и дело разбивалось всплесками и ударами волн о высокий берег, воздух звенел насекомыми, которые жужжали, пищали или беззвучно, но так близко порхали, что кожу обдавало лёгким ветерком от невесомых крылышек. Никто, однако, и не пытался укусить беззащитных, лишённых одежды людей. Лес тоже жил своей ночной вахтой, когда закатные создания вступают в свои права и наполняют пространство криками, клëкотом и утробным смехом. Лёгкий, почти неуловимый ветерок приятно холодил кожу, отчего она покрывалась рябью мелких пупырышек. Это всë казалось каким-то сказочным сном и длилось целую вечность, которая, к сожалению, всё же закончилась. Над лесом полыхнуло тускло-бурым туманом, который стремительно превращался в робкий оранжевый рассвет. Звезды, одна за одной, стали исчезать, уступая напору серых сумерек, растворяющих их в светлеющем небе.
- Нам пора, - слова Златы вдребезги разбили волшебную мелодию тихой ночи. Она села и на ощупь нашла в траве свой сарафан, там же лежала и одежда Дениса. Набросив майку ему на голову она поднялась и ловким движением, так, что Денис не успел даже взглянуть на неё без одежды ещё раз, оказалась уже в сарафане, - одевайся, пойдём.
Парень, кряхтя, натянул шорты и майку и бодро поднялся. В голове шумело и хотелось пить. Стремительно по-летнему светало, он посмотрел на Злату и улыбнулся. Волосы её были растрëпаны и торчали во все стороны, губы опухли, а глаза после бессонной ночи были осоловелые и подëрнутые туманной поволокой. Он подошёл и озорно чмокнул девушку в губы, она улыбнулась и картинно вытерла губы тыльной стороной ладони.
- Хватит с тебя на сегодня, хорошего понемножку, пойдём, тебе пару часов поспать осталось, вы сегодня с Карповым в Нелюдово плывëте, нужно отдохнуть.
- Куда? А почему я? А почему так рано?
Злата ткнула Дениса локтем в бок, и тот сразу осёкся. Девушка засмеялась и они зашагали по берегу обратно в сторону усадьбы. Лес уже сменил репертуар, и теперь из чащи звонкими трелями доносились бодрые голоса птиц, а в воздухе порхали бабочки, пёстрые в своём разнообразии. Среди зелёной травы искали что-то ядовит-жёлтые лимонницы, а над головами гордо и размеренно кружили махаоны и пугающие боевой окраской бабочки «павлиний глаз». Усадьба быстро приближалась, будто нависая над путниками своими потëртыми стенами и кривыми цветками отслоившейся штукатурки. Солнце выглянуло из-за верхушек сосен, до последнего держащих редуты утренних теней, и щедро залило светом небольшой остров с янтарным домиком посередине.
Денису удалось поспать около трёх часов до того, как в дверь комнаты постучали. Пудовую голову с трудом удалось оторвать от подушки, в глаза словно насыпали кварцевого песка. Тряхнув головой и энергично растерев лицо руками он поднялся с кровати и подошёл к двери. За ней стоял как всегда угрюмый и серьёзный Карпов. Одет он был так, словно собрался на войну: камуфляжный костюм, высокие туго зашнурованные берцы, песочного цвета панама и автомат Калашникова, наискось пересекающий ремнём грудь и хищно выглядывающий чёрным стволом из-за широкого плеча.
- Готов? Отплывать пора, - ветеран окинул Дениса взглядом, и по его лицу пробежала тень сомнения, - даю десять минут на «проснуться» и жду внизу, - он выразительно посмотрел парню в глаза и исчез из дверного проёма. На лестнице загрохотали тяжёлые шаги и послышался его басовитый бубнëж с кем-то на первом этаже.
Денис, растирая слипающиеся глаза, подошёл к окну и упёрся в подоконник. За окном открывался вид на небольшую пристань, возле которой тихо покачивался на волнах белый прогулочный катер. Возле него стояли Карпов с Валентиной и перекидывали за борт сумки. «И она, что ли, с нами поплывёт?», - подумалось Денису. К Валентине после исчезновения Бориса он относился с подозрением и опаской. В этот самый момент она подняла голову и посмотрела в окно прямо на него. Женщина махнула рукой и улыбнулась, следом поднял взгляд и Карпов и тоже призывно махнул рукой, только в его случае это получилось раздражённо и нетерпеливо. Денис отпрянул от окна и, наскоро причесавшись растопыренной пятернëй перед старым зеркалом в резной раме, выскочил из комнаты. Сбежав по лестнице он едва не сбил Злату, которая, уже опрятная и бодрая, вышла к нему навстречу из столовой. Неловко остановившись он обнял девушку и прижал к себе.
- Папа сейчас выйдет, отстань, - она увернулась от поцелуя и ловко освободилась от объятий, - вот, я тебе завтрак собрала, - она протянула Денису полупрозрачный пакет, в котором угадывались бутерброды и термос, - долго плыть, проголодаешься.
- Спасибо, - парень взял пакет и все-таки улучил момент, чтобы поцеловать Злату в губы, - ладно, я побежал, Карпов злой уже, как собака, то есть как волк, - он хохотнул с собственной шутки и, перепрыгнув через три ступеньки спуска, выбежал за дверь.
Валентина сидела на задней части кормы возле большого чёрного мотора и, перевесившись через борт, водила ладонью по воде, Карпов, опустившись на одно колено, отшвартовывал катер от причала. Он исподлобья посмотрел на опоздавшего пассажира и коротко мотнул головой в сторону судна. Денис осторожно переступил качающийся борт и устроился на одно из сидений в передней части лодки. Наконец Карпов закончил с тросом и тоже забрался внутрь.
- Ну что, поехали? - он коротко глянул на Валентину, та в ответ кивнула, и катер медленно отчалил от мостика. Денис посмотрел на мотор, который молча чернел на белой корме, подняв винт из воды. Валентина сделала несколько всплесков рукой, и катер развернулся и поплыл против течения, огибая крутую подкову острова. Денис откинулся на сиденье и прикрыл глаза, удивить его было уже сложно. В голове приятным туманом проплывали картины сегодняшней ночи, постепенно менялись, превращались во что-то другое, но тоже приятное, сон быстро окутывал сознание и брал своё украденное время обратно. Всë это блаженство рассыпалось от резкого толчка в плечо.
- Мы тебя что, спать с собой взяли? Ночью надо спать было! – Карпов смотрел на Дениса беззлобно и с какой-то ироничной ухмылкой, - ты сейчас на посту, смотри по сторонам, вдруг рыбы, или пчёлы...
Парень снова принялся растирать глаза ладонями и помотал головой в попытках стряхнуть обрывки подкравшегося сна. Вода встречным потоком огибала корму судна, серебрилась и рябила в утреннем солнце, и от этого сон наваливался просто нестерпимо. Денис сел в пол-оборота, отвернувшись от гипнотизирующего течения, и решил развеяться беседой с Карповым.
- А что в Нелюдово? Я так понимаю не люди?
- Можно и так сказать, - ветеран откинулся в кресле и смотрел прямо по курсу катера, не касаясь руля, - у нас много топонимов, говорящих сами за себя. Вот река эта как называется?
- Волка, - ответил Денис.
- А чья она? - Карпов наконец оторвал взгляд от воды и посмотрел на собеседника. Денис в ответ нахмурил брови в смятении и замялся, - а ответ такой-же, - Карпов улыбнулся и снова уставился на реку, - эта река волка и усадьба волка, и вся земля здесь волка. А в Нелюдово не только наши живут, там давно уже простые люди поселились. Живут вот так и не знают, кто их соседи.
- А местных не смущает, что некоторые жители не стареют и не умирают?
- Резонный вопрос, - Карпов достал из кармана пачку сигарет и, укрыв ладонями дрожащий огонёк спички, закурил. Некоторое время он молча дымил сигаретой, потом продолжил: - время от времени приходится переезжать, те же Невры всегда рады новосёлам. Или всегда можно на войну уехать, благо войны идут непрерывно по всей планете, и добровольцам там всегда рады.
- Кстати, - Денис вспомнил интересующий его вопрос и оживился, - вы говорили, что волком по горам в Афгане бегали, это, я так понимаю, не фигура речи была?
- Правильно понимаешь, - лицо офицера стало жёстким и суровым, глаза подернулись туманом, и в них смутно угадывалось быстрое течение тяжёлых воспоминаний.
- Просто Всеслав мне вчера рассказал, что в волколаков невры могут обратиться только при защите своей земли.
- А я и защищал там свою землю! - Карпов повысил голос почти до крика, и глаза его недобро сверкнули, - мы сражались там, за речкой за правое дело! Мы подарили народу Афганистана десять лет мира и развития, а потом всех, и нас и их, просто предали! - он глубоко затянулся и выдохнул через нос сизый табачный дым. В катере повисла гнетущая тишина и только мерное журчание воды, встречным течением огибающей корму судна, разбавляло напряжение. Валентина осуждающе посмотрела на Дениса и покачала головой.
- Ты знаешь, что у Суворова здесь недалеко усадьба была, под Кобрином? - через несколько минут уже спокойно произнёс Карпов.
- Нет, не знаю, - честно ответил Денис, немного удивлённый такой резкой сменой темы.
- Понятное дело, откуда тебе знать, это книги читать надо, - собеседник искоса окинул Дениса надменным взглядом, - он бывал у нас в Неврах, и не раз, - продолжил он, - он точно знал, как сделать из русского солдата настоящего воина. Мотивация решает всë. Это что касается твоего вопроса - не важно, где ты находишься, важно во что ты веришь. Суворовские чудо-богатыри брали любые крепости и побеждали любого неприятеля. Суворов за всю карьеру не проиграл ни одного сражения, потому, что его солдаты бились за Россию и за матушку Екатерину, как за родную мать. Суворов взял турецкую крепость Измаил с числом солдат меньшим, чем количество обороняющихся, уникальный случай в истории. А Измаил, на минуточку, - Карпов поднял указательный палец и посмотрел на собеседника, - был самой передовой крепостью того времени, лучшие французские инженеры проектировали.
- А вы его видели? - Денис удивлённо разглядывал Карпова, будто увидел его впервые.
- Видел, несколько раз встречались. Юморной мужик был. Он во всём своё время опережал на сотни лет. Сейчас сказали бы, что он был знатным троллем. А как он на приёмах гостей подкалывал, это нужно было видеть, - Карпов коротко усмехнулся в усы и, не отрывая глаз от реки, достал ещё одну сигарету, - вот только после своего похода через Альпы, куда его специально заманили, вернулся уже кем-то другим.
- В смысле другим?
- Не знаю, но к нам он больше не приезжал. Знаю только, что он приказал убрать из дома все зеркала и, когда в гости ездил, велел завешивать их. Лицо стал покрывать толстым слоем пудры, избегал солнечного света. А потом умер. Думаю, что в Альпах он встретился с нашими друзьями, - слово «друзьями» Карпов выделил каким-то мрачным тоном, - и что-то там случилось.
- Он что, вампиром стал?
- Говорю же, не знаю! - снова вспылил Карпов, - но он сильно изменился. Думаю, что его специально вывели из игры, или на свою сторону хотели перетянуть, но не получилось. А после смерти Суворова начались наполеоновские войны, но земля русская оказалась богата на полководцев...- он снова замолчал, растворяясь в каких-то своих недостижимых воспоминаниях.
- Вы имели ввиду Люта, когда говорили про друзей в Альпах? - вмешался Денис в его блаженное молчание.
- Всеслав уже рассказал про него? Да, Лют всегда так или иначе приводит сюда европейские армии, одну за одной. Но, как говорится, для всех их находилось достаточно места в русских полях. Никогда не задумывался, почему у нас в Беларуси, несмотря на наш национальный мягкий характер, было самое мощное партизанское движение во всей Европе в Великую Отечественную? - Карпов пристально посмотрел на Дениса, затянулся сигаретой и, не дожидаясь ответа, продолжил, - потому, что Неврида веками стояла на страже русских земель, и здесь, на наших древних землях, люди раньше всех превратились в невров. Я же говорю, самое главное - мотивация. Вот в первую мировую сколько примеров героизма русских солдат было, пока они сражались за веру, царя и отечество. Та же крепость Осовец, слышал про такую?
- Да, песню слышал, - оживился Денис, - «немцы выпустили газ, сотню душ прибрав за раз, но вдруг увидели бойцы, как снова встали мертвецы...»
- Да, так и было, отравленные газом русские солдаты вдруг ожили и пошли в атаку. А не стало Царя, и армия рассыпалась, и войну проиграли.
- Получается, революция была ошибкой?
- Мы сейчас не об этом, мы про веру и преданность. Когда немцы напали почему первые месяцы фронт посыпался?
- Ну, там... Блицкриг, превосходство в технике, боевой опыт больше.
- Да нет... У тебя в пакете что, бутерброды? - Карпов снова резко сменил тему и попытался заглянуть в полупрозрачный пакет, - дай-ка один, что-то аппетит на воздухе разыгрался.
Денис и сам уже проголодался, но не решался во время беседы начинать завтрак. Достав из пакета два бутерброда он протянул один Карпову, а второй Валентине, но она отказалась, и он с удовольствием откусил сразу половину.
- Так вот, - Карпов торопливо жевал и продолжал с набитым ртом, - техники у СССР было больше, причём, она была во многом лучше, да и боевой опыт был не хуже. С кем немцы повоевали? С поляками две недели? Да поляки разбежались, когда их потери составили одного убитого на четыреста человек населения, французы при таких потерях уже капитулировали, а мы каждого третьего потеряли, но не сдались. Проблема в сорок первом была в другом. Был такой прусский офицер Карл фон Клаузевиц, ещё в девятнадцатом веке. Он написал книгу «Принципы войны», в которой определил главные показатели, нужные для победы. Так вот, на третье место он поставил экономику, на второе военную мощь государства, а на первое, - тут Карпов сделал паузу и многозначительно посмотрел на собеседника, - боевой дух народа. Можно сказать, что боевой дух без военной мощи ничего не стоит, но достаточно вспомнить Вьетнам, где куда более мощной Америке хорошенько под хвост накидали, и Штаты ушли с позором. А к сорок первому году в союзе не было как такового единого народа. Многие очень хорошо помнили раскулачивание, расказачивание, коллективизацию, гражданскую войну. Немцы во многом на это и рассчитывали, что народ поддержит любую новую власть, лишь бы не большевиков. Так, собственно, много где и происходило, но только до тех пор, пока фельдмаршал фон Бок не посмотрел в бинокль на звëзды Кремля. Вот тут и щёлкнуло в народе, пришло осознание Родины, сработал древний защитный механизм, и кровь невров проснулась в каждом русском человеке. Именно тогда, под Москвой, краснощёкие восемнадцатилетние новобранцы превратились в лютых зверей, поднялись невиданные морозы, и исход войны, по сути, был предрешён. Знаешь, что писал Шелленберг в своих мемуарах о партизанском движении? Этот козëл пытался оправдать жёсткие действия немецких войск по отношению к мирному населению запредельной, как он писал, нечеловеческой жестокостью русских партизан. Конечно, - Карпов хохотнул и на губах у него появилась улыбка, - когда целые подразделения элитных СС разрывали на куски, фрицам страшно становилось. Но, на самом деле, деревни жгли не из тупой злобы. Ты же знаешь, как нас убить можно?
- Да, Всеслав рассказал, дамасской сталью и ритуальным сожжением, - ответил Денис.
Карпов в ответ молча кивнул, потом продолжил:
- Более девяти тысяч деревень сожгли на нашей земле не просто так, в карательных отрядах всегда присутствовали члены тайной организации Аненербе, знающие ритуал.
- Как? Ане... - перебил Денис.
- Аненербе, или «наследие предков» - тайная организация третьего рейха по оккультным вопросам, - ответил Карпов, - много наших тогда сгорело, но в основном обычные люди. В НКВД тоже был специальный оккультный отдел, мы с ними тогда сотрудничали. За представителями Аненербе была устроена настоящая охота, и почти всех их до конца войны перебили. Не знаю, остался ли кто-то из них в живых или нет. Кстати, одним из руководителей Аненербе был наш старый знакомый.
- Лют?
Карпов снова кивнул и потянулся за новым бутербродом. Денис послушно приподнял и открыл пакет. Офицер вынул бутерброд и принялся молча жевать, оборвав разговор. Солнце поднялось уже достаточно высоко и, несмотря на прохладу, поднимающуюся от воды, наполнило летний воздух душной жарой и зноем. Волка сделала очередной заворот и над верхушками деревьев показалась высокая труба из потемневшего от времени бурого кирпича. Денис с интересом засмотрелся на нелепо торчащую посреди пущи конструкцию.
- Пилорама заброшенная, - проследив его взгляд прокомментировал Карпов, - в конце восьмидесятых начали лес вырубать, а после распада Союза перешли на промышленные масштабы. К середине девяностых, когда порядок стали наводить, закрыли, - и, хмыкнув, добавил: - и владельца тоже закрыли.
- А сейчас там что? - спросил Денис, провожая мачту дымохода взглядом.
- Ничего, - пожал плечами Карпов, - что не растащили, то развалилось, - он снял панаму и посмотрел на высоко стоящее полуденное солнце, - давай, Валя, к берегу - жару переждëм - катер сразу поменял курс и, накренившись на левый борт, быстро стал приближаться к берегу. Вскоре острый нос судна прочертил борозду по песчаному берегу, и катер остановился возле небольшой косы. Пассажиры выбрались на жёлтый горячий песок и, миновав безлюдный пляж, добрались до тенистой прохлады под сводом раскидистых деревьев. Денис искоса посмотрел на Карпова, который по-прежнему был застегнут на все пуговицы и молнии, и удивился тому, как он безразличен к жаре.
- Нам ещё пару часов плыть, - сказал ветеран, развязывая рюкзак, - посидим пока в тени, заодно потренируемся, - он посмотрел на Дениса и сделал рукой призывный жест, - давай, наследник Невриды, покажи оскал.
Денис неуверенно посмотрел по сторонам, встретился взглядом с Валентиной и растерянно уставился на Карпова.
- Да... Я не знаю как, в прошлый раз само всë получилось.
- Значит нужно определить, что для тебя кремлёвские звëзды. Чтобы Злату защитить волком стал? Вот и думай про Злату.
Денис представил Злату, и на душе стало тепло и щекотливо, на лице без спроса появилась глупая улыбка. В памяти ярким глянцем всплыли изгибы тела и бархатная кожа под его ладонями...
- А теперь вращайся! - Карпов грубо схватил его за плечи, обрывая приятные мысли, и начал резко поворачивать на месте. Денис послушно крутанулся вокруг своей оси несколько раз и, потеряв равновесие, шлëпнулся на землю.
- Ты о чем думаешь? Что за улыбка идиотская? - ветеран заиграл желваками, а Валентина заливисто засмеялась. Денис сидел на земле, откинувшись назад и опершись на руки.
- А я у Златы сиськи успел рассмотреть, тогда в магазине, - выпалил вдруг Карпов
Денис резко вскочил с земли, в голове его полыхнула вспышка гнева, в ушах зашумело, будто лес в одночасье запел, застрекотал и заговорил всеми голосами. Он навис над Карповым, который будто стал ниже, и схватил его за отворот камуфляжной куртки.
- Послушайте... - начал было Денис, но осёкся, услышав собственный голос, больше похожий на хрип. Карпов смотрел на него с победной ухмылкой, а за отворот его держала мохнатая лапа с чёрными длинными когтями. Денис разжал пальцы и отошёл на шаг назад.
- Видела? - Карпов повернулся к Валентине, поправляя воротник, - он даже оборот не сделал, сразу превратился.
- Любовь, - кратко резюмировала женщина.
- Лучше бы так родину любил, - проворчал в ответ офицер, - всë, расслабься уже, пошутил я.
Денис почувствовал, как гнев уходит, а с ним уходит и волк. Он снова посмотрел на свои руки, они были обычные, человеческие.
- Со временем научишься управлять этим, точку напряжения мы для тебя нашли, уже хорошо, - Карпов достал из рюкзака бутылку воды и сделал несколько глотков, - что-то я оделся не по погоде, - сказал он и расстегнул замок куртки.
Денис мысленно усмехнулся упрямству старого вояки. Между тем становилось по-настоящему жарко. В тени, где пристроились путники, гудящим облаком роились комары, назойливые мошки так и норовили тайком укусить неосмотрительных гостей.
- Нужно костёр развести, они нас съедят, - отмахиваясь от насекомых предложила Валентина.
Спустя четверть часа под деревьями густо дымил наскоро собранный костёр. Карпов аккуратно окопал невесть откуда взявшейся сапёрной лопаткой очаг, чтобы не устроить лесной пожар. Надоедливые насекомые, нехотя, отступая перед едким дымом, разлетелись, стало спокойнее, и трое путешественников удобно устроились в тени. Денис наблюдал за Валентиной, которая странно улыбалась себе и периодически делала какие-то пассы ладонью в воздухе.
- Валя, а где Борис? - в лоб спросил у неё Денис.
Валентина окинула его туманным взглядом, словно выныривая из каких-то неведомых глубин, и добродушно улыбнулась:
- Зачем он тебе? Он просто человек, причём не самый лучший, а ты теперь один из нас.
- Он мой друг, - возразил парень, а потом добавил, - пусть и не самый лучший человек.
Валентина в ответ только улыбнулась и снова погрузилась в себя.
- Пойду искупаюсь, - проворчал Денис, поднимаясь на ноги, и не спеша направился к берегу реки.
Когда солнце коснулось верхушек деревьев, а из глубины леса повеяло вечерней прохладой, Денис с Валентиной устроились на катере, а Карпов вытолкал его с песка на глубину и запрыгнул сам. Женщина погрузила ладонь в воду, и судно послушно повернуло острый нос против течения и упрямо направилось вверх по реке.
Карпов спокойно смотрел на сверкающую рябь реки и, видимо наговорившись, хмуро молчал. Денис отвернулся в другую сторону, и его снова начало клонить в сон. Грузно осунувшись в удобном кресле он прикрыл тяжелеющие веки и провалился в тягучий, раскачиваемый тяжёлой кормой судна, густой сон…
. . .На опушке зимнего леса их было чуть более десятка. Охотники весело переговаривались, шутили и нервно переминались с ноги на ногу, постоянно бросая напряжённые взгляды на сверкающее под ярким зимним солнцем снежное поле.
- Зверь скоро должен пойти, у них переход сегодня, - Карпов достал из-за мехового отворота дубленого тулупа серебряный портсигар и постучал извлечённой сигаретой по его теснённой узором крышке. Дунув в пустой конец папиросы он помял его пальцами и чиркнул спичкой, - охота должна получиться славной, - добавил он сквозь зубы, втягивая лёгкими сизый дым.
Антон, стоявший рядом, криво ухмыльнулся и поправил висящее за спиной ружьё. Среди охотников раздался негромкий одобрительный ропот. Денис всмотрелся в поле, но кроме искрящегося снега ничего не разглядел. На том краю снежного простора виднелся такой же лес. Могучие лапы елей тяжело провисали под грузом снежных шапок, а давно лишившиеся зелени лиственные деревья стояли укутанные белыми муфтами острого колючего снега. Лес сонно потрескивал и щёлкал одеревеневшими от холода стволами. Вдруг его взгляд выхватил в поле едва заметную тень, которая будто парила над снежным покровом и быстро приближалась к ним. Вскоре стал различим силуэт поджарой белой рыси, мелко усыпанной тёмными пятнами. Двухметровое тело хищника стремительно пересекало поле, прижав уши-кисточки к затылку, размашистыми рывками покрывая расстояние до группы охотников. Приблизившись к людям на расстояние десятка метров животное будто нырнуло в снег, подняв фонтан из рассыпчатой ледяной крупы. Из белой пелены в следующий момент вынырнул раскрасневшийся и запыхавшийся Мамоцька. Глаза его всë ещё мерцали мутным жёлтым светом, а тяжёлое дыхание зверя клубилось белым паром.
- Идут, по своей тропе, - он взял протянутую одним из охотников флягу и сделал несколько глубоких глотков, потом, утерев покрытые инеем усы рукавом тулупа, оглядел присутствующих, - скоро здесь будут, восемь единиц.
- Все по местам! – скомандовал Карпов, и охотники без суеты, со знанием дела растянулись в цепочку вдоль жидкой поросли лесной опушки и начали обустраивать себе позиции для стрельбы.
Денис наблюдал за ними словно со стороны, но сам не заметил, как оказался в небольшой траншее, сжимая в руках ружьё. Он пристально вглядывался в сияющий зимний пейзаж, где солнце игриво сливалось с серебряным пением сверкающего снега, заливало умноженным снежной линзой светом глаза, запускало в них солнечные зайчики и блуждающие чёрные точки. Но вот точки выстроились в цепочку и стали приближаться. «Восемь»,- мысленно пересчитал Денис, глядя на чернеющие в дали силуэты зверей. Вскоре очертания животных выдали в них исполинов леса – зубров. Первый из них был самый крупный, он упрямо пробивал мощной грудью снежную твердь и прокладывал путь для остальных. По мере их приближения до слуха стал доносится грозный рык и мерный рокот гулкого дыхания животных. Вдруг Денис рассмотрел у вожака огромный прямой рог, торчащий вперёд и немного вверх. Рог покачивался на огромной голове и имел форму цилиндра. Это были не зубры… Выбрасывая клубы чёрного дыма поле пересекала колонна бронетехники. Металлические траки гусениц подминали и укатывали сыпучий снег в гладкую твёрдую колею, лязгая и стуча сочленениями, сливаясь с рокотом мощных дизельных двигателей, надрывающихся под бронированными панцирями машин. Четыре белых уголка, окаймляющие жирные чёрные кресты на бортах не оставляли сомнений о принадлежности жуткой коптящей колонны. И только сейчас Денис обратил внимание на внешний вид охотников. На белых шапках-ушанках каплями рубиновой крови сияли маленькие красные звёздочки, белые дубленые тулупы, а у кого-то просто фуфайки были туго перетянуты кожаными портупеями, пулемётными лентами, связками гранат. Очевидно, что это были не охотники, это партизанский отряд. С удивлением Денис обнаружил у себя в руках не охотничье ружьё, а винтовку Мосина.
Появление колонны внесло оживление в ряды партизан – все стали спешно устраиваться в наспех вырытых окопах и готовиться к стрельбе. Оружие было такое же разношёрстное, как и одежда отряда – винтовки, автоматы ППШ, трофейные Шмайссеры, пулемёт Дегтярёва и даже старенький Максим. Антон лежал в соседнем окопе и, прищурив левый глаз, медленно провожал тяжёлым набалдашником ствола огромной двухметровой противотанковой винтовки движение головного танка. Карпов находился рядом с ним и, привстав на одно колено, внимательно разглядывал в бинокль рокочущую цепочку техники.
- Первая пантера, - сквозь зубы процедил он, - по гусеницам стреляй, броню все равно не пробьёшь. Всем приготовиться! - произнёс командир уже во весь голос, - жги!
Антон надавил на скобу спускового крючка, и вороненый ствол изящной в своей смертоносности винтовки Дегтярёва грохнул коротким злым, точно привет из преисподней, огнём выстрела. Чудовищный удар отдачи орудия ударил в слившееся с прикладом плечо, и парня повернуло в сторону. По лицу его пробежал мимолётный злой оскал, и рука тут же потянула рычаг затвора, отправляя новый снаряд в недра чёрного зева орудия.
Пантера, тем временем, потеряв одну гусеницу, резко завернула влево и остановилась. Гладкая широкая башня, словно голова кобры, гипнотизирующей жертву, медленно повернулась и направила ствол в сторону выстрела. Антон, тем временем, перевел дуло винтовки вправо и направил его на замыкающий колонну PZ. Орудие вздрогнуло смертельной судорогой и, изрыгнув огненную вспышку, направило бронебойный снаряд в цель. Впечатавшись в башню танка и пробив слой брони снаряд поразил боекомплект машины. Звуковой шквал от взрыва ударил по ушам, и башня танка резко взлетела вверх, влекомая столбом пламени, огненным гейзером подбросившим её в воздух на несколько метров. Через мгновение морозный воздух расколол раскат главного калибра раненой пантеры. Снаряд вспахал землю до мëрзлого грунта, белёсое облако взбесившегося снега вперемешку с чёрной, будто пропитанной нефтью землёй, разлетелось, разрослось уродливым сорняком в десятке метров от охотников. Да, это были, всë-таки, охотники, Денис теперь это понял, в нём самом вспыхнул, заалел, прокричал азарт хищника, а жертва была перед ним. Из полугусеничных бронетранспортёров высыпали серые шинели и тут же спрятались за броню машин, две тяжёлые самоходки, выбросив клубы чёрного едкого дыма, стали медленно вращаться на месте, поворачиваясь тупыми скошенными башнями к лесу. Сухо застрекотали автоматы, и серые фигурки попадали в снег возле машин. На башне пантеры открылся люк, и оттуда появилась офицерская фуражка. Командир танка выглянул наружу и приложил к глазам бинокль. Замерший на одном колене Карпов этого только и ждал. Хлестко щëлкнул выстрел и серая фуражка слетела с простреленной головы офицера. Самоходки, тем временем, поползли к опушке, прикрывая бронированными телами семенящую позади пехоту. С флангов гулко залаяли грозные пулемёты MG -42, и ветки над головами партизан затрещали, звонко засвистели рассекающие воздух пули. Ещё раз громыхнула пантера, снова в воздух поднялся клуб грязно – белого снега, теперь совсем рядом.
- Время спускать собак, - сказал Карпов, поднимаясь в полный рост, - прижимай пехоту! – крикнул он пулемётчикам, - а мы в штыковую! – Карпов закрутился на месте, подняв лёгкую желтоватую позëмку, и обратился а пепельно-рыжего волколака. Денис обратил внимание, что шерсть его полиняла на зиму и превратилась из золотистой в грубую клочковатую цвета грязного снега. Карпов взял в лапы два трофейных Шмайссера и перекинул через плечо связку гранат.
- Ну что, братцы, за Родину! За Сталина! – он застыл на краю опушки и прошил воздух короткой очередью. Тут же застрочили наперебой, сплетаясь в единую какофонию, пулемёт Дегтярёва и Максим. Они нагло вклинились в злой отрывистый грохот немецких пулемётов, и пехота сразу-же сникла, прижалась к бронированным бортам самоходок, а часть просто попадала в снег. Рядом с Карповым выросло ещё несколько высоких страшных фигур мифических волколаков, и небольшой отряд ринулся в рукопашную навстречу шквальному огню неприятеля. Невры бежали по снегу, едва касаясь его лапами, будто паря в воздухе над заснеженным полем. Из оскаленных пастей вырывались лёгкие облачка горячего дыхания и, мгновенно превратившись в мелкие колючие льдинки, оседали на мохнатых мордах серебряным инеем. Снова прозвучал выстрел пантеры, застрочили пулемёты на самоходках, с большим перелётом отправил снаряд в гущу леса лёгкий танк PZ. В глубине, где-то за спиной ухнул взрыв, и с деревьев в одночасье, словно вырывая их из новогодней сказки, слетел белоснежный покров, оголяя голые скользкие плети корявых веток. Карпов окликнул Антона и жестом указал на лёгкий танк, который уже поворачивал ствол, корректируя огонь для нового выстрела, а сам отделился влево и ринулся к оставленной в одиночестве пантере. Антон коротко кивнул и в несколько огромных размашистых прыжков оказался на борту танка. Ловко запрыгнув на ствол и усевшись на него верхом он с силой потянул за эжектор вверх. Ствол заметно искривился и теперь задумчиво смотрел в ясное зимнее небо. Антон запрыгнул на башню и ловко отскочил в сторону. В этот же момент танк выстрелил. Воздух вздрогнул, и ствол разорвало и превратило в уродливый цветок с четырьмя лепестками из искорёженной брони. Машина резко остановилась, а затем из открывшегося люка по очереди выбрались пятеро контуженных танкистов. Со стороны леса просвистела пулемётная очередь и двое из них упали как подкошенные, окрашивая в красное нетронутый снег. Остальные в панике, падая в проваливающийся под ногами наст, спрятались за броню. Приходя в себя они уселись за танком, но тут сверху раздался утробный рык, и все, как по команде, подняли вверх головы. Огромный волк стоял на башне танка, опираясь только на задние лапы, и скалил пасть, усеянную частоколом белых острых зубов. Но самое необычное в стоящем на танке хищнике было то, что на груди у него висел автомат ППШ. Судорожно вытаскивая оружие непослушными пальцами немцы отпрянули от танка. Вот один из них, наконец, совладал с застёжками жёсткой кобуры и, выбросив руку вперёд и вверх, будто приветствуя обожаемого фюрера, выстрелил в волка.
Правое плечо Антона отбросило назад и обожгло болью. Он удержал равновесие и медленно повернул голову в сторону испуганных фашистов. Боль быстро покидала пульсирующее плечо, а сознание наполнила ярость. Он расставил в стороны огромные лапы и издал оглушающий рык, скорее медвежий, чем волчий.
- Werewolf, werewolf! – наперебой закричали немцы и бросились прочь, то и дело оборачиваясь назад и стреляя безнаправленно и бессмысленно.
Три коротких очереди оборвали крики, а вместе с ними и жизни фашистских оккупантов. Антон ощетинился и спрыгнул на снег. В нескольких десятках метров от него продолжался бой. Раздался мощный взрыв, и у пантеры подпрыгнула башня, сделала в чёрном от дыма и копоти небе медленный ленивый оборот и рухнула рядом с дымящимся корпусом танка. Лёгкими прыжками прочь от искорёженной машины по полю двигался Карпов. Лишившийся связки гранат теперь он бежал, сжимая в каждой лапе по Шмайссеру. Возле самоходок, которые застыли посреди поля с разорванными гусеницами, партизаны добивали остатки фашистов. Вокруг дымящейся техники лежали тела в серых шинелях.
Денис неспешно шёл по хрустящему снегу и внимательно изучал следы страшной баталии. Убитый немец лежал на спине с раскинутыми в стороны руками, каска слетела с головы и лежала поодаль. Всë, что было выше переносицы, превратилось в какую-то чëрно-багровую массу, с бледными осколками сияющей кости. Снег вокруг пропитался алой кровью, которая растопила и проела замысловатые ходы в белом покрове и тут же замёрзла, превратившись в блестящую корку, мелко отливающую рубиновым блеском. Ещё двое мертвецов лежали лицом в снег, шинели их на спине были прошиты аккуратными строчками круглых отверстий. Денис поднял взгляд на громоздкую башню самоходки. Борт её был весь измазан густыми разводами крови, а с края свешивался мертвый танкист, застрявший ногой в отверстии люка. Он наполовину висел вниз головой, уставившись куда-то вдаль пустыми холодными глазами, на которые, медленно и безразлично кружась, опускались пушистые звёздочки снежинок. Лицо его было бледно-серое, а горло отсутствовало полностью. Денис отвернулся и увидел, что несколько немцев остались в живых и сейчас стоят, подняв руки, возле дальней самоходки. Партизаны толпились рядом, они смеялись и перешучивались, все были в человеческом обличии. Парень направился к ним, высоко поднимая ноги, то и дело проваливаясь в рыхлый снег.
- О, Денис! – Карпов выпустил облако табачного дыма и бросил окурок в снег. Тот, описав дугу, коротко шикнул и, проплавив себе тоннель, ушёл в глубину, - иди сюда, ты сегодня ещё без добычи.
Он скинул с плеча автомат и протянул Денису.
- Твои, - он с улыбкой кивнул в направлении пленных, - пусти их в расход.
Денис несмело взял Шмайссер и повернулся к немцам. К своему удивлению он узнал двоих, это были те самые американцы. Как там они друг друга называли? Джимбо и Чет? Они смотрели ему в глаза с немой мольбой, один из них что-то беззвучно шептал.
- Ты чего застыл? – Карпов сделал шаг к Денису и навис над ним, - или ты, может быть, за них, а, дезертир?
- Нет… Не за них, - пересохшими губами ответил Денис.
- Тогда огонь! Рядовой! Это приказ!
Парень поднял автомат и длинной очередью скосил стоящих перед ним пленных фашистов. Они лопнули как арбузы, и во все стороны хлынула, разлетелась кровавая масса вперемешку с лохмотьями разорвавшихся шинелей, касок, обуви. На лицо попали капли крови, которая неожиданно обожгла холодом. Денис дёрнулся от неожиданности и открыл глаза.
- Приплыли, просыпайся, - Валентина сидела рядом, слишком близко и почти прижималась к Денису. Она ещё раз резко щёлкнула веером изящных пальцев, брызнув в лицо парня последними каплями оставшейся на них влаги, и отпрянула от него, - давай вылазь, командира уже догонять надо.
Денис тряхнул головой, сбрасывая липкие остатки ватного сна, и выбрался из мягкого сиденья. Он спрыгнул с кормы катера на мягкий песок и огляделся. Река здесь делала мягкий поворот и образовывала тихую заводь в непроточном месте. Вода была покрыта зелёным ковром ряски с жёлтыми поплавками кубышек, тихо подрагивающими от внезапных потоков заблудившегося течения. У берега был оборудован мостик, который раньше явно был опорой разрушенного моста, а теперь на нём красовались свежевыкрашенные перила и лавочки. «Отличное место для свиданий с видом на речку», - подумалось Денису, - «и для деревенских алкашей», - прилетела вдогонку вторая мысль. По небольшому склону, тем временем, среди теснящихся стволов высоких тополей и раскидистых ив поднималась фигура Карпова. Денис обратил внимание, что в руках его нет больше автомата, спрятал, что ли, куда-то?
- Идешь? – бросила Валентина и, не оборачиваясь, устремилась вслед за удаляющейся фигурой. Денис зашагал следом за спутниками.
Нелюдово неуклюже раскинулось у кривой излучины Волки, набросив на зеленый пейзаж сеть из кривых извилин маленьких улочек и глубоких прямых полос асфальтированных улиц. Большой яблоневый сад, словно зелёный водоём, заполнял собой часть деревни. Десятки кривых разлапистых стволов были обработаны белилом, по всему было видно, что за садом тщательно ухаживают. Тут и там на ветвях тужились теннисными шариками молодые до кислой оскомины зелёные яблоки. Посреди Нелюдово находилась большая церковь. Квадратная у основания она была выложена из красного и белого кирпича. Готические арки окон выстроились ровным амбразурным рядом вдоль каменных стен, такой же арочный каскад входных дверей упирался в две массивные квадратные колонны на крыльце. Колокольня венчалась острым шпилем, сверкающим отражённым огнём вечернего солнца с маленькой луковицей купола на его острие. Восьмиконечный православный крест возвышался над всей этой громадиной и, умиротворённо раскинув свои руки-перекладины, сонно наблюдал за вверенной ему деревней.
- А деревня то немаленькая, живая, - Денис смотрел на ухоженные дома с обустроенными усадьбами, - побольше, чем Невры будет.
Карпов искоса посмотрел на него и пренебрежительно хмыкнул, Валентина укоризненно посмотрела на парня и покачала головой. Трое путников шагали по раскалённому за день асфальту, будто пытаясь догнать собственные тени, длинно и лениво растянувшиеся на дороге перед ними.
- А это что за здание? – удивлённо спросил Денис, указывая на серое казённое сооружение, напоминающее одновременно университет и какой-нибудь завод. Белой, а точнее серой вороной выглядело оно среди уютных домиков и буйной зелени, в которой буквально купалась деревня. От его мраморных колонн, на которых каменным грузом лежали два высоких этажа с пустыми глазницами разбитых окон, веяло холодом и затхлым запахом пустых коридоров. На большой скошенной крыше полностью отсутствовал шифер, и в небо уныло смотрели обгорелыми боками потемневшие стропила.
- Почта, - коротко ответил Карпов, - читать, что ли, не умеешь? – он указал на табличку над небольшим боковым входом в здание, на которой недвусмысленно красовалась бело-голубая надпись «почта».
- А не великовато здание для деревенской почты?
- Здесь когда-то НИИ был, - вмешалась Валентина, - официально что-то по исследованию климата, а на самом деле здесь велись засекреченные исследования паранормальных явлений, там… полтергейста всякого, аномалий.
- Удачное место нашли, - усмехнулся Денис, - а что случилось? Явно давно не работает.
- Девяносто первый случился, - проворчал в ответ Карпов, - знаешь детский стишок: трое собрались в тёмном лесу, больше в Союзе никто не живёт?
- Понятно… - мрачно ответил парень, и на некоторое время повисло неловкое молчание, тонкие струны души Карпова вздрогнули от больной темы, и их нестройное звучание почти физически чувствовалось в воздухе.
- Пришли, нам сюда, - ветеран указал на зелёные ворота, возле которых пластиковым блеском порезанных пивных бутылок их встретили две самодельные пальмы. У их подножий красовались лебеди, вырезанные из старых покрышек, - да уж, - лаконично оценил он деревенские арт-объекты и бесшумно отворил калитку.
Во дворе кипела работа – трое человек перекладывали длинные доски в аккуратные стопки вдоль стены дома. Они постоянно толкались, больше мешая друг другу, чем помогая. Внешний вид выдавал в них любителей главного деревенского развлечения. Работа не спорилась, и они, то и дело, останавливались, чтобы выяснить отношения. За всем этим наблюдал невысокий человек, который стоял опершись на стену дощатого сарая. Коренастый и жилистый он обладал обветренным угловатым лицом со слегка искривлённым носом, его глубоко посаженные глаза прятались за суровым прищуром и, казалось сверлили взглядом горе-работников. В один момент он стремительно оторвался от сарая и после короткого разбега выписал смачный пинок под зад замешкавшемуся работнику. Тот, просеменив короткими неуклюжими шагами несколько метров, так и не смог словить ускользающее равновесие и впечатался лицом в стену дома. Громыхнул дружный смех. Смеялись и работники, и сам пострадавший, но громче всех зашëлся Карпов. Человек тут же повернулся к калитке и расплылся в довольной улыбке:
- Сашка! Ты ли это? Сколько лет, сколько зим! – он раскинул руки и шагнул навстречу гостям.
- Ну привет, Шустер, - Карпов крепко обнял старого друга и звонко похлопал его по спине.
- Валентина, моë почтение, - хозяин аккуратно пожал женщине руку и слегка поклонился.
- Привет, Иван, - Валентина улыбнулась в ответ.
- А ты кто, новенький? – Шустер с интересом оглядел Дениса, а потом повернулся к Карпову, - а Антон что? С ним всë нормально?
- Да что с ним станется? – криво усмехнулся гость, - а это молодое пополнение, Всеслав с нами прокатиться отправил. Знакомься, Денис. Денис, это Иван Шустер, мой старый друг и боевой товарищ.
- Очень приятно, - Денис пожал крепкую мозолистую ладонь и прямо посмотрел в лицо новому знакомому. Лицо было определенно знакомое. Ну да, конечно, это был один из партизан из недавнего сна. Денис хотел было удивиться, но это у него уже не получилось.
- Да вы чего стоите? – Шустер спохватился и торопливо засеменил к двери, призывно махнув рукой гостям, - давайте за стол, ужинать будем. А вы работайте, негры, - он повернулся к работникам, которые застыли на месте и с интересом разглядывали гостей, - ишь, уши развесили, через час выйду, чтоб все доски переложены были.
- Вань, ты это… Может, рассчитаешься с нами, а то забудешь потом? – будто жуя тягучую жвачку проблеял, по всей видимости, старший.
- Я тебе рассчитаюсь! Знаю я вас… - Шустер не договорил и захлопнул входную дверь. Работники переглянулись и, пожав плечами, вновь принялись за неслаженное перекладывание досок.
Хозяин заговорщически осклабился и, бодро потирая ладони, кряжистой походкой поспешил к холодильнику. Через мгновение у него в руке появилась литровая бутылка из-под шампуня со светло-коричневой жидкостью.
- А это, как понимаете, не шампунь, - его брови легко запрыгали на тяжёлых надбровных дугах и хищная улыбка обнажила ряд крепких белых зубов. Закатное солнце косыми ленивыми лучами заползало в окна и придавало всему нежно-розовый флëр. Отразившись от тёмно-красных половиц свет исподволь обдавал лицо Шустера кроваво-красным оттенком, что придавало его внешности сходство с каким-нибудь Кощеем из старых сказок или древним вампиром, - жахнем? – хозяин обвёл гостей призывным взглядом и, не дождавшись ответа, поставил бутылку на стол и распахнул дверцы навесного кухонного шкафчика, – сейчас, рюмки найду, давно в компании не выпивал. Я сам бормотуху настаиваю, - продолжал он, шумно двигая какие-то банки и коробки в шкафчике, - клюкву добавляю, через угли пропускаю, кремень… - О! Вот они, родимые! – Шустер достал четыре рюмки одинаковые на вид, но каждая с разным отливом. Внимательно их осмотрев он поставил в ряд зелёную, фиолетовую, жёлтую и красную по центру стола, – так вот, - продолжил он, ловким движением свинчивая пробку с бутылки, - кремень кладу на дно, не самогон – слеза получается! Ну, за встречу! – он быстрым отточенным движением осушил рюмку и довольно крякнул. Гости последовали его примеру, только Валентина, слегка пригубив напиток, поморщилась и опустила рюмку на стол.
- Слушай, Иван, нам Илья нужен, - Карпов стукнул рюмкой о стол и посмотрел на Шустера.
- Так, понятно, - тот судорожно зашарил по карманам, - сейчас… телефон куда-то закинул. Он, кстати, сейчас Илларион, - он бросил на Карпова ироничный острый взгляд, ответом на который были закатанные к небу глаза и усталый вздох.
Хозяин с головой залез в полку шкафа и рывками перебирал одежду.
- О! – радостно воскликнул он, - в других штанах лежал. Сейчас позвоню, - назойливым писком застонали кнопки старенького мобильного, после чего большой палец Шустера надавил на большую зелёную кнопку с изображением бледной подсвеченной телефонной трубки. На долгие секунды в комнате воцарилась тишина, лишь монотонные длинные гудки сонным дыханием пронзали повисшее ожидание. Наконец в трубке что-то щёлкнуло, и послышалось басовитое «ало-о-о».
- Иллюха, привет, ты, это… Далеко где? – Шустер посмотрел на Валентину и, улыбнувшись, подмигнул одним глазом, – ага… ага.. А ты знаешь, кто у меня в гостях? – он всë больше расползался в улыбке, - как угадал?! – лицо его стало удивлённым и серьёзным, - что? Едешь уже? Хорошо, ждём… - он нажал «отбой», трубка коротко пискнула и умолкла. Шустер положил телефон в карман и, не меняя выражения лица, посмотрел на гостей, - едет уже, скоро будет.
- Это хорошо, - ответил Карпов и недвусмысленно придвинул рюмку к бутылке. Хозяин, будто спохватившись, встрепенулся и поспешил обслужить гостей.
- Ой, а что это я вам ужин не предлагаю? – он так же суетливо посеменил к холодильнику и, открыв дверцу, обратился к Валентине, - Валька, поможешь на стол собрать?
Продолжение следует...
Автор: Капитан
Источник: https://litclubbs.ru/articles/59480-nevry-glava-7.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок. Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
