Шустер доставал из холодильника всю нехитрую снедь и передавал Валентине, которая аккуратно раскладывала продукты на столе.
- А что деревня, под немцем? – Карпов задорно хрустел огурцом и ватно бубнил с набитым ртом.
- Под немцем, - в тон ему ответил товарищ, потом, спохватившись, поправил: - под каким немцем? Поляки у нас. А что, и немцы тут?
Карпов лениво пожал плечами и промолчал.
- Старосту назначили? – в руку ему перекочевал ярко-жёлтый помидор из тарелки, и он сочно впился в овощ зубами. Из спелого помидора брызнула струя жидкой мякоти, орошая камуфляж щедрым жёлтым соком, - твою мать! – Карпов отпрянул от стола вместе с табуретом и расставил колени в стороны.
- А нечего хватать со стола раньше времени, - рассмеялась Валентина.
- Нужно солью засыпать, - подсказал уже порядком захмелевший Денис.
- Раздевайся, я застираю, - примирительно улыбнулась женщина и отложила в сторону нож и овощи.
Карпов, нехотя, снял майку цвета хаки и принялся расстегивать штаны.
- Я сейчас сменку дам, - Шустер снова открыл шкаф и принялся копаться в его тёмных недрах.
Через минуту Карпов был одет в пëстрые шорты с пальмами, корабликами и дельфинами и в чёрную майку с надписью «воспитываю дочь, поэтому сажать дерево и строить дом не вижу смысла».
- Вы серьёзно? Что это за говнище? – он стоял перед мутным ростовым зеркалом на дверце шкафа и морщился, будто откусил лимон. Обречённо покачав головой он поплёлся к столу. Денис снова вспомнил Бориса с его «пивозавром» и ему стало не по себе. Ещё недавно они втроём ехали навстречу неизвестности, а теперь неизвестность стремительно надвигалась уже в его, Дениса, направлении, а Борис и Юрик бесследно пропали. Ему стало грустно и потолок с розовым отсветом закатных лучей будто надавил на грудь, стал прижимать к полу…
- Денис, ты чего приуныл? – Карпов несильно хлопнул парня по спине, и тот через силу улыбнулся, - давай, накати, тебе расслабиться нужно, - Карпов плеснул Денису полную рюмку и снова обратился к Шустеру: - так что, старосту назначили? Не тебя, надеюсь?
- Так Алексеевича и назначили, кого же ещё?
- Так говоришь, как будто я должен его знать. Кто это? Нормальный мужик?
- Да какое там! Участковый наш! – Шустер устроился напротив Карпова и начал с азартом рассказывать, - пришёл как-то раз, дай, говорит, уровень поработать. Ну, мне не жалко – дал. Приносит на следующий день, а он чистый, как новенький. Ну, говорю, спасибо, почистил, а он улыбается так странно, «пожалуйста», - говорит. Я через пару дней сам беру, а в нём глазка то и нету. А он, значит, свой такой же уровень похерил и на мой исправный поменял. Пошёл я к нему – и через спину этим уровнем! Что-то не смешно уже было.
- Какая увлекательная история, - Валентина вернулась с улицы и вытирала полотенцем мокрые руки, ехидно улыбаясь.
- Ну извините, - в тон ей ответил Шустер, - что имеем. Это у вас в Неврах жизнь бьёт ключом, приключения и веселье…
Он не договорил, потому что с улицы послышался рокот мотора, и в окнах блеснули яркие фары. Карпов метнул быстрый взгляд в окно и увидел, что к дому подкатил чёрный внедорожник Мерседес. Мотор затих, и фары потухли, перестав сверлить пространство комнаты ярким светом сквозь окна. За лобовым стеклом чётко просматривался массивный крест, свободно висевший на шнурке, подвешенном к зеркалу заднего вида. Дверь распахнулась, и из машины бодро выскочил пухлый бородач в чёрной сутане и золотым крестом на груди.
- А вот и Илья, - улыбнулся Шустер и поспешил встречать гостя. Через минуту в дверях стоял, расставив руки в стороны, отец Илларион. Он широко улыбнулся и призывно помахал ладонями, разводя руки ещё шире для объятий. Валентина шагнула навстречу старому знакомому и утонула в его радушии. Он крепко обнял женщину и ласково похлопал её ладонью по спине.
- Ну… - протяжно пробасил батюшка, глядя на Карпова, - здороваться будем, или как?
- Илья, - раздражённо повёл головой тот, скорчив недовольную физиономию, - давай без этого, мы по делу, не люблю я этих нежностей.
- А ты не меняешься, - Илларион хохотнул, и его чёрная с двумя седыми прядями борода затряслась в такт смеху, - смотрю стиль одежды поменял? Нарядно, - он одобрительно с напускным уважением кивнул, Карпов в ответ металлически скрипнул зубами, - да и ладно, бог с тобой. А это, что за молодой человек?
- Денис, - протянув руку для приветствия парень шагнул из-за стола навстречу гостю. Батюшка пожал ему руку мягкой ладонью и посмотрел в глаза. На мгновение они застыли, и будто бы всë вокруг них завертелось, комната пошла кругом, пол шагнул в сторону и наклонился. Илларион отнял руку, и наваждение тут же схлынуло, ушло и исчезло.
- Волк, - коротко заключил святой отец и посмотрел на Карпова, - наш парень!
- Без тебя уже знаем, - ответил офицер и отодвинул от стола пустующий стул, - присаживайся, поговорим.
Илларион устроился за столом и, поглаживая окладистую густую бороду, с интересом оглядел присутствующих. Валентина поставила на стол нарезку, приготовленный, наконец, вопреки пиратским выходкам Карпова, салат из овощей, нарезанное крупными ломтями солёное сало и дымящуюся горячим паром тарелку с отварной картошкой, щедро посыпанной укропом. Шустер, всë это время гремевший кухонной утварью в шкафчике, нашёл всë-таки пятую рюмку и торжественно поставил её на стол перед новым гостем. Рюмка была с синим отливом и идеально подходила под безоблачно синие, будто небо над Испанией, глаза священника. Бутылка из-под шампуня совершила круг, и рюмки наполнились огненной жидкостью.
- Ну, за встречу, - бархатным баритоном, отполированным сотнями песен в церковном хоре, произнёс Илларион. Звонким стуком встретились рюмки и были осушены ещё до того, как их звон растворился в углах дома. Батюшка залихватски крякнул, сморщил нос и произнёс: - а что говорить-то? За мной вы, и так знаю, - он наколол на вилку исходящую паром картофелину и целиком закинул в рот. Картошка оказалась горячее, чем думалось, и он шумно втянул открытым ртом воздух. Валентина прыснула и закрыла ладонью улыбку. В этот момент в дверь робко постучали и в приоткрывшуюся щель просунулась голова одного из работников.
- Ваня, - негромко пробормотал он, - мы закончили, как бы это… - он украдкой почесал кадык и с немым вопросом уставился на Шустера.
- Сын мой, - прогремел Илларион, - я даю тебе своë благословение, а это намного лучше, чем вот это, - он повторил жест просящего.
- Да ладно, хорош над больными людьми глумиться, - сказал Шустер и вразвалку подошёл к холодильнику, откуда извлёк бутылку водки «пшеничная».
- Да ты не суетись, дай я предам, - батюшка ловко оторвался от стула и выхватил у хозяина бутылку. Пару раз перекинув её из руки в руку он вручил её просителю, - на, пей на здоровье, если сможешь, конечно, - он усмехнулся и похлопал работника по плечу, - ступай с Богом, - Илларион размашисто перекрестил человека и легко ткнул его тремя пальцами в лоб. Дверь затворилась, а за ней жалобно взвизгнула и калитка, – три месяца бухать не сможет, оболтус, - Илларион рассмеялся раскатом летнего грома и снова плюхнулся на стул.
- А вы, кстати, заметили, - спросил Шустер, обращаясь сразу ко всем, - что среди них одна женщина была, жена вот этого…
- Да ладно! – удивилась Валентина, - это как себя до такого состояния довести можно было?
Шустер бессильно развёл руками и цыкнул уголком рта.
- Ну так что, - вмешался Карпов, - едешь с нами?
- А куда мне деваться, я человек маленький. Всеслав призвал, значит надо. Хотя я, если честно… - Илларион скептически посмотрел на собеседника и вздохнул, - а оно нам надо? Может мимо пройдёт? Сколько уж на нашем веку войн было?
- Уже не пройдёт, - Карпов исподлобья взглянул на священника, - мы ихних чутка покрошили…
- Ихних? – переспросил Илларион.
- Ихних, - подтвердил Карпов, - и теперь ихние будут охотиться за нами, а там и Лют не заставит себя ждать, сам знаешь, всë как обычно. А нам без тебя тяжко будет, сам понимаешь.
- Ну что ж, наливай тогда, - вздохнул Илларион, - посидим перед походом. А когда выходим-то?
- Переночуем и тронемся, - ответил Карпов и кивнул дважды – первый раз Шустеру, второй на ополовиненную уже пластиковую бутылку.
Тревоги Дениса слегка отступили под напором мягкого тумана, расползающегося тёплой дымкой в легчающей голове. Медовым потоком потекли по сердцу воспоминания о сегодняшней ночи и о Злате. Настроение поднялось, и на душе ощущался какой-то подъём и взлёт. Мысли о друзьях на время спрятались, съежились и забились под дряхлый корень где-то там, на дне сознания. Карпов, как ни странно, тоже повеселел и даже, казалось, подобрел. Илларион определённо импонировал Денису, чувствовалась в нём необычайная мудрость и колоссальный жизненный опыт. Парень взглянул на литой золотой крест на груди священника и внезапно для себя выпалил:
- Илларион, скажите, ведь вы давно живëте, а Бог есть?
В комнате повисла пауза, все замолчали, а батюшка задумчиво погладил свою бороду и ответил:
- Знаешь, это вопрос веры. Кто-то верит в Бога, и он для него есть, а кто-то нет… Вот я, например, не верю.
Раздался дружный смех. Карпов весело хлопнул Дениса ладонью по спине.
- Вот ты и вывел духовенство на чистую воду одним вопросом. А тебе, Илья, что камням поклоняться, что истуканам, что иконам поклоны бить, что в райкоме партии сидеть – везде при куске хлеба. Вон на тачке какой ездишь!
- Так в том и дело, - беззлобно ответил Илларион, - я видел все религии и за эти века кое что да понял. Все верования, по сути своей, одно и то же. Главный принцип такой: своего не убей, а чужого – пожалуйста. Вот вам Байрон в тему, - святой отец прочистил горло и, подняв вверх палец, произнёс:
-Я знаю – это ересь и порок,
Я знаю – я достоин отлучения,
Я знаю катехизис, знаю прок
Доктрине христианского ученья;
Старательно я вызубрил урок:
«Одна лишь наша церковь – путь к спасенью,
А сотнями церквей и синагог
Чертовски неудачно выбран бог!»
- Смело для батюшки, - Валентина хмыкнула и откинулась на стуле, - и впрямь Бога не боишься.
- Валечка, я старше вас всех, и поверь ты мне, бог, если он есть, наказывает совсем не тех, кто этого заслуживает больше всего.
- Так это что получается, - удивился Денис, - все эти века народ просто обманывали?
- А у кого ты дождь, или морозы просишь? – вмешался Карпов?
- Отвечаю сразу на два вопроса, - Илларион улыбнулся и поднял руки вперёд ладонями, - нет, не обманывают, сила действительно есть. Вот к ней я и взываю, когда нужно.
- Сила? – Денис спросил скорее формально, зачарованно глядя на священника.
- Да, сила в единении народа, земли, мыслей, идеологии. Когда это есть, тогда и Бог помогает. Русь не просто так «святой» называют. И это не из-за православия, так во все времена было и будет, но всегда нужно время.
- Уж больно мудрено объясняешь, - фыркнул Карпов.
- Свергнутый бог уходит сразу, - Илларион вздохнул и тоскливым взглядом провёл по лицам собеседников, - и люди тут же меняются. Меняются очень быстро, и к сожалению не в лучшую сторону, - он как-то дробно, словно механически, закивал тяжёлой головой.
- Поясни, - Карпов скрестил руки на груди и нахмурился.
- А что пояснять? Как объяснить, что русский мужик – крестьянин, солдат, матрос, рабочий, который вчера каждое воскресенье ходил в церковь и, заслышав «Боже, царя храни!», падал на колени, бил поклоны и крестом осенялся, после семнадцатого года, когда большевики Бога отменили, стал рубить на куски офицеров, резать женщин и детей, кишки им выпускать? – Илларион выпучил глаза, оскалился и скрючил пальцы ладонью вверх, будто дëргая что-то сверху вниз. Валентина вздрогнула и прикрыла рот, - а в девяносто первом, - продолжал святой отец, - когда Союз отменили, почему вчерашние пионеры и комсомольцы пошли кто в качалки, чтобы рэкетом промышлять, а кто в подвалы, чтобы сдохнуть от наркоты? А вчерашние комсомолки почему в проституток в одночасье превратились? Бога отменили! Умер бог! Дальше только вниз, в Содом и Гоморру! – Илларион стукнул кулаком о стол, но тут же разжал пальцы и принялся собирать со скатерти воображаемые крошки. В воздухе комариным писком звенела глухая тишина, комната пульсировала, словно кровь в висках.
- Погодите, - вязко, как сквозь ложку мёда, завязшую на зубах, протянул Денис, - вы сказали о развале СССР, но в Союзе бога не признавали, так ведь?
- Денис, - устало вздохнул батюшка, - ты меня невнимательно слушал. Ещё раз повторяю, религия – это не бог, это совокупность множества факторов, и коммунизм в таком раскладе – самая настоящая религия, со своими святыми, мучениками, нетленными мощами и пророками.
- Так получается, - подхватил Карпов, - Ленин – это Иисус? Так, что ли?
- Нет. Ленин не Иисус, Ленин один из пророков и… своеобразный святой. Ну… В понимании коммунистов, конечно. А Иисус у коммунизма совершенно чёткий – это великая Победа.
Карпов нахмурился, Шустер и Валентина сидели полностью обратившись в слух и только Денис, тряхнув головой, тупо и просто продолжил беседу:
- В смысле? – только и смог он спросить.
- На коромысле, - раздражённо проворчал Илларион, - на сухую не рассказывается, давай наливай, Иван, что уши на халяву развесил!
Шустер, будто сбросив невидимые оковы, торопливо наполнил разноцветные рюмки самогоном и, словно школьник-переросток, аккуратно присел на краешек стула.
- Будем, - пробасил священник и, не чокаясь, хлопнул стопку. Потом по-доброму ухмыльнулся и посмотрел на заинтересованную компанию, - что, заинтриговал? В общем, слушайте. После победы красных, вся идеология русского народа рухнула, снесли большевики всë до основания, но породили новую, ранее не виданную человечеством идеологию. А потом начались муки Голгофы: раскулачивание, расказачивание, коллективизация, ссылки и репрессии. И только война, как воскрешение, создала нового русского человека, «хомо советикус», как принято теперь называть. Знаете, когда земля русская приняла большевиков, а на самом деле их перемолола и впитала? – не дожидаясь вариантов ответа Илларион тут же продолжил, - когда Сталин решил на очередную годовщину октября в сорок первом все-таки проводить парад на Красной площади, несмотря на то, что немцы уже стояли под Москвой. Да, - батюшка кивнул, соглашаясь сам с собой, - тот самый парад, с которого батальоны уходили прямо на фронт. Его отговаривали, ведь время подлëта фашистских бомбардировщиков составляло не более получаса, но Сталин был непреклонен. И парад провели, и немцы об этом знали и собирались бомбить. Но в час икс поднялся такой буран, что не то, что самолёты не смогли взлететь, а даже пилоты не могли добраться до машин. Парад прошёл благополучно. Сталин тогда сказал Молотову свою знаменитую фразу: «видишь, большевикам и бог помогает!». И поднялись невиданные морозы, и покатился фашист вспять, - тут священник словно перешёл на былинное сказание и стал говорить немного нараспев, - и появился русский, нет советский Бог! И вновь поднялась святая Русь… - он ненадолго замолчал, и никто не смел разрушить хрупкое таинство тишины, будто осторожным пауком сотканное словом святого отца. Глаза его подëрнулись усталостью и дымной поволокой, он задумчиво уставился в узор на скатерти перед собой. Потом вздрогнул, будто клён, забывший сбросить листья осенью и продолжил:
- Таким образом, седьмого ноября заменило Рождество, а девятого мая – Пасху. Появились свои мученики: Зоя Космодемьянская, Марат Казей, Матросов, Гастелло, да и много кто ещё… Но главное, что именно за годы войны народ спаялся в единый и нерушимый союз.
- Ну не такой уж и нерушимый оказался, - криво усмехнулась Валентина.
- А в чëм причина? – Илларион сделал паузу, - Саша, как думаешь?
Карпов неловко пожал широкими плечами, боясь ляпнуть несуразицу. Священник лукаво улыбнулся и продолжил:
- Если Иисус это Победа, то кто бог отец?
- Жуков? – несмело предположил молчавший до этого Шустер.
- Жуков, Рокоссовский, Тимошенко, Конев, Чуйков, Берия и другие маршалы – это апостолы Великой Победы, а кто её отец? - батюшка улыбнулся одними глазами и стрельнул ими в Карпова.
- Сталин, - выдохнул тот.
- Верно, он и сыном пожертвовал ради неё. А может тогда и Иуду назовёте?
- Ну это теперь просто, - махнула рукой Валентина, - это Хрущ.
- Всë верно, двадцатый съезд КПСС, развенчание культа личности, доклад Хрущёва, это точка невозврата. С этого момента крах СССР был неизбежен. Бога отца предали. Только поймите меня правильно, - спохватился Илларион, - я ни в коем разе не идеализирую СССР, но, если рассуждать в рамках этой системы, то получается именно так.
- Интересная теория, - сказал Денис, - никогда не задумывался, да и многого, если честно, не знал.
- Многие знания – многие печали, - ответил батюшка, - да и вообще, изучая русскую историю, на ум приходит одно меткое словосочетание: русское поле экспериментов.
- Это же Егор Летов! – радостно подхватил Денис. Илларион улыбнулся и согласно кивнул.
- Да просто всë, - взял слово Карпов, - сильная рука нужна. Для русского человека по-другому никак. Русь только при сильных правителях развивалась.
- А ты у простого человека спросил, нужна ли ему сильная рука? – с ухмылкой спросил священник.
- Да понятное дело, - Карпов махнул рукой, - волю дай, так все по норам разбегутся, а тут государственное мышление нужно. Вот посмотри сам – Иван Грозный, Пётр Великий, Екатерина Великая, Сталин, вот при ком Россия землями прирастала и волю свою всем диктовала! А самые худшие времена при ком были? Смута начала семнадцатого века – Борис Годунов, развал империи – Николай второй, развал Союза – Горбачёв, все никакие. Русь на том и стоит – на сильной личности! И только тогда орёл двуглавый крылья расправляет и ввысь взмывает! – Карпов хлопнул кулаком по колену, в глазах его стояли слëзы.
- Вот только, Саша, ты забываешь, - Илларион посмотрел ему в глаза, - что люди простые при твоих великих больше всего страдали. Вот Пётр первый, которого люди антихристом, кстати, называли, сколько на бессмысленных стройках века людей заморил, на строительстве флота? И, заметь, этих великих всегда тянет с кем-нибудь повоевать. Зачем Пётр на Швецию напал?
- А разве не наоборот было? - Спросил Денис.
- Да нет, не наоборот, - Илларион вздохнул, - Карл двенадцатый был очень молодым королём, и все соседи думали, что сейчас Швецию на части разорвут. Но оказалось не так. Полководец он был великолепный. Русская армия таких звездюлей тогда получила… Пушки все побросали, еле ноги унесли.
- Тактическую перегруппировку провели? – хохотнул Шустер.
- Типа того, - священник сонно покачал головой и на мгновение будто загляделся вглубь себя, - пришлось колокола по всей Руси на орудия переплавлять, чтобы армию снарядить. А людей сколько полегло?
- А закончилось всë чем? – Карпов скрестил руки на груди и победно улыбнулся.
- Победой под Полтавой, - спокойно согласился батюшка, - и Великой Швеции, по сути, не стало. Но вот вопрос: думаешь современные шведы сильно горюют сегодня по этому поводу? Посмотри, как они живут?
Карпов скрипнул зубами и засопел, а Илларион продолжал:
- При Иване Грозном тоже несладко было. Не думаю, что многим нравилось ехать Сибирь покорять и воевать с поляками и Ливонским орденом постоянно. Что касается Екатерины, то крестьяне были в таком положении, что шли пешком через всю Россию с докладом императрице о беспределе, что творят помещики, хотя точно знали, что их за это повесят. Про времена Сталина, думаю, можно не уточнять? Хоть на него и тонны говна накидали, но легко тогда точно не было.
- Ну ты уже краски сгущаешь! – вспылил Карпов, - всë плохое выбрал и поливаешь! А то, что при Петре Россия империей стала, забыл? При Екатерине – Крым, Новороссия, - он выставил вперёд ладонь и начал загибать пальцы, - Белая Русь вернулась, Польша и Грузия русскими стали!
- Угу, - меланхолично промычал Илларион, - и ни капли крови при этом не пролилось…
- Ну ты прям голубь мира, - язвительно ответил оппонент, - будь сильным, если хочешь выжить! Это закон истории, закон жизни!
- Знаешь, Саша, - батюшка шумно выдохнул и стал выписывать пальцем узоры на скатерти, - мы с тобой всегда разным делом занимались – ты воевал, а я людям помогал. Вот и на мир по-разному смотрим. Я всегда слышу, что люди у Бога просят, что на исповеди говорят. И поверь мне, никто ни разу не просил войны или новых территорий для державы. Здоровье, мир, любовь… деньги, в конце концов, вот что людям нужно, а ты про империю, новые земли… Вера нужна людям и Бог. А у нас тридцать лет уже Бога нет. Старого отменили, а новый так и не появился. Антихрист, скорее, золотой телец.
- Подождите, - Денис встряхнул головой, которая, будто патокой обволакивалась елейным голосом святого отца, - но ведь сейчас и церкви строятся, и старые восстанавливаются, и гос поддержка…
- Действительно, - поддержал Карпов, - вам-то грех жаловаться, в шоколаде живёте! Жиреете на народной шее!
- Строятся, - Илларион кивнул и лениво потянулся за куском малосольного огурца. Овощ пряно хрустнул во рту батюшки, и его чёрная борода со сполохами белёсой седины, заколыхалась в такт челюсти. Все молча ждали, пока священник расправится с овощем, и тишина, воцарившаяся за столом, трещала только свежим огуречным хрустом. Илларион достал из складок своих черных одеяний носовой платок и, виновато глядя на присутствующих, промокнул рот, - а толку, - продолжил он, - это то же самое, что покойника откопать и сердце его живому пересадить. Не приживается и не бьётся! – он внезапно повысил голос и ударил пухлым кулаком по столу. Жалобно звякнули приборы, ударившись друг о друга, гулко вздрогнуло фарфоровое блюдо с картошкой, медным звоном пропели разноцветные рюмки, - пустое всë это! «За веру, за царя, за Отечество» больше не работает. Веры нет, в богоизбранность царя давно уже никто не верит, да и само понятие «Отечество» уже размылось, мир стал теснее, глобализация идёт полным ходом, люди миру стали принадлежать, а не конкретному клочку земли. Старое советское ещё худо-бедно живёт в людях, а нового нет ничего. За что человек ещё готов бороться, за какую идею? – за столом молчали, и Илларион сам ответил на свой вопрос, - у нас в двадцатом году, когда беспорядки были, обе стороны друг друга фашистами называли. И в соцсетях, и на улицах, да везде. Хотя фашистами ни одни, ни другие не являются. А почему тогда называли? Потому, что правду за собой хотели почувствовать, потому, что фашизм – это для русского человека самое главное зло на уровне подсознания. Вот против этого воевать – правое дело. Посмотрите на Украину – там тоже и одни, и другие против фашистов воюют, ну не парадокс?
- Ну на Украине известно, кто фашисты, - злобно процедил Карпов.
- Да никто там не фашисты, - вздохнул священник, - отморозки, конечно, есть, как, собственно, и везде, а так… Люди, как люди…
- Только квартирный вопрос их испортил? – улыбнулась Валентина.
- Так думал Воланд, - подхватил отсылку Валентины Илларион, - а я считаю, что людей испортила пропаганда. Смотри, что с украинцами стало: подонку Бандере поклоняются, забыли, что они русские, укров каких-то мифических выдумали, чёрное море выкопали, тьфу! Да и в России дури всякой хватает. Телевизор – это зло! Сейчас так просто целые народы одурманивать. Знаете, почему Ленин называл самым главным искусством именно кино?
- Потому, что для просмотра кино достаточно только иметь глаза, - усмехнулся Шустер.
- Да, газеты или листовки ещё прочитать нужно, - подхватил Карпов.
- Получается, - Денис тоже присоединился к обсуждению, - до появления кино и пропаганды такой не было?
- Была, - криво улыбнулся Илларион, - но всë намного сложнее было. Вот наш общий знакомый Лют что делал? Служители его ордена засоряли посевы ржи в Европе спорыньёй, которая вызывала галлюцинации и туманила сознание. А мифология тогда была незатейливая, поэтому видения были в основном на религиозные темы. Люди воспринимали это, как знамения перед грозными событиями, и организаторам массового отравления оставалось только указать пальцем на врага. Так и случались крестовые походы и различные войны под надуманными предлогами. Так он и к нам свои армии не раз водил.
- Как приводил, так и уволил, - Карпов хищно улыбнулся и блеснул глазами, - если было, что уводить.
- А что ему нужно-то? – не удержался Денис от давно точившего его вопроса.
- Место Всеслава, - коротко ответил Карпов, - он по праву крови следующий правитель Невриды. А если он её получит – ему откроется путь на всю остальную Русь. Так было всегда – большие битвы происходили под Полтавой, под Бородино, под Сталинградом, но главная битва разворачивалась в наших лесах. Битва за Невриду.
Их разговор прервал звук подъехавшего автомобиля. Печальной птицей пропела пружина калитки, и во двор зашли четверо. Мимо окон промелькнули тёмные силуэты, и в стекло настойчиво постучали. Шустер отдернул кружево занавески и на него маленькими глазками уставилось лицо участкового. Лицо довольно ухмылялось и сквозь стекло глухо произнесло:
- Открывай, Иван, мы с проверкой, - лицо слегка отодвинулось, демонстрируя хозяину дома, что пришло оно не одно. За спиной участкового стояли трое: солдат в военной форме, вооружённый автоматом, который, тем не менее, спокойно в походном положении висел за плечом на широком ремне, невысокий человек в старомодном пиджаке в мелкую ëлочку и шляпе с полями и здоровенный громила в военной форме. Лица последнего было не видно, оно не влезало в рамки окна и возвышалось где-то сверху.
- Сейчас, - недовольно пробубнил Шустер и задернул занавеску, - нужно открыть, ничего не поделаешь, работнички мои, видать, сдали, - вполголоса сообщил он гостям. После бегло осмотрел всех, остановился на наряде Карпова и задорно улыбнулся, - скажи «спасибо» помидору, сейчас пришлось бы с военными объясняться за твой камуфляж.
- Они пусть скажут «спасибо», - парировал тот.
- Всë, ведите себя естественно, пойду открою, - в дверь раздались три сильных удара, и Шустер громко крикнул: - да иду я, иду!
Солдат остался во дворе, а в комнату вслед за Шустером по очереди вошли трое. Участковый был одет в новенькую военную форму натовского образца с шевроном с польским флагом на плече, а на голове его красовалась обычная милицейская фуражка с блестящей отполированной кокардой в виде герба Беларуси. Следом неловко втиснулся в комнату широкоплечий верзила. Он низко пригнул голову и повернулся в пол-оборота, чтобы пройти через дверной проём. Лицом он больше походил на далёкого предка человека разумного из учебников по биологии. Тяжёлая выпирающая челюсть была покрыта густой чёрной щетиной, которая, будто пески Сахары, стремилась занять всë свободное место на лице гиганта и доходила почти до маленьких узко посаженных глаз. Огромные надбровные дуги переходили в резко скошенный покатый лоб с большими залысинами. Макушку и виски его покрывали жидкие сальные волосы. Последним в комнату шагнул невысокий человек в шляпе и пиджаке, он сразу отошел в сторону и скромно пристроился в углу, опершись узкими плечами о стену и скрестив руки на груди. Острым взглядом, точно сверлившим пространство, он вперился в людей за столом и лицо его с аккуратными усами «щëточкой» словно окаменело и застыло в ожидании.
- Старший прапорщик Лапиков, - участковый лениво поднёс ладонь к околышу фуражки, - здравия желаю, - в ответ ему немым молчанием ответила тишина. Он хмыкнул и нервно провёл пальцами по усам, подковой обрамляющим толстые губы. Он внимательно осмотрел незнакомцев, после чего спросил: - кто такие? Откуда приехали? Документы есть?
- Ты, как говориться, или трусы надень, или крестик сними, - Карпов скрестил руки на груди и откинулся на стуле. Исподлобья он посмотрел участковому прямо в маленькие суетливые глазки, - оделся, как чучело, какой ты старший прапорщик? Ты чмо какое-то!
Милиционер заиграл желваками и бросил взгляд на человека в шляпе, но тот так же неподвижно стоял в углу. Валентина, тем временем, не выдержала и прыснула от смеха, Денис потупился себе под ноги и прикрыл улыбку кулаком.
- А я вот тебя по статье за оскорбление сотрудника при исполнении на сутки! – в участковом закипело уязвленное достоинство, - кто такой, спрашиваю?! Откуда?! Илларион, - участковый обратился к батюшке, - знакомые твои?
- Да, Алексеич, друзья мои, успокойся, в гости к нам с Иваном приехали. Вот, не виделись давно, посидеть решили. А ты без спроса пришёл, да ещё и гостей незваных привёл, так что не обижайся. Хотел то чего?
- Проверка у нас… - участковый замялся и старался не встречаться взглядом с Карповым, - ищем кое-кого…
- Партизаны в ваших краях появились, - человек в шляпе, наконец, оторвался от стены и шагнул в направлении стола, - слышали что-нибудь?
- А ты ещё кто? – спросил Карпов, подавляя улыбку.
- Меня зовут Карл Хаарман, - человек учтиво приподнял полу шляпы двумя пальцами, - уполномоченный по вашему району.
- Слышь, уполномоченный, а тебе никто не говорил, что такие усики давно вышли из моды? Году, этак, в сорок пятом, когда их владелец крякнул, - тут Карпов не сдержался и захохотал. Человек никак на это не прореагировал и бросил косой взгляд на громилу. Тот нахмурился, но Хаарман презрительно дёрнул глазом и снова повернулся к Карпову.
- Здесь недалеко деревня есть Невры, знаете такую? – Хаарман запустил руку под пиджак и зашарил в кармане.
- Да у тебя хвост торчит! – не унимался Карпов, не переставая хохотать.
Тут Хаарман неожиданно дёрнулся и посмотрел себе за спину, по лицу его пробежала тень испуга, но он тут же взял себя в руки и снова стал спокоен.
- Да ты что, шутку детскую не слышал?- широко улыбнулся Карпов, - сегодня под мостом поймали Гитлера с хвостом. Ах, да, ты же Карл… Немец что ли?
- Да, я этнический немец, я родом из Ганновера, но в России уже давно, как вы, наверное, слышите.
- Мы не в России, - поправил его Илларион. На что Хаарман пренебрежительно махнул рукой и продолжил:
- Я специалист по поиску людей. Я присяду? – он подхватил свободный стул и поднёс его к столу. На несколько секунд он застыл с немым вопросом на лице.
- Да, конечно, - Шустер на правах хозяина жестом пригласил гостя присесть. Участковый тоже взял табурет и подошёл к столу.
- А ты постоишь! – резко пресёк его Карпов, - с предателями за одним столом не сидим!
- Карл, давай я с ним побеседую? – щеки участкового затряслись от ярости, - на пару минут мне его дай!
Хаарман резко поднял вверх два пальца, и участковый тут же осёкся и, поставив табурет на пол, сел там, где стоял. Снова запустив руку за отворот пиджака Карл достал смартфон и забегал по экрану шустрым пальцем.
- Так вот, - монотонно продолжил он, - есть недалеко такая деревенька Невры. И вот там, в этой самой деревеньке, было совершено нападение на наш отряд, и почти все бойцы были убиты.
«Почти все!» Эта фраза пульсирующим сигналом вспыхнула в сознании Дениса. Значит кто-то остался жив, и этот кто-то всë видел и знает.
- Кроме того, - продолжал Хаарман, - были убиты двое американских военных советников. И не просто убиты, - здесь он странно улыбнулся и обвёл взглядом всех сидящих за столом. Улыбка его обнажила крепкие белые зубы, ближе к корням покрытые жёлтым налётом. Между зубов у него плотной белой массой виднелась застрявшая еда, - их разорвали, вот посмотрите, - он выставил вперёд руку со смартфоном и полукругом обвёл стол. На экране было тело Чета, лежащего в луже чёрной крови с зияющей рваной дырой на шее на месте вырванной Денисом глотки, - а вот ещё, - Карл повернул экран к себе и пролистнул фотографию, - полюбуйтесь, - на этот раз это был Джимбо. Лицо его было вспахано четырьмя глубокими тёмно-бурыми бороздами. Желудок Дениса скрутился в тугой комок, и он отвёл глаза. Хаарман улыбнулся уголком рта и убрал смартфон. – там ещё с улицы есть удачные фото, но, смотрю, вам не особо зашло.
- И кто это сделал? – равнодушно спросил Карпов. Хаарман в ответ развёл руки в стороны и пожал плечами.
- Ну вы же сказали, что кто-то выжил, - участливо поинтересовалась молчавшая до сих пор Валентина, - он, наверное кого-то видел?
- Он был настолько пьян, что не слышал даже, как расстреляли его отряд. Самого бы к стенке поставить, - будто сам себе пробормотал Хаарман последнюю фразу, - но зато одного из них поймал, хоть какая-то польза.
- Кого? – выпалил Денис, и Карпов тут же сильно наступил ему на ногу под столом.
- Да пацана какого-то, - отмахнулся Хаарман, - толку от него, правда, никакого, чушь какую-то несёт про оборотней. Сейчас, подождите, - он снова принялся чертить пальцем замысловатые кружева на экране смартфона, - вот, - он поднял телефон, и на Дениса с экрана посмотрел Юрик. Смотрел он одним глазом, так как второй заплыл огромной гематомой. Единственный глаз смотрел обречённо и безнадёжно, - но мы работаем с ним, - Хаарман улыбнулся и спрятал телефон под пиджак, - расколется… Они все раскалываются… Так откуда вы, говорите? – Хаарман оживился и изобразил на лице заинтересованность, - Фамилии?
- Мы из Рудни, - спокойно ответил Карпов, - Цыганов моя фамилия. Это моя жена и сын.
Хаарман оценивающим неморгающим, как у змеи, взглядом посмотрел по очереди на Валентину, потом на Дениса.
- Не молода для такого взрослого сына? – с лёгкой ухмылкой спросил он.
- От первого брака, - Карпов слегка наклонил голову и сузил глаза, - мы что, на партизан похожи? Что за допрос?
- Кто староста у вас в деревне? – Хаарман продолжил, проигнорировав возмущение оппонента.
- Бывший председатель сельсовета Иванов, - с ходу ответил Карпов.
- Лапиков! – словно кличку собаки выкрикнул Хаарман, - ты записываешь?
Участковый засуетился на стуле, начал охлопывать себя по многочисленным карманам новенькой формы, наконец, извлёк ручку и полез в кожаный планшет за блокнотом.
- Да, Карл, записываю, - он успел запыхаться и теперь тяжело сопел в усы.
- Завтра к утру мы проверим информацию, - Хаарман медленно встал из-за стола, давая понять, что беседа закончена, - вы, надеюсь, до утра никуда не собираетесь?
- Да куда мы на ночь глядя? – добродушно ответил Илларион.
- Это хорошо, - задумчиво проговорил Хаарман, глядя куда-то в потолок, - Гренэль! – он резко повернулся к здоровяку и дёрнул головой в направлении выхода. Тот коротко кивнул и, пригнувшись, вышел из комнаты. Участковый торопливо закончил записи и, хлопнув блокнотом, поднялся с табурета. Он бросил суровый, насколько мог, взгляд на присутствующих и пренебрежительно пробормотал:
- Чтоб как мыши под веником мне сидели!
Карпов поднял ладонь и медленным, но твёрдым жестом направил указательный палец на участкового. Лапиков провёл пальцами по усам, хмыкнул и последовал за Гренэлем. Хаарман снова коснулся двумя пальцами полы шляпы и учтиво кивнул.
- Всего хорошего, - бросил он и тоже покинул дом.
Хлопнула входная дверь, облегченно простонала пружина калитки, и, сухо кашлянув стартером, заурчал под окнами мощный мотор. Сквозь окна резанул по стенам электрический сполох фар, звук удаляющегося автомобиля постепенно стих, и густая давящая тишина зазвенела в углах дома.
- Скоро они разберутся, что в Рудне нет и не было никакого Цыганова и старосты Иванова, - Карпов схватил бутылку, в которой оставалось настойки примерно на четверть, и наполнил рюмки, - дождёмся темноты и уходим.
- У меня вопрос, - несмело перебил его Денис, подняв руку, как на уроке в школе, - а почему их просто нельзя было… Ну… Того.
- Убить?! – с возмущением спросила Валентина.
- Ну… Да, - парень в нерешительности посмотрел на Карпова, потом на Шустера, - их четверо всего было….
- Запомни, Денис, - Карпов сделал паузу и пристально посмотрел подопечному в глаза, - никогда не нападай на врага там, где есть мирные жители. Этим ты только спровоцируешь жестокость по отношению к ним. Конфликта нужно избегать любыми путями. Ты меня понял?
- Понял, - Денис быстро покивал и пристыженно опустил глаза.
- Илья, - Карпов переключился на Иллариона, - что скажешь?
- Ну что могу сказать? Здоровяк тупой, как камень, в нëм пустота и одна извилина. А вот этого Хаармана я посмотреть не смог – я ни разу с ним глазами не встретился, странный он какой-то, не знаю, что сказать.
- Понятно, - офицер опрокинул рюмку и, закинув в рот маленький игрушечно-красный помидор, поднялся на ноги и вышел из-за стола, - всем отбой на два часа, потом встаём и огородами к катеру. Ты, Иван, остаёшься, всех наших соберёшь – и вместе лесом на остров. Всë, всем спать.
День всë ещё продолжал теснить ночь, увеличивая своë время с каждым днём, стремился к своему пику, когда у луны будет всего-то три часа на единоличное царствование на тëмном ночном небе, где она будет делить небосвод только с далёкими холодными звëздами. Вот и сейчас, несмотря на позднее время, за окном продолжали висеть серые сумерки, не желающие уступать место уставшей натягивать своë чёрное одеяло на землю летней ночи. Денис устроился на высокой кровати и бесцельно смотрел в мутное, слегка подëрнутое нежно розовым на западе, небо. Ему было совестно за неуместный вопрос про убийство. Как это было глупо и нелепо, особенно от него. Он прокручивал в голове сцену в магазине – разорванное лицо Джимбо и вырванное горло Чета. Казалось, эти два имени теперь прошагают с ним через всю жизнь. Всю его долгую, очень долгую жизнь. А в бою он растерялся и ничем не смог помочь своим. Своим… А кто ему свои? Вспышкой пронеслась фотография с экрана смартфона с избитым Юриком. Где он сейчас? Где Борис? События последних двух суток полностью перевернули жизнь, изменили её навсегда. Всë это тугим комком жилистого красно-белого фарша медленно и с жутким хрустом перемалывалось, словно в мясорубке, в его голове. Казалось, что он даже слышит мелкий скрип туго вращающейся рукоятки и хруст… Этот хруст! Было слышно, как железный шнек размалывает куски мяса. Для удобства их заморозили, и теперь они хрустят сотнями льдинок, застывшими внутри, медленно превращаются в розовую мягкую массу и тонкими бесконечными червями лезут и лезут из отверстий пластины. Кажется это никогда не кончится, это мучительное и бесконечное перемалывание. Куски тают и начинают истекать кровью, кровь чёрная и какая-то пульсирующая, её словно толкает сердце, спрятанное где-то в недрах мясорубки. Вот из отверстий вместо червей фарша начинают литься струи чёрной кипящей крови. Таз наполняется тягучей жидкостью, она сбивается в сгустки и становится ещё темнее, хотя, казалось, чернее уже некуда. А Денис всë крутит и крутит ручку, не в силах остановиться. От бессилия он до боли закусывает губу и глухо стонет…
- Денис, - Валентина провела лëгкой прохладной ладонью ему по щеке, - Денис, просыпайся, пора выходить.
Парень вывалился из тяжёлого давящего сна и ещё несколько секунд не мог прийти в себя, тяжело дыша.
- Что, сон плохой приснился? – женщина улыбнулась и снова провела ладонью по его щеке, - ничего, бывает, скоро всë пройдёт, привыкнешь.
- Валя, Денис, Илья, вы к лодке, а у меня дело одно здесь осталось, я скоро, - Карпов стоял в полной экипировке. Выстиранная форма высохла и теперь снова опрятно сидела на поджаром владельце.
- Саша, нет, - Валентина подошла к Карпову и взяла его за плечи, - не надо, нужно уходить.
- Это много времени не займёт, идите, рюкзак мой захватите, - он развернулся и бесшумно выскользнул из дома в объятия кромешной ночи. Валентина посмотрела на Дениса и со вздохом пожала плечами.
* * *
Лапиков сидел на диване и лениво покачивал бокал с коньяком, раскручивая его содержимое по кругу мутноватого стекла. Свой любимый бокал он никогда не мыл, только всполаскивал, поэтому стекло со временем покрылось налётом и потеряло прозрачность и блеск. Это участковому казалось залихватским и брутальным, будто в салуне на диком Западе. После первых двухсот грамм к нему приходила чёткая уверенность, что он шериф и блюститель порядка в богом забытом городке на краю света, где по песчаным улицам лениво катаются сухие клубки перекати-поля, а солнце всегда высокое и жёлтое. Ему было всё равно, какая сейчас власть, важна была только собственная, и чем больше её было, тем лучше. Когда в Нелюдово пришли поляки, участковый быстро сориентировался и стал старостой деревни. Теперь лупить резиновой палкой местных алкашей стало безопасно и даже похвально. «Да-а-а», - мысленно протянул удовлетворённый Лапиков и ещё внушительнее развалился на мягком диване. По телевизору шёл новостной блок, показывали, как и все последние дни, боевые действия. Мысленно порадовавшись, что когда-то повесил спутниковую тарелку на фронтон дома, участковый, кряхтя перевалившись через объёмный живот, дотянулся до пульта и бездумно начал переключать бесконечные каналы.
- Потише можно?! – донёсся из спальни недовольный крик жены, - я спать, вообще-то, пытаюсь!
Закатив глаза к потолку Лапиков кисло сморщился и несколько раз нажал на кнопку уровня звука. С женой он жил по инерции и ещё потому, что дом принадлежал ей, остался от родителей, а на стороне он крутил вялотекущий роман с заведующей деревенским клубом. Она была такая же толстая, как и его жена, но мозг так не сверлила и была посговорчивее. Остановив свой выбор на боях без правил участковый отложил пульт в сторону и с удовольствием отхлебнул из бокала. Через четверть часа он оторвался от дивана, шумно выдохнул и, подтянув постоянно сваливающиеся спортивные штаны с вытянутыми коленками, неторопливо зашагал к двери.
- Я поссать… - пробормотал он то ли жене, то ли сам себе и вывалился на крыльцо. Вечерний туалет, так он называл эту процедуру, он любил, особенно летом. Дойдя до деревянного домика в конце огорода участковый никогда в него не заходил, а становился рядом и с удовольствием рассматривал ночное небо, пока струя шуршала в некошеной траве под ногами. Закончив свою дело он развернулся и пошёл обратно в дом, на ходу зашнуровывая тесемки на штанах, когда откуда-то сбоку из зарослей дикой сливы, обильно поросшей колючей непроходимой стеной на соседнем ничейном участке, до него донеслось низкое утробное рычание. Сквозь окутавший голову ватным хмелем туман молнией пробралось холодное и липкое прикосновение чего-то жуткого, по позвоночнику пробежал холодок. Резко повернувшись на звук Лапиков всмотрелся в густую темноту сливника и, показалось, рассмотрел высокую сутулую фигуру. Чёрный силуэт будто был соткан из мрака и был чернее опустившейся ночи, лишь глаза тускло отливали двумя жёлтыми угольками. «Показалось, что ли?» - пронеслось в стремительно трезвеющей голове милиционера. Он ещё пристальнее всмотрелся в чёрную фигуру, она стояла неподвижно. Лапиков медленно выдохнул. Дыхание его разбивалось на сипящие рывки бешено стучащим сердцем. Он медленно шагнул по направлению дома, как вдруг силуэт опустился на передние конечности и, гулко зарычав, направился к нему. Теперь можно было рассмотреть огромного волка. Шерсть, которая в слабых отблесках лунного света оказалась не чёрной, а темно-бронзовой, щетинилась на мощном загривке, пасть приоткрылась и в хищном зверином оскале блеснули ярко-белые клыки. Зверь медленно, но упруго и пружинисто, приближался к человеку. На какое-то мгновение Лапиков застыл, будто кролик перед удавом, загипнотизированный и беспомощный. Всë его сознание заполнила мысль о сейфе в его рабочем кабинете, в котором лежал табельный «Макаров», потом он вспомнил, что все патроны расстрелял на пустыре по пустым бутылкам, да и какая разница? Сейф далеко, а волк – вот он. Наконец, он пришёл в себя и бросился бежать. Грузное неповоротливое тело нелепо переваливалось с ноги на ногу, вот до дома остался десяток метров, но сильный удар в спину сбил участкового с ног, и он, неуклюже выставив перед собой руки, упал на дорожку. Мгновенно, с несвойственной для него ловкостью, он перевернулся на спину и попытался сесть. Сильная лапа придавила его обратно к земле, а потом схватила за горло. Участковый судорожно зашарил ладонью по траве и нащупал какой-то обрезок доски. Со всего маху он обрушил удар дугой зверю по голове, но тот ловко перехватил второй лапой доску и вырвал её из ладони человека. И тут Лапиков увидел, что доску держит не лапа, а мохнатая, огромная, но вполне человеческая ладонь.
- Кто ты? – больше выдохнул, чем произнёс пропавшим от ужаса голосом участковый и почувствовал, как непреодолимая сила отрывает его от земли и поднимает в воздух. Огромный, чудовищный волколак, будто вынырнувший из страшных легенд, стоял, широко расставив ноги. Правая лапа его была отведена в сторону в широком замахе, а левой он держал за горло обмякшего участкового, вяло сучившего ватными ногами в добром метре над землёй.
- На пару минут со мной остаться хотел? – прохрипел оборотень, - они у тебя есть, но уже, увы, заканчиваются.
Лапиков по рыбьи открыл рот в беззвучном порыве, но сказать ничего уже не успел. Карпов ударил наотмашь. Острые, как бритвы, когти вспороли живот участковому, плоть послушно разошлась, и сизые сгустки кишок, словно внезапно развязавшиеся узлы, с влажным шлепком выпали на утоптанную тропинку. Десяток секунд мускулистая лапа ещё удерживала бьющееся в агонии тело над землёй, потом глаза человека закатились и стали пустыми и стеклянными. Карпов разжал пальцы и выпотрошенное тело кулем рухнуло ему под ноги.
- Собаке – собачья смерть, - презрительно бросил волколак и бесшумно скрылся в зарослях колючих стволов дикого сливника.
* * *
Катер слабо отливал металлическим отсветом бледной луны. Корма легко покачивалась на быстрых волнах излучины реки, а к белоснежному борту течением прибило порядочное количество ряски и мутно-зелëной скользкой тины. Нос судна прочно сидел в прибрежном песке, и Денису с Илларионом понадобилось приложить немалые усилия, чтобы стронуть тяжёлый корпус в воду. Реку, мерно журчащую разогнавшимся на повороте течением, заливал серебряный ночной свет. На гребешках водной ряби он послушно разбивался на сонмы бликов и таинственно переливался, бросая на случайных зрителей мгновенные вспышки тусклого заигрывающего света, будто где-то вдали сотни фотографов одновременно, по команде защëлкали затворами камер. Синеватым облаком над водной поверхностью ночной Волки стелился волокнистый жидкий ковёр лёгкого тумана, который, казалось, слабо мерцал в отражённом серебре луны.
- Ну и где Карпов? – недовольно проворчал отец Илларион.
- Здесь я, - послышался из зарослей хриплый голос. Все обернулись на голос и увидели Карпова, который выбрался из кустов и стоял, старательно отряхивая одежду.
- Ну что, сходил, куда хотел? – в голосе Валентины отчётливо сквозило раздражение.
- Не могу отказать человеку во встрече, если он просит, - офицер криво усмехнулся и шагнул на корму катера.
- Никогда не атакуй врага в населённом пункте с мирными жителями? – задал риторический вопрос Денис и тоже перепрыгнул через борт судна.
- Просто нападение дикого зверя, - Карпов, казалось, уже потерял всякий интерес к происшедшему и теперь устраивался поудобнее на сиденье, - Валя! – опомнился он, - где мой «калаш»?
Валентина перегнулась через борт и достала из-под воды автомат, который, на удивление, был абсолютно сухой. Карпов положил оружие между сиденьями и коротко кивнул ей в знак благодарности. Женщина, как и в прошлый раз, погрузила ладонь в воду, и катер бесшумно тронулся в путь. Податливый синий туман легко и послушно расходился в стороны перед носом лодки, чтобы снова сплотить поредевшие ряды сразу за кормой. Казалось, катер не плывёт по реке, а медленно покачиваясь на перистых облаках, летит по ночному небу. Некоторое время среди путников царила тишина, и только сверчки и редкие шальные комары, долетавшие до середины реки, наполняли ночь звенящей и стрекочущей мелодией.
- Ты человека пять минут знаешь, а уже к смерти приговариваешь, - вдруг сказал священник, - неправильно это всë, Саша, неправильно…
- С колаборантами у меня разговор короткий, - не поворачиваясь бросил в ответ ветеран.
- Ты везде врагов видишь, везде ты на войне.
- Знаешь, Илья, что Ницше говорил о войне? – Карпов сделал паузу и, вглядевшись в клубящийся туман, продекламировал: - «Вы говорите, что благая цель освещает даже войну? Я же говорю вам, что благо войны освещает всякую цель. Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему. Не ваша жалость, а ваша храбрость спасала доселе несчастных».
- А знаешь, Саша, - язвительно ответил Илларион, - кто ещё был поклонником Фридриха Ницше?
- Не передëргивай, Гитлер и Вагнера любил. Что, и его теперь к фашизму приплетëшь?
- Вагнер, по крайней мере, не провозглашал античеловеческие лозунги и не закончил свои дни в психиатрической лечебнице с диагнозом шизофрения, как Ницше, - батюшка проговорил фразу на одном дыхании и последние слова уже выдавил из себя, после чего тяжело задышал и примирительно поднял ладони, - но это ладно, грешно над больными людьми смеяться. А вот знаешь, что тот же Ницше про тебя говорил?
- Ну давай, жги глаголом.
- Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя, - грустно произнёс священник, после чего вздохнул и положил руку на плечо сидящего спиной к нему собеседника, - Саша, ты сам превращаешься в чудовище, тебе…
- Илья, замолчи! – резко осёк его Карпов.
- Ты мне рот не…
- да тихо ты, - он снова прошипел и поднял вверх указательный палец, после чего Илларион послушно замолчал, - слышите? Денис, ты слышишь?
- Я ничего не слышу, - сонно пробормотала Валентина.
- Как будто моторчик, - прошептал в ответ Денис.
- Угу, - промычал Карпов и встал на ноги, - ничего не вижу. Эх, Мамоцьку бы сюда – вот кто мастер темноту глазом сверлить, - он пристально всмотрелся в тёмную гладь реки, оставшейся позади, но из-за тумана было ничего не разглядеть, - давай ближе к берегу, - бросил он Валентине, - я сойду, а вы потихоньку плывите, я догоню.
Катер накренился на борт и стал быстро приближаться к берегу.
- Всë, хорош! – Карпов махнул рукой и, взяв автомат, аккуратно опустился за борт. Вода возмутилась мягким всплеском о корму и по шею скрыла ночного гостя. Свой Калашников он держал левой рукой, не касаясь поверхности воды, а правой быстро и упруго погрëб в сторону берега. Лодка замедлила ход, но неуклонно удалялась от скрывшегося под слоем тумана пассажира.
Вскоре ноги коснулись илистого рыхлого дна, и Карпов перешёл на шаг. Течение возле берега стало более медленным, из воды торчали зелёные стрелы остролистого аира, вокруг которых плотным ковром скопились лепестки вездесущей речной ряски. Берег встретил человека щедрыми зарослями камыша и похожего на эскимо на палочке рогоза. Карпов закинул автомат за плечо и аккуратно стал пробираться сквозь гущу речной поросли. Под ногами жидко чвякало и то и дело бросались в стороны перепуганные лягушки. Выбравшись из прибрежной линии на сухую землю он осмотрелся и выбрал позицию на пригорке под корявым раскидистым деревом. До острого звериного слуха продолжало доноситься назойливое жужжание электромоторчика, словно в детской игрушке, которую забыли выключить, и теперь у неё мучительно садятся батарейки. Звук усиливался и приближался, и вот из-за излучины Волки вдоль самого берега показался хищный чёрный силуэт лодки. Длинный острый нос занимал почти половину судна, представляющего собой жесткий корпус, опоясанный надувными бортами. В середине располагалась маленькая кабина, за рулём которой стоял военный в полной защитной экипировке, ещё трое сидели на корме вдоль бортов – двое спиной, один лицом к изготовившемуся в укрытии стрелку. С кормы в воду чёрными штоками винтов погрузились два мощных мотора, работавших, судя по звуку, от аккумулятора. Лодка шла на малом ходу и с совершенно понятной целью – выследить их маршрут, иначе, уже давно бы атаковали. Сидящие держали оружие на коленях и, скорее всего, в походном состоянии – на предохранителе и без патрона в патроннике. Значит несколько секунд форы у него есть. Стрелок встал на колено и направил ствол на приближающуюся лодку. «Первый тот, что лицом ко мне», - сделал он мысленный расклад боя, «вторая пуля в затылок… Которому из них? Пусть будет правый… Да, пожалуй правый. Третий к этому времени уже в боевом положении, развернулся и вскинул автомат. Лёгкая добыча, он слышал только выстрел, но не видел откуда. Остаётся рулевой…может разорвать его? Не-е-ет, я сделаю всë без волчьей шкуры, это будет честный бой». Лодка, слегка покачиваясь, вошла в сектор обстрела, и ствол Калашникова вожделенно заскользил по блестящему влагой борту катера. Карпов прикрыл левый глаз и наклонил голову, одновременно упираясь плечом в приклад. Вот лицо солдата оказалось на прямой линии, образованной мушкой и прорезью в целике автомата. Палец плавно надавил на упругий курок… Выстрел! Прогремевший и тут же отразившийся громовым эхом раскат в клочья разорвал ночную тишину и привычно ударил по ушам. Карпов плотоядно улыбнулся, увидев, как голова солдата резко запрокинулась назад, и того швырнуло за борт в чёрную воду. Туман от неожиданности взметнулся синим сполохом, но тут же успокоился и густо сомкнулся над коротко всплеснувшей, будто от досады, речной гладью. Без размышлений, автоматически, по заранее продуманному плану – второй выстрел! Пуля попала в спину уже вскочившему на ноги правому. От удара бронежилет, скорее всего, переломал ему позвоночник или рёбра, в любом случае уже минус два. Левый развернулся и спрятался за борт, когда с противоположного берега ударил отрывистый грохот станкового пулемёта и резанул по глазам мощный прожектор. Карпова отбросило назад, из лёгких выбило весь воздух, а в грудь точно вонзили кол. Пространство пронзил рëв четырёх мощных моторов, а над головой засвистело, полетели щепки, высеченные из ствола дерева, и срезанные пулемётным огнём ветки. Вторая лодка, взревев мотором, переведённым из электрического режима в бензиновый, быстро приближалась к берегу. Яркий луч прожектора жадно шарил по берегу озера и вскоре безжалостно вырвал выдавшего себя стрелка из мягкого покрова спасительной темноты. К пулемёту присоединились автоматные очереди, вторя ему, подвывая, будто мелкие собачонки вожаку стаи. Карпов быстро пришёл в себя и, судорожно суча ногами, отполз за дерево. Время! Нужно ещё немного времени! Силы возвращаются.
- Пижон! – в бессилии застонал он, - чëртов пежон! Как сейчас?... – дыхание вылетало из лёгких булькающими комками, он кое-как поднялся на ноги и, спотыкаясь через каждый шаг, бросился прочь от берега в чащу леса. На куртке, сливаясь с пятнами камуфляжа, расползлись два тёмных кровавых пятна. Тело было слишком слабо, глаза то и дело затягивало мутной серой пеленой, сил обратиться не хватало. Нужно было время, но его, как раз, и не было. Карпов прислонился к тонкому деревцу и перевёл дух. Расстегнув молнию куртки он ощупал грудь и убедился, что кровотечение остановилось, но два набухших отверстия от крупнокалиберных пуль зияли и пульсировали на теле. Пули прошли навылет. К берегу, тем временем, причалили две лодки, и из первой во вторую перетащили бесчувственное тело раненого. Четверо высадились, и второе судно, беспощадно резанув винтами строптивые воды Волки, устремилось вдогонку беглецам. Карпов стиснул зубы в отчаянии. Всеслав его убьёт, не понятно как, но обязательно найдет способ и убьёт. Он с трудом оторвался от дерева и снова побежал, теперь вдоль реки в тщетной надежде догнать устремившуюся вдогонку лодку. За спиной заплясали лучи фонарей, выхватывающие то верхушки сосен, то случайные прутья орешника, мелькающие и рябящие со всех сторон. Четверо преследователей выстроились в цепочку и уверенно шли по следу, загоняя подраненную жертву, точно зная, что она от них не уйдёт. Звуки погони приближались, так и норовя выпрыгнуть из зарослей и вцепиться мёртвой хваткой в ослабевшие ноги. Сердце гулко бухало в горле и било изнутри в барабанные перепонки, дыхание со свистом вылетало из пробитых лёгких, во рту было солоно и горячо. «Нужно задержать, не оторвусь» - пронеслось в воспалённом мозгу, и Карпов мешком перевалился через толстый трухлявый ствол поваленного когда-то грозой дерева, на ходу стягивая с плеча верный Калашников. Преследователи шли профессионально, по всему было видно, что это специально подготовленные военные. Передвигались мелкими перебежками от укрытия до укрытия, постоянно прикрывая друг друга. Яркие лучи фонариков, пристёгнутых, словно штыки, к стволам автоматов, цепко прочëсывали ночной лес, на короткий миг даря буйной растительности краски и чёткость дня. Беглец подпустил их поближе и, не целясь, выпустил короткую очередь в направлении одного из лучей и сразу же нырнул обратно за ствол. Свет фонарей тут же концентрированно впился в трухлявое дерево, осветив все трещины и чешуйки старой коры, а следом стрекот пуль выбил град щепок из ствола. Карпова обдало дождём из крошеной коры, а ствол гулко завибрировал и застучал. На вытянутых руках он поднял автомат над своим укрытием и дал ещё две очереди. Противники на несколько секунд сникли, потом с той стороны послышался громкий выкрик: «granat!». Не нужно было знать польский, чтобы понять это короткое слово. Карпов вскочил и, стреляя одиночными наугад, бросился бежать. Дыхание немного восстановилось и рывок получился быстрым. Волна воздуха ударила в спину, и сзади громыхнуло. В лопатку больно укололо, и ветеран, теряя равновесие, упал на вытянутые руки. В ушах звенело, но он тут же вскочил на ноги, закинул ремень автомата за спину, по которой горячо текло, и побежал дальше.
* * *
Катер медленно удалялся от берега, и Карпов полностью исчез из виду, поглощённый туманной дымкой.
- Сейчас отплывëм чуть подальше и подождём его, - оглянувшись через плечо, сказала Валентина, - показалось, скорее всего.
- Я тоже что-то слышал, - возразил Денис.
- Ну, если там действительно кто-то есть, - женщина легкомысленно пожала плечами, - то скоро их там не будет. В любом случае, Карпова подождать нужно.
Катер неспешно, будто ледокол таранящий ледяные торосы, пробивался через плотный слой тумана. Синяя дымка полностью, от берега до берега покрыла реку и теперь начинала робко и пока несмело штурмовать прибрежные склоны и песчаные косы, ощупывала их прозрачными холодными щупальцами, пробовала на вкус и потихоньку поглощала.
- Нужно Юрика выручить, - сказал вдруг Денис.
- Это твой друг был в телефоне у этого Карла? – спросил Илларион.
- Мы вместе приехали.
- Так вместе приехали, или, всë-таки, друг?
- Друг, - после небольшой паузы ответил Денис.
- Да забудь ты про них, - Валентина улыбнулась ему и что-то хотела добавить, как вдруг раздался выстрел и сразу за ним второй. Спутники встревоженно переглянулись, и тут тяжело и настойчиво ударил пулемёт. Туман от неожиданности слегка колыхнулся, качнув белоснежный корпус прогулочного катера, с верхушек деревьев, разрезая небо чёрными, как уголь, тенями, вспорхнули десятки испуганных птиц.
- Ух ты… - глаза Валентины округлились и она перебралась с кормы за руль, - пора отсюда сваливать, - она повернула ключ зажигания, мотор кашлянул и, прочистив горло, мерно затарахтел.
- А как же Карпов? – перекрикивая двигатель прокричал Денис.
- Да ничего с ним не станется! – Валентина привстала на сиденье и пристально вгляделась в набирающую встречный ход туманную гладь Волки, - сам вернётся! – добавила она.
Катер набрал скорость и стремительно рассекал пространство перед собой, без разбора перемешивая в однородную массу синий туман и чёрную воду. Издали продолжали доноситься звуки стрельбы, многократно помноженные лесным эхом и отражённые рекой. Но вскоре до слуха Дениса донёсся мощный рокот мотора, который с каждой секундой будто бы съедал расстояние между ними и неумолимо приближался. Вспомнилась книга Стивена Кинга «Лангольеры», где монстры из потустороннего мира съедали реальность, которая уже ушла в прошлое, и главные герои спасались от них наперегонки с ускользающим временем. Вот только кто сейчас монстр? Денис вспомнил слова отца Иллариона про бездну и монстров, точнее, это были, конечно, слова Ницше, он их даже где-то слышал, но не задумывался слишком. Его мысли разрезал бессовестно ворвавшийся в акваторию реки мощный луч прожектора, а с ним и проявившийся, наконец, рëв мотора лодки, которая буквально выскочила из-за изгиба берега и теперь стремительно приближалась к ним. Сейчас она разинет усеянную тысячами острых зубов пасть и начнёт пожирать реальность, всë ближе и ближе… Но, вместо этого, из громкоговорителя раздался обычный человеческий голос:
- Zatrzymaj łódź, podnieś ręce do góry!
- что он говорит? – в недоумении спросил Денис.
- Чтобы мы остановились и руки подняли, - укрывая глаза рукавом от слепящего света прожектора ответил Илларион.
- А хрен вам! – сбиваясь на фальцет прокричала Валентина и показала яркому всевидящему оку прожектора средний палец. Катер выжимал из себя всë возможное, но чёрная длинная тень неминуемо настигала его. Раздался выстрел, и над головами просвистела пуля. Снова из динамика донеслась польская речь, а потом воздух вздрогнул, и отрывисто пролаял знакомый уже пулемёт. Несколько раз жалобно тенькнул пробитый металл, и мотор, пару раз предсмертно фыркнув, остановился и замолчал. Катер резко потерял ход и клюнул носом. Чёрная лодка тоже сбавила и завернула немного в бок, гася скорость. Поднятая ею волна толкнула белый пробитый пулями борт, и катер вздрогнул, будто от холода. Теперь преследователям спешить было некуда, от добычи их отделяли каких-то пятьдесят метров, которые медленно сокращались.
- Извините, мальчики, - Валентина виновато развела руками и встала с сиденья, - дальше без меня, - она подошла к борту и ловко, не издав ни всплеска, скрылась под водой. Через мгновение в десятке метров от них что-то шлëпнуло по поверхности воды, пустив по ней несколько расходящихся кругов, и больше не донеслось ни звука.
- Беги, Денис, - обречённо и устало произнёс Илларион и положил парню руку на плечо, - мне они ничего не сделают.
- Мне тоже, - глухо ответил тот и сделал шаг вперёд на край кормы. Рука священника соскользнула с плеча парня, и он с удивлением посмотрел на юного товарища.
Денис слышал, как бьётся собственное сердце и с волнением наблюдал, как к ним приближается вражеская лодка. Он судорожно начал перебирать в памяти нужные события: искажённое болью лицо Златы, рука Джимбо, тянущая её за волосы, сорванный топик, удар в лицо любимой девушке… Не получается! Сальная ухмылочка Карпова: «а я успел у Златы сиськи рассмотреть». Мгновенная судорога! Гулкий с задержкой удар сердца и алый прострел в голове! Денис присел от боли и обхватил голову руками, сердце успокоилось и дыхание стало ровным. Он провёл руками по лицу и поднял взгляд. Четверо военных стояли и в ступоре смотрели на него, неуверенно направив стволы автоматов в его сторону. Он посмотрел на свои мохнатые серые лапы с острыми загнутыми когтями и улыбнулся. Вместо улыбки страшная волчья морда явила противникам злой оскал.
- Strzelać! – скомандовал старший, и четверо бойцов вскинули автоматы.
Выстрелить они не успели – мощный удар из-под воды в нос лодке опрокинул их, а стоявшего спереди подбросило на несколько метров вверх, и он, выронив оружие, неловко, как-то боком, плюхнулся в воду. Он тут же появился на поверхности и, пересиливая вес моментально намокшей одежды и бронежилета, замолотил руками по чёрной воде, стараясь подплыть ближе к лодке. Над синей дымкой виднелась лишь бледно серая каска, словно поплавок подрагивающая на поверхности. Поднявшись на ноги трое военных бросились на выручку товарищу. Вот он уже подплыл к краю борта и вытянул руку, как что-то резко утянуло его под воду. Схватив руками лишь воздух двое бойцов вооружились фонарями на автоматах и осветили то место, где только что был человек. Третий бросился на палубу и стал что-то спешно искать в снаряжении. Из воды возле борта, тем временем, на мгновение разогнав мутные спутанные космы тумана, вырвались пузыри воздуха и кругами разошлись по поверхности. Двое солдат, которые, казалось, на время забыли и про катер и про огромного волка, медленно отпрянули от борта и оглянулись на третьего, который уже спешил к ним с верёвкой и спасательным кругом. Тот, всë поняв, бросил спасательные снасти и, будто опомнившись, ринулся обратно за автоматом. Согнувшись к брошенному на палубу оружию он застыл, наблюдая, как прямо перед ним из воды вырастает что-то длинное, живое и лоснящееся. Будто огромное чёрное щупальце, существо нависло над оцепеневшей жертвой и пристально сверлило его большими миндалевидными глазами-блюдцами, широко расположенными на слегка приплюснутой сверху, точно у змеи, голове, венчающей длинную гибкую шею.
Денис всë так же стоял на краю кормы. Всë его волчье тело было напряжено и готово для прыжка. Он не знал, как ему действовать, знал лишь одно – убить его не могут. Поняв, что четвёртый уже не вернëтся из глубины, двое бойцов вновь вскинули автоматы и направили стволы на катер. Вдруг раздался истошный вопль, и над лодкой взлетел третий. Казалось, он просто парит в воздухе, но вот его тело совершило несколько резких рывков в разные стороны, и он сразу смолк и обмяк. Чёрное как ночь существо, не выпуская жертву из пасти, стало медленно опускаться в воду, немигающим взглядом наблюдая за двумя остальными. Бойцы яростно закричали и открыли хаотичный огонь по появившейся твари. Существо дëрнулось в сторону и выпустило бесчувственное тело из пасти. Обнажились два ряда мелких острых зубов и по ушам больно резанул свистящий вопль, полный боли и злобы. Шея упруго изогнулась и голова монстра скрылась под водой. В следующий момент возле противоположного борта вода взорвалась мириадами брызг, и из чёрной глубины выросло ещё одно чудовище. Это был настоящий дракон! Длинная толстая шея колонной выросла над судном, и огромная голова с массивными скулами и мощными челюстями нависла над людьми. Лучи фонарей панически мелькали по телу монстра, выхватывая роговые наросты на чëрно-зеленой коже, похожие на кору дуба, маленькие, скрытые крыльями надбровных дуг, жёлтые глазки с узкими полосками зрачков, два небольших рога возле висков и зубы… Крупные и острые, цвета белого мрамора, некоторые обломанные, смертоносные и страшные. Пасть приоткрылась и над рекой прокатился грудной рокот. Показалось, что температура воздуха от этого звука снизилась сразу на пару градусов. В ответ застрекотали автоматы, дракон отвернул голову в сторону и прижал её к шее. Пули глухо застучали о толстую кожу. После, страшная пасть разверзлась и издала оглушающий гудящий рëв, казалось, будто стадо слонов старалось перетрубить стаю рычащих львов. Внезапно, шея, удивительно гибкая и быстрая, выгнулась и чёрная пасть обрушилась на одного из стрелков, тараня лодку и разламывая её на части. Солдат, схваченный страшными челюстями, исчез под водой вместе с чудовищем, а последний выживший бросился в воду с разлетающейся на части посудины и поплыл к катеру.
- Pomoc, Pomoc! – закричал он, умоляюще вытягивая руку.
- Давай быстрее! – Илларион перегнулся через борт катера и протянул руки навстречу плывущему солдату. Денис тоже вытянул ему свою длинную лапу. Когда до лодки оставалось около пяти метров, пловец сдавленно вскрикнул и исчез под водой. Туман безразлично затянул след его пути и то место, где он исчез. Священник бессильно выдохнул и опустил руки вдоль борта, - чуть-чуть не успел, - грустно сказал он.
- Хорошо, что недалеко уплыла, - послышалось с другого борта. В катер мокрая как кошка после дождя ловко забралась Валентина, - пришла помощь, откуда не ждали, - она улыбнулась и стала двумя руками выжимать растрепавшиеся мокрые волосы.
- Что это было? – отделяя каждое слово прохрипел Денис и указал когтем пальца на обломки вражеской лодки, медленно тонущие рядом.
- Это Сцилла и Харибда, - женщина улыбнулась уголком рта с плохо скрываемой гордостью, - Сцилла – ручной цмок Златы, это девочка, она её ещё детёнышем нашла, а Харибда сюда приплыл сам, не знаю откуда. Злата, видно, Сциллу вслед за нами отправила, на всякий случай, ну а Харибда всегда со Сциллой рядом трëтся. Сами понимаете, дело молодое, - и она многозначительно поиграла бровями, заговорщически глядя на серго волколака. Денис, как наяву, вспомнил своё неудачное купание в Волке возле острова, странные водовороты, что-то шершавое, задевшее ногу, чувство чего-то большого рядом… Он крепко сжал зубы, и внутри что-то неприятно перевернулось…
Тут из леса снова донеслась автоматная очередь, а следом несколько одиночных.
- Карпов! – рявкнул Денис, - похоже, у него, все-таки, проблемы. Я что, зря превращался? – он решительно шагнул к борту.
- Послушай, Денис, - задержал его Илларион, - следующий раз во время превращения активно двигайся, лучше вращайся, боли не будет, – волколак благодарно кивнул и прыгнул в воду щучкой.
Под водой плотной пеленой чернела зияющая пустота. Слабый свет молодой луны не пробивался через слой тумана, рассеиваясь ещё на подходе к поверхности реки. Вода была тëплая и приятная. «Как парное молоко», всплыло в памяти выражение из детства. Денис точно знал, что Сцилла и Харибда его не тронут, теперь знал. Вынырнув возле самого берега, он удивился, какое расстояние проплыл за такое короткое время, да, тело волколака определённо имело массу преимуществ. Тяжелая набрякшая водой шерсть лоснящимися лоскутами липла к телу и обтекала тугими струями воды. Повинуясь неведомому инстинкту Денис встряхнулся по-собачьи, орошая прибрежные заросли аира обильным дождём. Шерсть распушилась и встала дыбом. Ещё пару раз вздрогнув всём телом и довольно фыркнув он втянул носом прохладный наполненный жгучими запахами ночной воздух. Кровь, порох, пот… Карпов! Да, это его запах! Тягучей бронзовой ниткой, почти видимой для волчьего глаза, запах уводил волка вглубь леса и вдоль берега, назад, против течения. Денис побежал сквозь бурелом старых сучьев и сросшихся в кучу от безысходности молодых елей, так и не нашедших путь у небу. Чëрно-серый пейзаж, ясный и чёткий для звериного глаза, был резко расчерчен линиями запахов, многие из которых Денис ощущал впервые. Опустившись на четыре лапы волколак побежал ещё быстрее и только успевал пригибать морду от колючих прутьев и веток.
Выстрелы раздались совсем рядом, и в нос резко ударил запах жжёного пороха, который сплëлся в одну нить с запахом Карпова. Вот он! Ещё несколько прыжков и перед ним, опершись спиной о дерево, сидит боевой товарищ. Карпов улыбнулся больной чахлой улыбкой, обнажив окрашенные красным зубы.
- Денис, ты?... – он облегченно закатил глаза, потом тряхнул головой, собирая мысли в кучу, - слушай сюда, они близко, я одного подстрелил, осталось трое, стрелять умеешь? – Денис отрицательно помотал головой, - мой косяк, - вздохнул он, снова закрыл глаза и, не глядя, щёлкнул предохранителем, - я поставил на очередь, просто жми на курок, осталось шесть патронов. Стреляй короткими, кого не застрелишь – рви. Пуль не бойся, тебе ничего они не сделают. Всë, прячься в кусты, я приманкой побуду.
Денис взял автомат и бесшумно нырнул между двух ëлок. Вскоре по стволам заплясали лучи фонарей и послышались голоса. Уже знакомая польская речь, пересыпанная русским матом, становилась громче и вот, из-за деревьев показались трое вооружённых людей. Направив на сидящего Карпова автоматы они осторожно приблизились к нему, внимательно обыскивая яркими лучами. Один из военных, убедившись, что пленник безоружен, опустил ствол и ударил Карпова ботинком в лицо. Тот бессильно сполз в сторону и опрокинулся на землю.
- Kurwa! – бросил поляк и плюнул себе под ноги.
«Сейчас!» - вспыхнуло мгновенное решение, и Денис нажал на спусковой крючок, прицелившись чуть ниже колен. Из головы напрочь вылетел совет «стрелять короткими», и он, зажав курок, повёл трясущимся стволом слева направо. Первого поляка как косой подкосило. Он упал сначала на колени, потом набок и с громким криком схватился за ногу. Дальше ствол неожиданно ушёл вверх, и второго бойца прошило с близкого расстояния насквозь двумя пулями в спину. А дальше Калашников сухо защëлкал и стал бесполезен. Бросив автомат волколак серой тенью ринулся на последнего солдата, который уже развернулся в его сторону и резко ушёл влево. Прогремели выстрелы, и Денис, двигающийся огромными зигзагообразными прыжками, ощутил, как горячими струями мимо просвистели пули. Противник пятился, пытаясь словить на прицел слишком быстрого соперника и стрелял короткими очередями наугад. Резкий рывок вправо, мгновенный разворот и толчок позволили сблизиться, Денис прыгнул на врага, и тот в отчаянии зажал курок, подминаясь под ударом мощного тела. Грудь прожгла рвущая боль, и на мгновение в глазах потемнело. Мешком рухнув на поверженного бойца Денис быстро пришёл в себя, но тут же ощутил удар в бок. Раздался выстрел, потом ещё, и ещё. Из последних сил поляк вытащил офицерский пистолет и прострелил навалившегося врага уже без шансов на победу. Денис обмяк и потерял хватку. Снова раздался выстрел. Мощное тело вздрогнуло. Собрав все силы волколак разинул пасть и с силой обрушил челюсти на лицо врагу. Что-то хрустнуло, пропуская их дальше в мягкую плоть, пасть наполнилась медным вкусом крови, и тело под ним обмякло и, несколько раз судорожно подскочив, успокоилось окончательно. Денис откинулся на спину и тяжело вдохнул ночной воздух. Над ним, раздвигая острые верхушки стройных сосен в стороны, невозмутимо мерцали мутные звезды, которые с каждой секундой приобретали чëткость и ясность.
- Денис… - слипшиеся губами прошептал Карпов.
- А-а-а… - протянул в ответ тот.
- Денис… - Карпов сухо пожевал ртом, потом выдавил из себя: - спасибо.
- Угу… Не за что…
- Здорово от пуль уворачивался, где научился?
- Из футбола, - Денис свободно вздохнул, с удовольствием ощутив, что ничего больше не болит, - финт Зидана называется.
Карпов хрипло рассмеялся.
- Дай мне минут десять, и я сам пойду.
- Угу, - согласился Денис, продолжая глядеть в ночное небо.
Вдруг, рядом раздался сдавленный стон. Парень подскочил и увидел, что раненный в ногу поляк корчится от боли, зажимая рукой простреленное колено. Увидев приближающегося оборотня он часто задышал, закрыл глаза и тихонько завыл от страха и отчаяния.
- Не бойся, - Денис положил руку ему на плечо, - я в колено не целился, извини. Успокойся, - тихо прохрипел он, - аптечка есть?
- Ты что делаешь?! – возмутился Карпов, - добей его!
Денис ничего на это не ответил. Распаковав аптечку он наложил поляку жгут и уколол обезболивающие, после чего посадил его возле дерева и сложил рядом фляги убитых врагов. Несмотря на протесты Карпова Денис оставил раненому рацию и, взвалив сварливого товарища на плечо, спустился по крутому склону к берегу, где уже легко покачивался на волнах простреленный в нескольких местах прогулочный катер. Мотор его безнадёжно издох, но при наличии озерницы он был и не нужен. Погрузив такого же простреленного Карпова на сиденье компания в прежнем составе продолжила обратный путь к янтарному поместью на волчьем острове.
Продолжение следует...
Автор: Капитан
Источник: https://litclubbs.ru/articles/59480-nevry-glava-7.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок. Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
