Читайте по моим губам. Это не разъединение, это диссоциация.
Вы делаете вид, что обсуждаете вопросы психологии, используя правильные слова. Правильно говорить диссоциация, а не разъединение. Удачи.
Ладно, дорогие, теперь, когда я нарциссически поунижал вас всех без исключения (это доставляет мне удовольствие и восторг), продолжим. Сегодня мы собираемся обсудить очень интересную тему.
На следующей неделе, в Праге, я собираюсь записать лекцию в виде диалога с Ричардом Грэнноном на тему «СЕПАРАЦИЯ-ИНДИВИДУАЦИЯ».
Согласно вашим комментариям, эта тема долгожданная. Невозможно исцелиться от нарциссического насилия до прохождения процесса сепарации-индивидуации. Это, как если бы вы были младенцем. Потому что это то, что нарцисс делает с вами. Он инфантилизирует вас.
И так, есть два видео, которые являются предшественниками будущего диалога с Ричардом Грэнноном. Вы должны сначала посмотреть эти два видео, прежде чем вы посмотрите мой диалог с Ричардом Грэнноном. Первое видео на тему «ПЕРЕПРОГРАММИРУЙ НАРЦИССА В СВОЁМ РАЗУМЕ», а второе видео – это лекция, которую вы смотрите сейчас.
Только после этого смотрите будущий диалог с Ричардом Грэнноном.
Хорошо. Давайте углубимся, погрузимся прямо в диссоциацию. Диссоциация и объективация лежат в основе сепарации-индивидуации, в возрасте от 18 до 24 месяцев.
Вы все слышали о сепарации-индивидуации. Это когда ребёнок прощается с мамой. Мама – это безопасная база, мама – это безопасное место. Мама – это место, куда идёт ребёнок, когда он хочет снизить тревогу и вновь обрести чувство безопасности чтобы снова управлять собой в мире без каких-либо расходов или рисков. Хорошая мама обеспечивает безопасную базу, обеспечивает это чувство безопасности. Но в какой-то момент ребёнок хочет рискнуть. Ребёнок растёт, начинает формировать границы и начинает пытаться отделиться от матери.
Процесс отделения, сепарации от матери создаёт личность. Границы ребёнка затвердевают, становятся жёсткими. И границы охраняют внутреннее пространство, в пределах которого происходят психодинамические процессы. Эти процессы мы называем индивидуацией.
Итак, процесс становления личности, развитие себя (если вы верите в себя), происходит за брандмауэрами, за крепостными стенами. А это рефлексия, сепарация с мамой.
И это огромная травма. Возможно, величайшая травма в любой человеческой жизни. Потому что ребёнок выходит на улицу, в мир, который потенциально враждебен, определённо непредсказуемый, неизвестный, незнакомый. Ребёнок в возрасте двух лет выходит из зоны комфорта. Это очень травматично и очень страшно. И ребёнок начинает убегать от мамы, он отделяется от неё. Он отходит от мамы на несколько шагов, а затем физически он бежит обратно к маме и обнимает её ноги. Убегает, прибегает, убегает, прибегает. И убегание становится дольше, на столько, на сколько прибегание становится короче, пока, наконец, не получится личная автономия и независимость. И ребёнок становится индивидом. Это очень здоровый процесс и этот процесс повторяется снова.
Итак, процесс сепарации-индивидуации включает в себя три элемента. Это:
Они бьют в колокол. Диссоциация, объективное опредмечивание других людей, грандиозность. Да, процесс сепарации-индивидуации является ярким примером здорового нарциссизма, который Фрейд называл первичным нарциссизмом.
Почему диссоциация? Зачем нужна диссоциация? До этапа разделения в возрасте от 6 до 18 месяцев, ребёнок находится в симбиотическом состоянии со своей матерью. Ребёнок и мать – одно. Ребёнок не осознаёт себя отдельным от матери. Он не понимает любой объект вообще вне себя. Ребёнок воспринимает весь мир определённо мамой. Это как, в свою очередь, внутреннее пространство вынесено вовне его. Ребёнок подвижен, у него нет границ, происходит полное смешение внутренних и внешних объектов. Мама явно там, но она отсутствует там как проекция внутреннего объекта. Ребёнок и мама являются химерой – организмом с двумя головами, но это отдельная ячейка. Ребёнок считает маму частью себя, они неразлучны. Так что, чтобы отделиться от неё, ребёнку нужно отрезать часть себя, которая является мамой.
Если мама – это часть ребёнка, то сепарация с мамой означает отделение от самого себя. Если мама – это часть ребёнка, то ребёнок должен отказаться от этой части, подавить это, отвергнуть это, забыть это, обезличить это, избавиться от этой части.
Так как мать является частью ребёнка до фазы разлуки, фазы индивидуации, то ребёнок должен диссоциировать маму. Он должен отрезать эту часть, а затем объективировать её, сделать внешним объектом.
Помним ту маму, которая раньше была частью ребёнка? Ребёнок отрезает эту часть. Но потом что с этим делать? Ребёнок объективирует маму. Он делает её внешним объектом. Впервые в жизни ребёнка появляется внутреннее и внешнее. Они различимы, имеют чёткие границы. И это очень здоровый процесс. Ребёнок начинает чувствовать себя отделённым от мамы, индивидуумом, визуально отделённым от мамы.
Мама отдельно, и она есть здесь. Диссоциация части мамы, объективация части мамы, визуализация части мамы, визуализация, которая делает маму внешним объектом. Они являются неразрывными и неотъемлемыми частями в процессе сепарации-индивидуации.
У ребёнка также развивается транзиторная грандиозность, чтобы быть в состоянии взять на себя весь мир. Для этого вам нужно быть очень грандиозным, чтобы полагать, что вы можете исследовать реальность и отправиться в путешествие открытий в возрасте 18 месяцев. Это воплощение квинтэссенции грандиозности.
Итак, ребёнок испытывает головокружение от массивных психологических процессов. Они протекают очень быстро.
Первый этап – он диссоциирует маму внутри себя. Он диссоциирует этот внутренний объект, он обрывает его. Внезапно мамы больше нет внутри, мама больше не является продолжением его, не является частью его, она уже не ингредиент или плод его воображения. Поэтому, он отрезает часть себя, берёт эту часть и выбрасывает во вне. И – вуаля. Вот и внешний объект, у которого мамино лицо. И ребёнок чувствует себя важным и достаточно грандиозным. Он ведь взял на себя ответственность за путешествие, которое известно, как ЖИЗНЬ.
Позже он развивает объектные отношения и так далее, и тому подобное.
Так что, вы начинаете видеть параллели между сепарацией-индивидуацией и нарциссизмом. Если что-то пойдёт не так во время процесса сепарации-индивидуации, прорвётся и возникнет нарциссизм. Нарциссизм – это неудачная сепарация-индивидуация из-за отсутствия границы между ребёнком и его мамой.
Мать, которая не позволила ребёнку сепарироваться, мать, которая атакует грандиозность ребёнка, тревожная мать, которая вызывает такую же тревогу в ребёнке. Заражённая тревогой мать, которая подавленная, безразличная или эгоистичная, не позволит ребёнку отделиться и индивидуализироваться.
Она не хочет этого. Не только ребёнок считает её своим расширением, она сама рассматривает его как собственное расширение. Это взаимный симбиоз. Это очень болезненное слияние. Это паталогические отношения, которые препятствуют ребёнку превратиться в эффективного взрослого человека. И такой ребёнок застревает в возрасте двух лет до процесса сепарации-индивидуации. И мы называем таких людей нарциссами.
Позже, нарцисс натыкается на замену матери. Другими словами, на интимного партнёра. Когда он находит замену матери, он пытается воссоздать эту старую динамику. Он пытается заставить интимного партнёра слиться с ним. Потому что, единственные отношения, которые может иметь нарцисс с любой материнской фигурой – это отношения симбиоза, слияния, отсутствия границ, отсутствия сепарации, отсутствия индивидуальности.
Поэтому, когда он приходит в качестве потенциальной материнской фигуры, он пытается впихнуть её, заставить её играть ту же роль в той же психологической динамике. Он пытается слиться с ней, чтоб затем поглотить её, чтобы устранить её внешний объект, статус, её индивидуальность.
В нарциссе происходит обратный процесс сепарации-индивидуации. В оригинале здоровый ребёнок отваживается отделиться от матери, открывает мир и начинает видеть мать как одного из внешних объектов в этом мире. Нарцисс идёт ровно наоборот. Он сталкивается с внешним объектом, а потом он хочет переварить этот внешний объект, интроецировать его, он хочет сделать его аватаром. Поэтому, всякий раз, когда он сталкивается с внешним объектом, он хочет убежать вместе с этим внешним объектом в состояние, в котором он и внешний объект становятся единым целым. И внешнего объекта больше нет. Это очень пагубная динамика, потому что нарцисс агрессивно и грандиозно превращает своего интимного партнёра в то, что мы называем самообъектом или репрезентацией объекта.
Нарцисс лишает своего интимного партнёра возможности отделиться от него. Он относится к интимному партнёру как к символу, как к голосу, как к репрезентации. Не как к реальному человеку. По крайней мере в сознании нарцисса. Он верит, что она – это он, а он – это она. И это эквивалентно. Эта эквивалентность является смертью. Интимный партнёр должен умереть в том смысле, что его больше нет. Нет разрешения действовать автономно и независимо. Даже если есть провокация на агрессию – это фаза обесценивания.
Нарцисс нарушает все границы своего партнера, чтобы свести на нет его автономию, потому что это ему угрожает. Нарцисс нуждается в интимном партнёре, чтобы он был его мамой. И он нуждается в интимном партнёре, чтобы он был эквивалентом копии, клоном его оригинальной матери. В том смысле, что интимный партнёр должен принять тот факт, что он и нарцисс – не отдельные личности, а единое целое, единый разум, рой разумов, колония муравьёв.
Интимный партнёр нарцисса должен принять это, приостановить разделение. Он должен отменить свои границы, если хочет остаться с нарциссом. Он должен позволить нарциссу ассимилировать себя, поглотить, чтобы стать частью в его разуме тела. И там интимный партнёр существует в анабиозе, который очень похож на матрицу. И это фаустовская сделка с нарциссом.
Он никогда не позволит интимному партнёру стать внешним объектом, потому что он никогда не испытывал этого. Ему кажется это угрозой. Настоящая мать нарцисса не позволяла ему воспринимать её как внешний объект. И всегда была угроза отказа, если она становится внешним объектом. Другими словами, если бы он попытался отделиться, то скрытое сообщение от его реальной мамы было бы:
Поэтому он не посмеет отделиться. И нарцисс пытается обратить в это вас, в его мёртвую мать.
Понятие «мёртвая мать» ввёл в использование Андре Грин в 1978 году. Я придумал словосочетание «нарциссический абьюз» в 1995 году, чтобы точно описать этот неумолимый процесс.
Нарцисс, как кислота. Кислота растворяет вас. Вы как в кислотной бочке. Он удаляет ваши контуры, растворяет ваши границы, проникает в вас, поглощает вас, сливается с вами, становится с вами единым целым, каким-то супом. И с этого момента, вы в его мыслях, вы – его мысли, а он в вашем разуме, он – ваш разум. Теперь вы с нарциссом – это единый ум, коллективный разум. И это нарциссическое насилие. Потому что, если вы сопротивляетесь этому процессу, нарцисс становится агрессивным, насильственным и, в конечном итоге, откажется от вас.
Это обязательное условие наличия отношений с нарциссом – вы должны перестать существовать как внешний, независимый объект. И согласиться воскреснуть в нарциссическом сознании как внутренний объект, репрезентация, скриншот. Это хорошее описание нарциссического абьюза, на сколько я могу думать.
Хорошо. Посмотрите видео «ПЕРЕПРОГРАММИРУЙ НАРЦИССА В СВОЁМ РАЗУМЕ», затем посмотрите это видео. И только потом посмотрите мой диалог с Ричардом Грэнноном в Праге на следующей неделе. Будущая тема видео – СЕПАРАЦИЯ-ИНДИВИДУАЦИЯ – ЭТО УСЛОВИЕ ДЛЯ ВЫЗДОРОВЛЕНИЯ. Потому что вам нужно обратить этот процесс вспять. Вам нужно заставить нарцисса позволить вам отделиться от него и снова стать личностью. Нарцисс регрессирует вас. Он относится к вам как к матери. Но нарциссическая мать – незрелая, инфантильная, не имеющая границ, созависимая или худшая версия нарцисса. Поэтому нарцисс пытается превратить вас в эту больную, мёртвую мать. Но вы должны забрать свою автономию обратно. Для этого вам нужно отделиться от нарцисса в психологическом смысле, а затем индивидуально. Я обсужу это с Ричардом в следующий раз.
