"Плюнув в костёр, Бурый завернулся в свою куртку, положил под голову полено, и отвернулся от своих товарищей, безучастно и растерянно смотрящих в огонь. Семён сам и не заметил, как задремал, прислонившись спиной к своему вещмешку и протянув ноги к костру..."
Глава 35.
- Да не хнычь ты! Никто тебя не будет заставлять, если не хочешь! – грубо оборвал Семёна Бурый, вороша угли в костре, отражающемся в глади тихой речки.
Вся компания сидела на песчаном берегу небольшого, покрытого густым кустарником островка. Сам Бурый, заросший бородой и больше смахивающий на старика, чем на сорокалетнего мужчину, растерянный и бледный Семён, у которого голова трещала после вчерашнего, и совсем молодой парнишка Костян, познакомившийся и с Бурым, и с Семёном в местах, не столь отдалённых. Костян приехал к Бурому неделей раньше Семёна, потому что разругался с отчимом, заставлявшим его идти работать на завод, но истинной причиной его приезда было вовсе не это. Умолчал он, утаив от своих друзей, что не так давно разношёрстной компанией из четырёх, не особенно благополучных ребят, вскрыли они один гараж… Однако один из подельников оказался труслив и во всём признался отцу, дело завертелось, и хоть дружки пока молчали про то, что и Костян был с ними, жалея его – ведь он уже имел за плечами судимость – сам Костян решил убраться подальше, и не нашёл ничего лучшего, как приехать «погостить» у Леонида. Однако, ни сам Бурый, ни тем более Семён пока еще не были в курсе истинной причины, приведшей Костяна в деревню Тихую.
Сейчас они бурно обсуждали другое – как бы им так всё провернуть, чтобы отец Семёна отдал добровольно и деньги с книжек, которые они намеревались поделить на троих, и машину, которую Семён взял бы себе «по справедливости».
Сегодня Семён уже не был так смел и горько сожалел о своей вчерашней бездумной откровенности… Однако, как говорится, слово-то не воробей! И теперь ему было стыдно признаться, что он не хочет ничего, ни мести, ни справедливости, а всего лишь хочет провести несколько дней на берегу Тихой реки с удочкой в руках, и ни о чём не думать. Он уже был готов собрать свой велосипед и опустевший вещмешок, и пуститься отсюда подальше, куда глаза глядят…. Но Леонид разбудил его рано, усадил в старую, пахнувшую речной тиной лодку и широкими взмахами вёсел направил лодку к островку. Там их и встретил ночующий в устроенном в кустах шалаше Костян, который обрадовался Семёну, но теперь и он сидел грустный – ввязываться в новое сомнительное приключение ему не особенно хотелось.
Может нога у Бурого и болела, но руки у него были в полном порядке, причем имели они недюжинную силу, которую этот самый Костян буквально пару минут назад испробовал на себе. Заявив, что может не стоит всё это затевать, пусть Семён просто пойдет и по-хорошему поговорит с отцом, Костян получил от Бурого такую оплеуху, что едва не перелетел через костёр и не окунулся в воду. Теперь он молча потирал затылок, косо поглядывая то на Бурого, то на испуганного Семёна.
- Задумаете смыться, оба имейте в виду – найду и вот этими руками придушу, - закончил Леонид рассказывать свой план «изъятия» денег и машины, - Не трухайте, бабу с детями не тронем и пальцем, старого хрыча тоже. Так только, попугаем! Ты Сёмка, чего там говорил, на сколько баба твоя бывшая уехала? И когда брательник твой за ними поедет? Вот, надо в это время подгадать, пошлём Костяна, пусть вызовет папашу, погрозим, что иначе кокнем сынка его, ну, то есть тебя, Сёмка! Да не белей ты, как девица, никто тебя не тронет! Только погрозим! Папаша твой, хоть и ерепенится, а машину на жизнь сына не променяет! Вот, выманим его, переждём, пока всё утихнет, папашу заставим письмо написать – так, мол, и так, поехал к другу, так получилось, скоро вернусь! Костян у нас человек неприметный, его если по утру вдоль огородов пустить – никто не заметит, зуб даю! Сколь раз замечал, что всех видно, а этот, как тень у стены.
- Я не знаю точно, до какого числа Настя детей увезла, - дрожащим голосом сказал Семён, ему даже подумать было страшно, что вот сейчас снова ведёт его судьба по той же самой кривой дорожке, с которой он, как думал, сошёл и не собирался возвращаться.
- Значит, надо узнать. Кто у тебя там знакомые остались? С кем общался, дружил?
- Ни с кем, - соврал Семён, - Я как вернулся, кто с таким особенно общаться захочет, сам же знаешь!
- Всё равно придётся ждать, пока нога у меня заживет, - покачал головой Леонид, - Нам ведь просто прикатить на автобусе в теремки твои не получится, нужно будет где-то схрон себе делать. Ты тамошний лес-то хоть знаешь?
- Нет, - чуть не плача, ответил Семён, - Я человек городской, чего мне в лесу делать!
- Чего я с вами связался вообще, малахольные оба! – рассердился Бурый, - К чертовой бабушке, завтра обоих вас покидаю в лодку, увезу на берег, и чтобы я вас больше здесь не видел!
Плюнув в костёр, Бурый завернулся в свою куртку, положил под голову полено, и отвернулся от своих товарищей, безучастно и растерянно смотрящих в огонь.
Семён сам и не заметил, как задремал, прислонившись спиной к своему вещмешку и протянув ноги к костру, в который выспавшийся за день Костян подкидывал дрова. Очнулся он от того, что Костян тихонько тряс его за плечо, испуганно оглядываясь на храпевшего Бурого:
- Сём, ты ему не отказывай, иначе он нас обоих того… я слыхал, как про него говорили, утопил он кого-то. Я теперь только понял, может, вот тут где-то и утопил! Давай для вида согласимся, а потом, как выберемся отсюда, выберем момент и… кто куда драпанём! Я больше в тюрьму не хочу!
Однако Бурый сам был далеко не дурак. Поняв, что каши с этими двумя не сваришь, он поднялся спозаранку, подбросил пару поленьев в почти потухший костёр, перешагнул через свернувшегося калачиком Костяна и направился к лодке. Совсем скоро густой туман, словно молоко накрывший реку, скрыл и его, оставившего своих товарищей одних на маленьком островке, откуда выбраться им было не на чем.
Спустя несколько дней Семён сидел на табурете в избе Бурого, и если бы сейчас его кто-то из прежних знакомых увидел, то вероятнее всего не узнал бы. Нос его распух и посинел, губы были разбиты в кровь, а передних зубов почти и не осталось. Напротив него, за столом, сидел сам Бурый, и двое мужиков, очевидно хорошо так тёртых жизнью. Имён никто не называл, одного из гостей, седого и со шрамом на шее Бурый звал Потапом, но Семён почему-то сразу догадался, что это кличка. Его спутник, который приехал с Потапом через два дня после того, как Бурый оставил Семёна с Костяном на острове, был моложе и нахрапистей, звали его Фара, и то, что сейчас лицо Семёна было в таком состоянии, было как раз заслугой этого человека.
- Ну, ты уже понял, что так у нас дела не делаются, - низким голосом прогудел Потап, - Если уж зарёкся, так придётся делать, понял?
Семён испуганно закивал головой в ответ, всем видом желая показать, что всё он понял и осознал, искоса поглядывая на ухмыляющегося Фару. В углу, прислонившись к боку давно не беленой облупившейся печи, сидел бледный Костян, под глазом у него наливался синим цветом огромный синяк.
Если Семёну попало от сотоварищей Бурого за то, что передумал он любым способом забирать у отца «причитающееся ему имущество», то Костяну попало за то, что как только Бурый привёз их с острова на берег, он тут же кинулся бежать по тропке в сторону дороги, ведущей прочь из деревни, но увы, был пойман тем же Фарой… Теперь Костян испуганно смотрел то на Бурого, то на его новых гостей, то на Семёна, и тихонько трясся.
- Да нельзя его брать, - Фара стукнул по столу кулаком и указал на Семёна, - Ты глянь на него!
- Потап, я тоже так считаю, приметная у него рожа теперь, куда его! – прохрипел Бурый, - Давай в подпол запрём, посидит до нашего возвращения, а там видно будет!
После этого вечера разговоров при Семёне или его товарище больше не велось, заперли их с Костяном в подполе, пару раз на дню выпуская. Семён сидел в тёмном погребе и думал, что уж лучше бы остались они тогда на маленьком островке, ловили бы рыбу, варили уху в старом котелке на костре, чем вот так…
А спустя примерно неделю, Семёна выпустил из подпола Фара. Костяна не было, как и хозяина дома вместе с Потапом, чему Семён удивился и испугался одновременно.
- Давай, пошли в баню, - резко толкнул Семёна Фара, - Отмоешься. Поедем, ждут нас.
Семён перечить не стал и с удовольствием поспешил в старую баню, после чего они с Фарой плотно поели и молча собрались – каждый понимал, куда они отправляются. Заперев хлипкую дверь, Фара положил ключ в условленное место и пристально посмотрел на Семёна:
- Ты гляди у меня, не дури! Или сам не заметишь, как вот это меж рёбер у тебя окажется, - Фара неуловимым движением вынул откуда-то из рукава тонкий, остро заточенный нож, - Мне не впервой им пользоваться! Так что, дорога у нас с тобой теперь одна!
- А куда мы? Где остальные? – робко подал голос Семён, - Раз уж я с вами, то имею право знать!
- С нами? – хмыкнул Фара, - Вот еще! Ладно! В лесу нас ждут, приготовили всё. На лесника вот только нарвались очень некстати, но это ладно, не впервой. А тебе совет – помалкивай и Потапа слушай. Что он говорит, то и делай, тогда невредим останешься, еще и не в накладе, он не жадный! А будешь бузить – волки по лесу растащат! Понял?
Семён кивнул, и потом всю дорогу думал, как же так получилось в его жизни? За что, за какие грехи завела его судьба так далеко в дебри, и самое главное – как теперь из этого всего выбраться…
По обрывкам разговоров, которые он слышал, сидя в погребе у Бурого, он понял, что Костяна пошлют к отцу, чтобы под предлогом помощи сыну выманить его на просёлочную дорогу близ Теремков. Там, на краю поля стояла полуразрушенная старая конюшня, вот в ней то и будут поджидать Геннадия Анатольевича нежданные гости. А чтобы не вызвать лишних подозрений, Костяна решено было нарядить женщиной, так меньше внимания – идёт и идёт себе девушка в платке, мало ли, по какой надобности, мало ли таких с колхозных полей-то ходит.
А уже потом, в лесном схроне, Потап с Бурым убедят Геннадия передать им всё, о чём рассказал им по глупости своей Семён. Как он сам понял, у них уже всё договорено, как и где можно оформить в дар и машину, и квартиру… да и с деньгами на книжке всё очень просто решается, если правильно обозначить всё дело!
Однако зная своего отца, Семён боялся, что ничего у этой «честной компании» не выйдет. Потому что не смотря на всю свою мягкость, в подобных случаях отец проявлял удивительное упорство, как например тогда, когда вопреки желанию своей жены, взял на воспитание осиротевшего племянника. И теперь Семён подозревал, что ничем хорошим для них обоих это не закончится…
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.
